Часть четвертая
РАЗВЕДЧИК ПУСТОТЫ
XX
БЕГСТВО
Корабль бежал, снова, и снова, и снова.
Через два дня после первого перелета он вернулся в реальный космос лишь затем, чтобы обнаружить заслон из крейсеров эльдаров, безмолвно ждущих в засаде. «Эхо проклятия» развернулся по головокружительной дуге и, проделав нисходящую бочку, снова прорвался из материальной Вселенной в относительную безопасность варпа.
Тремя днями позже он снова прервал межзвездный полет и приблизился к планете Ванахайм, но пять эльдарских крейсеров уже кружили по орбите. При появлении судна Повелителей Ночи корабли чужаков развернули свои светоотражающие паруса и снялись с орбиты, помчавшись наперерез крейсеру Восьмого легиона.
И «Эхо» снова бежал.
В третий раз, когда корабль вырвался из варпа, он не замедлил хода при виде ксеносовской блокады. «Эхо проклятия» ринулся сквозь ледяной прибой реального космоса. Его бортовые батареи запели во тьме, посылая проклятия судам чужаков, и крейсер промчался между ними. Корабли эльдаров уклонялись и уворачивались с немыслимой грацией, даже те, чьи солнечные паруса разлетелись под ударами орудий Восьмого легиона. «Эхо», обгоняя безнадежный бой, сконцентрировал все усилия на том, чтобы удерживать суда ксеносов на достаточном расстоянии, прежде чем он вновь ускользнет в варп.
В четвертый, в пятый, в шестой раз — чем дальше они уходили от начальной точки путешествия, тем более сильное сопротивление встречало их с каждым новым возвратом в реальность.
— Они нас пасут, — сказал Кирион после восьмого выхода и бегства.
Талос кивнул:
— Я знаю.
— Мы не доберемся до Великого Ока, брат. Они нам не позволят. Ты ведь это понимаешь?
— Понимаю.
Миновала неделя. Две недели. Три.
Выйдя из варпа в четырнадцатый раз, «Эхо проклятия» нарушил мирный покой небес. Он прорвался обратно в материальный мир на гребне бури, опоясанный фиолетовыми молниями и красноватым дымом. На этот раз ему не пришлось немедленно пробиваться обратно или, затаившись, определять координаты и выискивать врагов.
Нет, на сей раз «Эхо» распорол ткань реальности и продолжил полет, до предела разогнав двигатели. Крейсер несся сквозь безумные переливы красок туманности Праксис, погружаясь все глубже в гигантское газовое облако. Талос приказал не сбавлять ход, и двигатели продолжали нести корабль вперед на такой скорости, что корпус стонал от перегрузок.
— Эльдаров нет, — заметил Кирион.
— Пока нет, — уточнил Талос. — Полный вперед. Настолько глубоко в туманность, насколько выдержит корабль.
Мастер ауспика окликнул их, перекрывая взволнованный щебет сервиторов:
— Лорд Талос, у нас…
— Помехи в сканировании, — спокойно перебил его Талос, — именно из-за них мы здесь. Я в курсе, офицер.
Первый Коготь выстроился вокруг центрального трона, неся безмолвную стражу. Остальные выжившие Повелители Ночи один за другим вошли на командную палубу. Подняв глаза к оккулюсу, они наблюдали в молчаливом единстве.
Прошли часы.
Талос время от времени отрывал взгляд от звезд и посматривал на тактический гололит. Как и обзорный экран, гололитическая проекция показывала звезды, планету, вращающуюся в пустоте, и больше ничего.
— Сколько уже? — спросил он.
— Четыре часа, — ответил Кирион.
Подойдя к носовой артиллерийской консоли, он заглянул за плечи дежуривших там семерых офицеров.
— Четыре часа тридцать семь минут.
— Пока что дольше всего, — заметил Талос.
— Намного дольше.
Пророк, по-прежнему сидевший на командном троне, наклонился вперед. К одному из подлокотников трона был прислонен золотой клинок Кровавых Ангелов, на другом лежал болтер пророка. Сам трон, огромный, из опаленной пламенем бронзы, возвышался на своем центральном пьедестале надо всей командной палубой.
Талос знал, что Вознесенный получал истинное наслаждение, глядя сверху вниз на остальных братьев на борту «Завета крови». Пророку такое чувство было чуждо. Трон разве что еще больше отделял его от братьев, и эта мысль не утешала.
