Книга: Не ведая страха. Битва за Калт
Назад: 6
Дальше: 8

7

[отметка: — 13.00.01]
— Могу заверить вас, сэр, — говорит сенешаль Арбут, — рабочие гильдии полностью осведомлены о важности данного предприятия.
Женщина неожиданно молода, она невзрачна и деловита. Ее одеяние серого цвета.
Сержант Селатон пересматривает свою оценку. Что ему о ней известно? Она не столько невзрачна, сколько не украшена. Ни косметики, ни бижутерии. Волосы коротко подстрижены. По его опыту, высокопоставленные женщины куда сильнее тяготеют к декору.
Они сопровождали ее от Голофузикона до порта, следуя за официальным транспортом на своем спидере. Она — член торгового комитета легислатуры. Дариал и Этервин наделены большей властью, однако они оба настаивают, что у Арбут куда более эффективные взаимоотношения с низовым составом гильдии. Ее отец был грузчиком. Портовый район суматошный и шумный. Громадные полуавтоматические подъемники и краны, некоторые из которых напоминают четвероногих титанов, переносят грузовые штабели к гигантским полевым грузоподъемникам.
Кажется, капитан Вентан утомился от усилий. Он стоит сбоку, наблюдая, как мелкие летучие машины и курьерские суда снуют над портом, словно стрекозы над прудом. Он предоставляет вести разговор Селатону.
— При всем уважении, — говорит Селатон, — члены гильдии и портовики отстают от согласованного графика. В зонах сбора начинаются заторы.
— Это официальная жалоба? — спрашивает она.
— Нет, — отвечает он, — однако она передана от примарха. Если вы замолвите словечко, мой капитан будет признателен. На него давят.
Она быстро улыбается.
— На всех нас давят, сержант. Гильдии никогда не проводили погрузку военной техники такого масштаба. Расчетный график был настолько точным, насколько это возможно, но это всего лишь расчет. Портовый персонал и загрузчики неизбежно будут сталкиваться с непредвиденными задержками.
— И тем не менее, — произносит Селатон. — Обращение к их бригадирам. От члена городской легислатуры. Небольшая мотивация и признание их стараний.
— Просто чтобы быть в курсе — каково отставание? — интересуется Арбут.
— Когда мы прибыли в поисках вас, было шесть минут, — отвечает он.
— Это шутка?
— Нет.
— Шесть минут — это… Простите, сержант. Шесть минут — это ничто. Это даже не допустимая погрешность. Вы прибыли за мной и выдернули меня с церемоний Голофузикона из-за шестиминутной задержки?
— Сейчас это двадцать девять минут, — отзывается Селатон. — Не хочу показаться грубым, сенешаль, однако эту операцию возглавляет легион. Допустимые отклонения меньше, чем в торговой или обычной военной ситуации. Двадцать девять минут находятся на грани омерзительного опоздания.
— Я поговорю с бригадирами, — произносит она. — Посмотрю, есть ли какие-то резервы, которые они смогут привлечь. Погода была плохой.
— Я знаю.
— И еще какой-то инцидент со сбоем в системе. Мусорная информация. Испорченные данные.
— Это также случается. Я уверен, что вы сделаете все, что в ваших силах.
Она смотрит на него и кивает.
— Ждите здесь, — произносит она.

 

[отметка: — 11.16.21]
— По вашему взвешенному мнению? — интересуется Жиллиман.
Магос Пелот — старший представитель служащих Механикум на борту флагмана «Честь Макрагге», и ему только что потребовалось донести до примарха щекотливые новости. Прежде чем ответить, он на мгновение задумывается. Он не хочет опорочить свое ведомство некомпетентными суждениями, однако он служил примарху достаточно долго, чтобы понять, что из попыток подсластить пилюлю никогда не выходит ничего хорошего.
— Обнаруженная нами проблема с мусорным кодом является помехой, сэр, — произносит он. — Это прискорбно. Особенно в такой день, как сегодня. Подобные вещи случаются, не стану притворяться и утверждать обратное. Естественная деградация. Ошибки кода. Они могут произойти без предупреждения по множеству причин. Механикум чрезвычайно сожалеет, что мы поражены ими в ходе этого события.
