Глава четвертая

Многократно увеличенная оптикой устройств, хитроумно скрытых в прозрачной панели носового обзорного портала, приближающаяся планета выглядела устрашающе огромной, и любому, кому довелось бы увидеть это багрово-коричневое небесное тело, прежде всего пришел бы на ум образ полузастывшей, чудовищно раздувшейся капли крови. Глядя на нее с привычного для себя места на возвышении капитанского мостика, откуда он осуществлял управление вверенным ему космотранспортом, капитан Видий Штрелл поймал себя на мысли, что ему жаль тех ребят, которые должны будут туда десантироваться. «Вот бедолаги! — подумалось ему. — Много повидал я разных планет — некоторые из них вполне можно было назвать дырой в ад, — но есть в этой проклятой что-то такое, что поневоле думаешь: высадка на нее приятной точно не будет».

— Капитан!.. — услышал он за спиной голос Гударсена, своего первого помощника. — Навигационная связь сообщает, что в данный момент мы находимся в пятнадцати целых тридцати пяти сотых минуты от траектории орбиты планеты. Гравитационные условия нормальные. Все системы работают бесперебойно. Мы полностью готовы, капитан. Прошу разрешения передать приказ Центру управления о подготовке десантного модуля к десантированию на планету.

— В разрешении отказываю, — заявил Штрелл. — Хочу, чтобы вы, Номер Первый, еще раз проверили коды подтверждения информации последнего астропатического послания. О результатах проверки доложите немедленно!

— Так точно, сэр. Приказ понял! — ответил Гударсен и бодрым, энергичным шагом — что капитану, вероятно, должно было казаться похвальным рвением — кинулся выполнять его инструкции.

Не обращая внимания на привычную суету офицеров на командном мостике, Штрелл вновь вернулся к своим мыслям и перевел взгляд на увеличенный обзорным порталом надвигающийся на них шар планеты. Глядя на этот чужой для него мир, он никак не мог понять, что же больше заставляет его испытывать беспокойство: нечто зловещее в самом облике планеты или несуразность приказов, которые привели его к ней? Его корабль «Неизбежная победа» в числе других тридцати транспортов, не считая кораблей сопровождения, уже находился на пути к системе Сельтуры, когда они вдруг получили приказ оставить конвой и продолжить путь в одиночку. В приказе речь шла лишь о небольшом отклонении от курса — не больше чем один четырехчасовой прыжок через варп, но и одной только формулировки задания, с которым они сюда направлялись, было достаточно, чтобы капитан «Победы» сейчас в досаде стискивал зубы.

«Одна-единственная рота! — думал Штрелл. — Ну зачем, во имя всего святого, командованию операций Космического Флота вдруг понадобилось, чтобы огромный межзвездный транспорт изменил свой курс ради десантирования на какой-то захолустный, забытый Императором мир одной роты Имперской Гвардии?!»

Обеспокоенный этой мыслью, Штрелл взял в руки отпечатанный экземпляр судовой декларации и стал недовольно его просматривать, пока наконец его взгляд не остановился на записи о выведшей его из себя роте: «6-я рота; 14-й Джумаэльский добровольческий; ротный командир — лейтенант Винтерс». Ничего, что выходило бы за рамки обычной записи в декларации. Ничего, что могло бы объяснить, почему его и всю его команду отрывают от исполнения своих обязанностей, — а также от защиты конвоя! — чтобы переправить две сотни человек на планету, которая находится там, где находиться, по галактическим меркам, все равно что не существовать вовсе.

«Быть может, есть что-то еще, что нужно читать между строк? — снова подумал Штрелл. — Быть может, запись в декларации лишь прикрытие и на самом деле это специальные войска на секретном задании? Зачем же еще нас могли сюда послать? Другое объяснение возможно, лишь если допустить, что была совершена ошибка, но ведь Империум не делает ошибок! Да, это секретное задание. Только в таком объяснении может быть хоть какой-то смысл…»

Убедив себя в конце концов, что верный ответ найден, Штрелл обернулся и увидел Гударсена, который уже вновь спешил к нему, размахивая перед собой отпечатанной копией астропатического послания.

