25
Мы вошли в Высокий Замок через Старые Ворота вместе с полуденным солнцем, бьющим нам в затылки. Фамильный меч я положил поперек седла, и никто не рискнул преградить нам дорогу.
Лошадей мы оставили на Западном Дворе.
— Проследи, чтобы их хорошо подковали. Впереди у нас долгая дорога. — Я похлопал Геррода по бокам и отдал его парнишке-конюху.
— У нас гости, — сказал Макин, положив руку мне на плечо. — Осторожнее.
Он кивнул в сторону двора. Сэйджес спускался по ступенькам главной башни, крошечная фигурка в белой мантии.
— Уверен, наш крошка-язычник научится любить принца Йорги, как и все остальные, — ответил я. — Если его приручить, он может пригодиться.
Макин нахмурился:
— Лучше уж приручить скорпиона. Я тут расспросил народ о том стеклянном дереве, которое ты недавно разбил. Оно не просто безделушка. Он его вырастил.
— Он меня простит.
— Он его вырастил из камешка, Йорг. Из зеленой бусинки. Два года корпел над ним. Поливал кровью.
Сзади раздалось хихиканье Райка, было в нем что-то детское, чего никак не ожидаешь услышать от такого громилы.
— Своей кровью, — уточнил Макин.
Еще несколько братьев прыснули от смеха. Историю о сэре Галене и стеклянном дереве слышали все.
Сэйджес остановился в метре от меня и пристально оглядел братьев, кое-кто из них еще не успел передать лошадей, остальные придвинулись ближе. Язычнику пришлось задрать голову, чтобы полностью обозреть Райка.
— Почему ты убежал, Йорг? — спросил он.
— Принц, для тебя он принц, языческий пес. — Макин шагнул вперед, наполовину обнажив клинок. Сэйджес окинул его мягким завораживающим взором, Макин безвольно опустил руку, исчерпав все угрозы.
— Почему убежал?
— Я не убегал.
— Четыре года назад ты сбежал из родительского дома. — Голос звучал напевно, братья зачарованно внимали ему.
— На то была причина, — сказал я. Непонятно, куда он клонит.
— Какая причина?
— Кое-кого надо было прикончить.
— И ты его убил? — спросил Сэйджес.
— Убил многих.
— Но убил ли ты того, кого хотел?
— Нет.
К сожалению, граф Ренар все еще дышал.
— Почему?
Почему ничего не сделал?
— Ты навредил ему? Затронул его интересы?
Ничего такого не было. Вообще-то, если посмотреть со стороны на то, что мы делали эти четыре года, то легко прийти к выводу, что я, напротив, защищал интересы Ренара. Вместе с братьями я преследовал барона Кенника, мешая ему осуществить свои планы. В Маббертоне подавили недовольство, со временем грозившее перерасти в восстание…
— Я убил его сына. Вонзил нож в Марклоса, плоть от плоти Ренара, его наследника.
Сэйджес слегка улыбнулся:
— Вернувшись, ты попал под мою защиту, Йорг. То, что управляло тобой, отступило.
Могло ли это быть правдой? Вроде не лжет. Я вглядывался в его лицо, но видел лишь причудливые знаки на чужом языке. Книга открыта, вот только прочесть ее я не мог.
— Я в силах помочь тебе, Йорг. Могу вернуть тебе самого себя. Верну тебе твою волю.
Он протянул руку ладонью вверх.
— Своей волей я распоряжаюсь сам, — возразил я. Если тебя гложут сомнения, воспользуйся чужой мудростью. Взять хотя бы Ницше. Одних лучше убеждать ножом — особенно если уметь им пользоваться, других проще треснуть по башке философским камнем.
Я подсунул руку снизу и сжал его пальцы.
— Выбор всегда остается за мной, язычник, — сказал ему. — Вздумай кто-то управлять мной, я бы догадался.
— Догадался?
— Если б узнал… Если бы я узнал о таком человеке, то сделал бы ему так больно, что красные людишки с Востока прибежали бы у меня поучиться жестокости. — Я говорил, понимая, что получается неубедительно. По-детски.
— Не я управлял тобой, Йорг, — произнес Сэйджес.
— Тогда кто? — Я сжимал его пальцы, пока не услышал хруст костей.
Он пожал плечами.
— Если меня околдовали, то я найду того, кто это сделал, и убью. — Я почувствовал отголоски старой боли, изводившей меня в пути, она царапала от виска к виску, за глазами, словно осколок стекла. — Но все это выдумки, моя воля принадлежит мне, — заявил я уверенно.
Он снова пожал плечами и зашагал прочь. Я глянул на свою руку. Оказывается, правой я сжимал кисть собственной левой, между пальцев выступила кровь.