— Похоже, мы оторвались, — осмелился предположить Кирион.
— Не говори этого, — отгрызнулся Талос. — Даже не думай.
Кирион прислушался к шумам командной палубы. У нее было собственное звучание: скрип рычагов, бормотание сервиторов, топот ботинок. Умиротворяющие звуки.
— Тебе надо отдохнуть, — сказал он Талосу. — Когда ты спал в последний раз?
— Я все еще не спал.
— Ты шутишь.
Талос обернулся к Кириону. Его бледное лицо заострилось, а темные глаза помутнели от бессонницы.
— Я похож на шутника?
— Нет, ты похож на мертвеца, забывшего, что можно уже не двигаться. Прошло три недели. Ты ведешь себя глупо, Талос. Ступай, отдохни.
Пророк повернулся обратно к оккулюсу.
— Пока нет. Пока мы не избавимся от погони.
— А если я позову Живодера, чтобы он прочел тебе лекцию?
— Вариил уже просветил меня на этот счет. — Талос сокрушенно вздохнул. — У него были графики и все такое. В мельчайших деталях он пояснил мне, как я перенапрягаю свой рассудок, ссылаясь на то, что каталептический узел способен продержать легионера без сна максимум две недели.
— Урок физиологии. По-моему, иногда он забывает о том, что ты когда-то был апотекарием.
Талос, не отвечая, продолжал наблюдать за звездами на обзорном экране.
Три недели, — подумал пророк. Он не спал с начала этой бесконечной погони, когда эльдары возникли из ниоткуда всего через пару часов после того, как он прикончил астропатов. Сколько раз они прорывались в варп и из варпа с тех пор? Сколько раз возвращались в реальное пространство лишь затем, чтобы обнаружить очередную подстерегающую их эскадрилью эльдаров?
Три недели.
— Мы не можем больше бежать, Кирион. Октавия умрет. Мы сгинем в космосе.
Кирион покосился вверх, на распятый скелет Рувена.
— Я почти жалею о том, что ты убил колдуна. Сейчас его силы бы пригодились.
Талос устало взглянул на брата. В черных глубинах его глаз мелькнуло что-то сродни насмешке.
— Возможно, — признал он. — Но тогда нам пришлось бы выносить его нескончаемую болтовню.
— Веский довод, — отозвался Кирион.
Как только он произнес эти слова, палуба огласилась завываниями сирен тревоги.
— Они нас нашли, — утомленно прошептал Талос, откинувшись на спинку трона. — Они снова нашли нас. Октавия, мостик на связи.
Голос ее звучал так же устало, как выглядело лицо пророка.
— Я здесь, — донеслось из вокс-динамиков зала.
— Как и эльдары, — сказал Талос. — Подготовь корабль. Мы опять бежим.
— Я не могу продолжать это, — ответила она. — Не могу. Простите, я не могу.
— Они будут здесь самое большее через двадцать минут. Уводи нас отсюда.
— Я не могу.
— Ты твердишь это уже больше недели.
— Талос, прошу, послушайте меня. Это меня убьет. Еще один прыжок. Еще два. Неважно. Вы меня убиваете.
Встав с командного трона, он подошел к ограде возвышения и, перегнувшись через нее, уставился на организованный хаос раскинувшегося внизу мостика. На гололите мерцало призрачное изображение приближающейся угрозы: шесть крейсеров эльдаров с крыльями-парусами, терявшимися в облаке помех.
— Октавия, — сказал он, смягчая голос, — они не могут вечно преследовать нас. Мне нужно, чтобы ты постаралась еще немного. Пожалуйста.
Прошло несколько секунд, но вместо навигатора ответил сам корабль. Палуба затряслась — это варп-двигатель начал набирать энергию, необходимую для еще одного прорыва ткани реальности.
— Вы помните, — эхом пронесся по командной палубе голос Октавии, — когда я впервые взяла контроль над «Заветом»?
Его голос звучал до странности двойственно. Навигатор слилась с машинным духом корабля — нечистый союз, от которого у Талоса бежали мурашки по коже.
— Помню, — передал он в ответ. — Ты сказала, что могла бы убить всех нас, потому что мы еретики.
— Я тогда больше сердилась. И еще больше боялась.
Он услышал, как девушка перевела дыхание.
