Глава четырнадцатая

Для капитана Арноля Яаба этот день был долгим и утомительным. День, который он провел, как и все прочие дни своей жизни за последние десять лет, в тесном, не имеющем окон офисе, который размещался на одном из нижних этажей ставки в самом центре Брушерока. И все это время он не покладая рук готовил обновляемые дважды в день статистические отчеты о потерях в рядах Имперской Гвардии, которые составлялись на основе данных из донесений и табельных журналов, направляемых ему командованием различных секторов со всех концов города.

«Сектор 1–11, — записал он своим ровным, аккуратным почерком в большой учетный журнал. — 12-й Колорадинский стрелковый корпус. Командующий офицер: полковник Вилан Альман. Прежний состав: 638 человек. Общие потери за последние 12 часов: 35 человек. Уточненный состав: 603 человека. Процент убыли: 5,49 %».

«Сектор 1–12, — продолжил он, благоразумно дав чернилам высохнуть, чтобы избежать риска замарать предыдущую запись. — 35-й Зувенийский пехотный полк. Командующий офицер: Йирослан Дасимол (погиб). Прежний состав: 499 человек. Общие потери за последние 12 часов: 43 человека. Уточненный состав: 456 человек. Процент убыли: 8,62 %».

«Сектор 1–13. 902-й Варданский стрелковый полк. Командующий офицер: сержант Юджин Челкар (временно исполняющий обязанности). Прежний состав: 244 человека. Общие потери за последние двенадцать часов: 247 человек. Уточненный состав: -3. Процент убыли: 101,23 %».

Бросив взгляд на только что внесенную им в журнал запись, Яаб вдруг сообразил, что с цифрами явно что-то не так. «101,23 %?! Это не может быть правдой! — подумал он. — Как может боевое соединение потерять больше ста процентов от своего изначального состава и сократиться так, что его уточненный состав стал равен „-3“?! Это же невозможно. Как может быть минус три человека?»

В досаде поджав губы, капитан Яаб перепроверил цифры, приведенные в табельном журнале потерь командования сектора «Бета». Там черным по белому была приведена та же статистика. Имея общий состав в 244 человека, 902-й Варданский из своих рядов за последние двенадцать часов умудрился потерять не менее 247! Когда в глубине своей чернильной души он уже начал опасаться, что сам где-то допустил ошибку, за которую его непременно накажут выговором или того хуже — отправят на передовую, Яаб заметил листок, подклеенный сзади к обложке табельного журнала, и понял, что, возможно, там найдет источник столь вопиющей ошибки.

Это был прилагаемый отчет, содержащий запись о том, что в секторе 1–13 около полудня потерпел крушение десантный модуль, который дополнительно доставил в сектор 235 гвардейцев.

«Эй, вон из-за чего такое несоответствие! — радостно подумал Яаб, мгновенно проделывая у себя в голове целую серию вычислений. — Дополнительные 235 человек доводят общий личный состав сектора до 479. Тогда потеря 247 человек оставляет нам уточненный состав равный 232, из чего процент убыли определяется как 51,57 %. Что ж, в целом куда более приемлемая цифра!»

Вновь почувствовав себя счастливым, капитан Яаб привел учетный журнал в соответствие с новыми выкладками, но, как оказалось, для того только, чтобы огорчиться опять, поскольку сразу обнаружил, что эти изменения придали его ровным, аккуратным колонкам довольно неприглядный вид. Тяжело вздохнув, Яаб вернулся к составлению статистического отчета, стараясь утешиться мыслью, что с этим все равно ничего не поделать. Трагедией всей его жизни было то, что некоторых неприглядных вещей никак нельзя было избежать.

А война, что ни говори, порой была неприглядным делом.

