— Он убил брата Кратеса из отряда «Фокис»…

— Он… что?! — Приад не поверил своим ушам.

— Потише, брат. Этой темы не очень-то любят касаться в замке ордена. Поступок Хирона тяжело повлиял на всех нас.

Приад все еще не мог поверить услышанному. Только что закончились вечерняя молитва, и он со своим старым другом, братом-сержантом Страбоном из отделения «Манес» стоял в атриуме замка. Высящиеся над ними колонны украшал декоративный орнамент в виде листьев и барельефы с чорвами. В нишах гордо возвышались статуи из фаянса и мрамора. У Приада перехватило дыхание от терпкого запаха ладана. Его нос был просто не приучен к такому изобилию неотфильтрованных ароматов.

— Как мне сказали, отделения «Ридатес», «Фокис», а также «Фивы» были развернуты на Козане… — прошептал Страбон. — Извечный Враг укрепился там. Хаоситы защищали какую-то свою мерзкую усыпальницу, или что-то в этом роде. Отряд «Ридатес», за исключением Хирона, был уничтожен полностью, да и «Фокис» понес значительные потери, прежде чем подоспели «Фивы». Только при их поддержке удалось переломить ход боя и уничтожить противника. Но и они вернулись со множеством раненых.

— И?..

— На второй день по прибытии, Хирон пришел в апотекариум и разрядил болтерную обойму в голову брата Кратеса — одного из раненых на Козане. Без всякой причины — просто так!

— Но… почему?

Страбон в ответ только пожал плечами.

— Говорят, Хирон решил, что Кратес стал орудием варпа, и только так можно защитить орден. Однако он не привел никаких доказательств. Вероятней всего, Хирон лишился рассудка. Потеря отделения и все такое… Сейчас он сидит где-то взаперти. Буйствует, как я слышал. Возможно, будет суд, но более вероятно его ждет… отанар.

Приад недоверчиво затряс головой. Все это казалось настолько невероятным! Хирон был одним из самых уравновешенных и уважаемых апотекариев в ордене Железных Змеев. И чтобы он потерял рассудок…

— Ты хотел, чтобы он занял место Мемнеса?

— Да, — сказал Приад.

— Я бы оставил его в покое, брат. Поищи среди других. Хирон больше не член фратрии.

Когда отзвонили вечерние колокола и закончился краткий перерыв на трапезу, тренировочный процесс возобновился. Чтобы испытать еще несколько соискателей, бойцы отделения «Дамокл» вернулись в зал для спаррингов.

У Приада уже имелось решение относительно Диогнеса, но были еще двое, подающих надежды. И особенно великолепно себя показал коренастый юноша по имени Аэкон.

Лексиканий Фраст также привел одного из своих кандидатов на место апотекария: грубоватого, седовласого воина по имени Сикон. Этот Сикон не очень-то пришелся по душе Приаду, хотя, возможно, на его мнение больше повлияло мрачное расположение духа, чем собственно манеры кандидата. В своих мыслях он вновь и вновь возвращался к Хирону.

Он знал Хирона и восхищался им с той далекой поры, когда сам был соискателем. Он намеревался поступить в отделение «Ридатес» еще до того, как Рафон позвал его к Дамоклам. Приглашение в один из наиболее славных отрядов ордена — один из нотаблей — потрясло его до тогда глубины души и наполнило гордостью. Тогда Приад еще не вполне знал себе цену. Только впоследствии до него случайно дошло, что он в тот год являлся одним из лучших соискателей и что за него спорили сразу несколько командиров отделений. Приад был необычен тем, что, вступая в ряды Железных Змеев, не имел никаких амбиций относительно своего дальнейшего продвижения. Многие из соискателей мечтали о поступлении в «Сципион» или в отделение терминаторов — Приад же вполне был счастлив быть просто Железным Змеем. Получить место в одном из рядовых тактических отрядов, каким являлся «Ридатес», казалось ему более чем достаточным. Оглядываясь назад, он часто задавал себе вопрос, не из-за нехватки ли амбиций он оказался там, где был сейчас. Возможно, потому командиры ордена его и приметили, что он более был нацелен на основательное изучение военного дела и тяжелое служение, нежели на быстрое продвижение по карьерной лестнице и стяжание славы.

