Глава 15
Ластик и человек
Макс оглянулся по сторонам. В связи с его отсутствием мир ни капельки не изменился. Все так же бежали по делам озабоченные граждане, гудели автомобили, с неторопливым треском поднимались стальные жалюзи магазинов, мигали равнодушными глазами светофоры. Именно так выглядит мир, в котором тебя нет. Ни капельки не переменившимся. Макс огляделся по сторонам, вздохнул:
— В первый раз ощущаю себя покойником…
— Ты даже не покойник, — усмехнулся Тыца. — Покойник — это что? Цветочки, могила, заплаканная вдовушка, рыдающие дети… Масса разнообразнейших воспоминаний. Приятные оглашаются под приправой смахиваемой слезы, неприятные забываются. Ну или просто делается вид, что они забыты… Вот чем, кстати, покойник отличается от трупа?
— Это разве не одно и то же?
— Э, нет, — Тыца потер ладони, собираясь рассказать что-то интересное. Было видно, что разговор этот ему весьма нравится. — Покойника кто-то любит, кто-то по нему скорбит, кто-то к нему просто равнодушен. А труп — это просто мертвое тело не пойми кого, и никаких реакций, кроме профессиональных, он вызвать не может. Ну или там, не знаю, чувства жалости или брезгливости. Которые сами по себе, впрочем, чувства совершенно технические. А вот ты даже не труп. Ты пустота. Хотя еще секунду назад шел по этим улицам, у тебя были друзья, жена, коллеги. Улыбался девушкам, встречал знакомых, вокруг тебя, худо-бедно кипела какая-то жизнь. Вились, пенились и бурлили то сильнее, то слабее ручейки этой самой жизни. А сейчас — всё, никого. Будто мороз ударил. Все замерло. Пустота. Ты — никто. Ошибка программы. Хотя ты, заметь, остался, и по этим улицам идешь.
— То есть, меня как будто стерли?! — Погрустнел Макс. — Как-то неприятно это осознавать…
— Система, не обнаружив тебя, удалила тебя из реестра как ошибку. И, соответственно, все файлы, так или иначе связанные с тобой. Воспоминания, различные документы… Забавно, что человек, или будем правильнее говорить виртуальная личность, живя здесь, создает миллионы цепочек, сотни миллионов жизненных ситуаций. И, естественно, их все искоренить невозможно. Иначе весь этот мир рухнул бы в тартарары. И потому исчезаешь только ты. Я могу про себя сказать: у меня был друг, и я ему как-то, получив хороший гонорар за разработку одной программы, подарил велосипед. Чтобы мне было не скучно кататься одному. А уже после того, как я выпал из системы, я его встретил. Как раз на этом велосипеде. Он меня не узнал. А я не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с ним. Знаешь, очень забавно ощутить себя исчезнувшим. Одно дело — теория, а другое — практика. Поверь мне, в этом есть весьма своеобразный кайф. Не сочти меня мазохистом. Потом сам поймешь, о чем я. Это не мазохистские ощущения. Они ближе, наверное, к ощущениям бога. Ты вне этого мира, но, в то же время, можешь им как-то распоряжаться, все знаешь… Ну так вот, я спросил у этого бывшего приятеля, так, между прочим, откуда у него этот велик…
Тыца замолчал, и на его лицо легла тень.
— Ну, — сказал Макс. — И что дальше?
— А? Что дальше? А, велик, — встрепенулся Тыца. — Он смотрит на меня ошалевшими глазами и говорит, сам от этого обалдевая: «Не знаю…» Я подсказываю: «Может, подарил кто?» Он: «Нет, я его купил. Или не покупал… Да, точно не покупал… Но мне его и не дарили…» Завис, короче.
Макс покачал головой, не зная, как к этому отнестись. Тыца рассмеялся:
— Смешно, конечно. Но сейчас. А тогда горько было. И они меня так и не узнали. Качественно стирают…
Макс представил забывших его друзей, и ему стало грустно. Но Тыца развеселился:
— Но тебе переживать нечего. Максим Лебедев исчез, зато появился Максим Воронов. Теперь Лебедева нет как личности в этом мире. И, собственно, никогда не было. Мир стал немного правильнее. И это — хорошо!
— Пока все-таки не могу это представить…
— О, вот хороший способ произвести эксперимент, — Тыца отправился к обочине и поднял руку. Макс увидел, что по дороге движется полицейская машина, и вжал голову в плечи:
— Тыца, ты что делаешь? Я же наверняка в розыске!
— Эксперимент, — Тыца замахал рукой еще сильнее и даже пару раз подпрыгнул. — Вот едет наглядное пособие, смотри.
— Это же участок моего отдела! Наверняка они меня знают!
— И я как раз об этом же! Хочу, чтобы ты понял, что в том, что с тобой произошло, есть и плюсы.
Полицейский автомобиль медленно остановился возле Тыцы. Макс с ужасом увидел, что за рулем сидит Ким, а рядом с ним Антон. Они внимательно осмотрели сначала Тыцу, потом посмотрели на Макса. Лебедев, вернее, уже Воронов, был готов растянуть лицо в улыбке узнавания, но понял, что глаза полицейских совершенно холодны. Вполне цивилизованно одетый, он вовсе не заинтересовал бывших коллег. Они скользнули по нему пристальными, но равнодушными взглядами и снова уставились на странно выглядевшего Тыцу.
— Проблемы? — внимательно спросил Антон.
— Не подскажете, как пройти к дому по проспекту Солидарности, шесть? — Тыца расплылся в улыбке и, обернувшись, весело подмигнул Максу.
— Что, в коннекторе навигатор не работает? — Ким посмотрел на Тыцу, пытаясь понять, что же хочет от них этот странный молодой человек. Ким, как и всякий полицейский, уже в самом внешнем виде Тыцы видел иронию над правовым полем как таковым и над стражами правопорядка в частности.
Тыца кивнул в сторону Макса:
— Да мы с приятелем поспорили, смогут ли полицейские по памяти дорогу подсказать…
— Угу, — многозначительно кивнул Ким. — На что поспорили-то?
Из его интонации следовало, что он очень сомневается, будто представшие перед ним граждане могут поспорить на что-нибудь хорошее и правильное. Ну, например, на щелбан. Скорее, он подозревал, предметом спора был какой-нибудь штакет, косяк, или как там это называют.
Антон с удивлением оторвался от коннектора:
— Нету такого дома. Вообще. Ким, кажется, они нас дурят.
— Дурят? Отлично. Предлагаю и нам развлечься…
Ким открыл дверцу машины и сделал вид, что хочет выйти.
— Все, все, все… Все нормально, ребята, — замахал руками Тыца, — просто шутка. Вы были очень любезны. Черт. Я проспорил приятелю две кружки пива.
— Не рекомендую так больше шутить, — сказал Антон, — не забывайте, что мы на службе.
Тыца толкнул Макса в бок:
— Ну что, двинули, — и подмигнул ему: — Видал?
