ТРЕВОЖНОЕ ВРЕМЯ

— А каково твое мнение по этому вопросу, Верховный Манипулятор?

Этот вопрос вырвал Барандаса из приятных грез. Он посмотрел на главного магистрата Тимеруса, который сидел, поставив локти на стол и держа сложенные вместе ладони перед лицом, одна его бровь была выжидающе приподнята. О чем это он?

«Ах да, наши перспективы в войне с Телассой».

Барандас кашлянул.

— Наш флот уничтожен. Однако Теласса никогда не обладала значительным флотом, и, если слухи, которые дошли до нас, верны, Белая Госпожа наняла не менее трех батальонов наемников из Сумнии. Люди из Солнечных земель не слишком склонны к военным действиям на море.

— Что вы хотите сказать, Верховный Манипулятор? — упорствовал Тимерус. — Что нам нечего опасаться нашего соседа по Благоприятному краю?

Барандас вздохнул.

— Я говорю, что попытки восстановить наш флот — вероятно, пустая трата времени. Белая Госпожа будет стремиться к вторжению по земле, а не по морю.

— И когда можно ожидать этого вторжения?

— Известно, что сумнианские наемники обходятся очень дорого. Лорд-маг Телассы не захочет, чтобы они долго прохлаждались без дела.

Канцлер Ардлинг — бесцветный человек с белыми волосами, широкими серебристыми бровями и болезненным лицом — поднял руку. Даже его магистратская мантия имела цвет древесного угля и была начисто лишена эмблем и украшений, навешанных на мантии двенадцати остальных магистратов, которые сидели за массивным столом из темного дерева в зале Большого Совета. Рядом с ним даже труп показался бы более живым, но Ардлинг — большой знаток финансов и управляет казной Сонливии с ловкостью виртуоза. Говорили, что деньги — его единственная страсть. Жена канцлера, по слухам, совершила самоубийство, прыгнув с крыши их пятиэтажного особняка, и единственной реакцией мужа стало выражение некоторой досады на лице, когда он осознал, что необходимо будет нанять дополнительную домашнюю прислугу.

— Наша казна почти исчерпана, — монотонно произнес канцлер. — Мы просто не можем позволить себе вкладывать дополнительные средства в строительство кораблей. Урожай прошлого года оказался скудным, и значительное количество золота было выделено на закупки продукции, импортируемой из Свободных городов. Мы все еще должны Эммерингу более тысячи золотых шпилей.

— Ба, — фыркнул маршал Халендорф, командующий Алой стражей. — Да кого это заботит, сколько мы должны? Что Эммеринг сделает — потребует, чтобы мы отдали все эти деньги? — Говоря, он морщился и потирал живот.

Барандас сощурился на командующего армией Сонливии. По его мнению, Халендорф не походил ни на погруженного в себя гения Ардлинга, ни на жестокого, но искусного интригана Тимеруса. Он просто фигляр. Как этот человек достиг своего нынешнего положения, для всех оставалось загадкой.

— Мы — не единственные, кто торгует с Ничейными землями, — сказал Тимерус. — Если мы не выплатим свои долги, Свободные города просто прекратят вести с нами дела. Любая попытка угроз с нашей стороны будет враждебно воспринята Конфедерацией. Нам не нужны новые враги.

— Нет, — прошептал тиран Сонливии. — Не нужны.

В зале воцарилась тишина. Все взгляды обратились к чародею, который сидел на обсидиановом троне с высокой спинкой во главе стола.

Прошло три дня после уничтожения Призрачного Порта, а лорд-маг, казалось, почти так же изможден, как и тогда. Чудовищные энергии, которые он использовал, чтобы раздавить город водами его залива, оставили неизгладимый след на Салазаре. И нанесенный ему урон был не только физическим. В его взгляде появилось смятение.

— Конфедерация четко обозначила свою позицию, — сказал он. — Ее правители не потерпят никакого вмешательства в дела Свободных городов. Кажется, наши некогда дружеские отношения больше не имеют для них ценности.