— Переключи свой микрокоммуникатор на частоту пять — частоту нашего командования, — советовал Булавен Ларну, стараясь перекричать гром рвущихся снарядов, которые сотрясали землю у них над головой. — Ты ведь слышал: как только обстрел прекратится, мы выходим. Затем собираемся в группу и бежим к нашей стрелковой траншее. На этот раз, салажонок, никаких пригибаний к земле или попыток пересидеть в укрытии. Просто рви вперед так быстро, как только сможешь. Мы должны вернуться в траншею и быть готовыми к стрельбе, прежде чем орки достигнут убойной зоны у отметки в триста метров…

Булавен продолжал говорить, пока они вместе с остальными варданцами стояли у ступеней, ведущих из блиндажа на поверхность. В то время как юноша неловкими пальцами пытался настроить на новую частоту микрокоммуникатор у себя в ухе, на память ему пришел урок, который он получил еще в предыдущем бою. «Самое плохое время, — думал он, — это когда ты ждешь начала атаки, а бой еще не начался. После того как сражение началось, тоже страшно, но сейчас у тебя есть время подумать о том, что приближается, и от этого становится только страшнее. И орки, похоже, это знают! Как же много времени они дают нам, чтобы мы смогли прочувствовать наш страх! Вот так стоишь, и кажется, будто целая вечность проходит!»

— Ладно, салажонок, — сказал Булавен. — Я только что рассказал тебе все, что нужно знать о том, что мы собираемся делать. Теперь я хочу, чтобы ты мне все это повторил — так, чтобы я был уверен, что ты все правильно понял.

«Неужели он заметил, что я боюсь? — подумал Ларн. — Неужели он таким образом старается занять меня и отвлечь от того факта, что, возможно, мы все умрем и теперь это уже вопрос нескольких минут? А если это заметно даже Булавену, то что тогда говорить об остальных? Не наблюдают ли они за мной сейчас, гадая, не повернусь ли я и не побегу ли в обратную сторону? Не думают ли они, что я трус?»

— Так какая у нас тактика, салажонок? — пихнул его локтем Булавен. — В чем она заключается?

— Как только добежим до стрелковой траншеи, мы там закрепляемся и удерживаем ее так долго, как только сможем, — начал Ларн, мысленно вознося молитву Императору, чтобы голос его сейчас не звучал так нервно и, как ему казалось, испуганно. — Затем, если мы почувствуем, что нас вот-вот сметут, Учитель установит фугасный заряд, чтобы выиграть необходимое для нашего отхода время. У тебя будет огнемет, я понесу запасную канистру с горючим, а Давир и Зиберс будут прикрывать наш отход огнем своих лазганов.

— А если к тому времени одного из нас уже убьют? — продолжал экзамен Булавен. — Или он будет так сильно ранен, что уже не сможет самостоятельно передвигаться? Что тогда, салажонок?

— В этом случае у нас будет три приоритета в следующем по важности порядке убывания: фугасный заряд, огнемет и запасная канистра с горючим. Если это не пойдет в ущерб трем главным задачам, мы поможем раненым как сумеем. Если пойдет, мы оставим их на поле боя.

— Ты это хорошенько запомни, салажонок. Это важно. Так куда мы отходим после?..

— К укрепленным мешками с песком позициям, которые располагаются прямо над этим блиндажом, — отчеканил Ларн, в точности повторяя то, что вдалбливал ему Булавен, пока они ожидали окончания обстрела. — Дальше, как сказал сержант Челкар, мы уже не отступим. После того как мы окажемся в этих укреплениях, мы или держимся, или умираем.

— Очень хорошо, салажонок, — саркастически ухмыльнулся стоящий рядом с ними Давир. — Похоже, ты все правильно понял.

Внезапно артиллерийский огонь прекратился. Тот краткий период тишины, который за этим последовал, после столь долгого обстрела показался жутким и странным.

— Пошли-пошли-пошли! — закричал сержант Челкар, в то время как стоящий рядом с ним Владек распахнул двери блиндажа, и собравшиеся у выхода варданцы гурьбой бросились вверх по ступеням. — Бегом!

Не успел Ларн опомниться, как сам уже выскочил на поверхность и, щурясь от серого света холодного солнца, вместе с Булавеном и другими бросился бежать к стрелковой траншее. Остальные варданцы, рассеявшись по изрытому взрывами полю, устремились к своим позициям. Пробежав всего несколько метров, он услышал в микрокоммуникаторе голос капрала Гришена.

— По данным ауспика на позициях противника наблюдается активность, — сквозь бурный треск помех взволнованно передавал Гришен. — Орки пришли в движение!

