Глава 39
Холден

Холден сварил себе чашку кофе в кофеварке, и густой аромат наполнил камбуз. Он чувствовал, как взгляды команды буравят ему спину. Он вызвал всех сюда, а когда они собрались и расселись, повернулся спиной и принялся варить кофе. «Я тяну время, потому что забыл, какими словами собирался об этом сказать». Он насыпал в кофе сахар, хотя всегда пил без, — просто чтобы протянуть еще несколько секунд.

— Так вот. Кто мы такие? — спросил он, двигая ложечкой.

Ответом ему было молчание, и тогда он обернулся и откинулся назад, опершись спиной о край стола, держа в руках ненужную чашку и продолжая помешивать кофе.

— Серьезно, — сказал он, — кто мы такие? Я все время возвращаюсь к этому вопросу.

— Гм… — шевельнулся на стуле Амос. — Меня вот зовут Амос, кэп. Ты в порядке?

Остальные молчали. Алекс сидел, уставившись в стол, в свете камбузной лампочки под редеющими волосами блестела смуглая кожа на макушке. Пракс подсел к стойке у раковины и разглядывал свои ладони, периодически сжимая пальцы, словно пытался вспомнить, зачем они нужны.

Только Наоми смотрела на него в упор. Она собрала волосы в толстый хвост, а темные миндалевидные глаза глядели прямо в глаза Холдену. И сильно обескураживали.

— Я недавно кое-как разобрался с собой, — продолжал Холден, не позволив себе сбиться под ее немигающим взглядом. — Я обращался с вами, словно вы мне что-то должны. А это не так. И стало быть, я обходился с вами дерьмово.

— Нет, — не поднимая глаз, сказал Алекс.

— Да, — ответил Холден и молча дождался, пока Алекс поднимет голову. — Да. И с тобой, может быть, хуже, чем с другими. Потому что я до смерти перетрусил, а трус всегда ищет легкую добычу. А ты чуть ли не самый милый человек, какого я знаю, Алекс. Я тобой вертел, потому что это сходило мне с рук. И надеюсь, что ты меня за это простишь, потому что я чувствую себя очень виноватым.

— Конечно прощаю, кэп, — врастяжку ответил Алекс и улыбнулся ему.

— Я постараюсь заслужить прощение, — ответил Холден, встревоженный столь легким согласием. — Но Алекс недавно сказал мне еще кое-что, о чем я много думал. Он напомнил, что все вы — не наемные работники. Мы не в команде «Кентербери». Мы не работаем на «Чисто-Прозрачно». И корабль принадлежит мне не больше, чем любому из вас. Мы подписывались на контракты с АВП, чтобы заработать на карманные расходы и на прокорм «Роси», но никогда не обсуждали, как распорядимся прибылью.

— Мы открыли тот счет, — напомнил Алекс.

— Да, тот банковский счет, на который шли оставшиеся средства. Когда я в последний раз проверял, там было в районе восьмидесяти тысяч. Я говорил, что мы храним их на корабельные расходы, но кто я такой, чтобы решать за всех? Это не мои деньги. Это наши деньги. Мы их заработали.

— Но ты — капитан, — сказал Амос и ткнул пальцем в кофеварку.

Наливая ему кофе, Холден ответил:

— Разве? На «Кентербери» я был старпомом. Мне казалось естественным исполнять роль капитана после взрыва «Кента»… — Он вручил Амосу чашку и подсел к остальным. — Но мы уже давно не те, что были. Теперь мы — четыре человека, которые никому не служат…

Пракс прокашлялся, и Холден, извиняясь, кивнул ему.

— Скажем, ни с кем не подписывали долгосрочных соглашений. Никакая корпорация или правительство не уполномочили меня командовать. Просто мы четверо вроде как владеем кораблем, который Марс при первой возможности постарается вернуть себе.

— Мы приобрели его законно, как бесхозное имущество, — возмутился Алекс.

— Надеюсь, тебе удастся убедить в этом марсиан, — ответил Холден, — но это не влияет на мою мысль. Кто мы такие?

Первая отозвалась Наоми.

— Вижу, к чему ты ведешь. — Она кивнула сжатым кулаком. — Мы многое оставили висеть в воздухе, потому что после «Кентербери» постоянно от кого-то убегали.

