Книга: Каста огня
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16

ГЛАВА 15

День последний
Челнок
Мы покинули Федру. Во время подъема на орбиту она цеплялась за челнок, словно отвергнутая любовница, пыталась остановить наше бегство на каждом этапе полета. Кажется, я ощутил, в какой именно момент мы вырвались из Её атмосферы и оказались в чистой пустоте космоса. Не знаю, что ждет нас на корабле Небесного Маршала, но по крайней мере нам не придется умирать в Её объятиях.
Бегство вышло загадочным, поскольку я не совсем понимаю, кто именно управляет кораблем. Перед отлетом казалось, что наш пилот погиб или исчез, но ведьма уверила меня, что он ждет в кабине вместе с Катлером. Судя по напряженным ноткам в ее голосе, это была не совсем правда и не совсем ложь, а тема, которую мне не стоило поднимать. По негласному уговору я остался в трюме, тогда как северянка и ее телохранитель отправились в кабину. Вскоре после этого мы поднялись в воздух, и пока что этого достаточно.
Стыковка с «Реквиемом по добродетели» произойдет через час, но если восстание Авеля подавлено, то долго мы не продержимся. Честно говоря, нас уже сложно назвать «противовесом» для сил безопасности Небесного Маршала. Во время прорыва через Диадему многие солдаты погибли, а выжившие измотаны.
Также уцелели трое зуавов, но они все шокированы гибелью своего лидера, кем бы он ни был на самом деле. Не знаю, кого оплакивают рыцари: капитана Мэйхена или пастыря, недавно принятого в отряд, — но мне придется как-то поднять их боевой дух перед высадкой. Еще остался этот Серебряк, кавалерист-северянин — отличный всадник, но его «Часовой» не особо пригодится нам на борту корабля. Помимо этих четверых пилотов у меня осталось шестьдесят три бойца, среди которых есть и хорошие солдаты, и мерзавцы вроде того, который пытался чем-то поживиться в «Кризисе».
Единственный выживший офицер — лейтенант Худ, суровый ветеран, почти десять лет возглавлявший элитных «Пылающих орлов». Хорошо, что под рукой есть такой человек, даже если большинство его «Орлов» уже не полетят.
Надо написать еще вот о чем. Разведчик по имени Валанс кое-что обнаружил в одной из цистерн…
Из дневника Айверсона
— Решил, что вы захотите это увидеть, комиссар, — произнес чернобородый мужик, — так что пошел прямо к вам.
«Слишком он здоровый для разведчика», — отстранение подумал Хольт. Его разум тем временем пытался избавиться от картин резни, которые видели его глаза. Геометрически точное расчленение тел внутри цистерны не поддавалось постижению, но сильнее всего Айверсона обеспокоила не кошмарная сцена, а ощущение того, что где-то в глубине души он все-таки понимает ее смысл. Всего лишь тусклый проблеск интуитивного осознания, но комиссар не мог от него избавиться.
Я знаю или, точнее, буду знать, в чем суть этого безумия.
— Ты поступил правильно, разведчик. — Хольт с размаху захлопнул люк цистерны. — Больше никому об этом ни слова, понятно?
— Как прикажете, сэр. — Валанс колебался и выглядел обеспокоенным. Айверсон полагал, что этот человек редко чего-то боялся, но такое зрелище… Разведчик беспомощно развел руками. — Что здесь случилось, комиссар?
— Тау — порченые выродки, — ровным голосом ответил Хольт. — Их надменная манерность и всевозможные техноереси не должны вводить тебя в заблуждение.
— Вы говорите, что это сделали синекожие?
— А кто же еще? — Вместо утверждения у Айверсона невольно получился вопрос.
Валанс кивнул, хотя слова комиссара его явно не убедили.
«Как и меня самого», — мрачно подумал Хольт.

