Глава 43
Холден

Рабочие «Тихо» в синих комбинезонах и масках сварщиков заваривали дыру в переборке камбуза. Холден наблюдал за работой, прикрыв глаза от резкого голубого сияния горелок. Когда стальную пластину закрепили, сварщица сдвинула маску на лоб, чтобы проверить шов. У нее были голубые глаза, личико пикси в форме сердечка и рыжие волосы, собранные калачиком. Звали ее Сэм, и она числилась бригадиром ремонтной команды на «Росинанте». Амос безуспешно таскался за ней две недели. Холдена это радовало, потому что пикси оказалась лучшим из знакомых ему механиков, и он предпочитал, чтобы она занималась только его кораблем.

— Превосходно, — сказал он, когда она провела рукой в перчатке по остывающему металлу.

— Нормально. — Она пожала плечами. — Подчистим поглаже, закрасим, и вы и не вспомните, что кораблику сделали бо-бо. — У нее был на удивление низкий голос, противоречивший ее виду и обыкновению употреблять смешные детские словечки. Холден догадывался, что из-за внешности ее, при той профессии, которую она выбрала, когда-то многие недооценивали. Он не собирался повторять их ошибку.

— Ты сделала потрясающую работу, Сэм, — сказал Холден. Он догадывался, что «Сэм» — сокращение полного имени, но не спрашивал какого, а сама она об этом молчала. — Я не раз говорил Фреду, как мы счастливы, что этим делом занимаешься ты.

— Может, в следующем приказе меня отметят золотой звездочкой, — отозвалась она, отложила горелку и встала. Холден поискал, что еще сказать, и не нашел. — Извини. — Она повернулась к нему лицом. — Я ценю, что ты хвалил меня боссу. И, честно говоря, заниматься твоим малышом было приятно. Кораблик что надо. Такая трепка любой из наших превратила бы в лом.

— И нас чуть не превратила, — заметил Холден.

Сэм кивнула и принялась снимать рабочее снаряжение. В это время по трапу с верхней палубы спустилась Наоми с инструментами электрика на сбруе серого комбинезона.

— Как там дела? — спросил Холден.

— Девяносто процентов. — Наоми прошла через камбуз к холодильнику и достала бутылку сока. — Плюс-минус. — Взяв вторую бутылку, она перебросила ее Сэм, и та поймала одной рукой.

— Наоми! — Она шутливо подняла бутылку в тосте, прежде чем выдуть половину одним глотком.

— Сэмми. — Наоми, ухмыльнувшись, ответила тем же.

Они сразу отлично поладили, и Наоми теперь проводила много времени с Сэм и ее бригадой. Холден скрывал от самого себя, что злился, перестав быть единственной ее компанией. А когда, как сейчас, ему приходилось это признать, чувствовал себя мерзавцем.

— Сегодня устроим «Голго» в рубке? — спросила Сэм, допив остатки сока.

— Думаешь, Си-7 не надоело, что мы подтираем им задницы? — ответила ей Наоми. Для Холдена все это звучало как шифрованные переговоры.

— Можно дать им фору, — предложила Сэм. — Потом подтянем, хряпнем молотком и подотрем то, что останется.

— По мне, хорошая мысль, — согласилась Наоми и, бросив бутылку в утилизатор, повернулась обратно к трапу. — Значит, встречаемся в восемь. — Она вдруг вспомнила о Холдене. — До скорого, капитан.

— Как ты думаешь, долго еще? — спросил Холден в спину собиравшей инструменты Сэм.

Та пожала плечами.

— Пара дней, если доводить до совершенства. Лететь можно хоть сейчас, если не думать о косметике и мелочах.

— Еще раз спасибо. — Когда Сэм обернулась, Холден протянул ей руку. У нее была жесткая от мозолей ладонь и крепкое пожатие. — Надеюсь, вы подотрете пол за этими Си-7?

Она хищно усмехнулась ему.

— Даже не сомневайся.