— А сейчас, — продолжил Холден, — самое подходящее время разобраться. Мы обязались помочь Праксу в поисках его малышки, и он нам платит, так что пока содержать корабль нам по карману. А когда мы найдем Мэй, то где будем искать новую работу? Или продадим «Роси» АВП и станем пенсионерствовать на Титане? Думаю, это надо решить заранее.

Все молчали. Пракс оттолкнулся от стойки и принялся рыться в шкафчиках. Через минуту или две он вытащил пакет с надписью «шоколадный пудинг» и спросил:

— Можно, я его приготовлю?

Наоми расхохоталась, Алекс кивнул:

— Хоть облопайся, док.

Пракс достал миску и принялся смешивать ингредиенты. Странно, но, как только ботаник отвлекся, команда почувствовала себя более сплоченной. Посторонний занялся посторонними делами, позволяя им потолковать между собой. Холдену пришло в голову, что Пракс проделал это нарочно.

Амос выхлебал остатки кофе и заговорил:

— Ну, кэп, ты нас собрал. Что-то надумал?

— Да, — ответил Холден, взяв минуту на размышления, — да, вроде как.

Наоми положила ему руку на плечо и улыбнулась:

— Мы слушаем.

— Думаю, нам надо пожениться, — капитан подмигнул Наоми. — Устроить все законно, по-хорошему.

— Постой, — вымолвила она с ужасом, основательно огорчившим Холдена.

— Нет-нет, это такая шутка, — поспешил заверить он, — но только наполовину. Мне вспомнились мои родители. Они организовали коллективное партнерство — сперва ради фермы. Все они были друзьями, все мечтали купить участок в Монтане, вот и объединились в достаточно большую для этого группу. Дело не сводилось к сексу. Отец Том и отец Цезарь уже были сексуальными партнерами, причем моногамными. Мать Тамара прежде жила одна, отцы Джозеф и Антон с матерями Элси и Софи состояли в групповом гражданском браке. Отец Дмитрий пристал к ним несколько месяцев спустя, когда начал ухаживать за Тамарой. Они образовали гражданский союз для совместной покупки участка. А поскольку порознь они не могли себе позволить выплачивать налог на ребенка, то и меня родили вместе.

— Земля, — вставил Алекс, — жуткое сборище чудиков!

— Восемь родителей на одного младенца — довольно необычно, — сказал Амос.

— Но, учитывая налог на ребенка, вполне оправдано экономически, — сказал Холден, — так что подобные случаи известны.

— А как насчет тех, кто рожает, не выплачивая налогов? — поинтересовался Алекс.

— Это не так просто, — возразил Холден, — разве что вообще не обращаться к врачу или обходиться услугами черного рынка.

Амос с Наоми переглянулись. Холден притворился, что не заметил.

— Ну вот, — продолжал он, — забудьте на минуту о младенцах. Речь идет об объединении. Если мы намерены и впредь держаться вместе, давайте оформим все законно. Можно подписать корпоративный договор на одной из независимых внешних планет, на Церере или на Европе, и стать совладельцами предприятия.

— И чем, — спросила Наоми, — будет заниматься наша маленькая компания?

— Вот-вот! — торжествующе воскликнул Холден.

— А? — удивился Амос.

— Я хочу сказать, о том и вопрос, — объяснился Холден. — Кто мы такие? Чем хотим заниматься? Потому что, когда контракт с Праксом истечет, у нас на счету будет приличный запас, в собственности — современный военный корабль и мы сможем сами выбирать, что нам делать.

— Боже мой, кэп, — заметил Амос, — у меня прямо все встало!

— Мне ли не знать, — ухмыльнулся Холден.

Пракс закончил мешать в миске и сунул ее в холодильник. И оглянулся пугливо, словно боялся, что если его заметят, то немедленно попросят выйти вон. Холден потянулся к нему и обнял за плечи.

— Наш друг Пракс не единственный, кому может понадобиться такой кораблик, а?

— Мы быстрее и опаснее всего, что могут раскопать у себя штатские, — кивком подтвердил Алекс.

— А когда мы найдем Мэй, о рекламе думать уже не придется, — добавил Холден.

— Признайся, капитан, — сказал Амос, — слава тебе по душе.

— Если она обеспечит нас работой — почему бы и нет?

