Воины-мегарахниды обладали трехметровым ростом и восемью конечностями. На нижних четырех они передвигались с ошеломительной скоростью, а четыре верхние конечности использовали как оружие. Их тела, по весу и размеру составляющие примерно треть человеческого корпуса, были сегментированы подобно телам насекомых: небольшое сухощавое брюшко свисало между четырех широко расставленных тонких двигательных конечностей; массивный торс в прочной броне, от которого отходили все восемь конечностей, и плоская, широкая, клинообразная голова, снабженная мощным ротовым аппаратом, издающим чирикающие звуки, тяжелым крепким гребнем над бровями и едва различимыми глазами. Все четыре верхние конечности в точности повторяли трофей, добытый Люцием в первой схватке: металлизированное лезвие метровой длины, начинающееся сразу над суставом. Каждый участок тел мегарахнидов был надежно защищен гибкой, почти волокнистой броней серого цвета, кроме крепкого и окостеневшего хитинового гребня над головой, имевшего естественное происхождение.

По мере продолжения боев Тарвиц решил, что разгадал назначение этих гребней. Чем крупнее хитиновый нарост, тем старше – и сильнее – воин.

Первого врага Тарвиц уничтожил выстрелами из болтера. Мегарахнид ринулся на них из зарослей внезапно задрожавшей травы и одним ударом верхней конечности обезглавил Керкорта. Даже в момент удара он казался гиперактивным пятном, словно его метаболизм и скорость жизненных процессов были гораздо быстрее, чем химические и физические процессы у генетически модифицированных воинов Кемоса. Тарвиц немедленно открыл огонь; три заряда оставили вмятины на срединной линии одетого броней торса, а четвертый превратил голову твари в фонтан из белой мастики и обломков костяного гребня. Ноги мегарахнида подогнулись, царапнули землю, верхние конечности взмахнули лезвиями, и существо рухнуло на землю. Но до этого раздался еще один звук падающего тела: обезглавленное тело Керкорта упало в красноватую пыль, а кровь еще продолжала толчками вытекать из рассеченной артерии.

На этом скоротечный поединок закончился. Вся схватка заняла столько времени, сколько понадобилось несчастному Керкорту, чтобы упасть.

Вслед за первым мегарахнидом появился второй. Верхние конечности неуловимым для глаз движением вырвали болтер из рук Тарвица и оставили глубокую царапину на нагрудной броне, перечеркнув изображение имперской аквилы. Это считалось страшным преступлением. Из всех Легионов только Детям Императора особым разрешением самого Императора было позволено носить на доспехах знак аквилы. Тарвиц отшатнулся. Вокруг него в зарослях гремели болтерные очереди и раздавались отчаянные крики, но горше всего было оскорбление. Он выхватил палаш, мгновенно активировал его и обеими руками нанес удар обидчику.

Длинное тяжелое лезвие отскочило от гребня на голове чужака, и Тарвицу пришлось снова отступить, чтобы избежать столкновения с четырьмя острыми руками-лезвиями.

Второй удар получился удачнее. Меч прошел рядом с гребнем и глубоко врезался в шею мегарахнида, в то место, где голова соединялась с корпусом. Грудная оболочка раскололась до самой середины, и из трещины выплеснулась блестящая струя белого ихора. Мегарахнид вздрогнул и покачнулся, чувствуя приближение гибели, а Тарвиц поспешно выдернул меч. Через мгновение мегарахнид был уже мертв. Дрожащие руки-лезвия протянулись к голове Тарвица и с обеих сторон обхватили его помертвевшее от ужаса лицо, прикрытое шлемом. Прикосновение было почти ласковым. Во время падения раздался отвратительный скрип, и на полированной поверхности визора появились четыре царапины от кончиков лезвий.

Раздался чей-то отчаянный вопль. Болтер оглушительно палил беспрерывными очередями, и осколки расщепленных снарядами стеблей фонтанами взлетали в воздух.

Третий враг выскочил из зарослей, но Тарвиц уже пришел в ярость. Развернувшись всем телом, он рассек мегарахнида в том месте, где верхняя часть туловища соединялась с нижней, между верхними и нижними конечностями.

Белесая жидкость брызнула в стороны, и верхняя часть тела полетела на землю. Брюшко, болтавшееся между четырьмя ногами, продолжало двигаться вперед, пока не столкнулось с толстым стеблем и не упало.

В этот момент бой закончился. Стебли травы прекратили паническую дрожь, а проклятые личинки возобновили свой свист и шипение.

