Под землей было холодно. Сонека полагал, что пустыни Нурта сухи и безводны, но здесь, глубоко в скальных нишах и трещинах, влага конденсировалась на стенах и капала с потолка подобно черной слюне.

Туннели, по которым они шли, выглядели новыми, им было от силы несколько недель. На стенах и полу все еще были заметные следы — оплавленные отверстия от буров и разрезанные лазером камни. Сонека размышлял о том, как давно обосновался здесь Легион Альфа. О том, как тщательно они подготовились, прежде чем официально заявить о себе.

Совершенно неожиданно темнота туннелей и эхо шагов остались позади, Пето вышел на свежий воздух, заморгал и осмотрелся. Они оказались словно в глубокой чаше, стенками которой были древние выветренные утесы. Медные облака в небе раздувались и скручивались в загадочные силуэты, ветер доносил мерзкий запах. Даже Астартес обратили внимание, что климат испортился так, словно сама планета тяжко больна.

— Этот мир разваливается, — промолвил Грамматикус.

Альфарий посмотрел на него. Сонека в первый раз видел сильное, красивое лицо примарха при дневном свете. В странном освещении пещеры, из которой они вышли, его темная кожа выглядела зеленовато-серой, а глаза отсвечивали вольфрамом.

Джон Грамматикус внимательно осматривался, изучая это место. Он не видел ни Шира, ни других псайкеров Легиона Альфа, но он их чувствовал. По крайней мере двое были поблизости, следили за ним и были готовы атаковать, если что-то пойдет не так. Глубже в скальной чаше находились двадцать космодесантников. Джон никогда не видел их в таком количестве и в одном месте. Они облачались в свою броню, проверяли болтеры и вынимали из стальных капсул-контейнеров тяжелое оружие. Примерно дюжина обычных людей ходила среди них, помогая с подгонкой брони или поднося оружие и патроны. Большая их часть носила разнообразную униформу Имперской Армии, но некоторые были одеты в платки и плащи — обычную одежду местных. Никто из Астартес или оперативников не посмотрел на вышедшую из туннеля группу. На дальней стороне скальной чаши, под темной камуфляжной сетью, на похожих на когти опорах стоял тяжелый десантный корабль неизвестной Грамматикусу модели.

Джон ощущал слабое пульсирование и трели мощных вокс-передатчиков. Он чувствовал сообщения повсюду: изобильные потоки, вихри информации. Легион Альфа готовился к войне, а это место было только одним из многих плацдармов.

Время быстро уходит…

— Лорд примарх… — начал Грамматикус.

Инго Пек бросил на него тяжелый взгляд, и Грамматикус заткнулся. Альфарий отвернулся и зашагал вниз по ступеням каменной лестницы к собравшимся на дне космодесантникам. Один из них, еще не полностью облаченный в броню, встал и заговорил с примархом.

Грамматикус с возрастающим интересом наблюдал за ними. Разговора он слышать не мог, а для чтения по губам ракурс был неудачным, но он мог различать их жесты. Более того, он мог их сравнивать. Подошедший и говоривший с Альфарием воин был высоким даже по стандартам генетически измененных космодесантников. Он во всем повторял примарха. Их мимика и жесты совпадали до мельчайших деталей. А их лица… Они выглядели как близнецы.

Грамматикус заподозрил, что ошибся или был невольно введен в заблуждение в своих расчетах. Кто из них был примархом? Кто был Альфарием? Сколько еще слоев обмана сплел вокруг себя Легион Альфа?

— Кто это? — спросил он Пека.

— О ком ты говоришь?

— Брат, разговаривающий с Альфарием.

Пек посмотрел на пожавшего плечами Герцога и ответил:

— Омегон.

— Омегон? — повторил Грамматикус.

— Командир разведотряда, — сказал Герцог, и они с Пеком захохотали, словно услышали знакомую шутку.

Внезапно Грамматикус понял, что он видит, и его глаза расширились. Он должен, обязан это проверить. Джон потянулся своим разумом…

И телекинетический вопль взорвался в его мозгу и молотом ударил по черепу. Грамматикус заорал и упал ничком.

«Нет, ты этого не сделаешь…» — раздался у него в голове голос Шира.