— Гораздо вернее, что мы закончим на разбитом, лишенном воздуха, дрейфующем в космосе корабле, — напомнила Наоми.

— Такое всегда возможно, — признал Холден, — но, люди, разве вам не хочется для разнообразия побыть самим себе хозяевами? Если окажется, что нам не справиться, мы всегда сможем продать корабль за толстенный мешок денег и разойтись на все четыре стороны. Запасной план никуда не денется.

— Ага, — протянул Амос, — какого хрена — давайте попробуем. С чего начнем?

— Ну, — ответил ему Холден, — тут будет еще одно нововведение. Корабль не принадлежит никому из нас, так что я предлагаю отныне по всем важным вопросам голосовать.

— Кто за создание компании совладельцев этого корабля, поднимите руки, — сказал Амос.

К восторгу Холдена, руки подняли все. Даже Пракс начал поднимать, но спохватился и поспешно опустил.

— Я свяжусь с юристом на Церере и начну оформление, — сказал Холден, — но отсюда вытекает еще кое-что. Компания может владеть кораблем, но компанию не зарегистрируют как капитана. Надо проголосовать, кому достанется это звание.

Амос затрясся от смеха.

— Не смеши меня, я лопну! Поднимите руки, если Холден не капитан!

Ни одна рука не поднялась.

— Видал? — спросил Амос.

Холден хотел заговорить, но осекся, потому что у него перехватило горло и что-то сжалось под ложечкой.

— Слушай, — добродушно сказал ему Амос, — ты как раз тот, кто нам нужен.

Наоми кивнула и улыбнулась Холдену, отчего боль под ложечкой усилилась, но это оказалось даже приятно.

— Я — механик, — сказала она. — На этом корабле я могу написать, переписать или собрать по кусочкам любую программу. Но я не умею блефовать в карты. И никогда не смогу взглянуть в глаза объединенному флоту внутренних планет и гаркнуть: «Назад, придурки!»

— Подписываюсь, — согласился Алекс. — А мне лишь бы водить своего малютку. Большего не надо, я и так счастлив.

Холден открыл рот, но, к его изумлению и стыду, глаза в тот же миг наполнились слезами. Его выручил Амос.

— Я — простой масленщик, — сказал он. — Кручу гайки, да и то если Наоми скажет, которые именно. Мои амбиции не выше механической мастерской. Разговоры — по твоей части. Я видел, как ты заставлял отступить Фреда Джонсона, капитанов флота ООН, ковбоев из АВП и обкуренных космических пиратов. Ты жопой наговоришь больше умного, чем другой — через рот и на трезвую голову.

— Спасибо, — наконец выговорил Холден, — я люблю вас, ребята. Вы же знаете, да?

— И еще, — договорил Амос, — никто на этом корабле не поспешит загородить меня от пули, как поспешишь ты. Я одобряю такую поспешность в капитанах.

— Спасибо, — повторил Холден.

— Сдается мне, это решено, — заключил Алекс и, встав, направился к трапу. — Пойду проверю, не нацелились ли мы носом в скалу.

Холден проводил его взглядом и с облегчением увидел, что пилот, едва выйдя за дверь, утер глаза. Не так уж страшно разыгрывать плаксивого младенца, если вместе с тобой плачут остальные.

Пракс неловко потрепал капитана по плечу и сказал:

— Через часок возвращайтесь на камбуз, пудинг будет готов.

Потом и он ушел к себе в каюту. Дверь за ним еще не закрылась, а он уже уткнулся в сообщения на терминале.

— Ну вот, — сказал Амос, — что дальше?

— Амос, — Наоми встала и подошла к Холдену, — будь добр, подежурь за меня на связи.

— Роджер! — Ухмылка проскользнула разве что в голосе Амоса, но лицо не дрогнуло. Он взобрался по трапу и пропал из вида. Люк открылся перед механиком и захлопнулся за ним.

— Эй, — спросил Холден, — я правильно сделал?

Она кивнула:

— Я чувствую, что ты ко мне вернулся. А боялась, что никогда уже тебя не увижу.

— Не выдерни ты меня из ямы, которую я сам себе вырыл, так бы и вышло.

Наоми склонилась, чтобы поцеловать его, и Холден притянул ее к себе, крепко обнял. Когда они прервались, чтобы отдышаться, он спросил:

— Не поторопился?