Барандас был прекрасно осведомлен о раздражении, которое испытывал его хозяин к той клике лордов-магов, что правили землями к востоку. Конфедерация — в сотнях миль отсюда, но ее влияние распространяется во все уголки континента.

Салазар слегка наклонился вперед. Барандас инстинктивно подался назад и заметил, что остальные магистраты сделали то же самое.

— Если Белая Госпожа желает войны, то она ее получит, — проворчал тиран Сонливии. Его руки сжались в кулаки. Они — такие тонкие и морщинистые, что вместе с его длинными ногтями напоминают иссохшие когти. — Эта проклятая женщина всегда была непредсказуема. Она встала на сторону Конгрегации, когда та объявила войну магии. — Он сделал паузу. — Когда она в конце концов решила переметнуться на другую сторону, то сделала это с такой яростью, что посрамила бы самого Тираннуса.

Тираннус.Барандас знал это имя. Бог, известный как Черный Господин, был последним из тринадцати Главных, которые погибли во время Войны с Богами. Говорили, что ради победы над ним умерли два десятка магов. Они были задушены своими кишками или превратились в груды липкой плоти после того, как их скелеты вырвали из тел. Подумав об этом, Барандас испытал приступ тошноты, хотя ему пришлось повидать немало поистине жуткого.

В его голове всплыло отталкивающее зрелище в заброшенном храме — дело рук Турбала. Закрыв глаза, Барандас попытался вместо этого думать о Лене и об этом утре, которое они провели вместе. Его пальцы все еще пахли жасмином.

— Это — Век Разрушения, — произнес нараспев Салазар. — Мы не можем позволить себе пойти на компромисс. Мариус допустил ошибку, соперничая со мной, но он понимал, что заявить о своих правах на Небесные острова необходимо. Урожаи падают год за годом. Воды Бурного моря извергают столько же дохлой рыбы, сколько и живой. Наши имеющиеся запасы первозданной магии почти исчерпаны. Мы не можем извлекать ее из трупов богов вечно. Нам нужны те острова.

Толварус неожиданно кашлянул. Он — ответственный за судебную систему Сонливии, такую, как она есть, и это — особенно дурная шутка, с учетом его общеизвестной склонности к молоденьким мальчикам.

— Мой господин, я не могу не обсудить тех возможностей, которые заключаются в более продуманном исследовании… э-э… земель за Бескрайним океаном. Я знаю, что такое путешествие ставит много сложных задач, в особенности — колоссальное расстояние, которое нужно преодолеть, однако адмирал Крамер был абсолютно уверен, что при правильной подготовке…

—  Нет.

Лорд-маг произнес это слово с неумолимостью захлопнувшейся крышки гроба. Толварус побледнел и уставился в пол.

— Вы не станете больше говорить об Исчезнувших землях. Ни один из вас. Следующий, кто посмеет игнорировать мое мнение по этому вопросу, будет приговорен к смерти.

Барандас с трудом сглотнул. Адмирал Крамер столкнулся с подобной реакцией, когда поднял эту тему год назад. Толварус либо очень смел, либо чрезвычайно забывчив.

Тишину нарушил Салазар:

— Магистрат Ипкит. Я бы послушал твой отчет о Телассе, включая всю информацию, имеющую отношение к возможному военному противостоянию. Однако сначала, полагаю, у тебя имеются новости, чтобы ими поделиться.

Рыжебородый магистр информации провел рукой по выбритой голове.

— Сегодня утром я получил сообщение. Вчера днем Поросячьи Врата подверглись нападению. Очередная магическая мерзость. Она убила множество поселян. Мужчин, женщин и детей. Я склонен полагать, что она… уничтожила их изнутри.

Салазар кивнул:

— Продолжай.

— В Поросячьих Вратах размещался Манипулятор Роршан. Как я понимаю, он являлся одним из тех, кто… был недавно лишен своей магии. — Голос Ипкита сошел на нет.

Барандас вздрогнул. «Роршан. Хороший человек. Один из немногих, кто у меня есть. Был», — поправил он сам себя.

