ИЗБРАННЫЙ
Почему с хорошими людьми случается плохое?
Трехпалый не ответил. Он часами не двигался и не произносил ни слова в ответ на многочисленные вопросы Коула. Осужденный свернулся калачиком на блестящем черном мраморе, из которого была сделана крыша Башни Звезд, обратив к юному Осколку спину и плотно закрутившись в свой потрепанный плащ, хотя ночь выдалась не особенно холодной.
— Мы торчим здесь уже три дня. Сколько же еще ждать, пока Белая Госпожа решит, что с нами делать?
Ответа не было.
— Это просто сводит с ума. Неудивительно, что они называют ее Башней Звезд. — Он угрюмо смотрел на мрамор под ногами. Отполированная поверхность идеально отражала ясное ночное небо. — Думаю, я схожу с ума.
Он рискнул подойти к краю башни и бросить взгляд вниз. С этой высоты здания смахивали на макеты из рукотворной диорамы, которую Гарретт подарил ему на двенадцатые именины. Он считал диораму глупой игрушкой, пока не узнал ее истинного предназначения: помочь ему разобраться в планировке определенной части квартала знати, где он позже займется грабежом, и, в частности, наметить кратчайший маршрут бегства в случае крайней необходимости.
Он сдержал пробравшую его дрожь. Башня Звезд — высочайшее сооружение в Телассе, так ему сказали. Она полностью открыта всем стихиям, без всякого ограждения по окружности. Как сообщила капитан «Удачи Госпожи», приведя сюда их обоих, лорд-маг города поощряла обвиняемых взять дело в свои руки. Самоубийство рассматривалось как желанное признание вины, сберегало всем много времени и избавляло от хлопот.
За исключением, как предположил Коул, тех несчастных, кто поддерживает чистоту на улицах Телассы. Он представил, какая грязища останется после прыгуна, который шмякнется в конце концов на улицу в сотнях футов внизу. Даварус не имел намерения кончать с жизнью, но скука начинала его доставать.
— Я просто не понимаю, — сказал он, решив, что если Трехпалый не собирается принимать участие в этой беседе, то он может с таким же успехом поговорить за двоих. — Все, чего я когда-либо хотел, — это сделать мир лучше. Я рискнул собственной жизнью, пытаясь спасти старика от Черной лотереи, ты об этом знал? Это обернулось пустой тратой времени.
Трехпалый ничего не ответил.
— Даже среди Осколков я, кажется, никогда не получал признания, которого заслуживаю. — Он вздохнул и потянулся. По крайней мере, впереди еще один тихий вечер. — Вся проблема — в зависти, — сказал он спокойно. — Иногда я жалею о том, что я — сын легендарного героя. Был бы я просто обычным парнем — как ты, Трехпалый, — никто не скупился бы проявить ко мне уважение. Я так усерднотрудился, чтобы стать таким, как есть. Этого-то люди и не ценят.
Трехпалый хмыкнул и слегка пошевелился. Коул воспринял это как обнадеживающий признак.
— Я сталкивался с предубеждением всю свою жизнь. Думаю, кто-нибудь другой давно бы уже ожесточился. Я же всегда воспринимал это как вызов. Просто еще одно препятствие, которое нужно преодолеть. Как, например, когда я стал самым молодым Осколком в нашей истории. — Строго говоря, это не являлось правдой: Саше было семнадцать, когда ее приняли в группу, на добрых несколько месяцев меньше, чем ему, но она девушка, так что это можно не считать.
Трехпалый снова поерзал и издал какой-то рокот, который подозрительно смахивал на пукание.
— Я тебе когда-нибудь рассказывал о Саше? У нее такие глаза — в них можно утонуть. С первого мгновения нашей встречи я знал, что она — та самая, единственная.
Он окинул взглядом город. Огни факелов мерцали внизу, подобно светлячкам, мало что освещая, — насколько видно с такой высоты. Другие башни возвышались в темноте здесь и там, словно призрачные пальцы в звездном свете. На мгновение Коулу показалось, будто он слышит доносящиеся издалека крики. Наклонив голову, он сосредоточенно вслушался, но на сей раз услышал лишь тишину.
Он вздохнул. Торча на вершине этой башни, он просто сходит с ума.