Определенно, такого же рода рвение он наблюдал сейчас в Аэконе и Диогнесе. Когда они выходили на матовый настил, в них не было ни спеси, ни самолюбования, которыми грешили большинство других соискателей. Которые уползали с площадки на четвереньках.

В тот день Приад лично провел несколько последних поединков. Глядя на несчастных бедолаг, держащих цнокой так, будто видят его второй раз в жизни, он изо всех сил старался сдержать свое раздражение. Он напомнил себе, что за плечами у каждого из этих мужчин по крайней мере один водяной чорв, с которым нужно было справиться собственноручно, не прибегая к посторонней помощи. Это были лучшие охотники на Итаке. Через некоторое время Приад покинул настил, оставив тяжело дышащих соискателей харкать кровью на соломенный мат.

— Хватит на сегодня, — сказал Приад, и группа разбрелась по залу.

Он передал цнокой одному из соискателей, чтобы тот вернул его на висящую на стене подставку. Тут к нему подошел Фраст.

— Тут думаю, можно и не спрашивать… — начал разговор лексиканий.

— Если завтра, сэр, у вас не найдется что-то получше, мой выбор — Диогнес и Аэкон.

— Полагаю, это хороший выбор, — сказал Фраст. — Ваш голос решающий. Я согласую ваш выбор с капитаном Фобором и затем подготовлю все необходимое для обряда зачисления. К концу месяца они станут Дамоклами. — Лексиканий сделал паузу. — Теперь об апотекарии. Его зачисление в отряд должно произойти в то же самое время.

— Давайте я встречусь с кандидатами завтра в семь. После я скажу вам свой выбор. Пригласите также и поступивших — Диогнеса и Аэкона — вместе с теми, чьи кандидатуры мы отметили как возможные. Я просмотрю их еще раз — на всякий случай.

— Сегодня еще есть время, брат-сержант.

— Лучше завтра, сэр. Прошу вас… пожалуйста.

Глубоко погруженный в скальную кору Карибдиса, Толос располагался значительно ниже крепости ордена. Благодаря строжайшей дисциплине, которая поддерживалась в ордене, этот арестантский блокгауз использовался крайне редко. Обычно его обитателями становились военные преступники, и здесь они под бдительным оком надзирателей ордена ожидали окончания расследования.

Фибос, надзиратель ночной смены, был седовласый ветеран, пятьдесят лет назад потерявший обе ноги и руку на Кинзии. Он носил длинную седую бороду, а волосы заплетал в косичку на затылке. Механическая коляска, что везла его вниз по холодному, каменному коридору, отвратительно скрипела на поворотах.

— То, что мы делаем, неправильно, — пожаловался он Приаду.

— А разве это запрещено?

— Нет, насколько я знаю. Но у тебя есть веская причина?

— А я непременно должен ее иметь?

— Ты — командир отделения «Дамокл», брат. Нет, не должен.

Фибос вдруг сокрушенно затряс головой и заохал.

— Он что-нибудь говорит?

— Шутишь? — возмутился Фибос, и вдруг взревел: — Да заткнись ты, во имя примарха!

Приад нахмурился. Он ничего не слышал.

— Буйствует день и ночь, — промолвил Фобос, продолжив движение. — Слышите это? — Приад не слышал. — Вы ничего от него не добьетесь. И, кстати… не подходите к нему слишком близко.

Фибос остановился перед тяжелой бронзовой дверью и, повозившись со связкой ключей, висевшей на его костлявой шее, медленно ее отворил. Дверь распахнулась, открыв за собой еще одну, решетчатую, за которой располагалась мрачная камера, где держали апотекария Хирона.

— Вот, — сказал Фибос. — Буйствует, как я и говорил.

Хирон не буйствовал. Он тихо сидел в дальнем углу камеры и напряженно глядел в открытую дверь. Его лицо покрывали ссадины, а вокруг опухшего носа и по щекам разлились темно-багровые пятна.

— Оставьте нас, — попросил Приад.

— Только не слишком долго, брат, — отозвался Фибос и уехал прочь на своей дребезжащей колымаге.

— Приад…

— Брат Хирон…

— Боюсь, больше уже не брат, — заметил пожилой воин. — Я исключен из фратрии.

— Почему надзиратель ордена твердит, что ты буйствуешь? — спросил Приад, подойдя к решетке.

— А разве я не буйствую? Разве я, припав к решетке, не бросаюсь оскорблениями и не изливаю потоки богохульств и проклятий?