— Тот, что был за рулем — это мой напарник. Бывший. И друг. Именно он предупредил меня о засаде НСБ в участке. А в предыдущий раз его из-за меня отстранили. Он задерживал НСБшников в коридоре… — Макс выдохнул. Похоже, он так и не смог объяснить Тыце, что значил для него Ким в прошлой жизни.
«Или, — он вдруг с ужасом осознал, — в настоящей жизни. А сейчас…» Но Тыца прервал ход его мыслей:
— Это жизнь, Макс. Наша жизнь. Она такова. Эх… пойдем, правда, перекусим, что ли? Хотя у всех и утро, я уже умудрился устать как собака. И проголодаться как волк.
— Мы, кажется, с тобой недавно ели?
— Ха, — сказал Тыца, — это когда было!
— Сегодня, — улыбнулся Макс, — всего несколько часов назад…
— Ну, это еще сколько ждать. Надо пока подкрепиться. А здесь поблизости есть одно милое кафе…
Кафе и в самом деле оказалось поблизости. Но назвать что-то подобное «милым» мог, пожалуй, только Тыца. Это было какое-то безумное буйство хай-тека, бред обожравшегося кактусов архитектора, свихнувшегося на пластике, бетоне и стекле. Громадные пластиковые конструкции красного и зеленого цвета, подпирающие высокий потолок, колор которого от левой стенки к правой постепенно переходил из голубого в розовый. Высокие столики, созданные из полированной стали, росли прямо из стен и больше напоминали больничные каталки, чем столики в кафе.
— Миленько, — ухмыльнулся Макс. — Я, безусловно, не особо верил всяким теориям, что определенный цвет стен или посуды может угнетать аппетит, но, попав в это кафе… Короче, это очень правдивая теория!
— Макс, ты не представляешь, — Тыца отодвинул принесенное официантом меню в сторону, даже не заглядывая в него, — это лучшее место в городе, где готовят спагетти. Не знаю, как у них это получается, но, поверь мне, единицы и нули в их макаронах замешаны в абсолютно правильной пропорции. Обожаю сюда приходить. Хотя вот соус я бы немного переписал. Апгрейдил бы его. Ты, кстати, как? Научился уже есть? Куропатки пошли впрок?
— Научился, — кивнул Макс.
— Ну, тогда так, — Тыца подозвал официантку с автоматической улыбкой и равнодушными глазами, — мы вот что закажем. Две порции спагетти, к ним два ваших фирменных соуса и… Макс, ты будешь мясо или овощи?
— Да все равно. Последую твоим рекомендациям, — Макс с любопытством рассматривал посетителей. Публика здесь собиралась весьма примечательная. Было непривычно много молодежи, и вся молодежь была какая-то необычная. Парни в странных шляпах, в блестящих костюмах, с узкими галстуками. Девушки в длинных роскошных платьях или, наоборот, в спортивных костюмах, но тоже, судя по виду, весьма дорогих.
— Ты чего рассматриваешь? — Спросил Тыца, после того, как официантка приняла заказ.
— Публику. Уж больно народ здесь какой-то странный…
— А ничего странного, — Тыца махнул рукой, — золотая молодежь. Дети богатых родителей. Бездельники, короче говоря. Я заказал нам к пасте морепродукты. Они, пожалуй, здесь получше остального. Ты только попробуй…
Паста, и в самом деле, Тыца был абсолютно прав, была великолепна:
— Никогда не ел таких вкусных макарон, — сказал Макс, набивая себе рот. — А вот по поводу соуса ты прав. Чего-то ему недостает.
— Знаешь, я всегда жил с ощущением, что все вокруг какое-то не такое. Недоделанное что ли. Несовершенное. Прямо как у Ницше — бог умер… человечество осталось одиноким, незавершенным.
— Я вот думаю, что это не бог умер. — Макс кивнул. — Помнишь запись?
— Думаешь, человечеству настал конец? А мы тут, типа, в раю? Или где-то там, где все до конца так и не доделано? — Усмехнулся Тыца.
— Думаю, что если мы выберемся отсюда — найдем ответ, — кивнул Макс и увидел, как за стеклянной стеной кафе набирает зигзагами высоту, борясь с ветром, белый полиэтиленовый пакет. Макс вздохнул: он прекрасно помнил, где уже видел что-то подобное.
— Слушай, Тыца, — он внимательно посмотрел на приятеля, — скажи мне, что ты думаешь по поводу той записи, что мы сегодня увидели?
— Что думаю? — удивился Тыца. — Ничего не думаю. Мне гораздо интереснее, почему она произвела на тебя такой эффект. Ты когда предыдущий диск посмотрел, что-нибудь подобное было?
— Нет, — покачал головой Макс.
— Значит, в этих двух записях был вложен какой-то ключ, который активировал записи… ну, то есть какие-то зоны твоего мозга, и у тебя появились воспоминания о твоей прошлой жизни. Ты, кстати, больше ничего не вспомнил?
— Пока нет, — поморщился Макс, — какие-то обрывки только, сумятица. Когда я пойму, что мне есть что рассказать, я сразу это сделаю, не беспокойся.
— Понятно, — задумался Тыца, — значит, активировались воспоминания двумя ключами. С одного диска и со второго. Но, по всей видимости, они должны были следовать в другом порядке. Если бы сначала посмотрел второй диск, то, возможно, воспоминания были бы у тебя более стройными… А вот еще вопрос…
— Слушай, Тыца, это, конечно, все хорошо, — прервал его Макс, — но скажи мне все-таки, что ты думаешь про то, что мы видели?
— В смысле про катастрофу? Ничего не думаю. Мы вообще не знаем, что это была за запись. Компьютерная графика, документальная и в самом деле съемка… Нет смысла пока об этом думать.
— Ну как нет смысла думать. Если Земля погибла… — Макс произнес это вслух и почувствовал, как вздрогнул.
— Никогда не пытайся решать задачи, которые ты на данном этапе решить не можешь. Вот, представь, что я сейчас возьмусь за голову и начну стонать: «Ах, Земля погибла, что же нам делать?» Это нам поможет? Нет. И потому необходимо делать как раз то, что мы сейчас делаем. То, что мы в силах сделать. Я вообще думаю, что зря мы всей компанией эту запись посмотрели. Ты видел, какое впечатление это на народ произвело?
— Ну так, — пожал плечами Макс, — помрачнели…
— Да нет, не помрачнели, — скривил лицо Тыца. — Ну, то что они скандал устроили — это не считается. Дело-то не в тебе было. Они просто испугались. Они чертовски испугались этой записи. И начали психовать. У всякого человека, даже электронного, есть предел выдержки. И, мне кажется, кое-кто там уже до этого предела дошел…
Тыца расстроенно замолчал и даже отодвинул от себя тарелку с недоеденным спагетти. Макс хотел что-то сказать, но, увидев, что его другу не до этого, промолчал.