— Все коды подтверждения верные, капитан! — отрапортовал Гударсен. — Описание нашего задания подтверждается.

— Очень хорошо. Даю вам разрешение передать приказ Центру управления о подготовке десантного модуля к запуску. Да, Номер Первый, вот еще что… Задание предполагает быструю высадку и незамедлительный уход. Скажите офицерам связи, чтобы штурман рассчитал новый курс на Сельтуру Три. Я хочу, чтобы в течение часа после того, как десантный модуль высадит своих пассажиров на планету и вернется на корабль, мы были уже в пути.

— Приказ понял, разрешите выполнять, капитан! — козырнул Гударсен, закончив разговор стандартной фразой подчиненного, и поспешил исполнить то, что ему было поручено. — Да хранит нас Император!

— Да хранит нас Император, Номер Первый, — эхом отозвался Штрелл, уже поворачиваясь, чтобы вновь направить свой взгляд на планету, в расчете на то, что после запуска десантного модуля он сумеет проследить его траекторию.

«Да, — подумал он. — Секретное задание. Это единственное, что возможно. Если командование операций решило не давать нам информацию о природе этого задания, значит так было нужно. Как нас учили тогда в схолариуме?.. — Тут он позволил себе слегка улыбнуться, предавшись ностальгическим воспоминаниям о минувших днях и стараясь воскресить в памяти давно забытую рифмованную мудрость. — Как же это было?.. Ах да! Что-то вроде „Кто вопросы задает — ради дела не умрет“».

— Лучше умереть за Императора, чем жить для себя! — ревел голос в вокс-репродукторе, и в этом шуме потонули как грохот сапог гвардейцев 6-й роты, бегущей по тесным коридорам космотранспорта к пусковой площадке, так и громогласные приказы ее командиров. — Кровь мучеников — семена Империума! Хочешь мира — готовься к войне!..

В то время как голос из вокс-репродуктора, который, казалось, теперь раздавался по всему гигантскому чреву транспорта, вновь и вновь повторял записанные призывы исполнить свой долг, Ларн, как и все остальные, бежал спотыкаясь, согнувшись под тяжестью набитого вещмешка у себя за спиной. Едва ли три часа прошло с тех пор, как сержант Феррес наконец смягчился и, отпустив с учений, позволил им вернуться в свой отсек. Всего три часа, как Ларну, уже совсем измотанному, было дозволено отойти ко сну. И лишь для того только, чтобы через два с половиной часа под вой сирен вырвать из хрупкого забытья, чтобы он спросонья услышал, как сержант Феррес, подняв ребят его взвода с коек, приказывает им готовиться к высадке на планету.

— Будьте бдительны и будьте сильны! — пронзительно кричал голос, который, казалось, стал даже громче, оттого что звук динамиков теперь гулким эхом отражался от металлических потолка и стен. — Сам Император будет вам щитом и доспехами!..

И вот теперь, когда три четверти часа лихорадочных приготовлений были уже позади, Ларна в походном обмундировании вместе с остальными парнями его роты гнали по лабиринту коридоров космотранспорта, словно стадо овец. То тут, то там им навстречу попадались члены флотской команды, давно оставившие свои дела, чтобы их приветствовать, и вместо злорадного смеха, которым те награждали гвардейцев на ранних этапах учений, до них доносились негромкие слова ободрения. Похоже, ощущение близости сражения, в которое их нынешние пассажиры должны будут вскоре вступить, так на всех подействовало, что обычная неприязнь между Космофлотом и Гвардией неожиданно уступила место взаимному уважению. Только сейчас Ларн осознал, что скоро попадет на войну, и у него засосало под ложечкой.

— Да не будет для вас большей награды, чем одобрение Императора! — продолжал надрываться голос в вокс-репродукторе. — Да не будет для вас никакой другой правды, кроме той, что скажут вам слуги Императора!

«Ну вот и все, — подумал Ларн. — После всех учений, инструктажей, приготовлений пришел наконец момент, ради которого все это и устраивалось. Я окажусь на войне. — Но стоило одной этой мысли заполнить его сознание, как он тут же обнаружил, что вслед за первой уже вторая мысль, выходя на главный план, властно завладевает всем его существом. — Недели через три, — вспомнил он, — может, через четыре… Так, кажется, говорил флотский офицер во время краткого инструктажа, который был только вчера. Он говорил, что пройдет по меньшей мере три недели, прежде чем мы увидим настоящие боевые действия».