— Когда я наконец вернусь в Сонливию, я собираюсь сказать Саше, что на самом деле чувствую к ней, — отважился заявить он. — Она не такая, как другие девушки. Я думаю, с ней случилось что-то плохое, когда она была совсем юной. С ней непросто поладить, но я постепенно ее завоевываю. — Он неожиданно улыбнулся. — Только такая девушка, как Саша, сможет удержать такого мужчину, как я.
Трехпалый в конце концов повернулся лицом к нему. Его голова была закрыта плащом, но в голосе звучало раздражение:
— Я больше не могу слушать твою ахинею, парень. Умолкни.
Коул нахмурился.
— Просто я пытался разогнать скуку, — ответил он. — Может, тебе стоит пройтись и размять ноги. Ты лежишь так, скукожившись, часами.
— И в чем смысл? Смотреть вроде бы не на что.
Кое-что беспокоило Коула. Он решил, что сейчас подходящий момент, чтобы затронуть эту тему.
— Ты знаешь, Белая Госпожа сказала про тебя, что ты насильник. Это ведь неправда? Стража просто сфабриковала против тебя обвинения, так ведь?
Трехпалый поднял на него глаза. Уголок рта осужденного слегка изогнулся.
— Разумеется, это неправда. Разве я похож на такого человека?
Коул задумчиво нахмурился.
— Нет, — сказал он. — Не похож.
— Тогда ладно. Так-то вот. — Трехпалый засунул палец покалеченной руки в ухо и, покрутив там, извлек содержимое, чтобы рассмотреть. — Поспи немного, парень.
Той ночью погода ухудшилась. Порывистый ветер заставил Коула стучать зубами, и он согревался мыслями о Саше и об их возможной встрече после разлуки. У него будет что рассказать ей, и Гарретту, и остальным, когда он вернется в Сонливию. Когда бы это ни случилось.
На следующий вечер тюремщики пришли за ним.
Металлическая решетка в крыше слегка сдвинулась. Коул хмуро смотрел на нее, ожидая, что между прутьями протолкнут две убогие тарелки безвкусной еды и кувшин с водой. Вместо этого он с удивлением увидел, как стальная крышка люка откинулась в сторону и на крышу выбрались две бледные служительницы Белой Госпожи. За ними следовал некто третий в широком капюшоне, полностью скрывавшем лицо.
Женщина повыше сжимала в руке ошейник из темного металла. Он был соединен с цепью из переплетенных звеньев.
— Ты пойдешь с нами, — сказала она просто и встряхнула ошейник.
Охватившее было Коула возбуждение покидало его, как моча стекает в уборной, когда он смотрел на хитроумное приспособление.
— Я хочу знать, куда вы меня ведете.
Женщина пониже ростом посмотрела на него. Ее глаза, словно призрачные сферы, как и у других служительниц Белой Госпожи, не отражали никаких чувств.
— Ты не будешь задавать вопросов, — изрекла она.
— Не бойся, — произнесла фигура в капюшоне. Это голос мужчины, но таким бархатным шепотом мог говорить только по-настоящему страшный человек. — У Белой Госпожи есть на тебя планы. Тебе не причинят вреда.
Коул услышал, как Трехпалый повернулся, чтобы видеть посетителей.
— А как насчет меня?
— Ты останешься здесь.
— К черту. Я не останусь здесь больше ни секунды, ты, бледнолицый кусок дерьма…
Слова осужденного прервались хрипом. С невероятной скоростью та, что пониже, бросилась к нему и обхватила руками горло. Трехпалый превосходил ее весом фунтов на восемьдесят, но он с таким же успехом мог попытаться стряхнуть с себя медведя. В считаные секунды он перестал сопротивляться и обмяк. Женщина опустила его, потерявшего сознание, на пол. У него на шее остались воспаленные красные следы от ее пальцев.
— Ну, — сказала женщина с ошейником. — Готов идти, или тебя тоже нужно подчинить?
— Я иду, — поспешно заявил Коул. — Позволь мне помочь тебе с этим.
Он подставил шею, и женщина подняла ошейник над его головой. Какое-то мгновение он раздумывал над тем, чтобы уклониться от него и попытаться удрать, но взгляд на бессознательного Трехпалого убедил его, что сейчас лучше сделать так, как ему велено.
— Веди, — сказал он. Ошейник, щелкнув, закрылся.