К упавшему подбежал встревоженный Сонека — Хеникер внезапно забился в судорогах.

— Пето, все в порядке, — спокойно сказал Пек. — Он просто проявил излишнее любопытство.

— Я не понимаю. Он же ничего не сделал, — сказал Пето.

— Ничего, что ты мог бы видеть, — ответил Герцог.

Хеникер стонал и дергался, уткнувшись лицом в песок. Из ушей текла кровь.

— Вы что, убили его? — спросил Сонека.

— Ну, для этого потребовалось бы немного больше усилий, — сказал Герцог и поднял свой тяжелый болтер, показывая, что знает по крайней мере один надежный способ.

Сонека протиснулся мимо Второго капитана и склонился над Хеникером. Герцог расхохотался и посмотрел на Пека:

— А он не трус.

— Поэтому я его и выбрал, — ответил Пек.

Сонека перевернул Хеникера и понял, что его подозрения почти оправдались. С уголков рта Конига капала пена.

— Просто дышите, Хеникер. Просто дышите. Медленно.

— Я знаю… — пробулькал тот.

— И молчите.

— Я знаю, — пьяным голосом повторил Хеникер. — Я знаю, как прийти в себя после пси-удара. Просто дайте мне пару секунд.

Он открыл глаза:

— Джон, сэр.

— Что?

— Мое имя, мое настоящее имя — Джон. Так меня зовут.

Сонека кивнул.

Альфарий и разговаривавший с ним космодесантник направились к ним.

— Время поговорить, Джон Грамматикус, — произнес Альфарий.

— Но он ранен, — запротестовал Сонека.

— Он достаточно здоров, — сказал стоявший рядом с Альфарием десантник.

Альфарий поднял руку.

— Твое сочувствие делает тебе честь, Пето. Благодарю тебя.

С помощью Сонеки Грамматикус перевернулся и сел, вытирая рот и глядя на высокие фигуры.

— Вы так похожи, — сказал он.

— Сходство нам на руку, — сказал Альфарий. — Анонимность через внешнюю идентичность. Мы все стараемся выглядеть одинаково.

Грамматикус фыркнул и закашлялся.

— Я не это имел в виду.

— Для глаз обычных людей все Астартес похожи, — сказал Герцог.

— Ты не можешь различить нас, — добавил Пек. — Для тебя мы выглядим как существа, созданные по одному шаблону.

Грамматикус покачал головой.

— Это тоже не то, что я хотел сказать. — С помощью Сонеки он поднялся на ноги. — Вы слишком похожи. Больше, чем остальные. Лицом, голосом, манерами и телосложением. Как близнецы.

— Ты просто не можешь видеть неуловимые различия в… — начал Альфарий.

— Нет, могу. Действительно могу, — сказал Грамматикус. — Да, для глаз обыкновенного человека вы одинаковы, правда, Пето?

— Да, они все неотличимы, — подтвердил Сонека.

Грамматикус кивнул.

— Для глаз Пето вы все одинаковы, но я могу видеть. Например, он. — Джон указал на ближайшего десантника, — где-то на три сантиметра выше, чем вот он. У того более широкие скулы. А у него толще шея и быстрее растут волосы.

— Генетически общие черты, — сказал Пек.

— Нет. Косметические операции для увеличения сходства. Исключая вас… — Он посмотрел на Альфария и Омегона. — Вы действительно идентичны.

— Наши различия просто слишком неуловимы для тебя, — сказал Омегон.

— Я сомневаюсь. Я действительно сомневаюсь. Кто из вас Альфарий?

— Я, — ответил Альфарий.

— Хорошо, тогда позвольте мне перефразировать мой вопрос… — сказал Грамматикус. — Кто из вас примарх?

Альфарий улыбнулся:

— Джон, я думаю, что уже нам пора задавать вопросы. Вы искали нас, преследовали, а потом нашли. Затем вы сделали все возможное, чтобы от нас скрыться. Теперь вы снова к нам пришли. Почему?

— Я послан, чтобы вступить в переговоры с Легионом Альфа, — ответил Грамматикус.

— Тебя послал тот самый Кабал, о котором ты говорил? — спросил Пек.