Но Ларн и сам уже видел их. Целая орда зеленокожих поднялась с той стороны нейтральной полосы и с диким криком двинулась на них в атаку. На мгновение юноша услышал в голове тихий голос, который его спрашивал, зачем он бежит навстречу оркам, когда каждая клеточка тела кричит ему, чтобы он бежал от них так быстро, как только позволят ему ноги, но он нашел в себе силы этот голос игнорировать и мчаться к траншее, чтобы вместе с другими гвардейцами своего звена занять боевую позицию и быть готовым отразить штурм.

— Пятьсот метров! — громко произнес Учитель, который ко времени, когда Ларн прыгнул в траншею и вместе с Булавеном занял свое место на стрелковой ступени, уже успел посмотреть в оптический прицел.

— Запомни салажонок, — сказал Булавен, — как услышишь приказ отступить назад, хватай запасную канистру с горючим и держись ближе ко мне!

— Верно, салажонок, — бросил через плечо Давир. — И вот еще что… Когда окажешься в этой заварухе, смотри не потеряй опять свой лазган. Скажу тебе по секрету: каска у тебя для того, чтобы защищать твою голову, а не для того, чтобы бить ею гретчина. Теперь, щенок, приготовься… Пришло время показать оркам клыки.

— Четыреста метров! — произнес Учитель.

Крепко помня на этот раз, что нужно снять лазган с предохранителя, Ларн поспешно прокрутил в голове ритуал перед боем, мысленно произнеся литанию о лазгане, а затем вдобавок и быструю молитву Императору. Он видел, как рядом с ним Давир, Учитель и Зиберс целятся в орков, в то время как стоящий чуть в стороне Булавен проверял давление в своем огнемете. Затем он услышал, как за его спиной раздались минометные залпы, и понял, что сражение вот-вот начнется всерьез.

— Триста метров! — крикнул Учитель. — По моему сигналу… огонь!

Лучи лазеров… Хлопки минометов… Залпы автоматических орудий… Осколочные ракеты… Со всех концов своей линии обороны варданцы открыли огонь из всего, что у них было. Пока стоящие плечом к плечу Давир, Учитель и Зиберс стреляли из лазганов, Ларн стрелял вместе с ними, помня, что нужно целить выше, чтобы выбивать орков, как ему уже однажды советовал Репзик. И сквозь весь этот шквал огня зеленокожие неуклонно продолжали свое наступление.

«В этот раз их даже больше, — подумал Ларн. — По крайней мере в десять раз больше, чем когда я был в траншее с Репзиком. Император всемилостивый! И ведь тогда нам едва удалось их удержать!»

— Сто двадцать метров! — выкрикнул Учитель; казалось, что орки преодолевают разделяющее их расстояние с невероятной быстротой. — Сменить магазины и переключить лазганы на беглый огонь!

Зеленокожие подходили все ближе. Некоторые из них уже получили тяжелые ранения под безжалостным огнем варданцев, но глаза у них горели красным огнем, и все они единой, казавшейся бескрайней, неукротимой волной неудержимо рвались вперед.

— Пятьдесят метров! — спокойно отсчитывал голос Учителя. — Сорок метров… Тридцать…

— Теперь, толстяк, в любое удобное для тебя время! — крикнул Давир Булавену. — Ты вообще собираешься использовать свой чертов огнемет или ждешь, когда орки подойдут так близко, что сможешь запердеть их насмерть?!

В ответ Булавен поднял раструб огнемета, встал во весь рост, так чтобы можно было направить огонь поверх бруствера, и выпустил разрастающийся конус желто-черного пламени в ближайшее к нему скопление врага. Отчаянно визжа, агонизирующие орки один за другим исчезали в жгучей пелене, в то время как Булавен продолжал поливать яркой огненной струей обступающих их собратьев. Вскоре все, что Ларн мог перед собой увидеть, скрылось за поднявшейся завесой огня, а воздух загустел от дыма и смрада горящей плоти ксеносов.

— Стреляй по краям, салажонок! — вскричал Давир. — Пусть Булавен разбирается с теми, что перед нами, а наша задача остановить тех, кто обегает по флангам!

