— Илисс Четыре. Мир-святилище, — произнес Пилкрафт благоговейным тоном верующего. — До захвата врагом это было одно из самых святых мест в Галактике. Перед темными днями Ереси сам Император ступал по его освященной земле.

Когда они спускаются с небес, контур планеты исчезает, скрытый бурлящей массой грозовых фронтов и торнадо. Штурмовой корабль начинает трястись, но сержант Хальсер отвлечен необычностью бури: слои золотистых испарений поднимаются из бездонных провалов в пелене, покрывающей всю планету. Она выглядит как призрак.

— А облака? — спросил он.

Пилкрафт понизил свой голос:

— Знак дьявольских грехов, которые приговорили Илисс, символ его абсолютного разложения. Это колдовство, о котором говорил инквизитор Мортмейн. Буря неестественна, сержант Хальсер. Это самое нечестивое проявление Хаоса. Облака появились после прибытия Черного Легиона, триста лет назад, и источают ересь. Они разумны. Злобны. Метаморфическое подобие природы. Дешевые чары, созданные, чтобы скрыть лик врага. И их протяженность растет.

Хальсер выглядит взбешенным гигантом с бычьей шеей. Его плоское лицо покраснело и трясется, а губы изогнулись в презрительной усмешке. Взгляд, который он обращает на брата-библиария Комуса, заставил бы задрожать обычного человека.

Неустрашимый Комус хмурится в ответ, его глаза наполняет та же злая ярость.

— Что ты чувствуешь? — прорычал Хальсер.

Комус пожимает широкими плечами и смотрит на какую-то вещь в ладони правой руки.

— Колдовство, да, либеллус убежден в этом, но в облаках?.. — Он еще больше хмурится, повернувшись к Пилкрафту. — Я уверен, что слуга инквизитора Мортмейна прав.

Штурмовой корабль снова кренится, когда его корпус окружает золотая буря. Сервиторы носятся вперед и назад, пытаясь утихомирить сигналы тревоги и мигающие огни.

Хальсер бьет по пульту связи, представляя, что это чье-то лицо.

— «Громовой ястреб»-пять, это «Громовой ястреб»-четыре. Брат Сильвий, доложи о своем местонахождении.

Раздался взрыв помех, за которым последовал отрывистый, нечеловеческий голос:

— …Пять… Навигационные проблемы… Неустановленная высота… Сильная болтанка…

Снова новый взрыв помех, потом:

— Сержант, я не уверен, что мы можем сохранить нашу…

Связь прервалась, тонко взвизгнув напоследок. Хальсер отключает устройство и несколько секунд смотрит на него. Затем поворачивается к Пилкрафту. Турбулентность швырнула того в кресло. Капюшон упал с его головы, и стали видны перевитые маслянистые кабели на месте лица. Каждый закрученный кабель заканчивался блестящей линзой с медным ободом, и когда аколит инквизитора поворачивается к Хальсеру, они фокусируются на нем с серией стрекочущих щелчков.

— Инквизитор Мортмейн предупредил, что высадка будет сложной, — говорит Пилкрафт, — но поскольку ваши люди в точности следуют его совету, они скоро будут на поверхности. Планета пронизана туннелями. Их вырыли тысячи лет назад монахи, до того как предались порочной власти Губительных Сил. Порча в воздухе, несомненно, не беспокоит еретиков, но для нас она может означать смерть или даже хуже того — трансмутацию. Мы должны провести как можно меньше времени на открытом воздухе.

— Мортмейн упоминал о священниках. Он сказал, что они были связаны с первым вторжением.

Пилкрафт кивает.

— Они были сбиты с толку Губительными Силами, а затем вырезаны Черным Легионом. — Голос его немного дрожит. — И к вечному стыду Экклезиархии, все это они навлекли на себя сами. За Илисс была ответственна группа настоятелей. Кто еще мог присматривать за планетой, по которой когда-то ступал Император? Но их обман покрыл позором священное братство. Жрецы, оставленные во главе печально известного скриптория Зевксиса, были зачарованы некоторыми артефактами, некими магическими заклинаниями, хранимыми со времен Великого крестового похода.

