Книга: Битва за Клык
Назад: ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ЧАСТЬ IV
АЛЫЙ КОРОЛЬ

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В жилище Грейлока царил полумрак. Никто из ярлов не устраивал себе роскошных личных покоев, все обставляли лежбища примерно одинаково: голые каменные стены, оружие, взятое из прошлых походов, подаренные волчьими жрецами обереги, жесткая кровать, застеленная грубо выделанными шкурами. У Грейлока имущества было и того меньше. Единственным предметом, отмечавшим его территорию, был старый топор Френгир, висевший над точильным камнем, словно амулет.
Волчий лорд сидел на невысоком трехногом деревянном стуле, таком же, на каких во время племенных советов сидели люди льда. Он был сколочен для смертных, и потому даже без брони сидящий на нем Грейлок смотрелся странновато.
Он сидел с закрытыми глазами и спокойным лицом. Звуки нынешнего Этта: грохот, крики, шум машин — казались тихими и далекими. Костер в углу комнаты превратился в золотистые угли. Смертный мало что смог бы разглядеть в этом полумраке, зато сразу ощутил бы пронизывающий холод. Экстремальные условия были свидетельством величия Адептус Астартес, даже если об этом не говорила мебелировка жилища.
Грейлок обдумывал все возможности, паря, словно гиръястреб в чистом небе. Он чувствовал громадную волну ненависти, приближавшуюся к цитадели, давившую на скалы, зарывавшуюся к корням, чтобы уничтожить жизнь внутри горы. Другой воин мог бы устрашиться. Даже более опытный ярл ощутил бы разочарование, что время его командования оказалось столь жестоким и коротким.
Грейлок не ощущал ничего подобного. Его нрав был сбалансирован, внутренний Волк спокоен. Для его собратьев было бы крайне необычно пребывать в таком состоянии накануне решающей битвы. Он знал: другие Волки порой чувствовали, что он словно бы потерял нечто важное и стал слишком походить на смертных.
Ярл понимал, почему они так думают. Грейлок был таким же генетическим сыном Русса, как и все остальные, но выработал качество, которого они частенько бывали лишены, при всем своем бахвальстве и внешней убежденности.
Им не хватало уверенности.
Он же никогда не колебался, с тех самых пор, как прижились первые имплантаты. Ни тогда, когда учился владеть новым, могучим телом, дарованным ему Хеликс. Ни когда поднимался вверх, становясь Охотником, затем гвардейцем и, наконец, лордом. На каждой стадии он точно знал, какова была его судьба.
В другой душе подобная уверенность могла бы пробудить высокомерие. Но Грейлок никогда не отличался им, даже не понимал его пользы. Для него путь был частью вселенной, столь же священный, как баланс между охотником и добычей, причиной и следствием.
На каждой ступени я выбирал ту тропу, что должен был избрать. Каждый знак вюрда тогда оказывался правдой. Сейчас ничего не изменилось. Руны руководят мною, и они никогда не лгут.
Над дверью моргнул красный свет. Грейлок мгновенно открыл глаза. Его зрачки были расширены, словно все это время он охотился, но очень быстро сузились, вернувшись к обычному размеру.
— Входите, — спокойно промолвил он.
Железные двери мягко скользнули в сторону, и на пороге показалась согбенная фигура. Клинок Вирма, как всегда, был в броне, которая артритно жужжала при ходьбе. За его спиной двери закрылись, отгораживая двух Волков от всего остального мира.
Грейлок не поднялся. Сидя он казался не таким огромным. В отличие от большинства боевых братьев, он мог контролировать ауру запугивания. Такие воины, как Россек, всегда казались угрожающими. Грейлок же устрашал лишь тогда, когда это было необходимо.
— Прошу прощения, лорд, — промолвил Клинок Вирма, окидывая взглядом угли, топор и простые одежды на ярле. — Я могу зайти в другой раз.
Грейлок пренебрежительно махнул рукой.
— Ты можешь приходить и уходить когда пожелаешь, — ответил он. — Или волчьи жрецы отказались от этого права?
— Еще нет, — признал Клинок Вирма. — И едва ли откажутся.
Жрец не стал садиться. Его вес в броне сломал бы такой стул, как у Грейлока, а других в комнате не было.
— Ты долго пребывал в уединении, — промолвил он, прислоняясь к каменной стене.
— Многое нужно обдумать, — отозвался Грейлок. — Многое спланировать.
— Ты доволен тем, что сделано?
Грейлок фыркнул:
— Я был бы больше рад, будь у меня еще три роты и боевой флот. Но раз уж их нет, то да — я доволен. Обрушение туннеля дало нам драгоценную передышку. Они скоро прорвутся, и мы будем готовы. Бьорн с нами, так что они получат хорошую трепку.