 

— Это неправильно, — заявил о’Сейшин, который за все время их бесед с Катлером никогда не изъяснялся настолько прямо. Сейчас посланник сидел в уголке и, съежившись, дрожал в холодном наэлектризованном воздухе кабины.
— Иногда из нескольких маленьких неправильностей получается одна здоровенная правильность, — протянул Энсор из кресла второго пилота. Полковник, страдавший от боли, побледнел и осунулся, но ему удалось временно остановить кровотечение из порченых ран. — Разве в твоем драгоценном тау’ва об этом не говорится, Си?
— Вы думаете, это «маленькая неправильность»? — прошипел чужак.
— Я думаю, что нам нужно управлять этой Императором забытой развалюхой! — огрызнулся Катлер, с которого разом слетела напускная удаль. — А теперь заткнись и не мешай леди работать.
Сам Энсор ни на мгновение не верил собственному бахвальству. Глядя на сидевшую рядом женщину, он понимал, что творится Очень Большая Неправильность, да еще с хвостиком. Руки Скъёлдис уверенно, мастерски порхали над пультом управления, но глаза под чадрой принадлежали другому. В разуме женщины пребывал Гвидо Ортега, и мертвый пилот управлял челноком, пока ведьма блокировала его воспоминания о недавней гибели. Блуждающий взгляд зеленых глаз северянки наблюдал за движениями ее тела из глазниц отрубленной головы верзантца, которую, словно жуткий тотем, водрузили на приборную панель.
Некромантия, самое поганое колдовство…
Полковник ужаснулся, осознав истинную суть ведьмы. Со временем он научился принимать и даже уважать ее искусство вюрда, но происходящее сейчас было мрачнее и бесконечно опаснее предвидения и телепатии. Оно было порченым.

 

— Его дух по-прежнему здесь, — сказала Скъёлдис, впервые обхватив голову Ортеги ладонями и воззрившись в ошеломленные смертью глаза. — Скверная смерть может удерживать душу дни или годы, а то и вечность. Нам повезло: он умер очень скверно.
Несмотря на долгую разлуку, женщина никак не поприветствовала Энсора. Конфедерат наблюдал, как северянка готовится к ритуалу, садится в кресло пилота и пристегивается, даже не глядя в его сторону. После этого она мрачно оценила состояние полковника и заговорила, не встречаясь с ним взглядом.
— Ярость демона глубоко поразила тебя, — сказала ведьма, словно он сам этого не знал. — Твои раны не исцелятся, Энсор Катлер.
Затем Скъёлдис передала ему последние инструкции Авеля, почти не давая времени подумать, не то что вставить слово. Закончив, ведьма без единого предупреждения вошла в транс, и начался новый кошмар.
«Она подняла нас в космос, — говорил себе Катлер, — и доставит к Зебастейну-матъ-его-Кирхеру. Скъёлдис знает, что делает».
Но полковник понимал, что все не так просто. Колдовство такого рода не обходится без последствий.
Она боялась и поэтому не смотрела мне в глаза. Думала, что я остановлю ее.
Энсор наклонился было к ведьме, но сильная рука удержала его и вернула на место. Это был вералдур, Мороз, который возвышался над ними обоими. Великан покачал головой, не сводя бдительных глаз с госпожи. Тогда-то Катлер и заметил, что чадра Скъёлдис сползла, открыв звездам ее изящное сухое лицо.
Только она не сползла. Женщина сама открыла себя варпу.
Вспомнив, как северянка страшилась звезд, Энсор попытался выбраться из кресла, но Мороз снова удержал его.
«Слишком поздно, — понял Катлер. — Она уже приняла решение, какой бы ни была цена…»

 

Стоя у грязного иллюминатора, Айверсон наблюдал, как звезды скрываются за громадной тушей линейного корабля, к которому приближался челнок. «Реквием по добродетели», весьма ироничное имя, как и почти все иные названия, виденные Хольтом в его странствиях.
Совпадений не бывает, или же происходят они совершенно внезапно.
За вернувшейся мыслью потянулась другая: почему он не убил покрытую шрамами женщину-воина огня на стартовой площадке? Да, однажды она пощадила Хольта, но это было скорее насмешкой, чем актом милосердия. А кто сказал, что я не посмеялся над ней? Жаль, рядом не оказалось Рив, чтобы обсудить произошедшее. Может, она и была предателем и наемной убийцей, но при этом мыслила логически.
Почему же она не возвращается?
Впереди разинул пасть ангарный отсек линкора, темный, как вопрос, на который не будет ответа.