— Всем постам, подготовиться к переходу в Море Душ.
— Благодарю тебя, Октавия.
— Вы не должны благодарить рабов, — ответила она, и двойной голос снова эхом раскатился по залу. — У них возникнет иллюзия равенства. И к тому же я ничего пока не сделала. Придержите благодарности до тех пор, когда мы окажемся в безопасности. Что на этот раз — бежим или прячемся?
— Ни то ни другое, — сказал Талос.
Все взгляды на мостике обратились к нему. Пристальнее всего смотрели оставшиеся на командной палубе воины легиона.
— Мы не бежим, — сказал он Октавии, прекрасно зная, что все глядят на него, — и не прячемся. Мы держим оборону.
Талос набрал координаты на клавиатуре подлокотника и передал ей.
— Доставь нас сюда.
— Трон! — выругалась Октавия, заставив половину мостика вздрогнуть при звуках имперского проклятия. — Вы уверены?
— У нас недостаточно топлива, чтобы продолжить плясать под их дудку, и мы не можем прорвать блокаду. Если нас загоняют, как добычу, я, по крайней мере, могу выбрать место, где дам им бой.
Кирион снова подошел к трону.
— А если они нас там ждут?
Талос долго смотрел на брата, прежде чем ответить.
— Что, по-твоему, я должен сказать, Кирион? Мы сделаем то, что делаем всегда: будем убивать их, пока они не убьют нас.
Когда «Эхо» вошел в варп, Талос отправился повидаться с тем единственным обитателем корабля, с которым должен был — хотя и совсем не желал — повстречаться снова. С мечом в руке он шагал по извилистым коридорам. Мысли пророка были темны, а намерения еще темнее. Он собирался сделать то, что следовало сделать давным-давно.
Огромные двери, ведущие в Зал Раздумий, с грохотом распахнулись перед ним. Адепты низшего уровня посвящения оборачивались, приветствуя пророка, а сервиторы безразлично продолжали заниматься своими делами.
— Ловец Душ, — почтительно поздоровался с ним один из облаченных в мантии жрецов Механикум.
— Меня зовут Талос, — ответил пророк, проходя мимо. — Пожалуйста, используй это имя.
Он ощутил, как на наплечнике сомкнулась чья-то рука, и обернулся к тому, кто решился дотронуться до него. Вряд ли кто-то из техножрецов мог пойти на такое нарушение этикета.
— Талос, — произнес Делтриан, склонив серебристый череп, заменявший ему человеческое лицо. — Ваше присутствие, хотя и не нарушает ни один из кодексов поведения, для меня неожиданно. Во время последней коммуникации мы достигли соглашения, что вас позовут, если будут какие-то изменения в объекте.
Объект, — подумал Талос. — Как оригинально!
— Я помню о нашем соглашении, Делтриан.
Хромированный, закутанный в плащ нечеловек убрал руку с наплечника воина.
— И все же вы являетесь сюда вооруженным и обнажаете клинок в этом священном месте. Проанализировав ваше поведение, я пришел к выводу, что лишь один исход является сколько-нибудь вероятным.
— И какой же именно?
— Что вы пришли сюда, чтобы уничтожить саркофаг и убить покоящегося в нем Малкариона.
— Хорошая догадка.
Отвернувшись, Талос направился к соседнему помещению, где хранился резной саркофаг военного теоретика.
— Подождите.
Талос остановился, но не по приказу Делтриана. Шок заставил его замереть на месте. Пальцы, сжимавшие клинок, дрогнули. Пророк впился взглядом в представшее ему зрелище: декоративный саркофаг был водружен на место, подключен и прикован цепями к керамитовой оболочке дредноута. Голубоватая аура слабого, сфокусированного стазис-поля по-прежнему мерцала вокруг конечностей боевой машины, не давая ей двинуться.
— Зачем ты это сделал? — не оборачиваясь, спросил Талос. — Я не отдавал приказ запустить дредноут.
Поколебавшись, Делтриан ответил:
— Дальнейший ритуал воскрешения требовал установки объекта в священную оболочку.
Талос не знал, что сказать. Ему хотелось спорить, но он понимал, что техножрец вряд ли прислушается к доводам разума. Пророк удивился вдвойне, когда обнаружил, что один из братьев уже пришел в зал до него. Этот воин сидел прислонившись спиной к стене и время от времени лениво нажимал на кнопку активации цепного топора, вслушиваясь в визг зубьев.