Сбитый с толку, Ларн хотел знать, что же изменилось за это время. Если еще вчера они были в трех неделях от места сражения, как вышло, что сегодня они уже готовятся к своему первому десантированию?

— В голове гвардейца нет места вопросам! — бил по нервам визжащий в вокс-репродукторе голос. — Любое сомнение есть раковая опухоль, и главные ее симптомы — трусость и страх! Станьте тверды как сталь — и к вам она не пристанет! Мысли гвардейца подчинены трем вещам: беспрекословному исполнению приказов командования, чувству долга, а также любви к Императору!..

И тут, словно рев вокс-репродуктора был также и гласом его совести, Ларну вдруг стало стыдно. Он вспомнил о своей семье, оставшейся на далеком Джумаэле, и представил, как они каждый вечер, собравшись у камина, встают на колени перед портретом благословенного Императора и возносят молитвы за здравие и благополучие их сына; вспомнил о предании, которое рассказал ему отец о прадедушке и счастливом билете; вспомнил о данных отцу обещаниях: как он будет верен своему долгу, — и осознал вдруг, как близок был сейчас к тому, чтобы подвести их при первом же выпавшем на его долю испытании, несмотря на все клятвы, которые он тогда произнес. Какая разница, что факты, изложенные на вчерашнем инструктаже, как оказалось, не соответствуют сегодняшней реальности? Он гвардеец, и ему важно лишь то, чтобы он имел возможность исполнять свой долг! Отбросив ненужные вопросы и вспомнив слова, сказанные ему отцом в подвальной мастерской, он вдруг сразу почувствовал облегчение. Воскрешенный в памяти, голос отца казался более добрым, смягченным вариантом того, что надрывно и напыщенно ревел из вокс-репродуктора.

«Доверься Императору! — со слезами на глазах говорил ему тогда отец. — Доверься Императору, мой мальчик, и все у тебя будет хорошо!»

Когда, следуя по пятам за бегущими впереди, Ларн выскочил из узкого, переполненного людьми коридора, внезапно открывшаяся пусковая площадка показалась ему удивительно огромной. Впереди он увидел впечатляющих размеров десантный модуль, лежащий на гидравлической платформе, от которой валил пар, и множество снующих вокруг него техноадептов, напоминавших деловитых муравьев, решивших помочь упавшему великану. Некоторые из них занимали свои места вдоль мощных топливных шлангов, которые тянулись от патрубков в дальней стене ангара к двигателям десантного модуля, в то время как другие были заняты тем, что заботливо натирали его борта маслами, курили ладан, вознося молитвы, или же проводили последние настройки систем, используя различные инструменты священной калибровки. Все это время десантный модуль гудел от напряжения, и нетерпеливая вибрация его двигателей, передаваясь через металлические настилы пусковой площадки, ощущалась даже на расстоянии, там, где стоял Ларн с другими гвардейцами. С опаской глядящие на этого монстра новобранцы были похожи на испуганных путешественников, обнаруживших у себя на пути спящего тигра.

— А ну, пошевеливайтесь, выродки! — донесся до них рев сержанта Ферреса.

Поскольку громкость вокс-репродуктора на открытом пространстве пусковой площадки значительно снизилась, им наконец стали слышны его приказы.

— Можно подумать, дубины стоеросовые, что вы никогда десантного модуля не видели!

Вообще-то, никто из них его и правда никогда не видел — их переброска с Джумаэля на находящийся на его орбите космотранспорт производилась на местных шаттлах, габариты которых были куда менее устрашающими. Теперь же, когда Ларн с остальными бежал к настоящему десантному модулю, он невольно ощутил благоговейный ужас перед огромной махиной.

«Он выглядит так, будто легко мог бы вместить не менее двух тысяч человек! — думал он. — Не говоря уже о танках и артиллерии…» Пожалуй, впервые за все это время юноша по достоинству оценил невероятные размеры транспорта, в чреве которого провел последние двадцать девять дней своей жизни.