 

Челнок коснулся палубы с резким металлическим звуком, разнесшимся по всему корпусу. Ведьма судорожно вздохнула и откинулась в кресле, охваченная дрожью, которая, казалось, сотрясала все ел тело.
— Скъёлдис? — позвал Катлер. — Ты в порядке?
Энсор попытался встать, но вералдур по-прежнему не отпускал его.
— Убери руки, мужик! Не видишь, что ли, я должен ей помочь!
— Убей… это… — Голос женщины-псайкера звучал не громче слабого вздоха.
Полковник с открытым ртом уставился на ее тело, забившееся в конвульсиях. Северянка быстро и хрипло дышала, но ее губы не двигались.
— Я не понимаю…
— Убей это! — с внезапной яростью прошипела Скъёлдис. Осмотревшись, Катлер встретился взглядом с ее осиротевшими глазами, которые по-прежнему сияли в отрубленной голове Ортеги. Сейчас они расширились от ужаса и отчаяния.
— Пилот был… не единственным… кто остался здесь… — просипела ведьма сквозь мертвые губы.
«Она не может вернуться в свое тело, — с ужасом понял Энсор, — потому что его заняло нечто иное».
— Мы видим тебя, Белая Ворона! — с ненавистью захрипел хор голосов сбоку от полковника.
Катлер резко развернулся к креслу первого пилота, и в тот же миг тело Скъёлдис открыло глаза и уставилось прямо на него.
Черными шарами, истекающими тлетворным радужным светом…
— Мы чуем тебя! — Рот ведьмы растянулся в жуткой гримасе, а по ее фарфоровой коже, словно линии раскола, поползли тончайшие трещинки, следуя за изгибами татуировок. Северянка подняла руку в обвиняющем жесте, и ее пальцы треснули, как перезревший плод. Наружу вырвались шипы из темного чугуна. — Мы будем тобой!
Издав горестный душераздирающий вой, вералдур поднял топор… но медлил, с мукой глядя на госпожу.
— Къёрдал! — завопила Скъёлдис из своей мертвой темницы. — Не предай меня напоследок!
На лице великана отразилась вновь обретенная решимость, но было уже слишком поздно. Ликующе хихикая, протодемон взмахнул бритвенно-острыми когтями и вырвал северянину горло. Вералдур зашатался, пытаясь исполнить долг, пока жизнь струей вытекала из него. Мучительно, сантиметр за сантиметром, страж заносил оружие… и тут мерзость ударила вновь, пробила ему грудь растопыренной лапой и углубилась в плоть, терзая и потроша. Гигант безмолвно закричал, и в тот же миг тварь вырвала его сердце с фонтаном крови и осколков костей. Топор выскользнул из онемевших пальцев, сам вералдур опрокинулся навзничь.
«Къёрдал, — лихорадочно подумал Катлер. — Его звали Къёрдал…»
Конфедерат бросился в сторону, уходя от судорожного взмаха лапы над сиденьем. Не переставая смеяться и читать нараспев бесконечную литанию злобы, извивающееся чудище вырвалось из ремней безопасности. На заднем плане хныкал о’Сейшин, а Скъёлдис кричала с приборной панели:
— Убей это, пока оно не набралось сил!
Сколько раз? Сколько раз проклятая штуковина должна сдохнуть? Но Энсор уже знал ответ, ведь «проклятая штуковина» была частью его самого. Она будет возвращаться, пока я жив.
Пальцы полковника нашарили рукоять топора Къёрдала, и убийственная чистота оружия охватила тело арканца, словно лесной пожар. Демон нависал над ним, капая кровью из сердца, зажатого в миножьей пасти, а бесчисленные глаза сочились многоцветным Хаосом.
Оно смеется надо мной!
Дико завыв, Катлер рубанул топором снизу вверх и отрубил твари ногу в колене. Заверещав, она рухнула, размахивая железными когтями, а Энсор отчаянно всадил рукоять топора в лицо врагу и выпрямился. Порождение варпа потянулось за конфедератом, не переставая звать его по имени. Руки создания вырывались из суставов и истончались, превращаясь в шипастые щупальца.
Я не достанусь тебе сегодня и вообще никогда!
Выругавшись, Катлер опустил топор, вложив в удар все силы тела и души.