Следуя указаниям Давира, Ларн стал стрелять по оркам, которые наступали на них, огибая справа выставленную огнеметом завесу, тогда как Учитель и Зиберс били по тем, кто заходил слева. Видя ущерб, нанесенный рядам зеленокожих, Ларн на мгновение подумал, что сейчас станет свидетелем того, как их наступление начнет выдыхаться. «Мы побеждаем! — в возбуждении думал он. — Мы их разбили. Не может быть, чтобы орки прошли сквозь заслон огнемета!»

Но тут огнемет зачихал, и языки выбрасываемого им пламени вдруг задрожали и померкли.

— Канистра пуста! — крикнул Булавен, руки которого были уже на шланге подачи топлива. — Переключаюсь на другую!

— Бросайте гранаты! — взревел Давир, и его руки потянулись к гранатам, висевшим у него на поясе.

Пока Булавен отсоединял шланг подачи топлива от одной канистры и подсоединял его к другой, остальные гвардейцы расчета кинули в орков по две гранаты каждый. К моменту, когда разорвалась последняя, шланг подачи был подсоединен, и огнемет вновь стал выплевывать пламя. Еще больше орков погибло, но выжившие, казалось, не обращают на это внимание. Будто получив новый импульс в тот краткий отрезок времени, когда внимание огнеметчика было отвлечено, орда неудержимо ринулась вперед. Некоторые из них с головы до ног были охвачены пламенем и тем не менее продолжали движение! Тридцать метров стали двадцатью пятью. Двадцать пять превратились в двадцать. Двадцать…

— Отходим! — заорал Давир. — Ублюдки почти над нами. Учитель, активируй фугасный заряд. Всем остальным отходить немедленно!

Начался отход…

Закинув лазган за спину, Ларн вскарабкался на заднюю стену траншеи и вытащил за собой тяжеленную запасную канистру для огнемета. Затем он пустился бежать в сторону укреплений над блиндажом, в то время как Учитель уже бросал фугасный заряд под ноги наступающим оркам.

— Живее, салажонок, — крикнул ему Учитель, чьи длинные ноги позволили ему быстро преодолеть разделяющее их расстояние. — У нас только четыре секунды!

Ларн услышал позади себя чудовищный взрыв и увидел, как комья земли полетели мимо его головы. Задетый взрывной волной, он споткнулся и на мгновение потерял равновесие, однако тяжелая канистра за спиной, послужив противовесом, уберегла его от падения. И вот в тот момент, когда юноша, пытаясь ускорить бег, переложил тяжелую канистру на плечо, он получил болезненный удар в затылок. От резкого толчка он закрутился на месте и рухнул на землю.

Упав в промерзлую грязь, Ларн почувствовал, как по голове растекается теплая влага. Ощупав затылок, он обнаружил, что пальцы вымазаны красным. Он также увидел перевернутую каску, валяющуюся перед ним на земле — какой бы снаряд ни сбил ее с его головы, он оставил большую вмятину. С трудом поднявшись на ноги, Ларн подумал — хоть это и было сейчас совсем не к месту, — что стало бы с ним, если бы он закрепил ремешок своей каски, а не оставил бы его свободно болтаться? Но тут гортанный рык за его спиной — боевой клич враждебной человеку расы — мгновенно прогнал эту мысль.

В полном смятении Ларн обернулся и увидел ужасного орка, который, держа громадный пистолет в одной руке и широкий боевой топор в другой, шел прямо на него. Чудовище казалось огромным; все его тело состояло из непропорционально массивных, не по-человечески развитых мышц. Ларн увидел выступающую челюсть, желтые серповидные клыки, а также нанизанные на веревку три отсеченные человеческие головы, которые, как жуткого вида зрители, глядели с этого ожерелья трофеев, лежащего на плечах монстра. Пистолет выстрелил, и Ларн услышал, как мимо него просвистела пуля. Будто обладая собственной волей, его лазган ответил, и первый лазерный разряд прошел над плечом орка, задев один из его страшных трофеев.