Несколько молодых людей за соседним столиком подозвали официантку и попросили сфотографировать их. Они начали выстраиваться в какую-то шуточную акробатическую пирамиду, но у них это никак не выходило, потому что они постоянно хохотали. Официантка терпеливо ждала, фотоаппарат слегка подрагивал в ее руках. Кто-то запустил видеокамеру, и она, совершая небольшие виражи в воздухе, снимала весь процесс строительства пирамиды. В другом углу молодой человек в розовой шляпе кричал в коннектор: «Приезжай как можно быстрее! У нас тут классно!», двое молодых людей в углу искренне и глубоко целовались. Поскольку они оба были в спортивных костюмах, Макс сначала подумал, что это два парня, но вскоре опознал в левом девушку с короткой стрижкой. Кто-то закричал: «Да принесите же нам, наконец, сока!»
Тыца вздрогнул, посмотрел на Макса:
— Ну да, тут всегда так весело…
— А в Берлоге невесело… — продолжил Макс его мысль.
— Ну как сказать. Там, как по мне, гораздо веселее. Но, кажется, что многие из тех, кто там, предпочли бы веселиться не там, а здесь.
— А кто им мешает?
— Да никто не мешает. Я имею в виду, что веселиться они хотели бы вот так вот, тупо. Не осознавая всю сложность и неоднозначность этого мира. Это вообще была ошибка — притащить так много людей. Такой, знаешь, романтизм неофитов. Вот, какую мощную штуку мы открыли. Давай-ка поделимся ею со всеми… Сейчас бы я так уже не поступил. Надо выбираться отсюда, иначе вообще кранты будут…
— То есть, ты думаешь, что нам необходимо отсюда как-то выбраться, и как только мы выберемся…
— Выберемся… — поморщился Тыца. — Пока это только разговоры, к сожалению. Мы об этом только и мечтаем. Но отсюда попасть в реальный мир? В Системе ни одной дырки. Отслеживать процессы в ней можно, а вот влиять не особо получается. Хотя…
— Я тебя вот еще о чем хотел спросить, — оборвал его Макс. — Пока толком не могу понять, как они нас ищут. Если мы знаем, что находимся в компьютерной программе, то это должно быть просто. Типа: ctrl+F… Запустил поиск…
— Ты забыл, что здесь имитация реальной жизни. Ведь полиция работает традиционными методами? Опись, протокол, сдал-принял, отпечатки пальцев?
— Я тебе больше скажу: НСБ так же работает, — сказал Макс. — У них есть аппаратура какая-то мощная, но, по сути…
— Здесь как раз не уверен. Понятно, что они составляют протоколы и пытаются всем доказать, что пользуются методами дедукции. Но я думаю, что эти вот аппараты, про которые ходят легенды, как раз и есть… Как бы это точнее сказать… Ну, типа, выход на компьютерный уровень. Вот он идет с этой пушкой и что-то ищет. Но я думаю, что он не вещь ищет конкретную, а просеивает электронные коды. Ну тот самый поиск как на компьютере, чтобы нужный файл найти. И вообще, есть ощущение, что в этой НСБ есть группа прикрытия. Которая делает вид, что кого-то опрашивает, преследует, а где-то в глубине их здания сидят настоящие люди… Ну, то есть настоящие агенты, которые занимаются уже настоящим делом.
— А оружие у них, думаешь, тоже не простое? — Заинтересовался Воронов.
— Оружие тоже, думаю, немного не из этой реальности. Вернее, выходящее за ее рамки. Если рассуждать понятиями виртуальной реальности, то, собственно, пуля — это небольшая программка, вирус, способный разрушать такие же программные объекты. Попадая, предположим, в яблоко, она считывает его код и разрушает его этим. А попадая, например, в железо, начинает считывать код, но мощности у нее не хватает, и она разрушается сама. Ну это я так, совсем уж на пальцах. Для детей и полицейских, — Тыца усмехнулся. — А пули НСБ могут переварить практически любой код.
— Так получается, что НСБшники… Они знают, что происходит?
— Кто-то, думаю, знает. Если программы вообще могут что-то знать… Но вряд ли рядовые члены. Рядовых Система просто прокачивает, и они…
— В смысле?
— Ну, дают им скиллы…
— А?
— Ох… Ну как в компьютерной игре. Побольше мускулов, смекалки, смелости… Чего там еще есть…
— А ты не пробовал?
Тыца хотел что-то ответить, но осекся. Наконец он вздохнул и продолжил:
— Я хотел это сделать. Я, собственно, немного изучал, как мы устроены… Но боюсь.
— Чего?
— Ну, Макс, мы же с тобой не жесткие диски, на которые можно без проблем поставить новую систему. Не пошла, или начались багги — снес и залил старую. Хотел однажды рискнуть, прокачать у себя пару скиллов, но… Я пока еще недостаточно понимаю, как все это устроено. А экспериментировать не на ком. Да и Система следит за этим — видимо, такое в главной программе не предусмотрено.
— А если на кошечках потренироваться?
— То есть, предлагаешь, прокачать кошку?
— Ты же сам говорил, что они не живые, а просто программы?
— Ну, вообще-то, идея хорошая… Надо будет заняться.
Тыца отодвинул пустую тарелку и оглянулся:
— Чего бы еще тут съесть. Очень неплохая итальянская кухня у них. Овощи всякие, запеченные с моцареллой, вино опять же… Давай, Макс, еще что-нибудь закажем.
— Ну закажи, — пожал плечами Макс, — я как-то уже наелся.
— О, как ты банально все воспринимаешь. Наелся. Есть надо не для того чтобы есть, а для того, чтобы получать удовольствие. Пока мы, во всяком случае, имеем такую возможность. Вот будем плохо жить, тогда и начнем кушать для поддержки сил. А пока давай себя баловать. В чем, как не в этом, смысл жизни?
— У меня был недавно похожий разговор.
— Что за разговор-то? — заинтересовался Тыца.
— Да со Славиком. Я же предлагал ему к нам. Он не только мой друг… в этом мире, но и человек весьма умный. У него аналитический склад ума. Я думаю, что он сейчас много чего нам бы смог посоветовать. Да и знаю я его… Впрочем, не знаю, сколько я его знаю. Ты не в курсе, как давно я тут?
— Не-а, — Тыца покачал головой. — Мы-то тебя обнаружили совсем недавно, а появиться ты мог хоть за день, хоть за двенадцать лет, хоть вообще, черт знает когда. Это уже никак не узнаешь. А по поводу Славика… Что он тебе сказал-то?
— Да примерно то же самое, о чем вы с Лерой спорили в машине. О том, что каждый человек хочет получать от жизни удовольствие, и его, по сути, не волнует, белка он или нет.
— Угу. Отказался, значит, от твоего предложения. Интересно.
— Почему интересно?
— Ну так… Это мне еще надо обдумать. Знаешь, кстати, чем мужчина от женщины отличается?
— Предполагаю.