 

Вокс-бусина в ухе Айверсона зажужжала, и кто-то произнес: «Комиссар».
— Полковник, — отозвался Хольт. Он узнал командира 19-го, хотя никогда прежде не говорил с ним. У Катлера был голос человека, привыкшего отдавать приказы, но сейчас в нем слышалась боль. — Знаете, вас непросто было найти.
Последовала долгая пауза, словно конфедерата обеспокоили эти слова.
— Наверное, по-другому получиться и не могло, комиссар, — наконец ответил он.
— Не сомневаюсь. — Айверсон не знал, что еще сказать человеку, которого он так долго пытался отыскать. — Полковник…
— Комиссар, — перебил его Катлер, — у нас не так много времени. Вот что вам нужно сделать. — Затем он изложил Хольту последнюю часть плана Авеля.
— Вы доверяете ему? — спросил затем Айверсон.
— Преисподние побери, нет, конечно! — фыркнул полковник и объяснил на сей раз свой план.
День последний
«Реквием по добродетели»
Думаю, эта запись окажется последней. Мы пробрались в неприступную крепость Небесного Маршала, и остатки моих сил уже собраны. Мои силы? Нет, это не совсем верно, поскольку я вернул командование над 19-м полковнику Энсору Катлеру. Он поведет конфедератов в их последний бой, на что имеет полное право. Кроме того, здесь наши пути расходятся. Странно, что мы с полковником расстаемся, даже не встретившись, но он задержался в кабине «по личным делам», а мне нельзя больше ждать. Скорее всего, нам не пережить последующих событий, но я все равно чувствую, что однажды еще встречу Катлера.
Этот дневник будет спрятан на челноке. Если сегодня мне не удастся исполнить долг, верю, что ты найдешь его и извлечешь уроки из моих ошибок. Я не знаю твоего имени, звания и даже призвания, но раз уж тебе удалось проследовать за мной сюда, ты — именно тот, кому можно доверять.
Кем бы ты ни был, надеюсь, что ты лучший солдат, чем я.
Из дневника Айверсона
— Противовес, — сказал Хольт, обращаясь к троим людям, которые ждали его в ангарном отсеке. Двое из них, мужчина и женщина, носили стеганые бронекуртки поверх синих комбинезонов и были вооружены короткими тупоносыми дробовиками. Судя по униформе — офицеры флотских сил безопасности, но оба сорвали с одежды значки Небесного Маршала. Третьим оказался древний, мертвенно-бледный старик, закутанный в рясу нефритового цвета с клобуком. Молочно-белые глаза почти сияли из тени под капюшоном, и, несмотря на слепоту человека, Айверсон не сомневался, что тот видит дальше и глубже обычных людей. Почти вне всяких сомнений, это был астропат Авеля.
— Ты, что ли, ‘cap? — прорычала женщина-офицер на грубом готике. У нее было суровое лицо, строгая стрижка «ежиком» и обнаженные руки, перевитые канатами мышц. Невысокий рост явно не мешал ей быть жестким и компетентным командиром.
— Комиссар Айверсон, — представился Хольт и посмотрел на именной жетон собеседницы. — Офицер Привитера?
— Не похож ты на ‘сара, — с сомнением произнесла она.
Я знаю, девочка.
Айверсон давно потерял фуражку, а шинель стала тускло-серой, под цвет его длинных прямых волос. Арканец не стригся после того, как отплыл с «Антигоны» несколько месяцев назад — это стало неважным.
— Он — Клинок, — удивительно звучным голосом произнес старик из-под капюшона.
— Ну, меня это вообще не колышет, астро. — Привитера нахмурилась, глядя на высаживающихся из челнока конфедератов. — Я пришла за бойцами, а их чё-то совсем немного.
— Чтобы помочь вашему восстанию, эти люди прошли через Семь Преисподних, — холодно заметил Айверсон. — Ты будешь относиться к ним с уважением, которого они заслуживают.
Привитера даже не вздрогнула.
— Слушай, ‘cap, у меня ребята гибнут по всему фраганому кораблю, ‘тому что Авель сказал: «Кавалерия на подходе». Он обещал мне армию.
— Так ты видела Авеля? — с внезапным интересом спросил Хольт.
— Я? — фыркнула женщина. — Никто никогда не видел Авеля, кроме, может, его ручного уродца, — она ткнула большим пальцем в сторону астропата, — у которого нету глаз.
— Но ты доверяешь ему? — И снова тот же самый вопрос, как будто ответ мог что-то изменить, когда игра так близка к завершению.
— Авель реально влияет на ситуацию. Он влез так глубоко, что может дергать за нужные ниточки и объединять людей. Наше движение сопротивления и плевка не стоило, пока не появился Авель. — Привитера повесила дробовик на плечо. — Слушай, мужик, пора двигаться. Мы почти вломились на мостик, когда вдруг появилась целая куча синекожих.
— Он — Клинок, — повторил астропат. — Он должен немедленно идти со мной.