Взяв себя в руки, Ларн выстрелил снова и на этот раз попал врагу в грудь. Ничуть не смутившись, орк даже не сбился с шага. Ларн выстрелил снова, выпустив быструю серию разрядов, которые поразили монстра в шею, плечо, снова в грудь и затем в лицо. В конце концов, когда Ларн уже стал опасаться, что тот его сейчас достанет зазубренным лезвием боевого топора, орк в ярости издал последний предсмертный рык, после чего рухнул на землю и тут же издох. Каким бы кратким ни было ликование, которое ощутил Ларн при этой первой своей победе, оно быстро испарилось, когда он увидел, как несколько других зеленокожих ринулись на него по следам убитого собрата.

— Вали отсюда, салажонок! — услышал он позади себя дикий крик и почувствовал, как чья-то рука хватает его за плечо. — Проклятие! Ты что, пытаешься подманить к себе всю эту чертову стаю?!

Это был Давир. Одной рукой стреляя по наступающим оркам, другой он потянул Ларна в сторону блиндажей. От удара голова у юноши кружилась, однако, сообразив, что при падении уронил канистру для огнемета, он какое-то время сопротивлялся товарищу, отчаянно ища глазами потерю.

— Слишком поздно, салажонок, — прикрикнул на него Давир и теперь уже с силой дернул за плечо. — Брось ее. Мне эта канистра нужна там, где она лежит!

Уступив разумным доводам, Ларн повернулся и вместе с Давиром бросился бежать, лишь в последний момент заметив потерянную канистру, которая теперь валялась почти под ногами выстроившихся в фалангу, дико орущих орков. И вот прямо на бегу, когда они еще не достигли укреплений, Давир вдруг быстро обернулся и произвел один-единственный, но точный выстрел. Лазерный луч пронзил корпус канистры, и та взорвалась, вспыхнув оранжевым пламенем и испепелив вокруг сразу несколько орков. Тем самым гвардеец выиграл время — как для себя, так и для Ларна, — чтобы они вдвоем успели достичь желанной цели.

— Понял теперь, салажонок? — сказал Давир, после того как сильные руки друзей-гвардейцев помогли им оказаться в безопасных пределах нового укрытия. — Я же говорил тебе, что хочу, чтобы канистра оставалась там, где она была! Ах да… Я видел, ты вроде как держался за голову? Не стоит тебе так сильно на этот счет беспокоиться — тебя лишь слегка задело! Хотя… Учитывая, как ты порой пользуешься головой, мог бы ее и оркам оставить!

— Вы что, вернулись, чтобы мне помочь?.. — недоверчиво спросил Ларн. — И это после того, что Булавен говорил об оставлении раненых? Вы вернулись, чтобы меня спасти?..

— Я бы на твоем месте не слишком много о себе воображал, салажонок, — сказал Давир. — Что я действительно хотел спасти, так это канистру для огнемета… А дальше просто следовал за событиями… Вот, собственно, и все. Так что заткнись и начинай стрелять. Ты убил одного орка? Их осталось еще около двадцати тысяч!

У них кончились гранаты… Они израсходовали последнее горючее для огнемета… Также умолкли автоматические орудия, ракетные установки и лазерные пушки. Даже заряды батарей для лазганов подходили к концу. И все же, как бы много визжащих зеленокожих уже ни было уничтожено, атака все никак не прекращалась.

Раскалившийся ствол лазгана обжигал ему пальцы, когда Ларн, стоя на стрелковой ступени оборонного вала, выпустил лазерный луч в лицо безобразного орка, который взбирался к нему по мертвым телам своих собратьев. Затем еще в одного. Затем еще… Он стрелял инстинктивно, без передышки и размышлений, едва ли даже нуждаясь в том, чтобы целиться, — настолько плотным был натиск тел чужаков, которые отряд за отрядом наступали на него ревущими волнами. Теперь гвардейцы были окружены, отрезаны от других укреплений бесчисленными толпами орков — каждое укрепление казалось одинокой скалой посреди бескрайнего бурлящего моря варварской зеленой плоти.