— Брат, — приветствовал пророка второй Повелитель Ночи.
— Узас. Зачем ты здесь?
Узас пожал плечами.
— Я часто прихожу сюда посмотреть на него. Он должен вернуться к нам. Он нам нужен, но он не хочет, чтобы в нем нуждались.
Талос медленно выдохнул, а затем обратился к Делтриану:
— Включи вокс-динамики.
— Господин, я…
— Включи вокс-динамики — или я убью тебя.
— Как прикажете.
Делтриан прошагал на своих тонких, как прутья, ногах к центральной панели управления. Несколько рычагов опустились с противным скрежетом.
Зал наполнился воплями. Надсадными, животными, усталыми воплями. Отчего-то казалось, что звучит старик, — столько дряхлой и древней слабости было в голосе.
Талос на секунду закрыл глаза, хотя линзы шлема продолжали смотреть вперед безжалостно, как и всегда.
— Все, хватит, — прошептал он. — Я с этим покончу.
— Объект биологически стабилен. — Делтриан заговорил громче, чтобы перекрыть крики: — Мы также стабилизировали его психику.
— По-твоему, это звучит как психическая стабильность? — не оборачиваясь, сказал пророк. — Ты что, не слышишь воплей?
— Я слышу их, — вмешался Узас. — Горькая, горькая музыка.
— Я обратил внимание на это вокализированное выражение боли, — сказал Делтриан. — И полагаю, это свидетельствует о…
— Нет. — Талос мотнул головой. — Нет. Не пытайся провернуть это со мной, Делтриан. Я знаю, в тебе осталось что-то человеческое. Это не «вокализированное выражение боли». Это крики, и ты это знаешь. Люкориф был прав насчет тебя: ни один разум, способный изобрести Вопль, не может быть настолько отвлеченным, как ты пытаешься изобразить. Ты понимаешь страх и боль. Я это знаю. Ты один из нас, неважно, облачен ты в керамит или нет.
— Что ж, тогда «крики», — уступил Делтриан.
В первый раз за все время его интонация изменилась — в ней промелькнула толика недовольства.
— Мы стабилизировали его психику, — продолжил он. — Относительно.
— А если бы ты отключил стазис-блокировку машинного тела?
Делтриану снова пришлось сделать паузу.
— Существует вероятность, что объект убил бы всех нас.
— Прекрати называть его «объектом». Это Малкарион, герой нашего легиона.
— Герой, которого вы хотите убить.
Талос резко развернулся к техножрецу. По лезвию ожившего клинка Ангелов побежали искры.
— Он уже умирал дважды. Только глупая надежда помешала мне запретить тебе возиться с его трупом, но теперь я вижу, что он не вернется к нам. Даже пробовать было неправильно, ведь это противоречило его последней воле. Отныне тебе не разрешается прикасаться к его останкам, потому что из-за тебя он оказался заперт в вечной бессмысленной агонии. Он заслуживает лучшей участи.
Делтриан снова замешкался, выбирая один из возможных ответов — тот, который бы наилучшим образом успокоил хозяина корабля в этом неожиданном припадке праведного гнева. Пока он молчал, вопли продолжали беспрепятственно разноситься по залу.
— Объект — то есть Малкарион — все еще способен служить легиону. Правильно применяя пытки и болевой контроль, мы превратим его в сокрушительное оружие.
— Я уже отказался от этого пути. — Талос все еще не отключил силовой меч. — Я не собираюсь терпеть издевательства над его телом, а в своем безумии он с равной вероятностью направит огонь против нас.
— Но я мог бы…
— Хватит! Трон в огне, вот почему Вандред потерял разум! Внутренние свары. Перебранки. Когти, готовые перерезать друг друга ножами под покровом тьмы. Возможно, я не стремился к этому идиотскому пьедесталу, на который меня возвели братья, но сейчас я стою на нем, Делтриан. «Эхо проклятия» — мой корабль. Мы можем спасаться бегством, можем быть обречены, но я не умру без боя, я и не отправлюсь навстречу смерти с грузом этого чудовищного святотатства на совести. Ты понял меня?
Конечно, Делтриан не понял. Все это звучало слишком по-человечески для его аудиодатчиков. Любые действия, основанные на чувствах и химических процессах, происходящих в организмах смертных, следовало стереть из памяти и полностью игнорировать.