Он брел по одноцветному городу. Впереди мелькали темные тени, с мерцанием появляясь и исчезая. Завитки тумана ползли, изгибаясь, над землей, скрывая его ноги. Вокруг него в воздухе висела плотная стена тумана, так что он едва видел на двадцать футов перед собой. Из-за этого непроницаемого одеяла доносилась какофония стенаний — то выражали свою печаль тысячи душ.
Что-то задело его сапоги. Опустив взгляд, он стал всматриваться в неестественный туман.
Это была рука, невероятно маленькая. Она подергалась, крошечные пальчики потянулись к нему. С нарастающим ужасом он смотрел, как из белой дымки возникла кукольная ручка, а затем — другая, по земле волочилось какое-то существо. Наконец появилась голова, безволосая, бледная, смахивающая на голову зародыша, она уставилась на него белыми глазами, страдальчески разинув рот…
Ошейник слетел с шеи, и на Коула неожиданно нахлынул реальный мир. Он покачнулся и чуть не упал. В смятении он уставился на стоящую перед ним женщину, которая складывала ошейник.
— Что это было? Сколько прошло времени с тех пор, как мы покинули башню? — Он огляделся по сторонам. Оказалось, они находятся в каком-то подземелье.
— Менее часа, — ответила женщина и, уложив цепь вокруг ошейника, спрятала приспособление под одежду. — Что касается другого твоего вопроса, то пока тебе не суждено познать тайны Телассы. Мы оставляем тебя здесь в руках Темного Сына. Делай все в точности так, как он скажет. Если подведешь его, ответишь перед нами.
Служительницы Белой Госпожи повернулись и будто медленно уплыли. В своих белоснежных, без единого пятнышка, мантиях они походили на пару привидений.
— Чувство неловкости не проходит никогда, — раздался шепот у него за спиной. Коул чуть не подскочил от неожиданности. Развернувшись, он уставился на говорившего. Это был человек в капюшоне.
— Ты — Темный Сын?
— Да, — ответил тот свистящим шепотом. — Я… не такой, как они. Я — человек.
Подняв руки в перчатках, он стянул назад капюшон.
Коул ожидал увидеть перед собой отталкивающее лицо. Но на него смотрел человек со строго очерченными чертами — некоторые могли бы даже назвать его красивым, хотя Коул не считал себя сведущим в этих вопросах. Мужчине было далеко за тридцать, черные волосы коротко острижены, а кожа — темная, как черное дерево. Как и Коул, он носил короткую бороду. В ней чуть-чуть проглядывало серебро седины.
— Ты — сумнианец?
— Шамаатанец.
Коул попытался вспомнить, что он знал о Шамаате. Эта маленькая страна находится на юге, еще дальше, чем Сумния, и граничит с огромными джунглями, которые являют собой абсолютную границу цивилизации — там заканчивались Солнечные земли и начиналось неизведанное. Шамаат, имеющий скверную репутацию из-за интриг, политических потрясений и широкого применения яда во времена как войны, так и мира, общеизвестен под другим именем: Королевство Змей.
— Ты далеко от дома, — заметил Коул. В это мгновение он почувствовал, что также находится далеко от дома, хотя по сравнению с Шамаатом Сонливия — едва ли на расстоянии броска камнем.
— Чем больше расстояние между родиной и мной, тем лучше, — ответил Темный Сын. — Ты задаешь великое множество вопросов. Мое время драгоценно, поэтому позволь мне сократить дальнейшие расспросы и предоставить тебе самую основную информацию. Это, — сказал он, обводя рукой в перчатке вокруг себя, показывая влажные, осыпающиеся стены, которые их окружали, — твой дом на следующие две недели.
Где бы они ни находились, это место мало напоминало собой Телассу, какой ее запомнил Коул. Песчаник, из которого возведены стены, выглядел древним, а воздух пах сыростью и разложением. В настенных кронштейнах горели факелы, это был единственный источник света, как определил юный Осколок.
— Где мы? — спросил он.
— Глубоко под землей, — ответил Темный Сын. — В развалинах столицы, которая существовала здесь, пока не была разрушена до основания, а Теласса отстроена заново на ее останках. Священный город. Святилище.
— Святилище? — Коул растерялся.