— Причина?
— Возможно, сам по себе масштаб объединения? Именно потому, что сегодняшний день столь важен. Простой массив информации…
— Это пропорционально? — спрашивает Жиллиман. — Это пропорциональный прирост, которого вы могли бы ожидать?
Магос Пелот колеблется. Его имплантаты-механодендриты подрагивают.
— Немного выше. Совсем немного.
— Стало быть, с позиции опыта Механикум, это ненормальный уровень? Не естественная деградация?
— Технически — да, — признает Пелот. — Но не настолько, чтобы считать происходящее тревожным.
Жиллиман улыбается своим мыслям.
— Так что это просто… для моего сведения?
— Было бы непозволительно не проинформировать вас, повелитель.
— Каковы выводы, магос?
— Сервер управления настаивает, что в состоянии продолжать надзор за работой, однако Механикум полагает, что его внимание лучше употребить на обнаружение и уничтожение проблемы мусорного кода до того, как тот распространится дальше. На время этой деятельности сервер приостановит дискретно, и надзор будет автоматически контролироваться информационными машинами в коммуникационном узле орбитальной станции.
Жиллиман обдумывает это. Он смотрит на звезды через кристалфлекс.
— Группа адептов Механикум, ваших почтенных коллег, Пелот, всего месяц назад обедала со мной на Макрагге. Они превозносили достоинства когитаторов новейшего поколения, которые запущены в эксплуатацию на станциях Калта и в сети. Они неимоверно гордились своими машинами.
— Как им и следовало, повелитель.
— Они говорили о них, как будто те… как будто те обладали личностью, словно индивиды. Я счел это проявлением их близости к совершенству в разработке духа машины.
— Именно, повелитель.
— Мы можем создать мир с совершенством и продуктивностью, превосходящими те, которыми обладает человеческая форма, магос. Можем расширить естественные границы человечества.
— Повелитель…
— Я к тому, что, быть может, нам стоит доверить вашим чудесным машинам выполнение работы на время, пока сервер устраняет проблему?
Пелот кивает.
— Нам тоже так кажется, повелитель.
— Хорошо. Я уведомлю наших гостей о существовании проблемы с мусорным кодом и тактично выясню, не принесли ли они что-нибудь с собой по ошибке. Последнее время они бывали на окраинах. И вашему серверу понадобится их сотрудничество в ходе расследования.
— Очень хорошо, повелитель.
— Пелот?
— Повелитель?
— Что касается естественных границ человеческой природы, сущая мелочь, что в ходе обеда ваши коллеги не принимали никакой пищи.
— Да, повелитель. Справедливости ради, сомневаюсь, что и вы в ней нуждались.
Жиллиман улыбается.
— Очень хорошо, магос.
Он оборачивается к палубным офицерам.
— Наладьте и обеспечьте канал прямой связи, пожалуйста. Как можно скорее, — инструктирует он. — Я хочу поговорить с братом.

 

[отметка: — 9.32.40]
Телемехр пробуждается, однако сейчас не время воевать.
Его учили разным вещам, и в их числе — контролировать свою злость, пока та не понадобится. Сейчас она не нужна, и он контролирует ее.
Он анализирует. Сканирует. Определяет.
Его определение таково: он в своем саркофаге, и саркофаг транспортируют. Его что-то разбудило, возможно, неуклюжее или некомпетентное обращение с саркофагом.
Не время воевать. Это его разочаровывает.
Он контролирует разочарование, как его учили. Он контролирует свою злость. Он осознает, что дополнительно ему необходимо контролировать волнение. Волнение сродни страху, а страх — это мерзость, которая раньше была ему неведома, и он полон решимости не допускать ее. При этом волнение нарастает.
При жизни Телемехр был легионером Тринадцатого. Десять лет службы, с момента генетического конструирования до смерти в бою, и все это время он не ведал страха. Ничего в этом роде. С чем бы он ни встречался, даже со смертью, когда она наконец пришла, — он никогда не боялся.