Краем глаза Ларн видел вокруг себя товарищей: Булавена, сражающегося с лазганом, взятым из рук убитого гвардейца, Давира, Учителя, Зиберса. Он видел Челкара, его холодное, выразительное лицо, когда тот передергивал затвор дробовика и выпускал по врагу заряд за зарядом. Он видел Владека, офицера медицинской службы Свенка. Видел повара — рядового Скенча; его лазпистолет сверкал в единственной оставшейся у него руке, когда он стоял плечом к плечу с остальными. Он видел их лица: напряженное, но все же решительное лицо Учителя; исполненное чувством долга лицо Булавена; нервное Зиберса; выплевывающее грязные и яростные оскорбления в сторону орков лицо Давира. В их глазах он видел стальную волю и решимость дорого отдать свою жизнь. Глядя на все это, Ларн невольно почувствовал легкий стыд за то, что усомнился в этих людях, когда впервые их встретил. Какими бы ужасными ни казались их манеры, гвардейцы были такими, какими и должны быть гвардейцы. Смелыми, решительными, несгибаемыми перед лицом врага. По сути, они и были теми людьми, которые построили Империум. Теми, кто участвовал во всех его сражениях, одерживал для него победы…

Сегодня, однако, они безнадежно уступали врагу числом. Сегодня это был их последний рубеж.

— У меня все! — проревел Давир, вытащив из своего лазгана последнюю энергобатарею и швырнув ее в орков, в то время как другая его рука уже тянулась к висящему на бедре лазпистолету.

Между тем с другими вокруг него происходило то же самое. Оглянувшись по сторонам и увидев, что варданцы уже вытаскивают пистолеты и примыкают к ружьям штыки, Ларн задал себе вопрос: на сколько выстрелов хватит заряда в его собственной батарее? На пять? На десять? Может, на пятнадцать? И вот, когда он, немного поколебавшись, отбросил идею приберечь для себя последний выстрел, ответ пришел сам собой: нажав в очередной раз на спусковой крючок, он услышал, как его лазган издал жалобный стон и отключился.

«Вот и все, — подумал он, почти отстраненно наблюдая за своими руками, которые медленно, как в кошмарном сне, примыкали к лазгану штык, в то время как огромный орк, подняв окровавленный топор, уже пошел на Ларна в атаку. — Милостивый Император! Ну пожалуйста… Это ведь так несправедливо. Я не могу умереть здесь. Ты должен меня спасти!»

И вдруг, будто остановленный на полном ходу его мысленной молитвой, орк встал как вкопанный и, подняв свое звероподобное лицо, посмотрел на небо. На мгновение Ларн замер, ошеломленный, но затем услышал отчетливый звук и тут же понял, что именно заставило тварь остановиться. Откуда-то с высоты, с небес до них донеслась какофония пронзительных и скрипучих завываний, которые в тот момент, однако, показались Ларну ничуть не менее сладкозвучными, чем ангельский хор.

«Артобстрел! — подумал он, узнав звук. — „Разверзатели“! Наконец-то они поддержали нас огнем! Мы спасены!»

— Теперь в блиндаж, салажонок! — услышал он рядом с собой голос Булавена. — Живее… Всем в укрытие!

Ларн с остальными варданцами бросился к входу в блиндаж и, сбежав по ступеням, оказался в безопасности в тот самый миг, когда земля уже начала сотрясаться от новых взрывов. Опасаясь преследования орков, гвардейцы, тяжело дыша, захлопнули за собой дверь и, задвинув засов, несколько долгих минут стояли, ничего не говоря и лишь прислушиваясь к тому, как бешено ревут, свистят и рвутся у них над головой снаряды.

— Такая перемена обнадеживает… Как думаешь, салажонок? — спросил Давир, но его слова потонули в грохоте артобстрела. — Я имею в виду, что наша батарея теперь стреляет не по нам, а по оркам. Если батарейное командование позволит вести огонь достаточно долго, думаю, эту сумасшедшую атаку орков мы больше уже не увидим.

И он оказался прав. Через несколько минут, услышав, что обстрел наконец закончился, варданцы, и среди них Ларн, начали осторожно выбираться из блиндажа. Поле боя, жуткий вид которого встретил их на поверхности, теперь было пустынно, если, конечно, не принимать во внимание курганы из растерзанных тел. Орки бежали. Сражение закончилось. Осматривая открывшуюся перед ним панораму недавних опустошений и бойни, Ларн вдруг ощутил пьянящее чувство радости и восторга.

Вопреки ожиданиям, он все еще был жив!