— Во времена Века Раздора, до того как чародеи поднялись, чтобы сбросить своих создателей с небес, Святилище было оплотом культа Матери в этих землях. Его верховная жрица правила городом с мудростью и состраданием. — Он умолк на мгновение. — Или так, по крайней мере, рассказывают нам книги по истории. Никогда нельзя быть ни в чем уверенным, пока сначала не выяснишь побуждения автора.
— Зачем строить Телассу на груде руин? В этом не слишком много здравого смысла. — Коул смутился из-за недостатка знаний. Гарретт поощрял своего подопечного заниматься различными науками, чтобы подготовить его к руководству Осколками, но Коулу быстро наскучило изучать нудные тексты. Он же герой, а не ученый.
Темный Сын поджал губы.
— Кто может угадать побуждения Белой Госпожи? Возможно, у моего нанимателя есть сентиментальная струнка. Более вероятно, что она предпочла сделать заявление. Где же лучше продемонстрировать свою власть, как не на останках культа, от которого она отреклась, а позже — уничтожила?
Коулу понадобилось время, чтобы переварить слова шамаатанца.
— Ты имеешь в виду, что Белая Госпожа была некогда верховной жрицей этого разрушенного города?
Человек, стоящий напротив него, вздохнул.
— Нам не следует говорить на такие темы. Белая Госпожа не терпит никаких обсуждений прошлого. В этом она сходна с другими лордами-магами. Ни тебе, ни мне не пристало задавать вопросы. Мы здесь, чтобы служить.
Быстрый, как вспышка молнии, Темный Сын извлек кривой кинжал из-под черного, по бедро, одеяния и бросился на Коула. Юный Осколок попытался увернуться и убраться с его пути, но шамаатанец оказался рядом с быстротой атакующей кобры. Темнокожий мужчина сделал выпад ногой, и колени Коула подогнулись. Не успел он опомниться, как оказался на спине, и острие кинжала Темного Сына легко коснулось его горла.
— Мне говорили, что с тобой будет непросто справиться, — сказал шамаатанец. Похоже, он был несколько разочарован. — Нам предстоит очень много работы.
Коул поморщился. Болела спина — в том месте, что ударилось об пол, но рана, нанесенная его гордости, раздражала его куда больше.
— Я был не готов, — возразил он. — Что ты имеешь в виду под словами: «Нам предстоит очень много работы»?
Темный Сын убрал кинжал от его шеи и спрятал в один из рукавов. Это движение было настолько плавным и быстрым, что Коул едва заметил его. Протянув ему руку в перчатке, южанин помог юноше подняться на ноги.
— Ты должен стать тайным оружием Белой Госпожи в предстоящей войне с Сонливией.
Тайным оружием?Коулу понравилось то, что он услышал.
— Продолжай, — сказал он.
— Кинжал, которого ты так по-дурацки лишился, Проклятие Мага, кажется, — это единственное, что может обеспечить поражение Салазара. Есть лишь один человек, который может использовать его силу против лорда-мага. — Он помолчал. — Этот человек — ты.
У Коула екнуло сердце. Его охватило возбуждение.
— Я знал это! — воскликнул он. — Вся боль и страдания… Все — для того, чтобы подготовить меня к этому. Мое мгновение. Моя возможность блеснуть!
Темный Сын слегка нахмурился.
— Если кто-нибудь кроме тебя попытается орудовать кинжалом, он обнаружит, что магия не проявляется. Твой настрой на Проклятие Мага — случайность рождения.
Коул не смог удержаться от улыбки.
— Это была не случайность, мой друг. — Он протянул руку, собираясь по-приятельски похлопать шамаатанца по плечу. — Я был избран. Это было сужд… Ай!
Дыхание замерло от боли — Темный Сын вывернул ему руку за спину.
— Правило номер один, — злобно прошипел он. — Ты не прикасаешься ко мне, если я тебе этого не скажу. Никогда. Правило номер два, — добавил он. — Не предполагай, что я твой друг. Я здесь, чтобы научить тебя приемам убийцы за то малое время, которое нам отпущено. Ты будешь обращаться ко мне только как к мастеру. Ты меня понял?
— Да, — выдавил Коул. Его руку, казалось, вот-вот вывернут из сустава. — Да, мастер.