— Да, — сказал он.
Талос расхохотался, но на фоне непрерывных воплей дредноута смех прозвучал резко и горько.
— Лжец из тебя паршивый. Сомневаюсь, что ты хотя бы помнишь, что это такое — уважать или доверять другому существу.
Развернувшись спиной к жрецу, Талос взобрался на саркофаг, подтянувшись на одной руке. Силовой меч затрещал и загудел, почти задев стазис-поле.
Талос всмотрелся в выгравированный на металле образ Малкариона — его повелителя, его истинного повелителя до правления Вандреда, — блистательного в этот давний миг славы.
— Все могло бы пойти по-другому, — произнес Талос, — если бы ты остался жив.
— Не делайте этого, — в последний раз возразил Делтриан. — Эти действия нарушают условия клятвы моего ордена Восьмому легиону.
Талос его не слушал.
— Простите меня, капитан, — сказал он вырезанному на саркофаге изображению, занося меч.
— Постой.
Удивление заставило Талоса обернуться. Он оставался на месте — примерно на половинной высоте дредноута и с мечом, готовым рассечь силовые кабели, ведущие от машин системы жизнеобеспечения к саркофагу.
— Постой, — повторил Узас.
Второй Повелитель Ночи так и не встал с палубы. Он стучал клинком цепного топора об пол: тук-тук… тук-тук… тук-тук.
— Я что-то слышу. Какую-то систему. Систему в хаосе.
Талос оглянулся на Делтриана.
— О чем он говорит?
Последний обмен репликами погрузил техножреца в такое недоумение, что он чуть не пожал плечами. Но, следуя менее человеческой модели поведения, вместо этого, Делтриан разродился треском негативного кода.
— Требуется уточнение. Вы спрашиваете меня о значении слов вашего брата, полагая, что я могу предоставить некое пояснение?
— Я тебя понял.
Он спрыгнул с саркофага, громыхнув ботинками по палубе.
— Узас. Говори со мной.
Узас все еще негромко и ритмично постукивал топором.
— За воплями. Послушай, Талос. Прислушайся к ритму.
Талос взглянул на Делтриана.
— Адепт, ты не можешь просканировать и установить, о чем он говорит? Я слышу только крики.
— Шестнадцать моих вспомогательных программ ведут постоянную диагностику.
Узас наконец-то поднял голову. Тусклый свет зала отразился от кровавого отпечатка пятерни на его наличнике.
— Ритм никуда не делся, Талос.
— Какой ритм?
— Ритм… его ритм, — отозвался Узас. — Малкарион жив.
Талос снова обернулся к саркофагу.
— Почтенный жрец, ты очень обяжешь меня, если пояснишь, что именно включает в себя ритуал воскрешения, практикуемый вашим орденом.
— Это запретное знание.
Конечно. Тогда не выдавай свои секреты, просто… объясни приблизительно.
— Это запретное знание.
Пророк почти рассмеялся.
— Это как выжимать кровь из камня. Помоги мне, Делтриан. Я должен знать, что ты делаешь с моим капитаном.
— Мы применяем сочетание усиленных синаптических импульсов, электрических систем жизнеобеспечения, химических стимуляторов и внутренних стабилизаторов физиологии.
— Прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз играл в апотекария. — По тону Узаса было понятно, что он ухмыляется. — Мне сбегать и привести Живодера?
Услышав, как его заблудший брат шутит, Талос едва сдержал невольную улыбку.
— Звучит подозрительно похоже на те методы, что мы используем для пыток, Делтриан.
— Так и есть. С объект… с Малкарионом всегда было сложно работать. Для того чтобы его пробудить, требовались невероятные усилия и концентрация.
— Но сейчас он проснулся, — сказал Талос. — Он не спит. Так зачем же продолжать ритуал?
Из горлового вокалайзера Делтриана вырвался сердитый треск.
— Что, во имя ста тысяч бездн варпа, это было? — спросил Талос.
— Выражение нетерпения, — ответил жрец.
— Как-то очень по-смертному для тебя.
Делтриан повторно издал тот же звук, на сей раз громче.
— Со всем уважением, но вы демонстрируете невежество. Ритуал воскрешения не прерывается немедленно после того, как объект пробудился физически. Его сознание не реагирует на окружающее. Мы пробудили его останки, позволив соединение со священной боевой машиной. Но его разум все еще спит. Ритуал продолжается, чтобы вновь возжечь и восстановить его аниму.