Клинок Вирма загадочно посмотрел на ярла:
— Мы можем победить?
Грейлок пожал плечами:
— Тар, какой толк от подобных мыслей? Мы делаем то, для чего созданы. Все в руках Всеотца.
— Ты знаешь, почему я спрашиваю. Есть кое-что… секреты внутри Этта. Здесь есть знание, которое никогда не должно покинуть Клык. Железный Шлем знает об этом и еще небольшая группа братьев. Если мы проиграем, то…
Клинок Вирма замолчал, и повисла тишина.
— Говоришь так, словно ты единственный, кто думает об этом, — промолвил Грейлок. — Но что ты предлагаешь? Уничтожить Укрощение? Железный Шлем это одобрил бы.
— Его здесь нет, как ты можешь заметить.
— Так это то, чего ты хочешь?
Клинок Вирма явно был задет за живое.
— Ты знаешь, что нет. Вся моя жизнь посвящена ему. И твоя тоже, с тех пор как ты о нем знаешь. Но у нас должен быть четкий план. Эта битва уже усложнила сохранение тайны. А дальше будет только хуже. Если придет время, мне нужно знать, могу ли я действовать с твоего позволения.
Грейлок встретился взглядом со жрецом. Эти двое были совершенно разными — один холодный, белый и жизнеутверждающий, второй потрепанный, темный и циничный, — но схожесть между ними все же была, некое единство в понимании и взглядах.
Несколько мгновений они молчали.
— Можешь, — сказал наконец Грейлок. — Но не действуй до самого последнего момента, и только тогда, если Этт уже невозможно будет отстоять. До тех пор сохраняй то, что у нас есть. Можно пожертвовать жизнями. Потерять реликвии. Но я не желаю увидеть конец этой работы прежде, чем здесь закончится все остальное.
При этих словах бледные ладони ярла сжались в кулаки.
— Это наше будущее, Тар, — промолвил он. — Наша возможность вырасти. Если потеряем ее сейчас, больше шанса не представится никогда.
Клинок Вирма кивнул.
— Значит, ты думаешь так же, как и я, — прогудел он. — Я рад. Все будет так, как ты велишь. Но я позволю себе еще один совет: держи Стурмъярта подальше от Вальгарда. Ему дан приказ вмешиваться, и он не понимает необходимости сохранения секретности и в дальнейшем.
— О Стурмъярте уже позаботились. Он будет рядом с Бьорном и мной в Печати Борека. Ты будешь исполнять обязанности Разгоняющего Облака в Клыктане. Так что не беспокойся, нужда разделить силы избавила тебя от твоего овода.
Старый волчий жрец улыбнулся.
— Ты стал бы грозным Великим Волком, Вэр, — промолвил он, и кривая улыбка на этот раз была задумчивой.
— Стал бы? — переспросил Грейлок. — Ты так слабо веришь в наш успех?
Клинок Вирма пожал плечами и опустил взгляд.
— Все в руках Всеотца, — повторил он, но на этот раз слова казались пустыми.

 

Через два дня Клыктан был наконец подготовлен. Все собравшиеся там знали, что враг приближается. Обрушение туннелей дало Этту столь необходимую передышку после первой атаки. И вот прошло уже десять дней после падения врат. Битва скоро продолжится. Но отступать будет некуда. Этт громаден, но даже его сеть туннелей не бесконечна.
Красная Шкура опустился на колени на каменных ступенях, ведших в Клыктан. Его шлем лежал рядом, пока Волк старательно приглаживал серую шевелюру, готовясь вновь его надеть. Как всегда, его броня была покрыта слоями крови, в нижнюю часть шлема вставлен ряд клыков. Многие из них выбило в боях, но осталось еще достаточно, чтобы выделять воина. Новый нагрудник заменил пробитый болтерным выстрелом десантника-рубриката. Но даже через несколько дней он все равно приносил неудобства интерфейсу черного панциря, и Волк чувствовал жжение в узлах соединений.
Закончив, Коготь поднял голову. Все четырнадцать братьев по Стае собрались вокруг Красной Шкуры. Боевой отряд был объединен с другими Стаями Кровавых Когтей, выживших при штурме врат. Среди них потери были высоки из-за отчаянного упорства.
Сломанный Зуб был убит при отступлении, застрелен в спину из лазпушки, когда спешил под прикрытие врат. Ужасный способ умереть, как ни крути.
И не стало Бракка. Того, кто так долго их тренировал, кто вбил в них столько умения и сноровки, сколько вообще возможно, и кто вел их с таким спокойным, расчетливым мастерством. Волчий гвардеец никогда не был щедр на слова, а в битве и вовсе молчал, но теперь, когда он погиб, Этт каким-то образом казался тихим и опустевшим.