— Нет.

— Понятно. Но большинство уверено, что именно это я и делаю.

— Но почему?

— Потому что… — Хирон запнулся. — Это неважно. Я благодарен тебе, конечно, за то, что ты видишь меня, а не обезумевшего монстра, но нет никакого смысла пытаться тебе все это объяснить. Из этого не вышло бы ничего хорошего. Они бы просто сказали, что я задурил тебе голову.

— Я… — начал было Приад, но не нашел больше слов.

— Давай лучше я задам тебе вопрос? — предложил Кхирон. — Зачем ты пришел?

— Я не мог поверить во все эти россказни. Мне нужно было увидеть самому.

— А что, я уже стал музейным экспонатом?

Приад покачал головой.

— Я не имел в виду ничего подобного. Дамоклы потеряли Мемнеса на Церере, и я рассчитывал пригласить тебя ему на смену. Но мой выбор был… отклонен.

— Мемнес… Он мертв?!

Неподдельная печаль омрачила мудрое, обезображенное синяками, лицо Хирона.

— Значит, нас обоих в этот сезон постигли утраты. Бойцов «Ридатеса» долго будут оплакивать. Все они были храбрыми братьями.

Хирон поднялся на ноги, но, подумав, не стал подходить к решетке.

— Перекрестный огонь. В тесном ущелье. Они погибли… Все погибли. Менее чем за шесть минут. Лишь какое-то невероятное стечение обстоятельств позволило мне спастись. Из-за канонады обрушилась стенка ущелья, и меня завалило камнями. Вот, можешь видеть, это булыжником мне проломило скулу и своротило нос. Извечный Враг полагал, что я тоже мертв.

Он неподвижным взглядом уставился на Приада.

— Если бы я только мог сделать для них что-то. Что-то большее, чем просто вскрыть их уже остывающие тела и достать, одну за одной, их прогеноидные железы.

— Ты сделал все, что должен.

Приад исподволь пытался прощупать Хирона. Если утрата отряда действительно повредила его рассудок, тогда в беседе это проявилось бы, так или иначе, что-то должно было убедить Приада в безумии старого апотекария. Но Хирон оставался абсолютно спокоен.

— Тебя будут судить? — спросил Приад.

— Нет. Я попросил об отонаре. Было решено провести его через два рассвета.

Отонар! Испытание чорвом. Самое худшее, что могло произойти с человеком на Итаке. Оставленный на утесе, совершенно безоружный, он будет ожидать чорвов, призванных из глубин. Если по истечении шести часов он все еще будет жив, его вина будет доказана. Водяные чорвы никогда не коснутся нечистого. Если же они его примут, он навечно останется гражданином Итаки, и признание его невиновности будет торжественно отмечено в траурных ритуалах и песнопениях.

— Пусть они примут тебя легко и быстро, — пожелал товарищу Приад.

— Спасибо, брат.

Приад уже повернулся, собираясь уходить, но остановился.

— Если тебе все равно предстоит отонар, расскажи мне все.

— Рассказать все?

— Всю правду… Все, что ты знаешь.

— Всю правду? В самом деле? — Хирон снова сел. — А ты не боишься, что я тем самым отравлю твое сознание?

— Просто расскажи мне все.

— Это был демон, Приад! Существо из варпа! Он была на Козане, в воздухе, листве… Он преследовал нас и направлял этих звероподобных тварей. Именно он дирижировал бойней, которую они учинили, расправляясь с «Ридатес». Однако это было трусливое и коварное существо. Когда «Фивы» одолели его марионеток, он бежал и спрятался.

— Куда спрятался?

— Куда? В брата Кратеса! Тварь варпа сидела в нем, когда его, раненого, доставили на борт. Никто не смог это увидеть. Никто не знал, что демон в нем. Он ослепило всех своей демонической магией. Но я-то знал, что он там!

— Знал? Откуда?

— Я почувствовал его запах. Имей в виду, однажды я был от него совсем близко. После той бойни, когда я лежал, заваленный камнями, демон, сочтя меня мертвым, прошел надо мной совсем близко. Я никогда не забуду этот запах!

— Что это за запах?

Словно ища вдохновения, Хирон поднял глаза к потолку камеры.

— Этому не подобрать сравнения. Но если ты хоть раз его почувствовал, ты уже никогда его не забудешь.