 

— Почему ты не хотела, чтобы я встретился с Айверсоном? — спросил Катлер, вытирая с топора вералдура демонический ихор. Во время схватки раны полковника открылись, и он двигался только за счет силы воли.
«Потому что ты попытался бы убить его, а это невозможно, — произнес голос в голове Энсора, — но он мог бы убить нас».
Нас? Конечно, Скъёлдис была права. Теперь северянка стала частью его самого, душа женщины вплелась в ткань души Катлера. После того как полковник убил демона, ведьма попросила Белую Ворону открыть разум и позволить ей войти. Энсор не сомневался ни секунды: без указаний Скъёлдис он не знал, что делать. Вздохнув, Катлер принял парочку Яростей. Он ненавидел боевые стимуляторы, но они были чище наркотиков Федры, и без них полковник часу бы не продержался.
— А с чего вдруг я бы попытался убить комиссара? — спросил он.
«Позже объясню. Сейчас нам пора идти, Белая Ворона, твои люди ждут тебя».

 

Когда Энсор Катлер вышел из челнока, раздался хор приветственных криков. Искренняя радость бойцов ошеломила полковника, заставив замереть. С о’Сейшином на плечах и топором в руках Энсор наверняка походил на какого-то короля варваров, но это не волновало конфедератов. Пока солдаты что-то радостно кричали, Катлер смотрел на них с грустью, граничащей с отчаянием. Так много погибших, так мало уцелевших. Что случилось с Вендрэйком, и Мэйхеном, и этим многообещающим молодым офицером, Грейбёрном?
«Все это из-за меня, — понял Энсор. — Я погубил Девятнадцатый полк». «Белая Ворона, сейчас не время для самобичевания, — вмешалась Скъёлдис. — Скажи им то, что они хотят услышать. Позволь им поверить в тебя».
— Слушайте, все это очень трогательно, — прорычала женщина в форме офицера безопасности, — но давайте к делу! Мои парни гибнут на палубе «А»!
Катлер посмотрел на нее странными разноцветными глазами, — серым и зеленым, — после чего кивнул.
— Думаю, мы сможем все развернуть в нужную сторону, офицер.
— И как именно? — вызывающе спросила она. — Синекожие плотно засели на мостике.
— Может, и так, но у меня тут имеется один совершенно особенный синекожий. — Катлер бросил о’Сейшина на пол и ухмыльнулся. — Джентльмены — и вы, леди, — поприветствуйте командующего Приход Зимы.

 

Айверсон уже почти целый час шел за жутковатым проводником. Несмотря на слепоту, астропат ни разу не споткнулся и не усомнился в выборе направления, пока они пробирались по громадному многоуровневому лабиринту линкора. Хольт потерял ориентировку, но чувствовал, что направляется в самую утробу корабля. Вдали порой раздавались крики и выстрелы, но по дороге им никто не встретился.
— Куда ты меня ведешь? — спросил комиссар, когда путники свернули в очередной сумрачный коридор.
— Ты — Клинок, — нараспев произнес астропат. — Я веду тебя к Небесному Маршалу.
— Я понимаю, но с чего ему быть здесь, внизу? Наверняка место Кирхера на мостике?
— С мостика кораблем управляют в полете, а этот корабль никуда не летает, — объяснил провожатый, словно разговаривал с дурачком.
— Но двигатели должны быть заправлены и находиться в рабочем состоянии, чтобы поддерживать корабль на орбите, — настаивал Айверсон. — Значит, корабль может летать.
— Этот — не летает, — повторил астропат, до которого явно не доходила логика комиссара.
«Он не запрограммирован мыслить, — решил Хольт. — Всего лишь посланец. Но лучше бы он ошибался насчет „Реквиема“».