Во время первой беседы с техножрецами, которая состоялась после его смерти, они сказали, что теперь многое изменится. Смертные останки, останки Габрила Телемаха из Девяносто второй роты Ультрамарина, более не были жизнеспособны. Испарилось слишком много органики, чтобы могла продолжаться жизнь, как он ее понимал. Однако из уважения к его смелости и службе, а также вследствие его совместимости ему собирались оказать честь. Смертным останкам предстояло образовать органическое ядро киберорганического существа.
Он должен был стать дредноутом.
Будучи человеком из плоти и крови, Габрил считал дредноутов древностью. Они были ветеранами, братьями, которых забрали с края смерти и поместили внутрь неукротимых боевых машин. Они были стары. Некоторым был уже век. Некоторые жили в механических коробках уже сто лет!
Габрил Телемах не был стар. Всего десять лет службы.
И теперь он оказался навеки заперт в ящике.
Техножрецы сказали, что нужно будет провести подстройку. Ментальную подстройку. Прежде всего, он принял, что любой дредноут, даже самый почтенный, рано или поздно становится новым. Дредноуты были жизненно важной составляющей боевой мощи легиона, и время от времени их теряли. Поэтому новых было необходимо собирать в те промежутки, когда в наличии были боевые корпуса и боевые потери предоставляли подходящих и совместимых доноров органики.
Техножрецы сказали, что ему будет не хватать многих вещей, которые его тело из плоти считало само собой разумеющимися. Для начала — сна. Он будет спать, лишь когда его поместят в стазисную гибернацию. Он будет переживать — или, скорее, не переживать — продолжительные периоды такого рода, поскольку они позаботятся, чтобы он спал большую часть времени. Его будут пробуждать, когда наступит время воевать и потребуется его участие.
Техножрецы сказали, что дело в боли. Будет боль, и она будет постоянной. Несчастные смертные остатки обернут киберорганической сетью, вплетут в электроволоконные системы и запечатают в бронированном саркофаге. Не будет возможности справляться с болью так, как он это делал в бытность свою человеком, никакого механизма контроля.
По той же причине он обнаружит в себе предрасположенность к эмоциональным колебаниям, которых не знал при жизни. Возможно, к ярости и злости. Невзирая на опустошающую мощь, которой он наделен как дредноут, ему будет не хватать собственного смертного состояния. Он будет негодовать по поводу своей смерти, жалеть об ее обстоятельствах, зацикливаться на ней и начнет ненавидеть ту жизнь в холодной оболочке, которую ему дали взамен.
Чтобы избавить его от этой горечи, от боли и злости, ему помогут спать долгие промежутки времени.
Также, как они ему сказали, он, вероятно, будет подвержен приступам страха. Особенно на раннем этапе. Это, объяснили они, из-за сложного измененного состояния. Из-за продолжительной гибернации его сознание оторвалось от линейной смертной шкалы, от временных рамок, которые он мог осознать и понять, в сущности, от самого времени. Страх, проклятие для космодесантника, всего лишь часть подстройки разума под эту последнюю судьбу. Это естественно. Ему предстоит научиться контролировать и использовать его, так же как злость. В конечном итоге страх испарится и исчезнет. Он станет столь же бесстрашным, каким был легионером.
На это потребуется время. Будут постепенные и аккуратные подстройки гормонов и биохимической смеси. Он пройдет гипнотерапию и адаптивные заговоры. Его обучат подобные ему, почтенные, которые привыкли к своей странной участи.
Он сказал техножрецам: «Я был бесстрашным боевым братом, хотя и мог пасть. Теперь вы сделали меня непобедимым и говорите, что я добыча страха? Зачем тогда называть меня дредноутом? Я ничего не боялся раньше. Я ничего не боялся, когда был человеком!»
— Это и есть злость, о которой мы говорили, — ответили они. — Ты подстроишься. Сон поможет. Начать протоколы гибернации.
— Подождите! — закричал он. — Подождите!
Юстарий — его наставник. Юстарий — почтенный. Юстарий тоже угрюм и, несмотря на свой огромный срок жизни в качестве дредноута, кажется, не растерял горечи и злости. Юстарий предпочитает спать. Когда его будят, он брюзглив. Похоже, что он в лучшем случае неоднозначно относится к тревогам Телемехра.