Сменивший его сердитый гигант Россек изменил настрой Стаи. Если Бракк всегда был угрюмым и прямолинейным, то Россек выглядел так, словно только что побывал на самом краю безумия и едва выжил. Он тоже был немногословен, однако Красная Шкура подозревал, что по другим причинам. Бракк всегда шел уверенной поступью хищника — выверенной и мягкой. Россек же, громоздкий в терминаторской броне, казался обеспокоенным и зловещим. Что-то произошло с ним, выбило из равновесия, лишило того кипучего, воинственного духа, что когда-то сделал его достойным вести Двенадцатую роту. Он сам словно оцепенел, и в его присутствии старые подтрунивания и шутки, оживлявшие Когтей, сменились угрюмым ожиданием.
И еще Кулак Хель. Брат скорчился в нескольких шагах от Красной Шкуры, его хвост свисал с шлема, броня все так же была украшена символами Имир и Ганн. Он совсем не потерял чувства юмора и доходившую до всех мыслимых границ любовь к охоте. Кулак Хель единственный в Стае сохранил то ощущение непредсказуемой энергии, что делало Волков тем, чем они были.
Он почувствовал взгляд и повернулся к Красной Шкуре, сверкая кровавыми линзами шлема.
— Брат, надень этот треклятый шлем, — сказал он по связи. — Своим лицом ты врагов не испугаешь.
Раньше Красная Шкура ухмыльнулся бы в ответ. Но не теперь. Веселость Кулака Хель была слишком вымученной. Молодой Кровавый Коготь был глубоко ранен смертью Бракка; он просто не знал, как с этим справиться.
Красная Шкура повернул шлем и опустил на прилизанные волосы. С легким щелчком закрылись атмосферные печати. На дисплее вспыхнули боевые руны, показывая оборонительные силы по всему Этту.
Главные защитные сооружения Клыктана были размещены на широкой, около двухсот метров, длинной лестнице, ведущей из туннелей Этта в главный зал наверху. Оборона состояла из цепи баррикад, поднимавшихся по лестнице к вершине горы, где стояли на страже Фреки и Гери. Сорок семь Волков, приписанных к лестницам Клыктана, были усилены сотнями кэрлов, защищенных адамантиевыми бункерами и стенами баррикад. Небесными Воинами руководил Клинок Вирма; смертными — ривенмастер с честным лицом и пустыми глазами.
В самом центре оборонительных укреплений, на середине лестницы, расположились могущественные машины смерти: шесть дредноутов. Громадные Почтенные Павшие возвышались над Клинком Вирма и Разгоняющим Облака. У основания подъема Скриейя вел три Стаи Серых Охотников. Дальше выстроились Кровавые Когти Россека, а почти у вершины лестницы выделялись неизменной невозмутимой твердостью Длинные Клыки Ройка.
Вдоль громадных стен Клыктана установили орудия, и каждое стреляло залпами болтов быстрее, чем любой из Длинных Клыков. Это было ошеломляющее собрание огневой мощи, и на все это сверху взирала далекая статуя Русса. Полевой госпиталь возле его ног убрали несколько дней назад, передвинув выше, в Логово. Теперь это был единственный зал в Клыктане, где расположились орудия войны. Все стволы и клинки были направлены на громадные неподвижные врата у самого основания лестницы, портал, через который придется пройти врагу.
Пространство было в ширину меньше сотни метров. Огненный мешок.
— Будь осторожен, когда они пойдут, — сказал Красная Шкура Кулаку Хель по закрытому каналу.
Брат рассмеялся.
— Заботишься обо мне, Огрим? — спросил он.
— Волк идет за тобой по пятам.
— Он рядом со всеми нами, брат.
Кулак Хель вытащил болт-пистолет и раз в двенадцатый проверил магазин. Пока продолжалось ожидание, все искали, чем бы заполнить время.
— И тебе не стоит за меня беспокоиться, — добавил он мимоходом. — Беспокойся за себя. За то, что ты такой медленный, и за все такое.
Красная Шкура попытался придумать какую-нибудь колкость в ответ. Но ничего не пришло на ум.
Затем издалека донесся сильный, сотрясавший все вокруг грохот. Следом послышались взрывы посильнее, эхом отдаваясь в туннелях. Они еще были далекими, приглушенными километрами змеившихся коридоров, но достаточно отчетливыми. И не прекращались.
— Воины Этта! — раздался сухой старческий голос Клинка Вирма. Жрец вытащил могущественный силовой меч, украшенный драконом, и энергетическое поле замерцало в полумраке. — Судьба в последний раз испытывает жителей Клыка! Туннели открываются. Стойте твердо и лелейте свою ненависть!
Широкими шагами он двинулся вперед, высоко поднимая над головой светящееся лезвие.