— Ха! Нет, еще один нюанс. О котором ты, уверен, не задумывался. Девушка звонит тебе и говорит: «Милый, у меня к тебе есть разговор. Вечером мы обсудим очень важную вещь». И ты весь день ходишь с волосами дыбом и думаешь: «Что же за вещь мы обсудим?! Она хочет расстаться? Ее мама решила навечно поселиться у нас? Ей сказали, что у меня рак?» А вечером тебе девушка говорит что-нибудь типа: «Я вот думаю, что у нашей собаки коврик быстро пачкается. Надо подыскать в магазине какой-нибудь другой». А мужик — он никогда о разговоре не предупреждает. О важном, не важном — без разницы. Сразу и в лоб. Хотя может вынашивать этот разговор в себе так же очень долго. А если ты скажешь девушке, что у вас будет «важный разговор», то она просто кивнет и ни капли не будет по этому поводу париться.
— Ну и какая мораль из этой истории?
— Да мораль такая, что мужчина вечно находится на страже благополучия и готов бороться с проблемами. А женщина — совсем другое дело. И вот мы, как мужики, очень часто воспринимаем какие-то крупицы информации, попавшей к нам, как преддверие очень важного разговора. А на самом деле это просто «собачий коврик».
— Ну, — кивнул Макс, — а к чему ты это все?
— О боже! — Тыца аж подпрыгнул на стуле. — Да мне просто поболтать захотелось! Но вот твоя реакция на это как раз превосходно доказывает правильность этой моей теории! Так ты будешь что-нибудь заказывать?
— Закажи сам. Не уверен, что осилю целую порцию, но компанию тебе составлю.
— Так, — Тыца оглянулся в поисках официантки и проследил взглядом за вошедшей в кафе полной черной женщиной. — Вон, Макс, гляди! Я вот думаю, а вдруг там, ну ты понял, мое настоящее тело окажется телом какой-нибудь старой полной уборщицы?
Глянув на реакцию Макса, который явно примерил это тело и на себя, Тыца довольно захохотал. Вдруг, совершенно неожиданно лицо его помрачнело, а глаза стали жесткими:
— С другой стороны, а что, если реального мира больше нет? Что, если человечество просто ушло в виртуальный мир с концами? Может, все то, что мы увидели на записи, — суровая истина? И мы вот тут трепыхаемся, собираемся куда-то выбраться, а там и нет ничего…
И прежде чем Макс успел что-нибудь ответить, Тыца отшатнулся от него и произнес:
— Ох, а здесь еще кофе такой прекрасный… Сейчас возьмем себе на десерт. Ты какой любишь: эспрессо?
Тут у Тыцы тревожно затренькал коннектор. Он резко вытащил его из кармана, глянул на экран:
— Черт! — набрал номер и стал ждать ответа, постукивая ладонью по столу: — Димон, Димон… ну, давай же!
Лицо при этом у него стало таким, каким Макс еще ни разу его не видел: злость и отчаяние были перемешаны в нем равными долями. Когда Тыца говорил что-то жесткое, то лицо его сменяло маску раздолбая на маску серьезного человека. А сейчас все маски были сброшены: Макс увидел боль живого человека.
— Тыца! Что? Что случилось?
Тут экран коннектора вспыхнул ярко-красным цветом, и Тыца взвыл:
— Нет, Димон!
Посетители кафе оглянулись на Макса и Тыцу. К ним заспешила от стойки официантка, симпатичная брюнеточка с каре. Тыца глянул на Макса пустыми глазами:
— Расплатись. Я там, на улице…
— Я не знаю, мои карточки… А денег у меня нет…
Тыца кинул на столик бумажник и молча вышел из кафе.
— У вас что-то случилось? — официантка выглядела искренне обеспокоенной.
— Да, извините, мы уже уходим. Дайте счет, пожалуйста.
Когда Макс через минуту вышел из кафе, Тыца сидел на бордюре. Опустив голову на руки. Плечи его вздрагивали.
— Тыца, ты что? Что-то случилось? — Макс попытался сказать это как можно мягче, но все равно вышло не слишком ласково. Да и как можно задать вопрос в такой ситуации, который бы не показался бестактностью.
Тыца поднял голову. В его глазах блестели слезы:
— Это был мой друг. Он был мне другом.
— Что случилось?
В это же мгновение почти к ногам Тыцы подлетела Лерина спортивная машина.
— Садитесь! — На глазах Леры тоже были слезы.
— Лера, Димон… — пробормотал Тыца.
— Я знаю, — Лера потерла себе глаза. Они уже мчались по дороге, беспорядочно огибая не слишком быстрые автомобили.
— Он был моим другом. Настоящим, — Тыца забился в угол сиденья, поднял колени к груди и впервые напомнил Максу маленького мальчика, который внезапно осознал, в каком жестоком мире он живет.
— Тыца, извини, но объясни, пожалуйста, что произошло…
Тыца щелкнул в коннекторе какими-то кнопками и протянул его Максу:
— Смотри!
Макс глянул на маленький экранчик и сразу понял, что там идет видео с камеры, установленной в коридоре у входа в Берлогу. По тоннелю, к двери, в боевом порядке перемещались крепкие фигуры агентов НСБ. Они словно скользили на коньках, такими плавными и выверенными были их движения. Неожиданно изображение уменьшилось вдвое и возник второй экран. На нем был Дима, сидящий у компьютера и раскладывающий пасьянс. На его голову были водружены громадные наушники, из которых доносилась какая-то жесткая музыка.
— Что это? — изумился Макс.
— Запись с камер наблюдения, — сказала Лера. — В коридоре пошло движение, и в трансляцию автоматически включилась вторая камера, которая позволяет видеть дежурного оператора и контролировать правильность его действий. Ну и Тыце на коннектор сразу пошел сигнал. И мне…
На картинке Дима, ритмично покачивая головой, взял из лежащего на столе пакетика горстку чипсов и закинул ее себе в рот. Сбоку от него на столе засветился экран коннектора.
Тыца, смотревший происходящее через плечо Макса, мрачно пояснил:
— Это мой вызов. Но он его не слышал из-за музыки.
Между тем на экране агенты сгруппировались возле двери и появился, по всей видимости, их начальник, пожилой мужчина с зачесанными назад короткими волосами. Он кивнул головой, и один из типов в бронежилете прикрепил к двери небольшой прозрачный прямоугольник.
— Это тот самый! — закричал Макс. — Именно он приехал ко мне утром, а потом стоял с Милой около торгового центра!
— Да, — мрачно кивнул Тыца. — Это и есть Вист, о котором мы говорили.
От прямоугольного пакета на двери в Берлогу во все стороны разбежались тонкие нити, и образовалось что-то вроде паутины или географической сетки, но только с меридианами, без параллелей. Дверь под нитями начала раскаляться. Это было видно даже на маленьком экранчике: железо сначала порозовело, потом начало краснеть, а затем стало ярко оранжевого цвета, и по нему побежали пузыри.