— Это Телемах, — говорит Телемехр.
— Меня звали Юстин Федро, — ворчит Юстарий в ответ. — Они нас переименовывают, будто машины. Или просто забывают. Я забыл, и что из этого.
Телемехр — самый новый дредноут в рядах Тринадцатого. Он относится к типу «Контемптор». Ему еще только предстоит бой.
Однажды его будят в ходе рутинного возвращения к жизни в склепах Макрагге. Имплантированный счетчик времени сообщает, что он спал два года. Техножрецы информируют его, что объявлена операция. Его установят в корпус и отправят на Калт для несения боевой службы, а затем разбудят, когда придет время воевать. Предстоит война с орками. У Телемехра есть вопросы, однако его возвращают в гипно-терапевтические сны.
— Подождите! — произносит он.
Телемехр пробуждается, однако сейчас не время воевать.
Его учили разным вещам, и в их числе — контролировать свою злость, пока та не понадобится. Сейчас она не нужна, и он контролирует ее.
Он анализирует. Сканирует. Определяет.
Его определение таково: он в своем саркофаге, и саркофаг транспортируют. Его что-то разбудило, возможно, неуклюжее или некомпетентное обращение с саркофагом.
Имплантированный счетчик времени сообщает, что с момента того рутинного пробуждения на Макрагге прошло восемнадцать недель. Системы локации, считывающие метки ноосферы, сообщают, что саркофаг находится на орбитальной сортировочной станции Калта. Промежуточный пункт. Место объединения. Он проснулся слишком рано. Они еще не на фронте.
Он гадает, почему пробудился. Неловкое обращение? Погрузчик встряхнул саркофаг? Юстарий, Клотон и Фоторнис рядом, в своих саркофагах, они все еще в гиберстазисе.
Его потревожили физически? Или когитационные системы задела какая-то аномалия мусорного кода?
Телемехр не знает. Для него это внове. Поблизости нет техножрецов. Ему хочется, чтобы проснулся Юстарий, которому можно будет задать вопрос.
Нормально ли это? Что означают следы мусорного кода? Он чувствует себя попавшим в западню. Чувствует волнение. Следом придет страх.
Он знает, что системы гибернации пытаются увлечь его в бессознательное состояние, в котором он должен находиться. Пытаются избавить его от боли и злости. Нет нужды просыпаться. Ты пробудился слишком рано. Тебе не нужно просыпаться.
Техножрецы ошибаются.
Дредноут боится не боли.
Тишины. Забвения. Сна.
Неспособности спастись от самого себя.

 

[отметка: — 8.11.47]
Жиллиман смотрит на Гейджа и кивает.
Гейдж дает команду операторам литопроектора, и те активируют систему.
Гололитическая панель оживает, и Жиллиман ступает на нее. Многоярусные терминалы мостика флагмана возвышаются вокруг широкой плиты, словно сиденья амфитеатра.
Вокруг него расползается свет.
Очертания расплываются, будучи одновременно там и не там. Свет пойман, свернут и искажен, чтобы создать иллюзию реальности. Жиллиман знает, что где-то, на расстоянии миллионов километров, системы других палуб создают из света его изображение. Он появляется на литопроекторных панелях, чтобы помочь благородным командующим, призраки которых предстают перед ним.
Особенно один из них.
— Достопочтенный брат мой! — восклицает Лоргар. Он делает шаг вперед, приветствуя Жиллимана.
Его модель примечательна. Она светится, однако плоть и броня обладают подлинной плотностью и твердостью. Аудиосопровождение не запаздывает, движения рта и звук синхронны.
Примечательно.
— Не ожидал, что встречусь с тобой таким образом, — говорит Лоргар. Серые глаза сияют. — Живьем, чтобы я смог тебя обнять. Это кажется преждевременным. Мне сообщили о твоем запросе. У меня не было времени надеть церемониальное облачение…
— Брат, — произносит Жиллиман. — Ты видишь, что я также приветствую тебя в боевом доспехе. Когда ты прибудешь, будет время лично поприветствовать друг друга и полностью одеться согласно церемониалу. На данный момент тебе осталось всего несколько часов?