— За Русса! За Всеотца! За Фенрис!
Защитники закричали все как один:
— За Фенрис!
Эхо их рева прогрохотало по пустым подходам к Клыктану, постепенно растворяясь в камнях.
Красная Шкура достал пистолет, другой рукой сжав цепной меч. В венах забурлила жажда убивать. Как только первый из предателей окажется здесь, космодесантник превратится в рычащую, смертоносную машину войны, которой и был создан.
— Да пребудет с тобой Русс, брат, — сказал он Кулаку Хель.
— И с тобой, — ответил Кулак Хель чуть быстрее, чем обычно.
И вот тогда впервые в жизни Красная Шкура услышал дрожь в голосе друга. Его бравада, какой бы естественной она ни казалась, была лишь маской.
Кулака Хель что-то сильно беспокоило, и это был не приближающийся враг.

 

Каменная стена засветилась красным, потом оранжевым, а затем стала ярко-белой. Она продержалась еще немного, а затем взорвалась.
Громадные обломки разметало по Залу Печати, и они врезались в дальнюю стену в сотне метров от входа. Тут же воздух пронзили лазерные лучи толщиной в руку. Массивные тени неуклюже пробирались в пролом, расширяя края дыры при помощи жужжащих рук-буров.
Появлялись все новые и новые трещины, пока наконец громадный кусок оплавленного мельта-выстрелом камня не вывалился из стены, обрушившись на землю и осыпая пол обломками поменьше. Все больше лазерных лучей вспыхивали в облаке пыли, врезаясь в дальнюю стену зала и не причиняя защитникам никакого вреда.
Им некого было разить. Когда Тысяча Сынов ворвались в недра Клыка, их не встретили ни огневые линии, ни ряды кэрлов, готовых отдать жизнь в отчаянной попытке защитить свой дом. Катафракты, все еще действуя согласно инструкциям своих машинных духов, выбрались на открытое место, стряхивая покров пыли и готовясь стрелять из плазменных пушек.
— Прекратить огонь! — проревел кто-то в туннеле.
В сопровождении облаченных в терминаторскую броню рубрикатов через пролом пробрался Афаэль. Вокруг поблескивали кинетические щиты, размывая его облик покровами варп-энергии.
Следом появлялось все больше и больше рубрикатов. Они выстраивались в зале рядами и поднимали болтеры. Среди них был и Хетт со своей свитой, тоже защищенный коконом щитов.
— Отправь их вперед! — торопил он, позволив своему колдовскому посоху вспыхнуть жуткой мощью.
Афаэль покачал головой.
— Они знают, что мы идем, — сказал он, настороженно оглядывая зал.
Он пригнулся и подобрал обломок камня размером с человеческую голову. Держа его с такой легкостью, как если бы смертный поднял гальку, он швырнул камень через весь зал в туннель в дальней стене. И тут же камень был разметан в пыль мощными выстрелами. Откуда-то из спрятанных глубин в туннелях загрохотали автопушки, посылая смерть туда, где должен был стоять авангард Тысячи Сынов.
Афаэль щелкнул пальцами, и кинетический щит раздвинулся вперед, заключая в кокон катафрактов. Залпы автопушек врезались в барьер бессильной стеной огня.
— Им понадобится что-то помощней, — сказал он, поднимая посох выше.
От одного его слова кинетический барьер внезапно поплыл вперед, встраиваясь в стены, источая искры. Бешено плясали молнии, играя и змеясь по теням, разрывая камни. Прилив энергии ударил по установленным орудиям, срывая их с мест серией оглушительных взрывов.
Взрывы постепенно стихли, и молнии исчезли, оставив после себя обугленные каркасы орудий. Туннель наполнился клубами дыма.
— А вот теперь идем мы, — холодно велел Афаэль.
Зашагали рубрикаты. Их глаза мягко светились в темноте, последние безмолвные воины Пятнадцатого легиона шли вперед, закованные в завитки эфирной защиты. И следом шествовали катафракты, их массивные когти раскалывали камень, по которому они проходили.
А за авангардом из туннеля, ведущего к вратам, послышались странные звуки. Это был топот тысяч ног, в унисон шагавших по земле. Звук орудий, подвозимых к бою. Звук тысяч молитв Повелителям Колдовства.
Звук приближавшейся судьбы Фенриса.

 

От Зала Печати Борека в недра горы устремлялись дюжины коридоров. Все они были темными как смоль и полными теней. Огни в них погасли давным-давно. Они змеились и изгибались, заканчивались тупиками или обрывались прямо в просторные шахты, ведущие на другие уровни. Даже кэрлы не знали всех путей через Этт и придерживались древних троп, всегда неся с собой огни и избегая особенно темных мест. Как и все обитатели горы, они знали, что Клык может убить быстрее, чем коварная расселина в леднике, припорошенная снегом.