Тут Дима обратил внимание на коннектор, скинул наушники и поднес его к уху. И тут же поднял голову на монитор, где была видна группа захвата. Оттолкнулся ногами от стола и немного отъехал в своем кресле и глянул на дверь холла. Ту уже пересекали расходящиеся во все стороны ярко-красные линии. Дима поднял глаза к камере и горько усмехнулся:
— Не успел…
Затем засунул руку под стол и что-то там нажал. И почти в это же мгновение дверь разлетелась на тысячу раскаленных кусочков. По Берлоге из коридора пополз какой-то жутко ядовитый на вид желтый дым. Свет потух. Заметались лучи фонарей НСБ, и помещение стало стремительно наполняться людьми в бронежилетах.
— Блин, сколько же их… — выдохнул Макс. Тыца в ответ всхлипнул.
Вскоре фонари остановились на Диме, который продолжал так же спокойно сидеть за мониторами, только уже глядя не в них, а на штурмующих. Защелкали затворы, и вокруг него возник целый частокол ружейных стволов.
Спокойной походкой в помещение вошел Вист.
— Добрый день, господин…?
— С чего это вы взяли, что сейчас день? — ухмыльнулся Дима. Музыка в его наушниках, лежащих на столе, продолжала играть, но ее уже почти не было слышно из-за шарканья ног и напряженного дыхания спецназовцев.
— С чувством юмора, вижу, у вас все в порядке, — констатировал Вист, — это хорошо. Мне нравятся люди, способные сохранять ясную голову в подобных ситуациях.
Тревожный зуммер в Берлоге внезапно сменился тонким свистом. Лицо Виста изменилось. Сначала стало настороженным, а затем испуганным. Он сделал пару шагов назад, а потом вдруг резко закричал, срывая голос:
— Всем на выход!
И сам, расталкивая спецназовцев, совершив несколько гигантских прыжков, вылетел сквозь взломанную дверь наружу. Агенты попытались последовать за ним, но помещение в это же мгновение наполнилось тысячами светящихся зеленых нитей. Агенты застыли на месте как роботы, у которых кто-то внезапно выключил питание, а затем рассыпались на сотни кубиков словно аккуратно порезанное масло. Еще какое-то мгновение свист набирал силу, а потом изображение берлоги исчезло. Осталась только трансляция камеры из коридора. Было видно, как Вист поднялся с земли и пощупал рукой то место, где раньше был проем двери. Теперь здесь была однородная бетонная масса. Вист аккуратно отряхнул от пыли полы плаща и покачал головой:
— Что ж… Это даже забавно… В любом случае — минус один.
Затем он как собака повел носом и уставился в тот угол потолка коридора, где находилась камера. Макс вздрогнул: ему показалось, что Вист смотрит прямо ему в глаза. Вист кивнул головой, отдал рукой некое подобие салюта, вынул из кармана пистолет, мгновенно поднял его, экран вспыхнул и потемнел.
Макс протянул темный коннектор Тыце:
— Это все из-за меня.
— Не понимаю, как они нас нашли? — Лера всхлипнула. Следя за дорогой, она не смотрела на экран, но ловила каждый звук, что доносился из коннектора.
— А где остальные? — с ужасом спросил Макс. — Они были там?
— Нет, — покачала головой Лера, — по всей видимости — нет…
Тыца сидел, отвернувшись к окну. Макс заметил, что по его щеке катится слеза.
— Простите. Это все из-за меня, — повторил он.
Тыца взял коннектор и стал нажимать на него.
— На, глянь, с чего все началось. Тебя тогда еще не было. Это трансляция из квартиры Ватутина…
Макс осторожно взял протянутый коннектор. И сразу узнал на экране знакомую ватутинскую квартиру. Верхний свет был выключен, и ту комнату, в которой он обнаружил труп, освещала только настольная лампа. Ватутин, Макс узнал его даже по спине, был явно испуган и очень спешил. Дрожащими руками он лихорадочно шарил по ящикам стола и книжным полкам. На пол валились папки, стопки бумаг… Наконец Ватутин схватил лист бумаги в канцелярской папке. Быстро пробежал его глазами — и тут со стола свалилось зеленое пластиковое яйцо, такое же, как и у Тыцы. Было видно, что по нему торопливо бегут цифры:
00:57
00:56
00:55…
— У тебя там тоже стояла камера? — Спросил Макс.
— Нет, это была его камера, — ответил Тыца, — но она передавала изображение на сервер, который стоял вне квартиры. Потому съемка и уцелела, а потом я сумел ее вытянуть.
— Так это ты вызвал полицию с анонимного номера?
— Не я… — покачал головой Тыца. — Есть кто-то еще, кто вызвал полицию. И этот «кто-то» еще вызвал вас и на проспект Солидарности.
— И?..
— Что «и», — Тыца раздраженно дернул плечами, — у меня нет ни малейших подозрений. Похоже, в нашем «банкете» участвует третья сторона. Сидя под столом, крадет горячие пирожки.
На экране Ватутин метнулся к окну:
— Черт!.. — он осторожно выглядывал из-за занавески. Макс сумел рассмотреть знакомый пейзаж: пустынную улицу, которую редкими пятнами освещают фонари, поверхность крыши, которая подходила почти к окну, там все было тихо.
Ватутин еще раз посмотрел на прибор, где на одном из индикаторов перемещались точки, а затем снова стал всматриваться в темноту улицы. Затем чертыхнулся и нырнул в соседнюю комнату. Максу показалось, что он тоже увидел в окне, на крыше, промелькнувшую черную тень. Как и в первый раз, картинка уменьшилась вдвое и появился второй экранчик. Ватутин, стоя у книжных полок, пробегал рукой по корешкам книг. Еще и еще. Яйцо снова запищало, и Ватутин начал затравленно озираться. Вскоре из яйца показалось узконаправленное мерцающее сияние, и на книгах прорисовалось изображение двери сейфа. Ватутин кинулся к ней, и тут в комнате раздался голос:
— Не получается, Кирилл Петрович?
Ватутин вздрогнул. И вместе с ним вздрогнул Макс. В комнате вспыхнул яркий свет, стало видно, что в углу, в массивном кресле сидит мужчина в плаще и низко надвинутой шляпе. Его облик довершали большие темные очки в роговой оправе.
— Это ведь Вист? — сказал Макс.
— Да, — подтвердила Лера.
— Я больше не могу это смотреть. — Макс протянул коннектор Тыце. Тот молча взял его и выключил. — Я хотел бы спросить…
— Не надо, — Тыца покачал головой. — Я не готов сейчас ни о чем разговаривать. В общем так, вкратце. Поживем все некоторое время по домам. Макс поживет у меня. Только Лера, вот что… Высади меня где-нибудь прямо здесь. Я сейчас увижусь с ребятами, и еще у меня есть пара дел.
Лера остановила машину.
— Я с тобой? — спросил Макс.
— Нет, ты пока с Лерой. Она привезет тебя ко мне попозже. Часиков в двенадцать, скажем. Да, Лера?
— Конечно, да, — Лера кивнула.
— Ну все. Я сваливаю. Увидимся.
Тыца вышел из машины и тут же скрылся в какой-то подворотне.
— Куда он?
