Как мы говорим о творчестве в повседневной речи? Есть идея. Появилась мысль. Меня осенило. Мы не говорим: «Я сделал идею» или «Я нашел идею». Это на первый взгляд незначительное семантическое наблюдение говорит о многом. Идеи воспринимаются как феномены, поступающие извне. А не как явления, производимые нашим внутренним миром.

Идеи похожи на дары, которыми мир наделяет нас, а не на произведения, которые вы вызываете у себя волевым усилием. Конечно, в генерировании идей труд играет не последнюю роль. Надо вырабатывать навыки и концентрироваться на избранной профессии. Если вы не занимались математическими доказательствами десятилетиями, то вряд ли найдете доказательство всемирно известной теоремы. Но после того как работа проделана, а количество часов практики перевалило ставшую притчей во языцех отметку в 10 тысяч, мы перестаем активно контролировать свои идеи.

Вот почему я выбрал слово «благодать» для описания феномена творческого процесса. Хотя этот термин обычно ассоциируется с божественным, мое определение никак не связано с религией или духовным началом. Понятие благодати лучше всего описывает нас в моменты одновременных активности и восприимчивости к своим мирам. Оно позволяет признать: новые идеи возникают, когда мы остаемся открытыми своей среде и пониманию других людей и культур. Творческие замыслы не появляются изнутри. Они скорее приходят «через нас» из социальных условий, в которых мы существуем. Великие художники, писатели, музыканты, изобретатели и предприниматели знают это. Знаменитый психолог Вольфганг Келер однажды назвал три составляющие творчества: автобус, ванну и кровать. Креативность проявляется сама собой в этих трех местах. Ведь там обычно мы особенно восприимчивы.

Хайдеггер называет этот акт открытия или выявления словом phainestai. Хотя это древнегреческое слово может показаться непонятным современному читателю, немецкий философ выбрал его просто потому, что оно лучше всего отражает феномен творчества. Глагол phainestai употреблен в среднем залоге, который не является ни целиком активным, ни полностью пассивным. Этот термин описывает нас, когда мы составляем единое целое с окружающей средой и неотличимы от цепочек значений, образующих само наше бытие. Как и благодать, phainestai стирает различие между субъектом и объектом. Это понятие не связано ни с тем, что делают сами по себе вещи, ни с человеческим воздействием на них. Скорее оно отражает то, что происходит в результате нашей вовлеченности в дела с этими предметами или явлениями. В этом смысле вещи открываются через вас, а не вами.

Возможно, некоторые думают: довольно семантики. Но подождите. Наши представления о творчестве и слова, которыми мы его описываем, имеют вполне ощутимые последствия в повседневной жизни. Если вы используете неправильную модель феномена креативности, то начинаете ценить неверные вещи. Не можете предугадать непоследовательные изменения. Так мы заглушаем свои естественные способности извлекать смысл из количественной информации. Раскладываем навыки и знания по множеству мелких ячеек. В общем, мы упускаем из виду целостное мышление. А именно оно характерно для осмысления.

По-прежнему не удовлетворены ответом? Далее в этой главе я представлю вам кое-кого из наиболее креативных людей, известных мне. Опишу их творческие процессы, используя феноменологический подход. И, в конце концов, подробнее расскажу о финальном этапе осмысления.

Но прежде сделаем небольшое отступление, чтобы убедиться: мы по-прежнему неверно понимаем творчество.

Если «благодать» является точным словом для обозначения нашего восприятия креативности, то «воля» слишком часто ассоциируется с творческими открытиями. Многие считают идеи гарантированным результатом мыслительного конвейера. В рамках строго определенного процесса мы можем постоянно «производить» творчество. Когда вы усилием воли вызываете идеи к жизни, то словно штампуете их. И обращаетесь с этими концепциями как с неважными фактами, разрозненными и дробными. Из них строится бытие, лишенное контекста. Понятие воли возвращает нас к критике Декарта. Это подразумевает, что при аналитическом мышлении мы отделены от своих миров. То есть субъекты рассматриваются в отрыве от объектов.

Один из самых ярких примеров неверного понимания творчества проистекает из нашей зацикленности на дизайн-мышлении. В мировоззрении Кремниевой долины преобладает одержимость точными науками. Тем временем альтернативная культура области залива Сан-Франциско испытывает чуть ли не религиозный трепет перед дизайн-мышлением. Ее представители считают себя творческими и претендуют на любовь к искусству, в отличие от инженеров Кремниевой долины. Но идеология намеренной креативности не менее опасна для наших интеллектуальных ценностей. Что представляет собой дизайн-мышление? Несмотря на все заверения его сторонников, этот образ мыслей не связан с гуманитарной областью культуры. Давайте подробно рассмотрим дизайн-мышление, или, иначе говоря, «шквал чепухи».