Пилкрафт надевает капюшон и втягивает оптические кабели. Он похож на улитку, прячущуюся в свою раковину.

— Старая как Империум история. Начиналась, как невинное исследование, а закончилась омерзительным идолопоклонством. Обреченные священники собрали самых ужасных и мерзких преступников в своих храмах. Они передали их души Черному Легиону в качестве дара. Видимо, найденное в скриптории оказалось непосильной ношей для простой веры монахов. Они стали творцами своей несчастной судьбы.

Комус сжимает кулаки и бормочет под нос:

— И вот мы здесь, следуем по их стопам.

Хальсер старается не повышать голоса, и судороги на его лице становятся заметнее:

— Нас прислал Мортмейн. С чего бы ему так поступать, если он считал, что мы не подходим для этого задания?

Пилкрафт поднимает тонкую трость из слоновой кости и указывает ею в сторону далекого флота:

— Хотел бы напомнить вам, сержант Хальсер, что мой господин никуда вас не посылал. Он просто обратил внимание на трагедию утраты такого древнего места в неминуемом Экстерминатусе.

— Он сказал не только это.

Аколит инквизитора пожимает плечами.

— Инквизитор не отдавал вам приказ, сержант Хальсер. Он узнал о ваших эзотерических интересах и по промыслу нашего досточтимого Императора дал вам возможность изучить скриптории, прежде чем они будут уничтожены. Вы здесь по собственному желанию.

Губы Хальсера еще больше кривятся в ужасающей улыбке.

— Не беспокойся. Я давно научился не ждать никаких официальных одобрений.

Штурмовой корабль закладывает крутой вираж, и трость Пилкрафта выскальзывает из руки, ударяется о доспех Комуса и отскакивает в угол. Пока корабль пикирует сквозь облака, на несколько секунд становится темно. В темноте Хальсер видит пучок глаз Пилкрафта, внимательно наблюдающих за ним из-под капюшона. Он вспоминает нечто странное, что говорил Комус о нем, и наклоняется вперед, чтобы задать вопрос. Затем звук, сопровождающий турбулентность, становится оглушительным, и он отклоняется назад.

Вопрос забыт.

— Нам нужно найти убежище! — вопит Пилкрафт. Он съеживается за могучим телом Хальсера и при помощи трости, воткнутой в пыль, пытается удержаться на ногах.

Комус и остальные воины рассыпаются вокруг сбитого корабля, застыв неподвижно с наведенными в сторону бури болтерами. Их доспехи цвета олова сливаются с идущим из поврежденного корпуса корабля дымом. Если бы не белые черепа на наплечниках, они были бы почти невидимы.

Завороженный зрелищем Хальсер не обращает внимания на Пилкрафта. Даже улучшенное зрение сержанта не может проникнуть сквозь облака, но когда они проносятся вокруг него, он мельком видит странный ландшафт Илисса: парящие скалы, вырванные из земли силами, которые он может только вообразить, и которые сотворили запутанную сеть башен из красноватого камня, почти неразличимых среди бури. Скалы так изъедены ветром, что напоминают огромный коралловый риф, извлеченный из-под земли. Облака с воем проносятся между колоннами. Хальсеру это напоминает попытку заговорить. Он даже на секунду задерживает дыхание, пытаясь уловить смысл в звуке, после чего смеется над нелепостью своего предположения.

Вспомнив о боли в ноге, он смотрит вниз на рваное отверстие в доспехе. Клетки Ларрамана уже сделали свою работу: рана покрылась коркой за несколько секунд, но останется еще один безобразный шрам. Хальсер бормочет молитву благодарения. Каждая рваная линия служит исключительно напоминанием о его гордой ноше. Более слабый человек не пережил бы такую катастрофическую посадку.