 

Разъехались створки турболифта, и в коридор выбежали бойцы Катлера. О’Сейшин, привязанный к спине полковника, болтался у него на закорках, словно внезапно постаревший ребенок. Привитера уже ждала их с передовым отрядом арканцев и группой корабельного ополчения.
— Приветствую на палубе «А», — сказала женщина. — Вообще-то мы посередине корабля, но здесь тусуются офицеры, а им не по душе название «палуба номер сто двенадцать».
— Где мостик? — спросил Энсор. Турболифт тем временем поехал вниз за следующей партией конфедератов.
— Дальше впереди, через несколько блоков. Но путь туда только один, и на нем кишмя кишат синекожие. Мы удерживаем этот сектор, но чужаки плотно перекрыли подходы к мостику.
— Показывай.
— Хорошо, только гляди в оба, — предупредила Привитера. — Синекожие напустили дронов в вентиляцию, и эти летуны могут чертовски сильно врезать.
Когда офицер отвернулась, Катлер проглотил еще одну Ярость. Энсор и так уже принял слишком много стимуляторов, но это было наименьшей из его проблем.
— Вы в порядке, сэр? — спросил подошедший Валанс.
— В полнейшем, разведчик, — ответил полковник, чувствуя, как в крови разгорается злобное пламя. — Пора захватить чертов мостик!
«Кто контролирует мостик, тот управляет судном», — подумал Катлер, следуя за Привитерой. Древнейшая истина корабельных бунтов. Восставших тянуло сюда словно силой притяжения, но это было лишь отвлекающим маневром, а истинная цель Авеля оставалась неясной. Энсору стало интересно, как бы почувствовала себя ополченка, узнай она правду.
Еще одна пешка, как и все мы, жалкие ублюдки…
По пути они проходили мимо десятков повстанцев, мужчин и женщин из каждого слоя корабельного общества. Бойцы в доспехах сил безопасности командовали адептами ученого вида, флотские старшины в аккуратной униформе стояли рядом с грязными крепостными матросами. К бунту присоединился даже какой-то техножрец, управлявший тремя боевыми сервиторами, но, как ни печально, офицеров Катлер не заметил. Привитера рассказала, что против Небесного Маршала поднялась почти половина экипажа — намного больше, чем ожидала верхушка инакомыслящих. Мимоходом заглядывая в лица мятежников, Энсор видел гнев и страх, решимость и отчаяние — и непременно ненависть.
Ксеносы поистине отвратительны нам. Кирхер выставлял их в лучшем свете годами, возможно, десятилетиями, чтобы его маленькая порченая империя не развалилась, но ненависть всегда находилась совсем близко, ожидая момента истины.
К своему удивлению, Катлер не был уверен, что чувствует по поводу этой истины. Троица пошатнула его веру во множество вещей, включая божественное право человечества владеть звездами, но тау это не делало лучше. О’Сейшин со всеми его красивыми разглагольствованиями о Высшем Благе был всего лишь очередным коварным сукиным сыном, пытавшимся напустить тумана вокруг очередной версии тирании.
Лучше уж наша Империя Зла, чем их…
— Эй, тормози! — предупредила офицер, когда они добрались до широкого перекрестка. — Дальше начинается один из главных коридоров, ведущих к мостику. Поверь мне, туда лучше не заходить.
Слева и справа от прохода располагались повстанцы, хорошо вооруженные и бдительные, несомненно, лучшие бойцы Привитеры. Там же лежали и тела — очень много тел, разбросанных в случайных позах, в которых их застигла насильственная смерть. Большинство трупов были человеческими, но оставалось неясным, мятежники это или лоялисты.
«И, разумеется, настоящие лоялисты здесь мятежники, — с мрачной веселостью подумал Энсор. — В любой гражданской войне творится подобный кавардак».
— Валанс, — позвал он и жестом указал разведчику на перекресток. Кивнув, Жак встал на одно колено возле прохода, после чего извлек из поясной сумки маленькое зеркальце и закрепил вещицу на стволе винтовки. Осторожно выставив оружие за угол, конфедерат прищурился и вгляделся в отражение.
— Полный коридор солдат-ксеносов, — доложил он. — Засек не меньше полусотни воинов огня и один БСК «Кризис». Плюс кучу дронов.
— Гранатами их? — предложил Катлер.
— Ты думаешь, мы не пробовали? — неодобрительно посмотрела на него Привитера. — Слушай, мужик, синекожие свое дело знают. Для гранат они слишком далеко.
— Она права, — подтвердил Валанс. — У них преимущество дистанции и огневой мощи. Наверняка и щитовыми дронами запаслись, просто для уверенности.
— Другого пути нет? — спросил Энсор командиршу повстанцев.
— Пробовали по вентиляции, но там полно дронов. Потеряла из-за этого нескольких хороших ребят, — женщина пожала плечами. — Нет, мужик, пройти можно только здесь.
Кивнув, Катлер показал большим пальцем на привязанного к нему тау.
— Ну ладно, тогда пускаем в ход командующего Приход Зимы.