— Не знаю, — Лера пожала плечами. — В нашей компании все гораздо более автономны, чем может показаться на первый взгляд. Извини, что Тыца показал тебе это видео. Он, во-первых, хотел, чтобы ты понял, что ты не виноват во всем этом, а во-вторых, чтобы ты был осторожен.
— Понимаю, — кивнул Макс.
— Ну ладно, поехали ко мне. Посмотришь, как живут те, кого нет в этом мире.
Лера завела машину, но тут в окно постучали. За окном стоял Тыца.
— Извините, ребята, я понял, что не надо придумывать лишних ходов. Макс, мой адрес: проспект Науки, двадцать два, квартира восемьдесят девять. Возьми электронный ключ. Надеюсь, ты найдешь, где это. Сейчас я дам тебе денег…
Тыца начал шарить по карманам.
— Твой бумажник еще у меня… — сказал Макс.
— Ох, давай его сюда, — Тыца извлек несколько купюр. — Этого тебе хватит, чтобы поесть и купить зубную щетку. Выходи из машины. Давай, Лера, пока.
— Зачем «пока»? Я могу совершенно спокойно его отвезти.
— Давайте потусуемся отдельно. А то что-то я беспокоюсь. Макс, будь осторожен, но, в принципе, квартира надежная и не засвеченная. Вряд ли они там появятся. Во всяком случае, в ближайшие пару дней. Вычислить ее не легче, чем Берлогу. Я приложил там гораздо больше усилий, хотя, возможно, стоило заняться поплотнее как раз Берлогой.
— Я еду? — спросила Лера.
— Да, все, спасибо тебе, пока.
— Пока, Лера, — Макс махнул рукой и захлопнул дверцу. Тыца посмотрел, как маленький красный автомобильчик исчез в уличном трафике, и повернулся к Максу:
— Короче, остановка за углом. Я появлюсь через пару дней. Не волнуйся. Если что — позвоню. И ты звони, если что.
Макс пожал ладонь Тыцы и отправился к остановке. Отойдя на несколько метров, он оглянулся. Тыцы на тротуаре уже не было. Может, нырнул в какую-нибудь подворотню. А может, и в дырку между компьютерными программами. Макс был готов ожидать уже чего угодно.
Только оставшись один Макс начал осознавать всю важность произошедшего. Сколько времени существовала эта компания? Видимо, весьма долго. И НСБ она совершенно не интересовала. И вдруг… Макса бросило в жар. Вина в этой смерти целиком лежит на нем. Он понял, что уже давно прошел мимо остановки и бредет по улице, натыкаясь на прохожих. «Так, — сказал он себе, — хватит ныть. Эту проблему я пока никак не могу решить. Надо ехать на квартиру к Тыце и сидеть там». Однако, никуда он не поехал. Сначала зашел в какое-то кафе, выпив там чашку кофе, затем посидел в парке, затем в каком-то тихом дворике, глядя, как мальчишки играют в футбол… И лишь почувствовав голод, вышел на улицу, и, осознав, где находится, понял, что до дома Тыцы ехать ему порядком. Поднял было руку, чтобы остановить такси, но к остановке неподалеку подкатил электробус.
Вообще-то электробусы Макс любил не слишком. Ползущие по городским пробкам они вызывали у него мысли о потерянных часах жизни, даже в то время, когда они никуда не спешил. Трамваи, быстрые и бесшумные, нравились ему гораздо больше. Макс прикинул, что можно немного пройтись, и впереди будет трамвайная остановка, откуда вагончики бегают практически до дома Тыцы. И сел в электробус. Потеряв всю жизнь, глупо начинать экономить ее минуты. Салон был полупустой. Впереди сидела пара старушек в платьях, сшитых по лекалам голливудских модельеров. Они, по всей видимости, то ли возвращались с какого-то бала, то ли отправлялись на него. В середине салона несколько подростков рубились по сети в «Атаку с воздуха». Они перекрикивались: «В хвост ему заходи!», «Он меня из-под солнца атакует!», «Готово! Я его сбил!» и нещадно, пытаясь казаться взрослыми, ругались. Макс сел на заднее сиденье, в самый угол, и уставился в окно. Через пару остановок подростки вышли, и один извинился за всех перед начавшей что-то выговаривать им старушкой. Вскоре вышли и старушки, и Макс остался совершенно один.
Макс глянул вперед по салону. У ветрового стекла зелеными огоньками светилась щель для маршрутной карточки. Можно было, конечно, зарегистрировать свой маршрут, и тогда бы электробус перестал останавливаться на пустых остановках и пошел немного быстрее. И даже, например, продемонстрировал бы Максу какой-нибудь фильм, длина которого идеально совпала бы со временем путешествия. Или, кажется, когда Макс в прошлый раз куда-то ехал, то он не досмотрел какое-то кино. Значит, есть шанс увидеть его окончание… Впрочем, нет. Аккаунт Макса уже исчез с портала городского транспорта. Но вставать и делать даже несколько шагов не хотелось.
Пока электробус не спеша переваливался по городским улицам, притормаживая на светофорах и переходах, Макс вполне мог бы подвести итоги своей жизни, вернее того, что от нее осталось. Вместо этого он вынул коннектор и стал читать новости. Думать ни о чем не хотелось, да и, честно говоря, не было никакого смысла. Макс согласился с Тыцей и Лерой: к проблемам необходимо относиться просто. Если они поддаются решению — немедленно решить, если нет — то постараться забыть о них.
В новостях писали одну чушь: об актере, который, как выяснили папарацци, сожительствует со свиньей, о писателе, который, по слухам, свои лучшие книги переписал с неизвестных рукописей из архивов, о хоккеисте, знаменитом «тафгае», который, будучи пьяным, пытался изнасиловать полицейского. Судя по стыдливым комментариям представителей полиции, хоккеисту это таки удалось. Его адвокат уже выступил с заявлением, что спортсмена «возбуждает форма», и полицейский был сам виноват. Макс закрыл интернет и снова уставился в окно. Но и там не было ничего интересного: пустые улицы, припаркованные автомобили, ветер, сгибающий кусты… В начале проспекта Науки Макс вышел: хотелось немного пройтись пешком. Но и это не принесло облегчения. Мысли устроили какую-то дурацкую карусель, заставляя снова и снова возвращаться к случившемуся сегодня. Где-то Макс зашел в небольшой продуктовый магазинчик, немного постоял у прилавка, выбирая то, что составит его сегодняшний ужин, но так и не решился ничего взять. Он вышел и обнаружил, что дом Тыцы практически напротив. Это была здоровенная серая многоэтажка, тянувшаяся на целый квартал, а в высоту, похоже, решившая посоперничать с какой-нибудь телебашней.