— Хорошо. — Темный Сын отпустил его. — Надеюсь, что время, проведенное в Башне Звезд, не слишком подорвало твои силы. Тебе нужно быть в наилучшей форме для предстоящих испытаний.
Коул кивнул. У него все еще побаливало в некоторых местах, и нос уже никогда не будет таким прямым, как когда-то, но он утешал себя тем, что такой незначительный дефект может казаться привлекательным. «Как Сашины бедра, — подумал он, внезапно расплывшись в улыбке. — Честно говоря, они всегда были немного крупноваты».
— Тебя что-то потешает? — Лицо Темного Сына помрачнело.
— Нет, мастер, — быстро ответил Коул. — Я готов, как только готов ты.
— Пять минут, — прошепелявил бархатистый голос. Коул едва расслышал его за своим тяжелым дыханием. Он упал на колени, с шумом втягивая воздух. — Впечатляющее время, — продолжил Темный Сын. — Ты можешь стать сносным убийцей.
Его чуть не стошнило. Но он выпрямился, положив руки на бедра, словно испытание, которое он только что прошел, было пустячным делом.
— Этот колодец почти доконал меня, — признался он.
Темный Сын кивнул.
— Ты довольно шустрый. Но справишься ли ты с клинком? — Он извлек из-под одежды кинжал, очень похожий на Проклятие Мага. — Советница Белой Госпожи Брианна заказала его для тебя. Она… знакома с твоим прежним оружием. Оно должно вести себя очень похоже. — Он кинул кинжал Коулу.
Юный Осколок поднял клинок с пола. Убийца сказал верно. Это оружие в точности напоминало Проклятие Мага.
— Ну а теперь, — изрек Темный Сын, — давай посмотрим, что ты можешь сделать. Нападай на меня.
Коул неуверенно посмотрел на убийцу.
— Ты в этом уверен?
— Не волнуйся за меня. Беспокойся о себе. — Подняв руку, шамаатанец поманил его к себе.
Коул припал к земле в боевой стойке, держа кинжал перед собой. Осколки нередко устраивали тренировочные бои, и Коул, как правило, побеждал. Только близнецы Урич часто брали над ним верх за счет превосходства в силе, хотя обычно они уходили после спарринга с такими же синяками, как и он.
— Готовься, — объявил Коул и, сделав ложный выпад, бросился в противоположном направлении.
Темный Сын каким-то образом разгадал уловку и увернулся. Коул в последнее мгновение сумел уклониться от удара ногой в голову.
— Мимо, — сказал он с удовлетворенной улыбкой.
Взмахнув другой ногой, Темный Сын тут же сбил Даваруса с ног.
— Ты быстрый, но тебе недостает сосредоточенности, — объявил убийца, когда Коул рухнул наземь. — Держи рот на замке и думай о насмешках над противником после того,как бой выигран.
Коул не собирался сдаваться. Положив ладони на пол, он качнулся назад и, махнув ногой, прыгнул, приземлившись на ноги.
— Я только начал, — заявил он.
Темного Сына это не впечатлило.
На сей раз Коул был осторожней, нащупывая бреши в обороне шамаатанца и оставаясь вне досягаемости. Юноша внезапно ринулся вперед, наметив удар в грудь убийцы. Темный Сын развернулся с невероятной скоростью и схватил его руку с кинжалом, вывернув так, что юный Осколок был вынужден бросить оружие.
Как он и предвидел.
— Достал тебя! — воскликнул Даварус, прижав другой рукой изогнутый кинжал Темного Сына к его животу.
Убийца в изумлении моргнул и тут же выпучил глаза в тревоге. У Коула на руке появился маленький порез — там, где он дотронулся до клинка, когда вытаскивал кинжал из-под одежды Темного Сына.
— Ты идиот! — воскликнул шамаатанец. — Да ты хоть представляешь, чем покрыт этот клинок?
Коул этого не знал, но его глубокое самодовольство от уловки быстро испарилось, когда он взглянул на порез на своем пальце. Даварус выпустил кинжал убийцы, и тот с лязгом упал на пол.
— В мою комнату, — быстро сказал Темный Сын. — У меня там противоядие. У нас мало времени.
Он бросился вон из зала и понесся по коридору. Коул сглотнул и помчался за ним.