 

Айверсон чувствовал, что приближается к добыче. Ветхие, проржавевшие и обшарпанные участки нижней палубы сменились белыми, безупречно чистыми коридорами из какого-то формованного пластика, который тихо гудел и испускал собственный свет. Тау полностью перестроили этот захолустный сектор корабля, создав потайной мирок внутри линкора.
«Как давно все этот началось? — спрашивал себя Хольт. — Когда Кирхер продал Империум? Пять лет назад? Десять? Двадцать? Сколько времени мы на Федре сражались во имя лжи?»
Масштабы предательства оказались чудовищными, и Айверсон чувствовал, как в нем разгорается ярость, подпитываемая абсолютной убежденностью в виновности Кирхера. Уже давно комиссар не испытывал столь сильного презрения к кому-либо. Все вокруг могло быть истинным или ложным, правильным или ошибочным, но в одном Хольт не сомневался: Небесный Маршал швырнул бесчисленное количество жизней в мясорубку фальшивой войны. Он должен умереть.
И я исполню приговор. К этому меня вела судьба. Таким будет мое искупление.
«Интересно, — подумал Айверсон, — а куда пропал Бирс?» Комиссар не видел старого призрака с тех пор, как покинул Федру. Казалось, что прежний наставник исполнил то, что хотел, и исчез.
— Мы на месте, — сообщил астропат, остановившись перед дверью-диафрагмой.
Айверсон уставился на плотно закрытый люк.
— Там внутри Небесный Маршал?
— Да, — ровно и без эмоций ответил провожатый.
— А где охранники? — спросил арканец, указывая на ярко освещенный пустой коридор. — Мы в самом сердце его территории, но я не видел никого, даже ни единого дрона.
— Их здесь нет.
Это было самое неопровержимое и самое бессмысленное утверждение, которое Хольт Айверсон слышал за всю свою жизнь.
— Где они? — спросил комиссар, стиснув зубы.
— Их вызвали на мостик.
— Сразу всех?
— Да. Авель позаботился об этом.
Покачав головой, Хольт снова повернулся к люку.
— И как я попаду внутрь?
— Ты — Клинок. — Астропат приложил ладонь к сенсорной панели возле двери, и она беззвучно открылась, повернувшись по спирали. — Авель позаботился об этом.
Не говоря более ни слова, слепец развернулся и ушел прочь.
«Авель позаботился об этом». Почему происходящее нравится мне все меньше и меньше?
Айверсон шагнул в дверь.

 

— Я — пор’о Дал’ит Сейшин, — слабым голосом объявил посланник. — Приказываю вам не стрелять, воины.
— Вы слышали босса! — рявкнул Катлер. — Никто не хочет проблем, так что просто расслабьтесь.
Полковник вышел в коридор, держа на закорках о’Сейшина, а в руках — две гранаты с вытащенными чеками.
— Если обойдется без глупостей, может, мы все доживем до завтрашнего дня!
В ответ на Энсора уставились десятки бесстрастных линз, светящихся над лесом импульсных винтовок и карабинов. Воины огня заняли позиции в коридоре в четком порядке: передние ряды залегли, средние — опустились на одно колено, а замыкающие остались стоять. Стрелковые дроны парили и порхали над ними, словно миниатюрные космические корабли, а позади всех, у самого входа на мостик, маячил силуэт массивного «Кризиса».
«Валанс, был прав, — решил Катлер. — Коридор — просто огневой мешок».
— Видите, у нас тут патовая ситуация! — Полковник шел, подняв руки, чтобы тау могли как следует рассмотреть гранаты. — Я прав, а, посланник?
— Чего вы надеетесь добиться всем этим? — устало спросил о’Сейшин. — Они не дадут вам пройти, Энсор Катлер.
— Может, я их уболтаю или помогу по-иному взглянуть на вещи.
Конфедерат остановился, добравшись до первого ряда воинов огня.
— Кто здесь главный? — крикнул он.
Пехотинцы тау расступились, пропуская топающий вперед боескафандр. «Кризис» навис над полковником, чуть наклонился в талии и безразлично взглянул на арканца пучком линз.
— Я — шас’вре Зен’каис, — прогрохотал монотонный голос из груди БСК. — Ты отпустишь пор’о Дал’ит Сейшина.
— Я мог бы это сделать… — Казалось, что Катлер обдумывает требование. Его разум горел, подстегиваемый Яростями. Полковник пустил осторожность по ветру и заглотил еще парочку перед тем, как начать свой гамбит. — Но тогда я не стал бы делать это, Энсор швырнул гранаты за спину боескафандру, нырнул под него и заорал:

 

— Противовес!
Один заряд взорвался с неистовой мощью, растерзав второй ряд воинов огня. Другой испустил облако дыма, которое, клубясь, затянуло коридор.
— Противовес! — взревел в ответ лейтенант Худ, стоявший у перекрестка. — Пошли!
Снайпер Корт Туми, повернувшись, выскочил из укрытия, на ходу прицеливаясь из рельсовой винтовки. Сзади и по бокам его окружали три зуава. У бойца было время только на один выстрел. «Пусть он не пропадет зря, Элоиза», — промурлыкал Корт оружию и нажал на спуск. Сенсорный модуль «Кризиса» исчез во вспышке света. Туми успел улыбнуться, прежде чем ответный залп сжег ему лицо, а рыцари уже неслись по коридору, словно передвижной щит, прикрывая бегущих следом серобоких и повстанцев. Разрозненные импульсные разряды врезались в доспехи зуавов, с пугающей быстротой оплавляя тяжелую броню. Несколько шальных сгустков энергии пронеслись мимо великанов и вонзились в плотную толпу, поразив каждый по бойцу. Если бы ксеносам удалось прийти в себя и открыть сосредоточенный огонь, рыцари погибли бы через несколько секунд и все было бы кончено.

 

Пока ослепленный БСК размахивал конечностями, Катлер сорвал с пояса топор и бросился на стоявших рядом воинов огня. Чужаки замешкались на долю секунды, не зная, можно ли стрелять в о’Сейшина, а потом стало уже поздно: Энсор добрался до них.
— За Провидение и Семь Звезд! — ревел полковник, размахивая топором, словно безумец, а старик-тау визжал, болтаясь у него на спине.
Все больше ксеносов выбегали из дыма, присоединяясь к передним рядам, и огонь защитников мостика становился все плотнее, а дроны тем временем мчались на противника. Рухнул первый зуав: его нагрудник превратился в расплавленный шлак. Следующий залп тау, нацеленный через возникшую брешь в щитовой стене, скосил десятки бойцов.
— Шевелитесь, жалкие псы! — гаркнул Худ. Импульсный заряд врезался в ногу лейтенанта, другой пробил ему плечо. Сила удара заставила его пошатнуться, но он удержал равновесие и похромал дальше, таща за собой шлейф дыма.
Мгновение спустя люди обрушились на чужаков, словно падающий молот. Один из рыцарей налетел на БСК и вместе с ним рухнул на палубу, а второй рванулся в дым, наугад рубя циркулярками. Передовые воины огня попытались отступить, но наткнулись на товарищей, спешивших укрепить их ряды. Тут же тау захлестнула разъяренная человеческая волна, и о слаженных действиях пришлось забыть.
— Вырвите их фраганые синие сердца! — Привитера с размаху ткнула стволом дробовика в лицевую пластину ксеноса и выстрелила.
Катлер выбрался из свалки, его мысли вязли в небольшой личной Трясине. Резаные раны на груди полковника открылись и обильно кровоточили.
«Соберись с силами, Белая Ворона, — настойчиво произнесла Скъёлдис. — Мы должны закончить начатое. Нельзя позволить Айверсону сбежать».
— До меня так… и не дошло, — пробормотал Энсор, пытаясь не потерять сознание. — Чем он так важен? Кто он такой?
— Комиссар Хольт Айверсон, — сказал Небесный Маршал. — Я так понимаю, вы пришли в свой Громовой край.
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16