Рубрикаты шагали по темным туннелям, их неестественное зрение помогало даже в самых запутанных коридорах. Они текли рекой, спокойно и быстро сметая подвижные пушки на перекрестках. Через много метров после них двигались колдуны, пасшие солдат, словно закованные в бронзу пастухи.
Они передвигались осторожно, прекрасно зная об опасностях этого места. А еще они знали, что были лучшими слугами примарха, воинами, почти не имевшими себе равных. Они шли скрытно, почти бесшумно и внушали сверхъестественный ужас. Во многих прошлых сражениях смертные поражались им, ожидая увидеть бесноватые толпы фанатиков, а встречая ужасающее, тихое приближение бездушных созданий.
Но защитники не были простыми смертными.
Присев у каменных стен коридора, при помощи усиленных Хеликс чувств и способности ощущать малейшую вибрацию в воздухе, Грейлок за сотню метров услышал приближение первого отряда. Он сузил глаза, подсчитывая их численность и улавливая порядок построения, прижимая пальцы к волчьим когтям и чувствуя, как древнее оружие отвечает на прикосновение. Когти еще спали, невидимые во тьме, но готовые пробудиться от одной лишь мысли.
За ним притаились его Волки. Четыре воина, без обычной своей свиты в терминаторских доспехах, вооруженные только оружием ближнего боя. Их броня была такой же черной, как воздух вокруг. Среди них сидел и Стурмъярт, склонив голову. Шлем скрывал лицо рунного жреца, но Грейлок чувствовал его сосредоточенность. Стурмъярт прикрывал всю Стаю, пряча ее от пытливых глаз колдунов. Руны на броне были тусклыми и глубокими, словно инкрустированный в керамит оникс, но внутри их мерцал огонь.
Длинный коридор впереди был пуст, без ловушек и огненных ям, выкопанных на вышележащих уровнях. Грейлок внимательно всматривался во тьму, слыша становившийся все ближе приглушенный топот десантников-рубрикатов.
Они походили на ночной кошмар смертных. Ярко-зеленые огоньки шевелились в конце туннеля — то сияли нечестивым светом линзы шлемов. Их было много, шедших в тесном строю уверенно, но осторожно.
Грейлок ощутил, как вонзились в оба его сердца первые иглы ненависти.
Вы пришли сюда. В мой мир. Чтобы захватить моих людей.
Зеленых огней становилось все больше. Отряды врагов совершенно не подозревали о том, что ожидает их в дальнем конце пустого коридора. Стурмъярт испустил низкое рычание, не слышное никому, кроме Волков, упорно трудясь, чтобы сохранить защитный покров.
Я сокрушу вас. Ввергну ваши испорченные души в проклятие. Я разобью вас на куски и смешаю пыль ваших душ с грязью.
Последний рубрикат вошел в туннель. Дисплей в шлеме Грейлока показывал восемнадцать целей и еще один, более медленно передвигавшийся сигнал позади отряда. Колдун. С ним придется разбираться Стурмъярту.
За его спиной готовились к схватке боевые братья. Феромоны жажды убийства витали в воздухе, густые и едкие. Лорд ощутил приступ резкого восторга, когда эндорфины ринулись в его собственную кровь.
Добыча.
Нужный момент настал.
— За Русса!
Его волчьи когти вспыхнули, отпугивая резкие тени по стенам коридора, и лорд ринулся вперед, к ведущему десантнику-рубрикату, окутанный потоками буревой ярости, взращенной Стурмъяртом. Его гвардия бросилась следом, по-звериному рыча, живое воплощение вихря. Стурмъярт тоже был с ними, руны на его броне вспыхнули яркой краснотой, отбрасывая на стены туннеля световые потеки крови.
— Хъолда! — ревел Грейлок, схлестнувшись с десантником, вонзая когти в броню первой жертвы и смотря, как сминаются под ударом пустые доспехи. Коридор вскоре наполнился резким треском, стуком и грохотом ближнего боя.
Началось. Последняя атака. Все они знали, что эта битва не закончится, пока не падет последний из Тысячи Сынов или не запылает Клык.

 

Разразилась огненная буря.
Из-за баррикады Морек наблюдал через наручный авгур, как началась атака Тысячи Сынов на лестнице Клыктана. Накал огня ослеплял и оглушал, смесь плазмы и твердых снарядов обрушивалась из туннелей на тяжелые контрфорсы в основании лестницы. Ривенмастер не видел источника огня, потому что захватчики все еще скрывались под низким потолком и поворотом туннеля за ступенями. Они стояли на месте, оставаясь в укрытии и издалека обстреливая укрепления.