Лорд-маг скривил губы.

— Мы сейчас восстанавливаем запасы первозданной магии, чтобы создать новых Манипуляторов. Это требует времени. Какие новости у тебя о Разломе, Барандас?

Вот оно.Этого-то он и страшился.

— Ветроног еще не вернулся, мой лорд, — сказал он. — Однако я полагаю, что два человека, которые сопровождали мятежников, были горцами. Грозные парни, как я понимаю. Они, по всей видимости, убили двоих стражников средь бела дня.

Маршал Халендорф шмякнул по столу крепким кулаком.

— Я получу их головы! — прорычал он.

Салазар поднял бровь.

— Возможно ли, чтобы два горца могли одолеть одного из твоих лучших Манипуляторов?

Барандас тревожно поерзал. Как личность Ветроног ему не нравился, но он — эффективный убийца, и на него всегда можно было положиться.

— Я отправил корабль в пролив Мертвеца, чтобы провести расследование на Разломе, — сознался он. — Он должен вот-вот вернуться.

Лорд-маг откинулся назад и ненадолго закрыл глаза.

— Еще вина, — приказал он. — Нам много чего предстоит обсудить, начиная с отчета магистрата Ипкита.

Впорхнула прислуживающая девушка и наполнила кубок Салазара из большого хрустального графина. Появилась другая служанка, держа в каждой руке по бутылке вина, и прошла вдоль стола, наполняя бокалы тринадцати магистратов, которые правили пятьюдесятью тысячами жителей Сонливии от имени лорда-мага.

Барандас поднял к губам свой бокал. Вино было сладким, с фруктовым привкусом. Перехватив взгляд служанки, смотревшей на него, он вежливо улыбнулся ей. В ней есть что-то странное, подумал он, но не успел сообразить, что сказать, как она ушла дальше.

— Мне — не нужно, — заявил Халендорф, жестом отсылая служанку. — Мой проклятый желудок его не принимает.

Канцлер также отказался от вина. Барандас подозревал, что Ардлинг мог бы выпить собственную мочу и найти ее слишком сладкой на свой вкус, хотя и вынужден был признаться себе в невольном восхищении решимостью этого человека сохранять голову ясной для цифр.

Неожиданно Толварус сильно раскашлялся, прервав размышления Верховного Манипулятора. Верховный судья отер рот волосатой тыльной стороной ладони и кашлянул.

— Извините, — сказал он. — Вино, должно быть, не в то горло попало. — Довольно неприятно…

Его слова прервал новый, более продолжительный приступ кашля. Он согнулся над столом, залив слюной полированное темное дерево.

Презрительно ухмыльнувшись над страдальцем, Тимерус с неприязнью изрек:

— Да хлопните же его по спине!

Барандас поднялся, чтобы помочь Толварусу, и понял: что-то не так — требовалось неимоверное усилие, чтобы поставить одну ногу перед другой. Казалось, зал качается вокруг него. Портреты давно почивших магистратов злобно таращились на него со стен, то появляясь в поле зрения, то исчезая из него, словно коварные призраки.

Верховный Манипулятор попытался сосредоточиться и тут увидел такое, что у него заколотилось сердце. Запинаясь, он с трудом заковылял вперед. Магистраты за столом как один зашлись жутким кашлем, но Барандас, полный решимости добраться до цели, не обращал на них никакого внимания.

Правитель Сонливии скреб руками горло. Его лицо побагровело. Золотой кубок, из которого он пил, валялся под троном, его содержимое выливалось на пол. К нему приближались три служанки, и в руках они держали серебряные кинжалы.

Оторвав руку от горла, Салазар сделал жест, и одну из девушек разорвало, обдав все вокруг ливнем крови и костей.

Факелы погасли, и воцарился мрак. Барандас слышал, как с трудом ловит ртом воздух, и крики сбитых с толку людей и звуки яростной рвоты накладывались на его хриплое дыхание.

Факелы, замигав, загорелись вновь.