По распоряжению Фреда Джонсона АВП обеспечил команде жилье на станции на время ремонта, и за эти несколько недель каюта Холдена стала для него домом. Станция Тихо была богата и не жалела денег на своих сотрудников. На одного Холдена пришлось три комнаты, считая ванную и кухонный уголок в гостиной. На других станциях подобная роскошь полагалась разве что губернатору, но у Холдена сложилось впечатление, что для управленческого персонала Тихо это была стандартная квартира.

Он бросил перемазанный костюм в стиральную машину и включил кофеварку, прежде чем заскочить в персональный душ. Душ каждый вечер после работы — тоже невообразимая роскошь. Недолго и расслабиться. Поверить, что период ремонта и тихой домашней жизни — норма, а не короткая интерлюдия. Холден не мог себе этого позволить.

Действия Земли против Марса заполняли все новости. Купола еще стояли, но два метеоритных ливня изрыли оспинами широкие склоны горы Олимп. Земля заверяла, что это падали обломки Деймоса, Марс — что это преднамеренная угроза и провокация. Марсианские корабли на полной тяге шли от гигантов к родной планете. С каждым днем, с каждым часом близилось время, когда Земле придется уничтожить Марс или отступить. Ораторы АВП упорно твердили, что, кто бы ни остался победителем, следующим ходом он уничтожит их. Холден совсем недавно помогал Фреду в операции, которую Земля должна была расценить как самое крупное пиратское нападение за историю Пояса.

А на Эросе умирали полтора миллиона человек. Холден вспомнил видео, показывавшее, что происходит с людьми на станции, и содрогнулся, хотя стоял под горячим душем.

Да, и еще пришельцы. Чужаки, которые два миллиарда лет назад пытались овладеть Землей и потерпели неудачу, потому что на дороге подвернулся Сатурн. Нельзя было забывать о чужаках. Его мозг еще не справлялся с обработкой этой мысли и притворялся, будто ее не существует.

Холден взял полотенце и, вытираясь, включил настенный экран в гостиной. Воздух наполняла смесь запахов кофе, влажных испарений душа и легкого травяного и цветочного аромата, который на Тихо полагался всем жилым помещениям. Холден начал с новостей, но в рассуждениях о военных действиях не нашел ничего нового. Он переключился на шоу какого-то конкурса с невразумительными правилами и идиотски хихикающими участниками. Потом перебрал несколько программ, в которых опознал комедии по паузам в тех местах, где актеры ожидали взрывов смеха.

Когда у него заныли челюсти, он сообразил, что все это время стискивал зубы. Выключив экран, он забросил пульт на кровать в спальне. Обернул полотенце вокруг бедер, налил себе чашку кофе и рухнул на диван в тот самый момент, когда в дверь позвонили.

— Кто там? — во всю мощь легких рявкнул он. Ответа не было. На Тихо отличная звукоизоляция. Он пошел к двери, по пути стыдливо поправляя полотенце, и рывком распахнул ее.

За дверью стоял Миллер. На нем был мятый серый костюм, возможно привезенный еще с Цереры, а в руках он тискал свою нелепую шляпчонку.

— Холден… — начал он, но Холден немедленно оборвал его.

— Какого черта тебе надо? — спросил он. — Ты и впрямь мнешься у меня на пороге со шляпой в руках?

Миллер улыбнулся и нахлобучил шляпу на голову.

— Знаешь, я никогда не понимал, что это значит.

— Теперь знаешь, — отрезал Холден.

— У тебя найдется минута? — спросил Миллер.

Холден поколебался, разглядывая тощего детектива. И быстро сдался. Он был тяжелее Миллера килограммов на двадцать, но невозможно принять угрожающий вид перед человеком, который смотрит на тебя с высоты лишнего фута.

— Ладно, входи, — сказал он, направляясь в спальню. — Дай мне одеться. Там есть кофе.

Он не ждал ответа: просто закрыл дверь спальни и сел на кровать. После возвращения на Тихо они с Миллером не обменялись и дюжиной слов. Он понимал, что так это оставить невозможно, как бы ему ни хотелось. Он обязан был Миллеру, по крайней мере, объяснением перед окончательным разрывом.

Он натянул теплые хлопчатые штаны и джемпер, провел ладонью по влажным волосам и вернулся в гостиную. Миллер сидел на диване с чашкой в руках.