Морек прислонился к прохладной стене адамантиевого бастиона, который должен был защищать, в последний раз проверяя скъолдтар. Вокруг него согнулись в укрытии люди его ривена. Все они уже бывали в боях и привыкли к огню.
— Берегите головы, — автоматически сказал он по связи. Команда была лишней: в большинстве своем его люди сидели, пригнув головы к коленям. Ливень плазмы и болтов хлестал по баррикаде или безвредно пролетал у них над головами, врезаясь в потолок гигантского туннеля.
Ужасным был шум — дезориентирующий, жуткий хор грохота и стрельбы, эхом ревевший в замкнутом пространстве коридоров и вырывавшийся в громадный зал. Шум спутывал мысли, заглушал все приказы, отданные не по воксу.
Морек усилил звук в наушниках, чтобы этим компенсировать нестерпимый грохот снаружи. Положение улучшилось, но ненамного.
На тактическом дисплее он видел, как крадутся вперед Волки, тоже используя для прикрытия баррикады в основании лестницы. Космодесантники были лучше снаряжены, но даже они не кидались слепо в поток огня. Клинок Вирма держал Кровавых Когтей на коротком поводке, дожидаясь, пока цели приблизятся достаточно, чтобы Волки дрались в ближнем бою, где они были непревзойденными мастерами.
Ройк и Длинные Клыки тоже не вступали пока в битву, расположившись выше, за остальными оборонительными линиями. Они пересиживали огненную бурю за стенами, дожидаясь, когда покажется настоящий враг.
Только Разгоняющий Облака действовал вовсю. Рунный жрец, самый терпеливый из помощников Стурмъярта, призвал к порталам яростный, пожиравший залпы огня вихрь, с его помощью сбивая с траектории вражеские снаряды и взрывая их раньше, чем те поразят цель. Вихрь не был идеальной защитой, но спасал баррикады от полновесной бомбардировки.
Морек глубоко вдохнул, касаясь губами края металлического фильтра дыхательной маски, замедляя сердечный ритм, усилившийся с началом атаки. Он пережил много боев и знал, как оставаться в форме на поле боя. Но все равно не получилось избавиться от крутящей живот тошноты.
Как и всегда, он мысленно представил себе Фрейю. Морек знал, что она в Печати Борека вместе с остальными защитниками. Так было даже лучше. Если бы они были вместе, он бы постоянно беспокоился о ней. А сейчас он даже не мог с ней связаться. Две линии обороны были отделены друг от друга километрами гранита и глушившими связь вражескими устройствами.
— Да пребудет на тебе длань Русса, дочка, — выдохнул он, забыв, что связь включена.
— Что? — спросил ближайший кэрл, подняв голову в ожидании приказа.
Морек слабо улыбнулся.
— Еще рано, парень, — сказал он, чувствуя дрожь баррикады, впитывающей стаккато болтерных залпов. — Но уже скоро.

 

Грейлок крутанулся, вминая сапфирового десантника-рубриката в ближайшую стену. Предатель ударился о камни, и колдовской свет в линзах моргнул.
Лорд повернулся к своей свите, зная, что Стае нужно уходить. Ближайшие туннели были теперь заполнены врагами, и его отряд просто вырежут, если он не отступит к Печати Борека.
— Бра… — начал было он, но смолк от боли в правой ноге.
Десантник-рубрикат не погиб. Он поднялся на колени и молотил коротким клинком по поножам.
Все еще не сдох! Скитъя, что мне с тобой делать?
Грейлок воздел волчьи когти и обрушил их на врага, вскрывая доспех от плеча до пояса. Расцепляющее поле прорезало пустую боевую броню, словно раковину, раскрывая панцирь и обнажая воздух внутри. Раздалось резкое шипение, словно из пузыря выпустили газ, и доспех развалился на части. Шлем Предателя тяжело рухнул на пол, линзы потухли. Больше он не двигался.
Этого было достаточно.
— Сейчас! — рыкнул Грейлок по связи, разъяренный полученной раной и тем, что защита не выдержала. — Обратно к Печати!
Шестеро, включая Стурмъярта, отделились от остальных и рванули в продуваемые всеми ветрами коридоры, оставляя за спиной кучу изрубленных и разрушенных Предателей. Отступая, Грейлок почувствовал странное ощущение в ногах, словно его тянут обратно. Сначала он решил, что все дело в ране, но затем распознал истинную причину.
— Рунный жрец! — позвал лорд, рукой сигнализируя о наличии малефикарума.
Стурмъярт кивнул на бегу и стиснул кулак. Руны на его броне внезапно вспыхнули алым пламенем. Из туннелей донесся тонкий разгневанный вопль, и колдовство иссякло. Волки побежали быстрее, изо всех сил понеслись сквозь тьму, едва касаясь неровного пола и ориентируясь как при помощи чувств, так и по памяти.