— Его… что?
— Его способность осознавать себя и разумно реагировать на поступающие сигналы внешнего мира. Его сознание, проявление его жизненного духа.
— Ты имеешь в виду его душу. Его разум.
— Как скажете. Мы воскресили его мозг и тело, но не разум и душу. Разница очевидна.
Талос втянул сквозь зубы застоявшийся рециркулированный воздух.
— Когда-то у меня была собака. Ксарл любил тыкать в нее палкой.
Делтриан застыл. Хотя глазные линзы техножреца оставались сфокусированными и неподвижными, его внутренние процессоры отчаянно заработали, пытаясь найти хоть толику смысла в последних словах Талоса.
— Собака, — вслух произнес он. — Четвероногое животное. Семейство Canidae, род Canis, отряд хищники.
Талос снова смотрел на саркофаг, прислушиваясь к воплям.
— Да, Делтриан, собака. Это было до того, как Нострамо сгорел, до того, как мы с Ксарлом вступили в легион. Уличные мальчишки, мы мало знали о том безумии и беззаконии, что творится в мире за пределами нашего города. Мы думали, что живем в сердце войны бандитских группировок. По прошествии времени это заблуждение порой казалось мне забавным.
Талос продолжил все таким же ровным голосом:
— Это была бродячая собака. Однажды я накормил ее, и потом она повсюду таскалась за мной. Вредная сучка, всегда готовая показать клыки. Ксарл тыкал в нее палкой, пока она спала. Его очень смешило, когда собака просыпалась, лаяла и щелкала зубами. Однажды Ксарл продолжил дразнить ее, когда шавка уже проснулась и лаяла на него. Через несколько минут она бросилась ему на горло. Ксарл вовремя поднял руку, но кисть и предплечье она ему изрядно покалечила.
— Что случилось с собакой? — спросил Узас.
К удивлению Талоса, в его голосе прозвучала нотка любопытства.
— Ксарл прикончил ее. Размозжил ей череп монтажной лопаткой на следующее утро, пока она спала.
— И в то утро она не проснулась с лаем, — заметил Узас все с той же до странности мягкой интонацией.
Делтриан, поколебавшись, ответил:
— Я не очень понимаю, какое отношение к теме имеет этот поворот разговора.
Талос кивнул на саркофаг:
— Я говорю, что он уже проснулся, Делтриан. Что ты делал с ним после пробуждения? Ты сказал мне, что его необходимо стабилизировать, но факт остается фактом: сейчас он бодрствует. Так что же ты делал?
— Проводил ритуалы воскрешения. Как я уже пояснял: синаптический шок, электрические системы жизнеобеспечения, химические стимуляторы и внутренние стабилизаторы физиологии.
— Итого, ты вводил приводящие в бешенство вещества и бил электричеством останки убитого воина, который уже наглядно показал, что его симбиоз с саркофагом выпадает из стандартной схемы.
— Но…
— Он уже проснулся и в своем безумии пытается добраться до тебя. Ты тыкал в него палками, Делтриан.
Техножрец задумался.
— Обрабатываю информацию, — сказал он. — Обрабатываю информацию.
Талос все еще вслушивался в крики.
— Обрабатывай быстрее. Вопли моего капитана отнюдь не ласкают мне слух, Делтриан.
— Ни на одном этапе объект не показал приемлемого уровня проявления высших нервных функций. Если бы это произошло, ритуал был бы немедленно прекращен.
— Но ты говорил, что пробуждение Малкариона никогда не шло по обычной схеме.
— Я… — впервые за столетия Делтриан усомнился в своих выводах. — Я… обрабатываю информацию.
— Обработай-ка вот что, — сказал Талос, отходя от техножреца. — Иногда, Делтриан, полезно делиться секретами с теми, кому ты доверяешь. И думать как смертный — не всегда проклятие.
— Регистрирую возможность сбоя, — вокализировал Делтриан, все еще вглядываясь в столбики цифр, бегущих по сетчатке. — Ваше предположение ставит под сомнение традиционный и самый священный из ритуалов преимущественно на основании эмоций. Если ваша догадка верна, ущерб, причиненный психике объекта, может быть необратим.