— Едва успели. Яд мантикоры может убить человека за считанные минуты. Мучительная смерть, как я понимаю.
Коул лежал на спине на спальном мешке в комнате Темного Сына. В той части разрушенного города, где она располагалась, некогда размещались правящие жрицы Телассы. Сюда проникало достаточно света, чтобы он мог рассмотреть фрески Матери в ее разных проявлениях, написанные на обветшалых стенах развалин.
Чернокожий убийца выбрал для своего логова удивительно хорошо сохранившуюся часовню. Обстановка была весьма скудной — пара скаток постельных принадлежностей, большой сундук и некое устройство в алтаре для приготовления пищи.
— Мантикоры? — прохрипел Коул. Противоядие спасло ему жизнь, но неприятные побочные явления продлятся еще несколько часов. Темного Сына это не радовало.
— Экзотическая тварь с головой человека, телом льва и хвостом скорпиона, — ответил убийца. — К северу от великих джунглей мантикоры вымерли несколько веков назад. Их яд стоит огромных денег в Шамаате. — Он втянул воздух носом, и на лице у него появилось кислое выражение.
Коул бросил на него виноватый взгляд.
— А что ты делаешь так далеко от Королевства Змей? — спросил он, только бы отвлечь внимание от запаха. В животе у него снова загромыхало.
Убийца вздохнул.
— Меня там больше не ждут с распростертыми объятиями. На самом деле, меня сразу же убьют. Я подозреваю, что убийцы все еще охотятся за мной по всем Солнечным землям, даже после стольких лет.
— А что случилось?
Шамаатанец состроил гримасу, хотя было ли это из-за вопроса или из-за очередной неприятной волны, достигшей его ноздрей, Коул остался в неведении.
— Семейные разногласия, — сказал он. — Весьма прискорбно, поскольку моя семья могущественна и совершенно безжалостна. — Он размотал с шеи черный шарф. Даже при скудном освещении Коул разглядел жуткий шрам на горле. — По их стандартам публичное повешение являлось снисхождением. У меня не было желания принимать их милость.
Коул покачал головой.
— Похоже, у тебя ужасная семья.
Темный Сын натянул шарф обратно и хмуро уставился на костер.
— Такова природа шамаатанского общества. Благоприятный край представляется немногим лучше.
— Салазар — тиран, — согласился Коул. — Он умертвил целый город. Это — преступление, за которое он однажды ответит.
— А Белая Госпожа кажется намного привлекательней? — с любопытством спросил убийца.
В ответ Коул пожал плечами.
— Народ Телассы кажется довольно счастливым. Нет ни следящих ястребов в небе, ни головорезов Алой стражи на улицах, которые вселяют страх. Я не испытал радости от заключения в Башне Звезд, — добавил он. — Но полагаю, что Белая Госпожа хотела убедиться в том, что я не представляю угрозы. Не сказал бы, что осуждаю ее. Очевидно, я могу быть вредным для здоровья лорда-мага. — Он усмехнулся собственной шутке.
Темный Сын, казалось, совершенно не обратил на нее внимания. Он немного помолчал.
— Редко все бывает так просто, — произнес он наконец. — Ты узнаешь это, став старше.
Его слова смутили Даваруса.
— Но ты работаешь на Белую Госпожу, — заметил он.
— Да, — согласился Темный Сын. — Она прекрасно мне платит. Казна Телассы бездонна, и я требую много золота.
— Почему?
— Не суй нос не в свои дела.
Настал черед Коула посидеть молча.
— А сколько человек ты убил? — спросил он, когда тишина стала невыносимой.
Темный Сын посмотрел на него.
— Это примерно соответствует числу женщин, с которыми ты делил ложе.
Коул присвистнул.
— Так много. Я и понятия не имел.
— Я имел в виду, во второй уже раз, что тебе следует заниматься своим делом. — Убийца, похоже, разозлился. — Хватит болтовни. У нас много работы. Ты справишься?
Коул с трудом поднялся на ноги. В его животе словно застряло железное ядро. Тем не менее безмолвный стоицизм — удел героя.
— Со мной все будет в порядке, — заявил он. — Я крутой мужик.
Темный Сын стиснул зубы.
— Ты — не крутой мужик, — ответил он недовольным голосом. — Ты еще только-только становишься мужиком. Но я собираюсь это изменить.