Они резко пригнулись, легко оставляя позади десантников-рубрикатов. Потоки болтерного огня хлестали, пока Волки были в зоне обстрела, но болты лишь без вреда отскакивали от тяжелых терминаторских доспехов. Ножные мышцы Грейлока начали сращиваться прежде, чем он успел пробежать сотню метров, благодаря поразительной регенерационной силе его генетического наследия.
— Впереди сигналы, — доложил по связи Стурмъярт, когда они бежали к перекрестку туннелей, где соединялось несколько дорог.
— Смертные, — презрительно бросил ярл. Его жажда убивать не утихла, и такая легкая схватка на нее даже не подействует. — Разберемся.
Через секунду в поле зрения объятых жаждой мести Волков замаячил горемычный просперианский отряд, двигавшийся впереди медленно ползущих рубрикатов. Грейлок понесся на них, словно торнадо, во все стороны полетели тела, с тошнотворным хрустом врезаясь в стены. Лазерные лучи вспыхивали в беспросветной ночи подземелья, совершенно бесполезные против ярости и скорости ярла.
— Нам нужно двигаться, — предостерег Стурмъярт, хватая охваченного паникой солдата и одним движением кисти ломая ему шею. — Приближается все больше сигналов.
Грейлок раздраженно зарычал, прокладывая путь через скопление отступавших смертных и размахивая смертоносными когтями.
— Успеем, — рыкнул он, прикончив сразу двоих солдат когтями и с фонтаном крови высвободив оружие из трупов. — Я только начал.
— В Печати будет достаточно боев, — настаивал рунный жрец, швырнув одного смертного в потолок туннеля и вонзив болт в живот другого. — Ярл, нам нужно спешить.
Из туннеля послышалось знакомое рявканье болтеров. Только космодесантники применяли такое оружие, и они были уже очень близко.
— Проклятье! — выругался Грейлок, посмотрев, как несколько выживших смертных со всех ног бросились под защиту отрядом десантников-предателей. Его голос был резким и хриплым, но не от истощения, а от ужасающей, смертоносной мощи, присущей лишь Волкам Фенриса.
Он помедлил еще с мгновение, не желая отступать. Стая оставалась рядом, их броня жужжала постоянной угрозой. Они бы остались и приняли бой, прикажи им ярл.
Клыки Русса, они пойдут на самого Магнуса, если я прикажу.
— Пошли, — рыкнул он, слыша тяжелую поступь сотни ног по туннелю наверху. Если они останутся, то их сметут, как воинов Россека.
Стая понеслась кратчайшими путями к Печати Борека. Они пробегали мимо печатей от колдовства, нанесенных рунными жрецами всего пару дней назад. В коридорах Этта их были тысячи, и все уменьшали силы колдунов Тысячи Сынов. Пока знаки не уничтожат, Клык будет для захватчиков враждебным местом, лишающим их силы.
Как и должно быть, вероломные колдуны.
Стая с грохотом спускалась по длинному, не слишком крутому коридору. Когда проход расширился, Грейлок узнал туннели, ведущие к Печати. Волки приближались к последнему залу перед самым бастионом, перекрестку нескольких путей, змеившихся дальше в тело горы. Когда стены раздвинулись, он услышал доносившийся впереди шум.
— Цели! — зарычал Грейлок, разрываясь между раздражением от задержки и возможностью убить побольше врагов. — И много.
— Вот Хель, что это вообще за сигналы? — рявкнул Стурмъярт прежде, чем Стая вырвалась из туннеля.
После узких коридоров зал казался гигантским, почти круглым, диаметром в сотню метров. Ярко пылавший огонь оказался не благотворным пламенем очагов. Впереди расположились просперианские солдаты, готовившиеся к атаке на Печать Борека. Сам бастион лежал в нескольких сотнях метров, за еще одним длинным прямым коридором, вырезанным в скале.
Пару мгновений Грейлок не мог понять, что же смутило рунного жреца.
А затем до него дошло.
Среди смертных, разбегающихся прочь в отчаянной попытке организовать оборону против внезапно появившихся Волков, возвышались две гигантские военные машины. Они казались очень древними, созданными техноколдовством, и были на голову выше даже Стурмъярта. Одной рукой им служили кошмарные буры, другой — плазменные пушки. Их движения были четкими и методичными и почти столь же быстрыми, как у самих Волков.
Когда Грейлок ввалился в зал, одна из машин выстрелила в него залпом плазменного огня. Ярл нырнул к земле, так что лишь один шар энергии попал ему в правую руку и отбросил на камни.
— Фенрис! — заревел Стурмъярт, собрав энергию по всей длине посоха, закрутив ее и швырнув клубок молний в лицо машине.