— Быстро сбавляем скорость, — отвечает Лоргар. Он смотрит на кого-то, кто не попал внутрь гололитического поля мостика. — Капитан корабля говорит о пяти часах.
— Тогда мы соберемся вместе: ты со своими командирами, а я со своими.
Жиллиман смотрит на полководцев, изображения которых возникли вокруг Лоргара. Они подключаются с разных кораблей. Он позабыл внушительную громаду Аргела Тала. Безгубую ухмылку Федрала Фелла. Хищное любопытство Хол Белофа. Сгорбленную мрачность Кор Фаэрона. Лишенную света улыбку Эреба.
— Некоторые из вас уже здесь, — отмечает Жиллиман.
— Я, сэр, — произносит Эреб.
— В таком случае мы скоро встретимся, — говорит Жиллиман.
Эреб склоняет голову, не столько соглашаясь, сколько допуская.
— Мой корабль выходит на орбиту, — произносит Кор Фаэрон.
— Добро пожаловать на Калт, — отвечает Жиллиман.
Призраки из света салютуют ему.
— Я запрашивал этот краткий сеанс связи, — говорит Жиллиман, — чтобы обсудить небольшой технический вопрос. Я не хочу, чтобы он повредил нашей торжественной встрече или создал затруднения вашему флоту при прибытии и рассредоточении.
— Проблема? — спрашивает Кор Фаэрон.
Они неожиданно застывают. Жиллиман ощущает это, хотя они присутствуют лишь как пригоршни света. Когда они появились изначально, осознает он, то были похожи на стаю крадущихся к огню псов, обнаживших зубы в улыбках, которые в то же время были оскалами. Радостные и любознательные. Теперь же они напоминают диких зверей, которых ему не следовало подпускать к своему очагу.
Несущие Слово вели дикие и жестокие войны во имя Согласия на границах Империума. Они свирепо и преданно сражались десятилетиями, с того самого судьбоносного дня в Монархии, который навеки изменил отношения между Тринадцатым и Семнадцатым. В них есть что-то грубо-варварское. Никакого преторианского благородства воинов Жиллимана. Они даже не выказывают пылкой набожности времен заблуждения. Они выглядят угрюмыми, утратившими вкус в жизни, словно видели все возможное и устали от него. Очерствелыми. Как будто из них полностью вытекли милосердие и сожаление. Похоже, что они могут убивать без повода.
— Проблема, повелитель? — повторяет Аргел Тал.
— Проблема с машинным кодом, — отвечает Жиллиман. — Меня уведомили Механикум. В инфосфере Калта появилась проблема с вредоносным мусорным кодом. Мы работаем над ее устранением. Мне хотелось, чтобы вы были в курсе и приняли соответствующие меры.
— Обобщая, это можно назвать информационной вспышкой, сэр, — замечает Федрал Фелл.
— Вопрос в том, — осторожно говорит Жиллиман, — что источник мусорного кода все еще не выявлен. Существует высокая вероятность, что в систему Калта непреднамеренно привезли извне информационный артефакт.
— Извне? — переспрашивает Лоргар.
— Откуда-то, — подтверждает Жиллиман.
В глазах Лоргара выражение, которое Жиллиман надеялся больше никогда не увидеть. Это боль и злость, но еще и уязвленная гордость.
Лоргар вскидывает руку и проводит ею поперек шеи, словно перерезая горло. Жиллиману требуется секунда, чтобы понять, что это не провокация и не грубое оскорбление.
Гололитические изображения его офицеров и командиров замирают. Остается подвижным только Лоргар. Он делает шаг к Жиллиману.
— Я приостановил их трансляцию, чтобы мы могли поговорить откровенно, — говорит он. — Откровенно и без обиняков. После всего, что произошло между нами и нашими легионами, всей отравы последних лет, всех стараний сделать эту кампанию примирением… первое, что ты делаешь, — обвиняешь нас в том, что мы заразили тебя мусорным кодом? Или… в чем? Что мы настолько беспечны в плане культуры обращения с информацией, что заразили вашу драгоценную инфосистему каким-то иномировым кодом-чумой?
— Брат… — начинает Жиллиман.
Лоргар указывает на застывших вокруг него световых призраков.