После девяноста часов, проведенных на поверхности, они двадцать восемь раз столкнулись с мегарахнидами в зарослях гигантских трав, и семеро воинов были убиты или пропали. Они двигались вперед автоматически, словно в каком-то трансе. Не было ни руководящих указаний, ни стратегической линии. Они не смогли войти в контакт с Кровавыми Ангелами, как не смогли связаться со своим командиром или хоть какими-то частями экспедиции. Они просто продвигались вперед и через каждые несколько километров отражали атаки.

По мнению Тарвица, это была почти идеальная война. Она казалась простой и захватывающей, в полной мере испытывала их боевое искусство и физическую выдержку. Словно на тренировке, только под угрозой смерти. Уже через несколько дней он с удовольствием осознал, насколько повысилась концентрация его внимания с момента высадки. Его инстинкты приобрели остроту и отточенность, сравнимую с остротой вражеских рук-лезвий. Каждое мгновение он был настороже, не имея возможности расслабиться или отвлечься, поскольку нападения мегарахнидов всегда были стремительными и яростными, враги появлялись словно из воздуха. Отряд шел и сражался, потом снова шел и снова сражался, не имея возможности отдохнуть или подумать. Ни раньше, ни потом Тарвицу не приходилось принимать участие в таком совершенном воинском противостоянии, не обремененном ни политикой, ни проблемами верований. Он и его товарищи были оружием Императора, а мегарахниды представлялись им безусловной квинтэссенцией враждебного космоса, стоявшего на пути человечества.

Почти все из оставшихся в живых Астартес теперь орудовали мечами. Для убийства мегарахнида требовалось слишком много болтерных зарядов. Клинок оказался надежнее, если, конечно, его владелец был достаточно проворен, чтобы первым нанести удар, и достаточно силен, чтобы этот удар оказался смертельным.

Не без некоторого удивления Тарвиц обнаружил, что его друг, капитан Люций, придерживается другого мнения. После очередного налета Люций похвалился, что играючи справился с врагом.

– Это все равно что сражаться сразу с четырьмя противниками, – бахвалился он.

Тарвиц знал, что Люций был непревзойденным мастером в бою на мечах. Там, где Тарвицу и остальным воинам приходилось трудиться изо всех сил, чтобы овладеть тем или иным приемом, Люций превращал тренировку в спектакль. К немалому разочарованию собратьев, и его успехи во владении огнестрельным оружием позволяли Люцию не тратить время на стрельбищах. Он с гордостью заявлял, что лично своим мечом истрепал четыре тренировочных стенда. Иногда другие мастера-фехтовальщики, вроде Экхелона или Бразенора, участвовали в его тренировках, чтобы улучшить свою технику. Говорили, что даже сам Эйдолон нередко выбирал Люция спарринг-партнером в тренировочных боях.

Люций носил на поясе длинный древний меч, изготовленный в кузницах Уралса ремесленниками клана Терраватт во времена Объединительных Войн. Это было подлинное произведение искусства, идеально сбалансированное и закаленное. Как правило, Люций сражался в старинном стиле, надев на левую руку боевой щит. Витая рукоять меча была необычно длинной, что позволяло Люцию держать его как одной, так и двумя руками. Он то вращал мечом, словно палицей, то перехватывал меч, чтобы нанести мощный рубящий удар. Теперь он обычно привязывал щит на спину, а добытый в схватке обрубок конечности мегарахнида держал в левой руке в качестве второго меча. Острый край поверх сустава Люций обернул несколькими слоями стальной полоски, оторванной от щита, чтобы предохранить ладонь от повторного пореза. Опустив голову, он шел через бескрайние заросли гигантских трав, с радостью бросая вызов смерти.

Во время двенадцатой по счету атаки Тарвиц впервые увидел, как сражается Люций. Он не отступил ни на шаг и провел серию ударов, умело блокируя все четыре лезвия мегарахнида своими двумя мечами. Тарвиц отметил три возможности нанесения прямых смертельных ударов, но Люций не то чтобы пропустил их, а намеренно не использовал. Он так надеялся на свое мастерство, что не хотел слишком быстро заканчивать бой.

– Попозже мы схватим одного или двух мегарахнидов живыми, – совершенно серьезно сказал он Тарвицу после схватки. – Я посажу их в тренировочные камеры. На занятиях эти существа принесут немалую пользу.

– Они же ксеносы, – угрюмо заметил Тарвиц.

– Если я хочу хорошенько отточить свое мастерство, мне требуется достойный противник. Мне нужна практика. Ты можешь назвать человека, который бы смог мне противостоять?