— Хороший кофе, — похвалил детектив.

— Ну, я слушаю, — ответил Холден, заняв стул напротив.

Миллер отпил кофе и начал:

— Ну…

— Я хочу сказать, ты намерен мне объяснить, что был прав, выстрелив в лицо безоружному, а я просто слишком наивен, чтобы это понять, так?

— Собственно…

— Я тебе говорил, — продолжал Холден, с удивлением чувствуя, как щеки заливает жаром, — что если ты еще раз разыграешь судью, присяжных и палача в одном лице, можешь искать другой транспорт, а ты все-таки это сделал.

— Да.

Простое согласие сбило Холдена.

— Почему?

Миллер сделал еще глоток кофе и отставил чашку. Сняв шляпу, бросил ее рядом с собой и откинулся назад.

— Потому что он готов был вывернуться.

— Прошу прощения? — ответил Холден. — Ты что, не слышал его признания?

— Не признания, а самовосхваления. Он был неуязвим и знал об этом. Слишком много за ним стояло власти и денег.

— Ерунда. Никто не остается безнаказанным, убив полтора миллиона.

— Такое случалось и случается. Виновен как дьявол, но что-то мешает. Свидетели, политика… У меня была напарница, Мусс. Когда Земля бросила Эрос…

— Стоп, — перебил его Холден. — Мне не интересно. Не хочу больше слышать, как работа копа сделала тебя мудрее, глубокомысленнее и научила разбираться в людях. Насколько я могу судить, эта работа тебя сломала и ничего больше. Так?

— Ну, так.

— Дрезден и его дружки из «Протогена» считали, что вправе решать, кому жить, кому умереть. Ничего не напоминает? И не говори, что в этот раз было по-другому, потому что так говорят все, каждый раз. И это неправда.

— Я не мстил, — с излишней запальчивостью возразил Миллер.

— Да ну? И та девушка из отеля тут ни при чем? Джули Мао?

— Я хотел его поймать из-за нее. Но убил…

Миллер вздохнул и кивнул сам себе, затем поднялся и открыл дверь. Остановившись на пороге, он обернулся. Лицо его исказилось настоящей болью.

— Он нас заговаривал, — сказал Миллер. — Весь этот треп о звездах и обороне от тех, кто забросил эту дрянь на Землю. Я задумался, не следует ли его отпустить. Может, это дело слишком велико, чтобы судить, кто прав, кто виноват. Не скажу, что он меня убедил. Но он заставил задуматься: «А может быть?..» Понимаешь, «может быть».

— И за это ты его застрелил.

— Да.

Холден вздохнул, привалился к стене у открытой двери и скрестил руки.

— Амос назвал тебя праведником, — сказал Миллер. — Ты знаешь?

— Амос считает себя плохим человеком, потому что совершал поступки, которых стыдится, — ответил Холден. — Он не всегда доверяет себе, но, по мне, уже то, что ему стыдно, говорит, что он не плохой человек.

— Да, — начал Миллер, но Холден еще не кончил.

— Он заглядывает себе в душу, видит пятна и хочет очиститься, — сказал он. — А ты? Только плечами пожимаешь.

— Дрезден был…

— Речь не о Дрездене. Речь о тебе, — сказал Холден. — Я не могу доверить тебе людей, которыми дорожу.

Холден уставился на Миллера, ожидая ответа, но коп только грустно кивнул, надел свою шляпу и пошел по плавно изгибающемуся коридору. Он не оглядывался.

Холден вернулся в каюту и попробовал расслабиться, но чувствовал себя как на иголках. Без Миллера он ни за что не выбрался бы с Эроса, тут и говорить не о чем. Вышвырнуть его, не дослушав, представлялось неправильным. Что-то они не договорили.

По правде сказать, у него мурашки ползали по загривку всякий раз, как он оказывался с Миллером в одном помещении. Коп напоминал ему непредсказуемого пса, с которым никогда не знаешь, лизнет он тебе руку или вцепится в ногу.

Холден подумал, что надо бы позвонить Фреду и предостеречь его. Вместо этого он вызвал Наоми.