— Император всемилостивейший! — прошептал он в изумлении. — Подумать только, ведь нам говорили, что этот корабль несет в себе двадцать таких модулей!

Створки расположенного в носовой части модуля шлюза были уже открыты, и главная штурмовая аппарель протянулась к гвардейцам, как язык какого-то невиданного железного чудища. Взбежав в стальное нутро, из-за тусклого освещения сильно напоминающее пещеру, Ларн и его товарищи увидели, что их уже поджидает один из членов экипажа, который с мрачным видом молча указал им в направлении бокового трапа. Поднявшись до самого его верха, они очутились среди бесконечных рядов кресел и проходов верхней войсковой палубы.

— Найдите свое место и пристегните ремни! — рявкнул Феррес. — Я хочу, чтобы вы рассаживались компактно, в строгом порядке: по звеньям, отделениям и взводам. Любого, кто в течение двух минут не окажется на своем месте и не будет готов к высадке, я отправлю под трибунал!

Ларн второпях разыскал свое место и, сразу усевшись, аккуратно расположил ремни безопасности вокруг груди, пояса и плеч, после чего крепко пристегнул себя к креслу. Убедившись, что лазган поставлен на предохранитель, он повернул его дулом вверх и задвинул прикладом вперед в небольшую нишу на специальной подставке перед сиденьем. Затем юноша защелкнул замок на стволе и надежно зафиксировал свое оружие. Оглянувшись на других гвардейцев, которые были заняты тем же, Ларн невольно пришел в замешательство, когда понял, как немного людей находится в десантном модуле. Вопреки очевидному факту, что модуль был рассчитан как минимум на две тысячи десантников, сейчас в нем находилось никак не более роты.

«Похоже, что они решили выбросить только одну мою роту! — подумал он. — Шестую роту. Но ведь в этом нет никакого смысла. Почему они взяли на борт только две сотни человек, когда модуль вмещает в десять раз больше? Нет. Посадка, должно быть, еще будет продолжена. Без сомнения, мы лишь первые, кто оказался на борту, и весь остальной полк непременно за нами последует».

— Готовность к запуску в «Т» минус две целых ноль сотых минуты, — провозгласил сиплый металлический голос из спрятанного где-то динамика вокс-репродуктора, в то время как Ларн уже слышал далекий царапающий звук поднимающейся штурмовой аппарели.

— Что, Ларни, похоже, мы вовремя сесть успели! — воскликнул Дженкс, и Ларн только сейчас обратил внимание, что тот занимает соседнее с ним место. — И это очень даже неплохо. На старину Ферреса и на его угрозы мне наплевать, но не хотел бы я бродить по рядам, когда этот монстр придет в движение!

С этими словами Дженкс отвернулся, чтобы закрепить свои собственные ремни на кресле. Какое-то мгновение Ларн боролся с желанием спросить у Дженкса, где, как он думает, находится весь остальной полк, но затем вдруг понял, что это не имеет значения. Все равно уже слишком поздно что-то менять. Нравится ему или нет, но 6-я рота произведет свою первую высадку на планету в одиночестве.

— Готовность к запуску в «Т» минус одна целая ноль сотых минуты, — снова произнес голос, и Ларн почувствовал, что вибрация моторов десантного модуля становится сильнее.

— Не волнуйся, Ларни, — с доброй улыбкой повернулся к нему сидящий рядом Дженкс, который, похоже, не столько хотел успокоить друга, сколько заглушить собственные страхи. — Нам ведь говорили, что не падения надо бояться, а удара о землю, который убьет тебя.

— Готовность к запуску в «Т» минус ноль целых три десятых минуты, — продолжал свой последний отсчет металлический голос, и в этот момент Ларн вдруг понял — увы, слишком поздно, — что совсем забыл помолиться Императору о безопасной посадке.

— Готовность к запуску в «Т» минус ноль, — закончил голос, и после включения двигателей на полную мощность Ларн сразу же ощутил себя в состоянии невесомости. — Все системы готовы. Пуск!

И затем, намного быстрее, чем Ларн мог себе это представить, они стали падать…