– Но это ксеносы, – повторил Тарвиц.

– Возможно, это проявление воли Императора, – предположил Люций. – Возможно, эти существа специально запущены в космос, чтобы мы могли улучшить свои боевые навыки.

Тарвиц даже не пытался понять, какие мысли бродят в головах мегарахнидов, но он был совершенно уверен, что даже если у них и имеется какая-то высшая непостижимая цель, то она состоит не в роли тренажеров для людей. Лишь на короткое время он задумался, а есть ли у них язык или культура в том смысле, в каком их понимают люди. Искусство? Науки? Эмоции? Или все эти черты так надежно укрыты за высокотехнологичной броней, что люди не могут их ни заметить, ни различить? Есть ли у них какие-то веские причины охотиться на Детей Императора, или они просто реагируют таким образом на посягательство на свою территорию, как бросается на обидчика пчелиный улей, если его потревожить палкой? Тарвицу даже пришло в голову, что мегарахниды могут атаковать людей и потому, что видят в представителях человечества враждебных чужаков. Ксеносов.

Эта мысль ужаснула его. Не могут же мегарахниды не видеть превосходства человека по сравнению со своим собственным строением? Может, они сражаются из-за ревности?

Люций ни на минуту не умолкал, подробно рассказывая о некоторых тонкостях, которым уже научился в схватках с мегарахнидами. Он даже продемонстрировал один прием, выбрав в качестве манекена стебель травы.

– Видишь? Подъем и поворот. Подъем и поворот. Удар наносится сверху и идет внутрь. Против человека он не пригодится, но здесь как раз подойдет. Я думаю, надо составить специальное руководство. Прием будет называться «Удар Люция». Как ты считаешь, неплохо звучит?

– Прекрасно, – ответил Тарвиц.

– Я что-то нашел! – раздался голос на канале вокс-связи.

Это был голос Сакиана, и друзья поспешили к нему. В почти непроходимых зарослях гигантской травы он неожиданно обнаружил удивительную поляну. Толстые стебли расступились и открыли обширное пространство голой красноватой земли в несколько квадратных километров.

– Что же это такое? – спросил Балли.

Тарвиц хотел сказать, что поляна могла быть расчищена намеренно, но никаких признаков когда-либо росшей на ней травы не было заметно. Со всех сторон поляну окружал высокий шелестящий травяной лес.

Один за другим Астартес вышли на открытое пространство. В густых зарослях было почти незаметно, что группа движется в каком-то направлении, поскольку местность со всех сторон казалась одинаковой. Эта прогалина оказалась нежданной отметиной. Сбивающей с толку неожиданностью.

– Смотрите сюда, – позвал их Сакиан.

Он отошел метров на двадцать от края травы и опустился на колени, что-то рассматривая. Тарвиц понял, что их позвали не только из-за перемены в окружающем ландшафте.

– Что там такое? – крикнул Тарвиц, торопливо приближаясь к Сакиану.

– Капитан, кажется, я понял, – ответил Сакиан. – Но не хочу говорить. Я обнаружил это на земле.

Сакиан поднял предмет, чтобы Тарвиц мог его хорошенько рассмотреть.

Это был вогнутый кусок тонированного тройного стекла, слегка закругленный по краям, примерно по девять сантиметров с каждой стороны. Края были сплющены и явно обработаны машиной. Тарвиц сразу понял, что перед ним, поскольку смотрел через пару таких же приспособлений.

Найденный предмет был частью визора из шлема космодесантника. Какая же сила смогла вырвать его из керамитовой оправы?

– Это то, о чем ты подумал, – сказал Тарвиц.

– Но это не наш.

– Нет, думаю, что не наш. Контур немного отличается. Это «Марк-III».

– Значит, Кровавых Ангелов?

– Да. Кровавые Ангелы.

Обнаружилось первое физическое доказательство чьего-то еще присутствия, кроме них.

– Посмотрите вокруг, – приказал Тарвиц. – Внимательно поищите на земле!

Отряд десять минут занимался поисками. Больше ничего не нашли. Над головами, словно привлеченный их остановкой, стал сгущаться особенно крупный шторм-щит. Ослепительные зигзаги молний срывались с краев тяжелых туч. Свет стал желтоватым, а в наушниках вокс-связи запищали и затрещали грозовые помехи.

– Мы здесь совершенно беззащитны, – пробормотал Балли. – Надо забираться обратно в лес.

Тарвиц удивился. Балли серьезно считает, что в травяном лесу они находились в безопасности?