— Да. Меня послали они. Я знал, что это будет опасно, что вы будете мне сопротивляться, поэтому был осторожен. Но обстоятельства изменились, и я пришел к вам открыто.

— Кабал знает, что ты изменил тактику? — спросил Герцог.

— Кабал приказал мне это сделать, — ответил Грамматикус. — Переговоры подождут. Я здесь, чтобы предупредить вас. Эта планета протянет от силы еще один день. Вы должны улететь, дабы не погибнуть вместе с ней.

— Мы пойдем на запад, — сказал Бронци.

Тче кивнул, прижимая карту булыжником.

— Это на западе, — согласился он.

— Возможно, служебная машина…

Тче покачал головой:

— Нет, внизу и за долиной. Сухая гряда. Чуть дальше на север у нас будет возможность вновь вляпаться.

— Ох, прекрати, — сказал Бронци. — Все кончено, осталось только собрать трупы.

— М-да? — спросил Тче. — А ты небо видел?

— В задницу небо, — ответил Гуртадо.

— Ладно. Скажу только, что долина защитит нас от любых потенциальных угроз, — настаивал паша.

— Хм, мне нравится эта мысль, — согласился гетман.

Собранные им отряды были слишком слабы и сбиты с толку, чтобы с размаху влететь в середину битву. Если он сможет довести их до дворца или хотя бы его окрестностей, уксоры смогут должным образом распределить их для усиления других отрядов.

— Отлично, мы выдвигаемся, — сказал Бронци старшему паше. — Буди их и скажи, куда направляться!

Тче побежал, выкрикивая на ходу распоряжения. Другие паши начали их передавать. Джокеры послушно вставали, собирая свои вещи. Солдаты Аутремаров выглядели несколько озадаченными.

— Двигайтесь! — заорал на них Бронци. — Сюда, девочки, пора идти!

Большинство бойцов, включая Джокеров, последние сорок минут наблюдали зрелище, достойное того, чтобы рассказывать о нем внукам: титаны и танки Занзибарского Хорта всей своей военной мощью раздавили врага.

Это было невероятно. Титаны, обрушивающие пламя ада на землю, медленно шагали по покрытому туманом ущелью, сопровождаемые колоннами танков Занзибарского Хорта. Бронци не мог себе даже представить, сколько тысяч тонн снарядов было обрушено на противника. Он очень сильно удивился бы, если бы там остался хотя бы один живой нуртиец. Имперская Армия, объединенная с Легионом титанов соседа Земли, Марса. — Император, благослови Механикумов!!! — исполнила свое предназначение. Она сокрушила, превратила в пепел…

Она одолела последнее отчаянное усилие нуртийцев.

Наблюдать эпическую картинку пришлось недолго. Титаны и поддерживающие их танки растворились в пепельной мгле. Бронци все еще мог слышать их выстрелы, видеть вспышки и ощущать дрожь земли от страшных взрывов.

Нуртийская атака, которая на рассвете полностью сокрушила линию укреплений, рассеивалась. Бронци представлял себе поля выжженного песка, заваленные трупами нуртийцев и раздавленными останками ящеров, втоптанных в землю колоссальными подошвами титанов.

— Вперед, вперед!!! — заорал Бронци. — Шевелите задницами, кретины! Двигайтесь! Вниз в долину и на запад!

Он поднял глаза.

И внезапно понял, каким темным и беспросветным стало небо.

— Нуртийцы обладают артефактом, известным как Черный Куб, — сказал Грамматикус.

— Объясни, что это значит, — потребовал Пек.

— Я не могу. Я не знаю точно, что это такое. Я просто знаю, что он есть. Это устройство, древнее устройство. Старше, чем можно себе представить: оно было создано до зарождения человечества. Кабал подозревает, что подобные артефакты использовались во времена, когда Галактика была молодой, в войнах между первородными расами.

— Еще один пафосный, угрожающий и лишенный всяческих оснований миф? — начал Герцог.

— Послушай меня!!! — рявкнул Грамматикус.

Он использовал свой голос самым убедительным и внушительным образом. Время сдержанности прошло. Он должен заставить их услышать и понять. Рыкнув, он заставил сначала Сонеку, а потом и космодесантников внимательно его слушать.