Наконец он оказался рядом со своим господином, и его сверкнувший клинок отсек руку девушки, кинжал которой уже готов был вонзиться в горло Салазара. Хлынула кровь, и конечность отлетела в сторону, но движения девушки ничуть не утратили своей быстроты. С невероятной скоростью она обхватила Барандаса другой рукой, и он стал задыхаться. Ее прикосновение было ледяным, и оно словно выдавливало из него жизнь. Сердце Барандаса колотилось так, словно вот-вот разорвется…

И тут странную женщину отшвырнуло от него, вмазав в стену с такой силой, что он услышал треск ломающегося позвоночника. Безжизненное тело соскользнуло на мраморный пол.

Оставшаяся девушка смотрела на Барандаса странными бесцветными глазами. Это — та самая служанка, которая подавала ему вино. Она — необычно бледна, цвета молока. Как же он не заметил этого раньше?

— Ты, — сказала она совершенно бесстрастным голосом. — Я видела, как ты пил. Ты должен был уже умереть.

— Кто вы такие? — спросил Барандас в ответ. Он бросил взгляд в сторону: Салазар скрючился на троне, все еще царапая себе горло.

— Служительницы Белой Госпожи. — Девушка смотрела на него без всякого выражения на лице, но ее призрачные глаза, казалось, видят его насквозь. — Этот человек — тиран. Он убил бессчетные тысячи людей. — Она сделала паузу. — Ты — не такой, как он, и не такой, как все эти люди. Почему ты защищаешь его?

Барандас смотрел на нее, пораженный ее проницательностью. Как она узнала? Не раз бывало так, что ему хотелось повесить свой меч — такое отчаянье он испытывал от содеянного во имя города и его лорда-мага, этого города, где дети в трущобах умирали с голоду, тогда как элита, богатая и могущественная, наслаждалась жизнью в роскоши. Но каков был выбор? Мир — это жестокое место. Сонливия нуждалась в сильном правителе, чтобы защититься от ужасов, порождаемых дикой магией, которые опустошали землю, так же как от нападений других лордов-магов.

И таким человеком был Салазар. Человеком, который — так вышло — спас ему жизнь.

— Долг, — молвил Барандас. — Это мой долг.

Бледная женщина кивнула.

— Я понимаю, что такое долг. — Она подняла землистого цвета руку с серебряным кинжалом. — Так давай же исполним свой долг. — Женщина бросилась вперед, стремительно махнув кинжалом. Неимоверно быстро, быстрее, чем любой, с кем когда-либо встречался лицом к лицу Барандас. Нечеловечески быстро.

Но он — Верховный Манипулятор.

Его меч пронзил женщине грудь, оторвав ее от пола. Она стала хватать ртом воздух, заструившаяся изо рта темная кровь залила весь подбородок. От крови несло тухлятиной, словно она разлагалась у нее внутри. Барандаса чуть не стошнило, когда он извлек из нее свой меч. Труп рухнул на пол.

Верховный Манипулятор тут же бросился к Салазару. Лорд-маг хрипло дышал с огромным трудом, словно втягивая воздух через тростинку. Барандас в поисках помощи обвел взглядом зал.

Большинство магистратов были мертвы. Тело верховного судьи Толваруса свисало с кресла, из его рта бежала струйка слюны и капала на колени объятого ужасом маршала Халендорфа, который, онемев, взирал на происходящее.

Посеревший лицом канцлер Ардлинг дышал вполне нормально. Главный магистрат Тимерус также остался в живых, хотя его неудержимо трясло, и он, очевидно, выблевал все вино на свою мантию.

Барандас опустил взгляд на тирана Сонливии. В его горле застрял комок. Он прижал к себе лорда-мага, и его глаза наполнились слезами.

С огромным усилием Салазар поднял на него взгляд и попытался что-то сказать. Барандас прильнул к нему ближе, чтобы расслышать его слова. Они прозвучали едва слышным шепотом, но ему тем не менее удалось разобрать их значение.

— Приведи… Полумага.