Он наклоняется и вытирает кровь с поврежденной брони, затем поворачивается к остальным. Реликторы по-прежнему осматривают горизонт в поисках признаков нападения. У некоторых такие же ранения, но все стоят прямо, готовые к бою. Он чувствует прилив гордости. Даже после всей лжи и клеветы они не сломались. Такие же непоколебимые как и он, и готовые доказать свою значимость, пусть даже только себе.

— Как добраться до скрипториев? — обращается он к библиарию, игнорируя стоящую рядом фигуру в капюшоне.

Пилкрафт вздрагивает при словах сержанта. После крушения его сильно трясет. Мантия разорвана до пят, и когда аколит смотрит на библиария, его голова дергается от страха.

Комус кивает в ответ и отстегивает от силового доспеха книгу. Небольшую, в кожаном переплете на золотых застежках и украшенную символами, слишком причудливыми, чтобы быть творением человека. Ее можно принять за безопасную, хоть и таинственную вещицу, но Хальсер знает правду. Знает, о чем просит своего старого друга.

Комус размыкает зажимы и открывает обложку, нахмурив брови. Внутри нет страниц, только стальной ящик на петлях с циферблатами, рунами и стеклянным экраном. Библиарий вставляет кабель в гнездо сбоку устройства, закрывает глаза и вздрагивает от боли. Затем он начинает произносить слова, которые теряются в звуке ветра.

Пилкрафт смотрит на молящегося Комуса, и испуг на его лице превращается в ухмылку отвращения.

— Как вы можете позволять ему пользоваться таким артефактом? — спрашивает он, посмотрев на сержанта.

Хальсер не отвечает, но знает, что вопрос справедлив.

— Согласно либеллусу, скрипторий Зевксиса находился в пяти километрах к северу от этого места. — Голос Комуса напряжен от боли. — Если я правильно понял ксенотекст, буря забросила нас не слишком далеко от цели.

— В пяти километрах отсюда?! — восклицает Пилкрафт, он вновь выглядит испуганным. — Значит, мы должны поторопиться. Мы уже провели слишком много времени над землей. Я говорил вам: единственный безопасный путь пересечь эту планету — под землей. Мы прежде всего должны найти туннель.

Хальсер кивает.

— Как только определим местонахождение корабля брата Сильвия.

Пилкрафт разворачивается, словно от удара. Он кричит еще громче:

— Ваши боевые братья могут быть разбросаны по всему материку! Они все могут быть мертвы! Вы не слышали от них ни слова. — Он бросает свою трость на пыльную землю. — Нам немедленно нужно найти укрытие.

Гнев все время присутствует в глазах Хальсера, но на мгновение кажется, будто сержант вот-вот сорвется. Его огромные челюсти сжаты.

— Ты приказываешь мне? — будто не веря своим ушам, спрашивает он.

Мертвенно-бледное лицо Пилкрафта чуть розовеет.

— Конечно нет, но вы пытались связаться со своими людьми и не получили ответа. — Он опускает взгляд. — Может быть, вы решили, что они погибли. Зачем им игнорировать ваш вызов?

Хальсер бьет по безжизненному ауспику на поясе.

— С тех пор, как эта буря выплюнула нас, сигнал отсутствует. — Он снова смотрит на неистовые облака. — Совсем. Мы одни.

Сержант поднимает шлем и надевает его.

— Но я не брошу своих людей! — Его голос срывается на нечеловеческий рык.

Пилкрафт жалобно съеживается и прижимает трость к груди.

— Конечно, не бросите, сержант Хальсер. Но поймите, если мы сейчас не скроемся под землей, то можем наткнуться на врага.

Хальсер изучающе разглядывает его сквозь безликий визор шлема. Затем он поднимает болт-пистолет и бьет им по покореженному серому керамиту нагрудника.

— По правде говоря, Пилкрафт, я на это надеюсь.