Она ответила со второго гудка. На заднем плане слышалось бесшабашное, подогретое алкоголем веселье.

— Наоми, — сказал он и задумался, подыскивая оправдание для звонка. Ничего не придумав, он сказал: — Здесь был Миллер.

— Да, недавно он загнал в угол и нас с Амосом. Чего хотел?

— Не знаю, — вздохнул Холден. — Может, попрощаться.

— Ты чем сейчас занят? — спросила Наоми. — Хочешь, встретимся?

— Да. Да, хочу.

Холден не сразу узнал бар, но, заказывая профессионально вежливому официанту скотч, вспомнил, что как раз здесь — кажется, целую вечность назад — Наоми пела караоке. Она вошла и плюхнулась за столик напротив него. Официант, принесший ему заказ, вопросительно улыбнулся.

— Нет, ничего. — Она поспешно махнула ему рукой. — Мне на сегодня хватит. Только воду, спасибо.

Когда официант отошел, Холден спросил:

— Как у тебя с… между прочим, что такое «Голго»? И как у тебя с ним?

— А, это здешняя игра. — Наоми взяла у возвратившегося официанта стакан и сразу выпила половину. — Гибрид дартса и футбола. Никогда раньше не видела, но у меня хорошо получается. Мы выиграли.

— Здорово, — сказал Холден. — Спасибо, что пришла. Знаю, что уже поздно, но это дело с Миллером меня малость встряхнуло.

— Думаю, он хочет получить у тебя отпущение грехов.

— Потому что я «праведник», — саркастически усмехнулся Холден.

— Да, — без тени иронии подтвердила Наоми. — То есть это сильно сказано, но ты к этому ближе всех, кого я знаю.

— Я все провалил, — выпалил Холден, не успев подумать. — Все, кто пытался нам помочь и кому мы пытались помочь, погибали. Вся эта долбаная война. И капитан Макдауэлл, и Бекка, Ада. И Шед… — Ему пришлось замолчать, чтобы проглотить вставший в горле ком.

Наоми только кивнула и, потянувшись через стол, взяла его руку в ладони.

— Мне нужна победа, Наоми, — продолжал он. — Я должен сделать такое, что изменит хоть что-нибудь. Судьба, или карма, или Бог, что бы там ни было, швырнули меня в самую гущу, и я должен знать, что хоть что-нибудь сделал.

Наоми улыбнулась ему и пожала руку.

— С благородством у тебя отлично получается, — сказала она. — Только тебе надо почаще устремлять взор вдаль.

— Ты надо мной смеешься.

— Да, — согласилась она, — смеюсь. Хочешь, пойдем ко мне?

— Я… — Холден запнулся и уставился на нее в уверенности, что это розыгрыш. Наоми по-прежнему улыбалась ему, но взгляд был теплым и самую чуточку озорным. Пока он пялился, локон упал ей на глаза, и она смахнула его, не отводя взгляда. — Погоди, как это? Я думал, ты…

— Я просила не признаваться мне в любви ради того, чтобы затащить в койку, — сказала она, — но еще я говорила, что уже четыре года как готова прийти к тебе в каюту по первому зову. Не думала, что это так уж трудно истолковать, и все равно я устала ждать.

Холден откинулся на спинку диванчика и попытался вспомнить, как надо дышать. Улыбка Наоми стала совсем озорной, одна бровь вздернулась кверху.

— Ты жив, моряк? — спросила она.

— Я думал, ты меня не хочешь, — заговорил он, как только обрел голос. — Или ты вздумала хоть в этом отдать мне победу?

— Не хами, — сказала она, но в ее голосе не было и следа обиды. — Я которую неделю жду, пока ты соберешься с духом, а корабль почти готов. Значит, ты вот-вот втянешь нас в новую безумную авантюру, и на сей раз удача может нам изменить.

— Ну… — сказал он.

— И если мы до того не попробуем хоть разок, мне будет очень-очень жаль.

— Наоми, я…

— Это так просто, Джим. — Она за руку притянула его к себе и сама склонилась над столом, так что лица их почти соприкоснулись. — Просто ответь: да или нет.