— Сколько унижения ты собираешься взвалить на этих людей? Все, чего они хотят, — угодить тебе. Заслужить уважение великого Робаута Жиллимана, которого им не хватало последние десятилетия. Это важно — что ты о них думаешь.
— Лоргар…
— Они прибыли проявить себя! Показать, что достойны сражаться бок о бок с величественными Ультрамаринами! Воинами-королями Ультрамара! Это объединение, эта кампания — миг наивысшей чести! Им это важно! Очень важно! Они ждали восстановления этой чести годами!
— Я не хотел никого оскорбить.
— В самом деле? — смеется Лоргар.
— Никоим образом. Брат мой, Лоргар Аврелиан, зачем бы мне иначе выходить на связь неформальным образом? Если бы я придержал этот вопрос, чтобы омрачить церемонию приветствия, тогда ты мог бы рассматривать его как оскорбление. Частная беседа наиболее доверенных командиров. Вот и все. Тебе известно, что мусорный код может распространяться куда угодно и прицепиться к наиболее тщательно обслуживаемым системам. Это можем быть мы, это можете быть вы, может быть ошибка в наших стеках данных или же какой-то ксенокод, который пристал, как репей, прицепился к вашим системам после отбытия от внешних миров. Я не ищу виноватых. Нам просто нужно распознать проблему и совместно работать над ее устранением.
Лоргар пристально смотрит на него. Жиллиман замечает, насколько густо кожа брата покрыта вытатуированными тушью словами.
— Я не собирался портить этим наше давно готовящееся воссоединение, — говорит Жиллиман. — Я пытался таким образом остановить порчу.
Лоргар кивает. Он поджимает губы, а затем расцветает в улыбке.
— Понимаю.
Он вновь кивает, улыбка то появляется, то исчезает. Подносит ладонь ко рту. Смеется…
— Понимаю. Если так, хорошо. Мне не следовало выражаться подобным образом.
— Я должен был быть более осмотрителен, — откликается Жиллиман. — Теперь я вижу, как это могло выглядеть.
— Мы проверим свои системы, — говорит Лоргар. Улыбка вернулась к нему. Он еще раз кивает, словно убеждая самого себя.
— Я должен был быть более осмотрителен, — настаивает Жиллиман.
— Нет, ты прав. Явно присутствует напряженность, которую необходимо преодолеть. Ожидание.
Лоргар глядит на него.
— Я разберусь с этим. Посмотрим, сможем ли мы отследить код. А потом мы встретимся, брат. Всего через несколько часов мы встретимся, и все будет приведено в порядок.
— Я жду этого с нетерпением, — говорит Жиллиман. — Мы встанем плечом к плечу, сокрушим оркскую угрозу, которую обнаружил наш брат, а затем наша история будет переписана.
— Надеюсь на это.
— Так и будет, брат. Если бы я не верил, что этот злосчастный разрыв между нашими легионами нельзя исцелить при помощи благого сообщества и совместных воинских усилий, то не согласился бы на все это. Мы станем наилучшими союзниками, Лоргар. Ты, я и наши могучие легионы. Хорус будет доволен, а Император — наш отец — улыбнется, и былые обиды забудутся.
Лоргар улыбается.
— Полностью забудутся. Останутся в прошлом, — говорит он.
— Без промедления, — произносит Жиллиман.

 

[отметка: — 7.55.09]
Криол Фоуст умерщвляет последнего из жертвователей. В посадочных лагерях Семнадцатого и его вспомогательных армейских подразделений, которые рассыпаны по поверхности Калта, сотни таких же маджиров, как Фоуст, проводят аналогичные обряды.
Братство поет. То же самое делают люди из Ценвар Каул, Джехаварната и Каул Мандори, трех других основных культовых эшелонов.
В орбитальной Сторожевой Башне сервер Ул Кехал Хесст вышел из дискреционного режима, чтобы отследить и уничтожить проблему мусорного кода. У него ничего не выйдет. В безуспешных попытках он проведет остаток своей жизни.
Проблему мусорного кода больше нельзя разрешить средствами Механикум.
Октет внедрен.
Назад: 6
Дальше: 8