Длинные разветвленные копья ослепительных желтовато-белых молний вонзались в почву и обжигали ее своими разрядами. Хотя каждая из них существовала всего доли секунды, они казались плотными и осязаемыми, как все физические предметы, как каменные грибы-деревья, усыпанные шипами. Молнии попали в троих космодесантников, включая и Люция. Доспехи «Марк-IV» выдержали, и разряды не причинили никакого вреда. Астартес встряхнулись от ощутимого толчка, а потом со смехом разглядывали гирлянды голубых потрескивающих огоньков, обвивавших доспехи еще несколько секунд после разряда.

– Балли прав, – сказал Люций, и его голос на канале вокс-связи после удара молнии на время стал едва слышным. – Я хочу обратно в лес. Хочу охотиться. Я уже двадцать минут никого не убивал.

Несколько стоявших рядом воинов шумно приветствовали намеренно задиристый тон боевого брата и застучали кулаками по доспехам.

Тарвиц снова попытался связаться с лордом Эйдолоном или еще с кем-нибудь, но буря все еще блокировала передатчик. Он считал, что небольшой отряд оставшихся космодесантников не должен разделяться, но бравада Люция его насторожила.

– Можете поступать так, как считаете нужным, капитан. Я собираюсь выяснить, что там такое, – раздраженно сказал он Люцию и махнул рукой.

На противоположном конце поляны, в трех или четырех километрах, над зарослями виднелись большие белые шары.

– Еще какие-то деревья, – бросил Люций.

– Да, но…

– Ну, хорошо, хорошо, – уступил Люций.

Под руководством Тарвица и Люция теперь осталось всего двадцать два космодесантника. Они разошлись в свободную цепь и стали пересекать поляну. Открытое пространство, по крайней мере, давало возможность издали заметить приближение мегарахнидов.

Тем временем буря все усиливалась. Еще пятеро получили удары молний. Одного, Улзораса, буквально сбило с ног. В тех местах, где молнии ударяли в землю, они видели оплавленные до состояния стекла кратеры, словно после попадания боевых ракет. Шторм-щит, казалось, опускался на них громадной крышкой, спрессовывал воздух и сжимал воздушными тисками.

Мегарахниды сначала выскакивали из зарослей по одному и по двое. Кац первым их заметил и окликнул братьев. Серые силуэты продолжали мелькать у края зарослей, то выбегая на поляну, то исчезая в траве. А затем все мегарахниды выскочили на открытое пространство и устремились к отряду Астартес.

– Терра! – хрипло воскликнул Люций. – Вот это будет настоящий бой!

Ксеносов набралось не меньше сотни. Они с громким чириканьем сомкнули ряды и окружили космодесантников со всех сторон. Образовавшееся кольцо ощетинилось мелькающими руками-лезвиями.

– Встаем в круг, – спокойно скомандовал Тарвиц. – Болтеры на изготовку.

Он выхватил свой меч и воткнул его кончиком в землю у самых ног, а затем поднял болтер. Остальные последовали его примеру. Боковым зрением Тарвиц отметил, что Люций продолжает сжимать в руках пару мечей.

Поток мегарахнидов заслонил землю, серое кольцо сомкнулось вокруг горстки Детей Императора.

– Всем приготовиться, – скомандовал Тарвиц.

Люций, держа по бокам поднятые мечи, с радостью позволил приятелю командовать боем.

Кольцо врагов смыкалось все туже, и теперь кроме беспрестанного отрывистого чириканья люди слышали сухой треск – топот четырех сотен ног.

Тарвиц кивнул Балли, лучшему стрелку в отряде.

– Очередь за тобой, – сказал он.

– Спасибо, сэр. – Балли поднял болтер и прицелился. – С десяти метров, – скомандовал он. – Стрелять, пока не кончатся заряды!

– А потом перейдем на мечи, – добавил Тарвиц.

Едва сужающийся круг мегарахнидов приблизился на десять с половиной метров, Балли крикнул: «Огонь!» – и круг космодесантников словно взорвался.

Залп, несмотря на бурю, прокатился оглушительным раскатистым громом. Первые ряды противников отбросило снарядами, большая часть мегарахнидов попадала на землю. Кого-то из них разорвало пополам, кто-то просто разлетелся на куски. В воздух полетели поблескивающие цинком обломки оболочек.

Как и было приказано, космодесантники стреляли до тех пор, пока не кончились заряды, а затем встретили натиск врага поднятыми мечами. Мегарахниды нахлынули, словно прилив на утес. Грохот выстрелов сменился резким металлическим лязгом скрестившихся клинков. На мгновение взгляд Тарвица выхватил Люция, ринувшегося навстречу врагам с поднятыми мечами. Отличный фехтовальщик ловко наносил удары то сверху, то сбоку.