— И этот запах шел от Кратеса?

— Да. Собственно, он уже не был Кратесом. Его тело занял демон. Радуясь тому, что смог проникнуть в замок ордена, он смеялся над нами, готовясь поразить нас в самое сердце. Вот почему я приставил болтер к голове несчастного Кратеса.

— Что ж, по крайней мере, идя на встречу с чорвами, ты будешь знать, что сумел все это остановить…

— Нет, Приад, — сказал Хирон, и лицо стало чудовищно усталым. — Оно все еще здесь. Я убил Кратеса, но существо я не уничтожил. Я, как дурак, использовал болтер, а надо было огнемет! Оно просто переместилось — нашло себе другого хозяина.

Приаду вдруг стало не по себе. Все услышанное показалось ему бредом сумасшедшего.

— Я не ощущаю никакого запаха.

— Конечно, не ощущаешь. Оно уже одурачило весь замок ордена. Но оно еще здесь, будь уверен. Морочит вам всем головы…

Внезапно подкативший Фибос со всей силы ударил полицейской дубинкой по решетке.

— Прекрати буйствовать, мразь! — взревел он, хотя голос Хирона был тих и спокоен.

Пожилой надзиратель повернулся к Приаду.

— Ну что, достаточно услышали?

— Думаю, достаточно, — ответил Приад.

В зале лечебных ванн, освещаемом лишь лампами, расставленными по галерее, было тихо и сумрачно. Главный бассейн для омовений, представляющий собой квадрат со сторонами в пятьдесят метров, был заполнен священной водой, доставленной с Итаки.

Приад стянул с себя одежду и вошел в воду. Он сделал несколько мощных гребков и затем, перевернувшись на спину, стал глядеть на звезды, чей мягкий свет тек сквозь круглое окно в куполе башни.

Внезапно он почувствовал, что находится здесь не один.

Помимо нежного плеска воды в выложенном камнем бассейне, он услышал, как шлепают по галерее чьи-то босые ноги.

Он ожидал услышать приветственный оклик или громкий бултых в воду, но не последовало ни того, ни другого. Приад притянул колени к подбородку и нырнул под воду. Заложенные давлением уши наполнились глухими рокочущими звуками. Он открыл глаза в зеленоватом сумраке и увидел ноги, шагающие к нему по дну со всех сторон.

Приад вынырнул на поверхность. Шестеро мужчин окружили его, уверенно зайдя на ту глубину, которая позволила ему встать на дно бассейна.

Это были выжившие бойцы отделения «Фокис».

— Приад из Дамокла, — произнес один. — Ты оскорбил нас!

— Я… что?!

— Мы были атакованы Хаосом, а ты принял его сторону.

— Нет!

— Мы знаем, что ты говорил с Хироном, — прорычал другой. — Этот ублюдок стал прислужником варпа! Он погубил Кратеса! Он сделал работу демона!

— Почему ты проявил к нему жалость и стал с ним разговаривать? — вступил в разговор еще один.

— Я ничего к нему не проявлял. Я хотел узнать правду.

— Правду? — огрызнулся на него человек справа.

— Ты что, презираешь отделение «Фокис»? — спросил ближайший к нему воин.

— Братья… Я не испытываю к «Фокису» ничего, кроме уважения. Зачем вы заявились сюда подобным образом? Что у вас на уме?

Приад напрягся. Стычки между отрядами были неслыханным делом у Железных Змеев, но он знал, что в некоторых более бесшабашных орденах соперничество иногда приводило к потасовкам между братьями.

Была ли честь «Фокиса» задета настолько, что братья готовы на него наброситься? В любом случае, то, что происходило сейчас, можно было назвать, как минимум, давлением.

— Отвечайте! — настаивал Приад. — Говорите, братья, что у вас на уме?

— Довольно! — прогремел раскатистый голос с края бассейна.

Приад скосил глаза и разглядел высокую фигуру капитана Скандера — лидера отряда «Фокис».

— Мы уже сказали все, что хотели сказать, — громогласно объявил Скандер. — Не смей больше оскорблять мое отделение, Приад из хваленых «Дамоклов»!

Бойцы «Фокиса» отступили, выбрались из бассейна и вслед за своим командиром покинули зал лечебных ванн.

Стоя по пояс в темной воде, Приад остался один.