— По-твоему, меня это волнует?
Когда Талос приблизился к центральной панели управления, по золотому клинку стекла молния. Пророк всмотрелся в целую армию циферблатов, экранов сканеров, температурных датчиков, рычагов и переключателей. Все они вкачивали яд и боль в тело его капитана.
— Выключи это, — приказал он.
— Ответ отрицательный. Я не могу опираться в своих решениях на что-то столь непрочное, как предположение смертного и метафора, основанная на прерванном сне четвероногого млекопитающего, Талос. Талос, вы меня слышите? Прошу вас, милорд, отключите свой меч.
Талос поднял меч, и Узас расхохотался.
— НЕТ!
Делтриан испустил пронзительный боевой клич, который оглушил и парализовал бы любого смертного. Однако шлем Талоса защищал его от таких театральных эффектов. Он слишком часто сам использовал этот трюк в качестве оружия, чтобы сейчас на него поддаться.
— ТАЛОС, НЕТ!
Клинок опустился, и взаимное отталкивание силового поля и тонких механизмов панели породило такой взрыв, что обломки разлетелись по всему залу.
В тишине, последовавшей за взрывом, Талос поднялся на ноги. Первая пришедшая ему в голову мысль была странной: Узас прекратил нажимать на спуск цепного топора. Сквозь рассеивающийся дым пророк увидел стоящего у стены брата и Делтриана на полу в другом углу комнаты.
Стазис-поле все еще работало, сковывая конечности дредноута и испуская гудение, такое громкое, что у пророка заныли зубы. Но вопли затихли. Это внезапное молчание, казалось, наполнило стерильную атмосферу комнаты электрическим зарядом, сродни запаху озона после грозы.
Талос внимательно наблюдал за гигантской боевой машиной, всматриваясь, вслушиваясь, — его чувства обострились, готовые подметить малейшую перемену.
— Талос, — позвал Узас.
— Брат?
— Как звали твою собаку?
Кеза, — подумал он.
— Помолчи, Узас.
— Хм-м, — отозвался второй Повелитель Ночи.
Дредноут не шелохнулся. Не произнес ни слова. Он стоял безмолвно, мертвый, наконец-то мертвый.
— Ты убил Малкариона, — сказал Узас, подходя ближе. — Ты всегда собирался это сделать. Все, что ты говорил… Ты хотел помочь ему умереть, как бы ни утверждал обратное.
У победы был привкус пепла. Талос проглотил неприятный вкус, прежде чем ответить.
— Если он был жив, что ж, так вышло. Если мертв, тогда мы положили конец пытке и выполнили его последнюю волю. Но, так или иначе, я должен был с этим покончить.
Делтриан кружил вокруг разрушенной приборной панели. Его дополнительные руки выдвинулись и кропотливо подбирали дымящиеся обломки.
— Нет, — бормотал он. — Неприемлемо. Просто неприемлемо. Нет, нет, нет.
Талос не смог сдержать горькой, неловкой улыбки.
— Дело сделано.
Облегчение было практически осязаемо.
— Талос, — произнес нечеловечески низкий голос, настолько громкий, что палуба затряслась.
В ту же секунду двери зала со скрежетом распахнулись. Вошедший Кирион подбрасывал и ловил на лету череп. Очевидно, это был один из черепов, украшавших его доспех. Порвавшаяся цепь звякала о набедренник воина.
Остановившись, он некоторое время впитывал взглядом открывшееся ему зрелище: Талос и Узас стояли рядом, уставившись на дредноут; Делтриан, выдвинувший все руки, смотрел туда же, куда и легионеры.
— Талос, — повторил громовой, искаженный воксом голос. — Я не могу двинуться.
Кирион при звуках этого голоса рассмеялся.
— Капитан Малкарион снова пробудился? Вы что, не могли объявить об этом по системе всеобщего оповещения?
— Кирион, — сдавленно прошептал Талос. — Кирион, подожди…
— Кирион, — провыл дредноут, — ты все еще жив? Чудеса не прекращаются.
— Приятно видеть вас вновь, капитан.
Кирион подошел к шасси дредноута, глядя на саркофаг, примотанный цепями к предназначенной для него бронированной нише. Он еще раз подбросил и поймал череп.
— Итак, — сказал он громадной боевой машине. — С чего бы начать? Вот примерный список того, что произошло, пока вы спали…