Найдя нужный подъезд, Макс автоматически приложил палец к сканеру и получил ответ: «Вы не опознаны. Попытайтесь пройти идентификацию по отпечатку еще раз». Полицейский Лебедев уже не числился в базах, и его отпечатки больше не опознавали никакие замки. Макс достал электронный ключ, и дверь, согласно пискнув, отворилась. Квартира Тыцы находилась на последнем этаже и была здесь единственной. Вспомнив планировку дома, Макс понял, что Тыца поселился в угловой башне дома. Сразу у лифта стояла решетка. Макс отыскал узкую, никак не обозначенную щель, и засунул в нее ключ. Решетка открылась, и Макс сунул ключ уже в щель простой деревянной двери. Она тоже пискнула и открылась, но за ней оказалась еще одна, железная. Макс нашел щель и в ней. Да, похоже, что войти сюда неожиданно было непросто. Дальше, к счастью, дверей не оказалось. Квартира оказалась весьма большой: только холл был метров сорок, а от него уже отходили комнаты. Лебедев выглянул в окно: где-то далеко внизу бежали автомобили, а вокруг начинали зажигаться золотые грозди окон. До крыши самого дома было весьма далеко. При желании, здесь можно было не только держать круговую оборону, но и не пускать небольшую армию противника в эту часть города. Квартира Тыцы представляла собой странное зрелище. Во-первых, она была каким-то образцом роскоши. На полу лежали толстые арабские ковры, нога в которых утопала как во мху, в зале, на специальном подиуме возвышался белый концертный рояль, кровать Тыцы запахивалась тяжелым бархатным балдахином с шитыми золотом гербами. Во-вторых же, было понятно, что владельцу эта роскошь совершенно безразлична. Рояль использовался как склад деталей разобранных компьютеров, на балдахин было приклеено множество желтеньких бумажек-напоминалок, а самый роскошный ковер лежал в прихожей, именно на нем Макс оставил свои грязные кроссовки.
Стоящая в ванной роскошная джакузи оказалась наполнена водой, и в ней плавали золотые рыбки. То, что Тыца не купается вместе с рыбками, можно было понять по тому, что на дне джакузи в изобилии росли водоросли. Но, к счастью, в углу присутствовала душевая кабина. Макс принял душ, и, замотавшись найденным тут же в тумбочке гигантским полотенцем, прошел на кухню. Открыл холодильник, величиной с хороший платяной шкаф. Да, пожалуй, зря он не купил в магазинчике хотя бы пельменей. Холодильник был полон, но где-то половину его содержания составляло пиво, а другую — различные виды сыра, в основном, как сразу стало ясно, остропахнущего. Макс быстро закрыл дверцу и решил проверить кухонные шкафы, в надежде отыскать хотя бы пачку макарон или риса. Но там все было забито банками с кофе. Полными, пустыми, с остатками кофе на дне, с только что начатыми… Учитывая, что все банки принадлежали к одному виду — «Бодрое арабское утро» с бедуином на этикетке, это была явно не коллекция. Макс снова залез в холодильник, выбрал сыр, который, как ему показалось, пах не слишком сильно, взял пару бутылок пива и поужинал. Заказывать пневмодоставку ему не хотелось, и в магазин он решил сходить утром. Затем Макс еще раз обошел квартиру Тыцы, уже по кругу, любуясь ночным городским пейзажем, и в одной из комнат, где оказался диван с подушками и одеялом, лег спать. Можно было, конечно, поискать постельное белье, но что-то подсказывало, что Тыца вряд ли обладает большим его запасом. Даже, скорее, когда простыня оказывается грязной, он, наверное, просто выкидывает ее и тут же покупает новую.
Но уснуть Максу так и не удалось. Он долго ворочался, а события прошедшего дня тяжелыми камнями переваливались в его голове. И вдруг один из этих камней подпрыгнул и выпал из круговорота. Макс вскочил и стал в потемках судорожно искать коннектор.
— О, черт, да где же он…
Наконец сон слетел окончательно, и Макс догадался включить свет. Естественно, он положил трубку в изголовье, а вовсе не оставил в джинсах… Дрожащими пальцами Макс набрал номер Тыцы:
— Можешь говорить?
— О-о-о… — простонал Тыца. — Только не говори мне, что у меня дома жрать нечего. Я же дал тебе денег! А ты так ничего и не купил, уверен!
— Ну не купил, но дело не в этом…
— Как не в этом! — изумился Тыца. — Ты не купил, а виноват я? Хорошенькое дельце!
— Да ты послушай, — Макс уже начал злиться. — Я понял, почему они перезагрузились в восемь!
— О! Интересно!
— В восемь я был у Славика…
— Хм… То есть ты думаешь, что они хотели взять тебя там?
— Вместе со Славиком. Но зачем он им нужен?
— Так, — сказал Тыца. — Давай, пожалуй, пересечемся. Славик, кажется, живет…
— Лучше встретиться на Фруктовой. Там недалеко и незаметно. Там есть такой скверик…
— Договорились, — сказал Тыца. — Ты сможешь там быть часиков в десять?
— В десять? — изумился Макс и сверился с часами на коннекторе. — Да до десяти еще…
— Никуда твой друг не денется, — хмыкнул Тыца. — Я хотел бы пару часов хотя бы поспать. Встречаемся в десять?
— Безусловно, — кивнул Макс и повесил трубку. После этого он вздохнул, прошелся по квартире, несколько раз тихо пробормотав, изумленно покачивая головой:
— Завидую Тыце. Он сможет сейчас спать.
Сам он не стал даже ложиться. И в половине десятого был уже в скверике. К его полному изумлению, Тыца уже сидел на скамейке.
— О, ну наконец-то, — вскочил он, увидев Макса. — У тебя есть какая-нибудь версия, зачем им мог понадобиться Славик?
— Может, они решили разобраться и с ним, потому что я ему все рассказал?
— Возможно, — кивнул Тыца. — Где он живет? Пошли посмотрим на его окошки, а потом будем разбираться дальше.
Через несколько минут они уже стояли у нужного дома.
— Вон его окна, — показал Макс. — Никакого движения. Балкон закрыт.
— Ну, значит, набери его номер. Ты помнишь или надо лезть в справочник?
— Помню, — сказал Макс и достал коннектор. — И что мне ему сказать?
— Дай-ка я сам, пожалуй, ему что-нибудь скажу, — Тыца выдернул трубку у Макса и поднес ее к уху. — Слава, привет! Это Максим!
Макс услышал, как в трубке раздался кашель, а затем удивленный голос Славика спросил:
— Какой еще Максим?
— Лебедев, — буркнул Тыца. — Не узнаешь что ли?
— Простите, а мы знакомы? — В голосе Славика послышалось удивление.
— Конечно, мы же с тобой еще в лапту играли!
— Что ты творишь?! — прошептал Макс.
Тыца на секунду прикрыл трубку ладонью:
— Спокойно!
— В лапту? — изумился Славик. — Я что-то вас не помню… Вы в какой команде играли?
— Э-э-э… В «Динамо»!
— Но я не играл в «Динамо»…
— Да? Извините… — Тыца нажал отбой.
— И что? — Развел руками Макс. — Зачем все это было?
Тыца ухмыльнулся:
— Небольшая проверочка. Этот парень всегда вызывал у меня подозрение.