— Хъолда! — откликнулась стая, набрасываясь на другого боевого монстра. Смертные с Просперо открыли лазерный огонь, но мерцавшие вспышки были скорее раздражителем, чем реальной угрозой.
А вот машины оказались серьезными противниками. Вскочивший на ноги Грейлок увидел, как одного из его воинов разорвало на части залпом плазмы. Другого Волка чудовище швырнуло на землю и пробуравило второй рукой.
Грейлок метнулся к ближайшему монстру, оставив пока вторую машину, объятую молниями Стурмъярта.
— Катафракты, — проревел рунный жрец по воксу, поняв, о чем говорили странные сигналы. — Бездушные машины.
Грейлок бросился на врага, уклонившись от очередного залпа плазмы, и вонзил когти в бронзовые наплечники катафракта.
— Они все падают одинаково, — пробурчал он, вонзая когти в металл и используя собственную тяжесть, чтобы лишить монстра равновесия.
Массивная боевая машина покачнулась. И тогда волчий лорд ударил еще раз, раздирая броню и обнажая сложные механизмы внутри. Он уже хотел выдрать провода, когда его настиг сильнейший удар буром.
Грейлок ударился о камни и распластался на спине. Над ним возвышался катафракт, направляя на Волка плазменную пушку. Ярл успел откатиться прежде, чем расцвел ослепительный взрыв, испепеливший камни.
А затем он вновь оказался на ногах одним плавным быстрым прыжком, готовый встретить новый залп врага. Он увернулся от сокрушительного удара буром и метнулся ближе, сверкая разрушительным полем когтей.
— Откуси-ка вот это! — прошипел он, устремляя оружие к дыре в броне катафракта.
Когда щелкнули когти, боевую машину подбросило высоко в воздух. Размахивая конечностями, она врезалась в самую гущу смертных солдат. Вся грудная пластина была свернута, древний механизм превратился в дымящиеся обломки.
Грейлок обернулся, понимая, что не он так сильно искорежил монстра.
Да, это сделал Бьорн.
Гигантский дредноут вырос перед ним, по своему обыкновению заставляя весь зал казаться намного меньше. Громадная плазменная пушка все еще вертелась, источая волны жара после выстрела.
— Вкуси гнев древних, мерзость.
Его аура устрашения была поразительной. Даже Грейлок, закаленный столетиями войн против самых кошмарных врагов человечества, почувствовал долю ужаса перед лицом такой ненависти. Словно осколок мощи самого Русса появился вновь в мире живых, столь же всепоглощающий и разрушительный, как тогда, в галактике, две тысячи лет назад.
Разящая Длань с нами! Кровь Русса, я бы сто раз заглянул в лицо смерти, лишь бы увидеть это.
Все больше врагов вливались в зал из множества туннелей и тут же открывали огонь. Среди них были и колдуны с катафрактами, и смертные в тяжелой противоосколочной броне.
Бьорн направился в битву, столь же властный и безразличный ко всему, кроме боя, как и в старину. Его молниевый коготь сверкал сокрушительной энергией, жаля языками электричества ближайшие камни. Плазменная пушка изливала поток зарядов в приближающегося врага, разрывая на части даже рубрикатов.
— Получите! — грохотал дредноут, и его рычащий, оглушительный голос перекрывал растущую волну взрывов и криков.
И вот тогда появились звери. Словно прилив, они хлынули из теней. Громадные, юркие монстры с янтарными глазами, металлическими имплантатами, челюстями, снабженными острейшими клыками, они рвались вперед, сокращая расстояние между собой и врагом.
Если раньше смертные захватчики просто боялись, то теперь они обезумели от ужаса. Пронзительные вопли эхом носились по залу, когда кошмары Подземелья Клыка врезались в линии врага и покатились по камням в обнимку с добычей.
Все больше дредноутов входило в зал, их пушки поливали огнем. А вместе с ними появлялись новые волны зверей Подземелья Клыка, оглушительно выкрикивающих боевые кличи отрядов Серых Охотников и хищных стай Кровавых Когтей. Рявкали болтеры, свистели силовые клинки. Разодранная в клочья чернота горы сменилась неровным, вспыхивающим светом выстрелов и плазмы.
Все это Грейлок охватил одним взглядом. Именно столько времени ему было нужно. Ярл вскочил на ноги, его когти все еще мерцали губительной энергией.
— За Русса! — зарычал он, и звук его голоса заставил землю содрогнуться.
— За Русса! — подхватили бесподобные, дикие и ужасающие Волки Клыка, кидаясь в битву.
— За Русса! — прогремел Бьорн, чей голос, усиленный вокс-динамиком, заглушил все остальные звуки и заставил лавины камней скатываться со стен и раскалываться под ногами.
Назад: ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