— Кабал считает, что во Вселенной осталось только пять этих адских устройств. Это ритуальное оружие Хаоса. Активированный Куб запускает Черный Рассвет. С этого момента любое живое существо на планете обречено.

— Как активировали Куб? — спросил Пек.

— Кровью. Жертвой крови. Разве вы не видите, нуртийцы хотят, чтобы вы их убили. Чтобы вы перерезали их всех. Потому что это активирует их оружие.

Порыв вонючего ветра промчался по скальной чаше. Космодесантники и оперативники внизу остановились и начали прислушиваться.

— И как можно это остановить? — спросил Альфарий.

— Уже никак. Слишком поздно, — ответил Грамматикус.

— И что тогда делать?

— Вы должны бросить это предприятие, немедленно оставить этот мир и убраться на безопасное расстояние. Еще есть шанс спасти Легион Альфа, Более того, если вы будете достаточно убедительны, то сможете спасти и людей экспедиции.

— Наматжира просто не станет… — начал Альфарий.

— Но ты примарх! По крайней мере один из вас точно. Используй свое влияние, и тебя послушает даже лорд-командир! Сделай это или просто предоставь его — его судьбе. Важно лишь то, что… Легион Альфа слишком важен, чтобы погибнуть таким бессмысленным образом.

— Так ты здесь, чтобы спасти нас, Джон? — спросил Омегон.

— Почему ты так о нас заботишься? — поинтересовался Альфарий.

Грамматикус вздохнул:

— Потому что я — посланник, чьей задачей было начать диалог между Кабалом и вами. Я это уже говорил. Я говорил это Пеку. Я говорил это, пока была возможность. Но не смог убедить вас. Следуйте за мной, покиньте эту планету, избегнув гибели вместе с ней, и я приведу вас в место откровений.

— Я не откажусь от битвы, — сказал Альфарий. — У меня есть обязательства. Я не могу просто собрать вещички и сбежать, я давал клятву.

— Что, в самом деле?

Грамматикус и космодесантники уставились на Сонеку.

— Пето, ты что-то сказал? — тихо спросил Пек.

Сонека запнулся.

— Да. Я сказал… Хотел сказать… Что вы же это делайте. Я это видел.

Глаза Альфария сузились.

— Пето?

— Ваша главная черта — прагматизм, бесцеремонный прагматизм. Простите, я не ставил под вопрос вашу отвагу и честь, но это то, что есть в вас. Вы делаете то, что нужно для достижения великой цели.

Альфарий подошел к нему на шаг ближе.

— Ты внезапно стал специалистом по воинской этике Легиона Альфа?

Пето покачал головой.

— Я только сказал о том, что видел своими глазами. Без оговорок или сомнений вы делаете то, что необходимо для победы. Оставшиеся в Тель-Утане Танцоры подтвердили бы мои слова.

— Ты считаешь нас безжалостными психопатами? — поинтересовался Альфарий.

— Вы — самый эффективный из созданных на Терре механизмов войны, — раздался голос Грамматикуса. — Разве это настолько плохое определение?

Последовало долгое молчание, нарушаемое только порывами ядовитого ветра. Альфарий смотрел на Омегона, а затем резко кивнул и повернулся к Герцогу и Пеку.

— Передайте Легиону приказ сниматься и готовиться к немедленному отступлению. Экстренная схема эвакуации, отделение за отделением, схема перемещения стандартная… — Он посмотрел на Грамматикуса. — Безопасная дистанция?

— Окраины системы хватит, — ответил Грамматикус.

Альфарий повернулся обратно к капитанам и продолжил:

— Перемещение на границу системы. Исполняйте.

Оба капитана отсалютовали и быстро зашагали прочь, отдавая приказы по воксу.

— Сообщи лорду-командиру, что я встречусь с ним через полчаса, — повернулся Альфарий к Омегону. Затем он обернулся к Грамматикусу. Тот смотрел прямо в глаза примарху. — Джон, если окажется, что ты играл с нами, если окажется, что это был некий трюк или обман, то я лично казню тебя, а затем выслежу и уничтожу твой замечательный Кабал.

— Это будет вполне обоснованно, сэр, — ответил Джон Грамматикус.