Весь бой длился не дольше трех минут. По интенсивности он мог сравниться с двухчасовым сражением. Еще пятеро космодесантников были убиты. На красной земле остались лежать десятки обезглавленных или разрубленных мегарахнидов. Позже, пытаясь восстановить ход битвы, Тарвиц не мог вспомнить ни одного отдельного эпизода. После того как он бросил разряженный болтер и поднял палаш, все вокруг слилось в сплошное мелькание стали. Он опомнился от боли в натруженных руках и ногах, с залитыми клейкой массой доспехами. Мегарахниды отпрянули и стали отступать.

– Перегруппироваться! Перезарядить оружие! – услышал Тарвиц собственный крик.

– Вверх! Смотрите вверх! – завопил Кац.

Тарвиц поднял голову.

Из тяжелых грозовых туч на них падали еще какие-то существа.

Как оказалось, у мегарахнидов имелась еще одна биологическая разновидность.

Летающие существа снижались на длинных блестящих крыльях, махая ими так часто, что казались размытыми пятнами и испускали резкий дребезжащий звук. Тела этих чудовищ имели черную окраску и были гораздо длиннее, чем у их пеших собратьев. Длинные тонкие ноги были опущены вниз, наподобие железных шасси.

Крылатые особи нападали на людей с воздуха. Они резко пикировали и цепкими крючьями на ногах хватали воинов за доспехи. Космодесантники отмахивались от них мечами, стреляли, пытались увернуться, но уже через несколько секунд четыре или пять кричащих и извивающихся солдат были подняты в штормовое небо.

Единый строй был сломан. В попытках увернуться от падающих с неба врагов люди бросились врассыпную. Тарвиц командовал, стараясь восстановить порядок, но и сам сознавал тщетность своих приказов. Гудение крыльев раздалось над его головой, и Тарвиц был вынужден припасть к самой земле, чтобы не попасть в лапы врага. Уголком глаза он успел заметить на черной голове гребень, оканчивающийся длинным острым крючком.

Еще один летающий мегарахнид прожужжал мимо. Раздался выстрел болтера. Тарвиц, все еще лежа на земле, попытался достать противника мечом. Дребезжащее гудение крыльев было таким громким, что у космодесантника завибрировала диафрагма. Он поднялся и ткнул мечом вверх, так что летающее существо перевернулось и беспомощно ударилось о землю. В следующий миг оно неуловимым движением перевернулось, взлетело, и острые когти унесли в небо ближайшего воина.

Очередной противник вцепился в Люция. Он подлетел сзади, вцепился в спину и уже поднимал капитана над землей. Тарвиц с поднятым мечом бросился на выручку, но летающий мегарахнид нанес удар одной из ног, и оружие, кувыркаясь, полетело на землю. Тарвиц вцепился в Люция.

– Прыгай! Прыгай! – завопил Люций.

Когти мегарахнида вонзились в привязанный за спиной щит, и Тарвиц, извернувшись, достал одной рукой кинжал и ударил лезвием по креплению. Ремни лопнули, и Люций с Тарвицем рухнули на красную землю с десятиметровой высоты.

Летающие мегарахниды повернули назад, унося с собой девятерых космодесантников. Они направлялись к белым шарам, выделявшимся на фоне зарослей. Тарвицу не пришлось отдавать приказ. Все оставшиеся воины с предельной скоростью ринулись вслед за удалявшимися точками.

Они догнали их на дальнем краю поляны. Белые шары, образованные длинными шипами, были не просто деревьями, и теперь Люцию стало понятно их назначение.

Тела схваченных космодесантников были насажены на шипы и крепко удерживались в неподвижном состоянии, давая возможность мегарахнидам спокойно поесть. Существа непринужденно расселись на каменных деревьях, их крылья остановились, и можно было увидеть блестящие прозрачные полоски, сложенные вдоль тела, словно пластины слегка окрашенного стекла. Мегарахниды при помощи крючьев на голове вскрывали доспехи и выедали плоть.

Тарвиц и его товарищи в ужасе остановились и беспомощно смотрели на эту сцену. Алая кровь капала с белых шипов и стекала по толстым известковым стволам.

На страшных деревьях были не только их братья. Там были и другие тела, уже объеденные и высохшие до состояния мумий. Обломки красных доспехов покачивались на шипах и валялись под деревьями.

Наконец они узнали, что произошло с Кровавыми Ангелами.