— Подозрение в чем? — Скривил лицо Макс.
— Ну теперь уже без разницы.
— А почему ты представлялся моим именем?
— Мне было интересно, как он отреагировал бы, если бы узнал знакомое имя, но не узнал бы голос…
— Слушай, Тыца, ты что-то мутишь… — Макс попытался заглянуть приятелю в глаза. Тот усмехнулся:
— Пока мы выяснили, что твой Славик жив и нормально себя чувствует. Ты спокоен?
— Пока выяснили? — напрягся Макс. — Ты собираешься выяснить еще что-то?
— Ну, в общем, ладно, — махнул рукой Тыца. — Пошли куда-нибудь. Нечего здесь ошиваться.
— А почему ты решил встретиться именно здесь?
— На тот случай, если бы Славик решил с тобой поговорить лично.
— Ты думаешь, что он…
— Ладно, Макс, идем, — Тыца поморщился. — У меня еще дел сегодня…
— Ну пошли, — кивнул Макс, — здесь есть нормальная кофейня.
— То есть не приличная, не хорошая, а просто «нормальная»?
— Угу…
— Да ну ее… Неохота. Я бы сейчас с удовольствием, — Тыца зажмурился, словно кот, — посидел бы где-нибудь на природе, под березками. Ну хотя бы в парке каком-нибудь… Есть такие парки у нас в городе, где тихо, спокойно, никого нет?
— Не знаю, — Макс пожал плечами. — Вообще-то я был недавно был в одном парке… Там, кажется, не очень много народу. А там еще поблизости есть симпатичное кафе с кавказской кухней, где я остался денег должен. Но это неблизко.
— Если должен, — поехали, — сказал Тыца и замахал рукой такси. — Куда ехать-то?
— К парку Летчиков…
Таксист молча кивнул. С легким звоном включился счетчик.
— Вот все-таки удивительные вещи происходят, — ухмыльнулся Тыца, — живем в совершенном мире, а вот, например, автоматический счетчик заработал, когда мы еще не сели в машину. И немного нас обул…
— Не такой уж этот мир и совершенный, — мрачно сказал таксист. — Говоря откровенно — дерьмо, а не мир.
— В чем-то вы правы, — кивнул Макс, усаживаясь поудобнее. — А какой бы мир показался вам более приемлемым?
Таксист сначала отвернулся к окну, а затем печально, подвигав челюстью, сказал:
— Наверное тот, где я бы не колесил по улицам, а занимался какой-нибудь наукой. Биологией, например.
— Хм, — заинтересовался Тыца, — а почему бы вам здесь не заняться какой-нибудь наукой? Например, биологией?
— Как я ей займусь, — буркнул водитель, — ведь я же всего-навсего таксист… Кручу баранку. И все.
Тыца ухмыльнулся:
— В каждой своей жизни, наверное, мы мечтаем о чем-то другом…
— Жизнь, сволочь, всего одна, — процедил таксист и больше не разговаривал.
К кафе они подъехали минут через десять.
— Да уж, — сказал Тыца, осмотрев дверь, ведущую в полуподвал, — впечатляет. Прямо как на сельской дороге где-нибудь.
Макс рассмеялся:
— Идея у владельца кафе была именно такая.
Друзья зашли внутрь, и старик поднялся со стула у телевизора:
— Здравствуйте, гости! Что желаете покушать?
— Здравствуйте, — улыбнулся Макс, — ничего. Я просто хотел бы вам вернуть небольшой долг.
— Долг? — Удивился старик и оглянулся в сторону кухни. — Мне? Вы ничего не путаете?
Макс с сожалением понял, что его не узнали. Да и как, если он вычеркнут из списка живых. Знакомство было, пожалуй, весьма пустяковым, но почему-то стало очень горько. Из кухни выглянула смуглая Вера.
— Эй, — окликнул ее старик, — человек говорит, что нам денег должен…
Вера равнодушно пожала плечами.
— Я именно вам должен… Вы мне одалживали, — Макс неловко протянул старику несколько купюр. Тот, немного поколебавшись, взял их и внимательно посмотрел в глаза Максу:
— Что-то я не помню, молодой человек, чтобы вы были мне должны. Вам, безусловно, виднее, но если вы поймете, что ошиблись — возвращайтесь, я верну вам деньги.
— Это было давно, считайте — в другой жизни, — вздохнул Макс, — но расплачиваюсь сейчас.
Старик растерянно пожал плечами:
— Успехов вам. Вы кажетесь хорошим человеком. Надеюсь, это не розыгрыш.
Когда вышли из кафе, Тыца улыбнулся:
— Да, с долгами интересная штука получается. У кого бы одолжить?
— Тебе уже бесполезно, все и так забыли, — хмыкнул Макс.
— Да, чем-то я не тем занимался, перед тем как меня окончательно стерли. А где тут вход в парк?
— Где-то там, — пожал плечами Макс, — но я бы предложил войти прямо здесь.
— Лазить через заборы некультурно, — сказал Тыца, уже подтягиваясь на чугунных прутьях.
Макс перемахнул через забор вслед за ним:
— Вон, кажется, симпатичная скамейка, как раз под березой, как ты хотел.
— Ага, хорошая, — Тыца сел, вытянул ноги и откинулся на спинку. — Жизнь, все-таки, хорошая штука. Местами.
— Рассуждения покойника, — ухмыльнулся Макс.
— Именно так, — согласился Тыца и закрыл глаза.
Макс мгновение посмотрел на него и тоже откинулся на скамейке, закрыв глаза. Через несколько мгновений он почувствовал, что засыпает: перед глазами снова закрутились куски чужих воспоминаний. Ребенок, девочка лет десяти, подмигивающая Максу через зеркало, она же, но более взрослая, едущая на велосипеде по какому-то странному бетонному полю… Какие-то люди в белых халатах, объясняющие, водя пальцами по гигантским экранам, какие-то электрические схемы… Кто-то во сне тронул Макса за рукав, он уже почти обернулся, но внезапно, непонятно почему, испугался и открыл глаза, легко вскрикнув.
— Ты чего? — удивился Тыца.
— Воспоминания…
Тут же в воздухе появился хостес, но Тыца замахал руками, и тот скрылся, поняв его без слов.
— Роботы становятся все более совершенны, — резюмировал сценку Макс. — Им уже даже слов не надо, чтобы человека понять.
Тыца покивал головой, с жалостью посмотрел на березу:
— Человека ли? Ну ладно, Макс, побежал я по делам. А ты не забудь купить еды. А сыр, кстати, вкусный! Видел, сколько у меня сыра? Надеюсь, ты его начнешь пробовать, а то я там бываю не слишком часто, и он испортится, ко всем чертям. Вот это тоже интересная проблема.
— Какая? — не понял Макс.
— Та, что продукты портятся, — Тыца заулыбался, — как они могут это делать, если состоят всего лишь из нулей и единиц. Вопрос очень философский. Примерно такой же, как и тот, какую жизнь мы сейчас проживаем…