— Заткнись, — приказала она и поцеловала его снова. Не прерывая поцелуя, отстранилась от него телом и дернула молнию костюма — одного из этих нелепых марсианских костюмов, доставшихся им вместе с кораблем, с надписью «Тахи» поперек спины. Теперь, когда они обзаведутся собственной компанией, нужно будет подобрать что-нибудь поприличнее. Спортивные костюмы весьма удобны для жизни на корабле, где меняется тяготение и человек то и дело натыкается на детали в смазке. Но нужно будет заказать каждому по росту и собственных цветов. С надписью «Росинант» на спине.

Рука Наоми проникла ему за пазуху, под футболку, и Холден сбился с мысли.

— В твоей койке или в моей? — спросил он.

— У тебя есть «своя» койка?

— Уже нет.

Любовь с Наоми каждый раз оказывалась непохожей ни на какую другую. Отчасти дело было в ее теле. Он никогда до нее не заводил отношений с другими женщинами-астерами, а у них имелись свои особенности. Но для Холдена не это было главным. А главным было то, что они с Наоми пять лет просто дружили, прежде чем стали вместе спать.

Это обстоятельство говорило не в его пользу, и Холден внутренне корчился, вспоминая об этом. Он всегда легкомысленно относился к сексу. Выбирал новую партнершу чуть ли ни с первого взгляда и, будучи симпатичным, обаятельным мужчиной, почти всегда добивался, чего хотел. Он легко позволял себе спутать минутную страсть с подлинным чувством. Одним из самых мучительных воспоминаний для Холдена был тот день, когда Наоми указала ему на эту черту. Разоблачила игру, которую он вел с женщинами, убеждая себя, что действительно неравнодушен, чтобы не чувствовать себя манипулятором.

Хотя манипулятором он и был. От того, что женщины, в свою очередь, использовали его, Холдену легче не становилось.

В Наоми, так сильно отличавшейся физически от земного идеала, он поначалу не увидел потенциальной партнерши. И потому успел узнать ее как человека, не нагружаясь обычным багажом секса. Когда его чувства к ней переросли дружбу, Холден искренне удивился.

И это каким-то образом изменило сам секс. Движения остались теми же, но появился другой смысл: теперь Холден старался выразить любовь, а не продемонстрировать силу и умение. После первого раза с ней он несколько часов лежал в постели, осознавая, что годами делал все неправильно и только сейчас это понял.

То же самое повторилось и теперь.

Наоми спала рядом, лежа на боку, забросив локоть ему на грудь, бедро — ему на бедра, прижавшись животом к боку и грудью к ребрам. Такого никогда не случалось, пока он не встретил ее, а ведь так должно быть. Вот это чувство полного покоя и удовлетворения. Холден вообразил себе такой вариант будущего, в котором не сумел бы доказать, ей, что изменился, и она к нему не вернулась бы. Ему представились годы и десятилетия сексуальных отношений, в которых он тщетно пытался бы воссоздать эти чувства, и, конечно, тщетно, ведь дело было не в сексе.

При этой мысли у него скрутило живот.

Наоми говорила во сне. Губы шептали что то ему в шею, и, проснувшись от щекотки, Холден понял, что успел задремать. Он прижал ее голову к своей груди и поцеловал в макушку, потом перекатился на спину и позволил себе забыться.

Монитор на стене над кроватью загудел.

— Кто там? — пробурчал Холден, вдруг почувствовав, что устал, как никогда. Он словно только секунду как закрыл глаза и понял, что открыть их снова ему не под силу.

— Я, кэп, — ответил Алекс.

Холден хотел бы заорать на пилота, но сил не было.

— Ну?

— Ты бы посмотрел, — только и сказал Алекс, но что-то в его голосе мгновенно разбудило Холдена.

Он отодвинул руку Наоми и сел. Она сонно забормотала, но не проснулась.

— Ну, что? — повторил Холден, глядя в монитор.

С экрана на него смотрела седая женщина с очень непривычными чертами лица. Его сонному рассудку понадобилась секунда, чтобы понять, что дело не в уродстве, — просто лицо обезображено перегрузкой. Голосом, сдавленным от навалившейся на горло тяжести, женщина сказала:

— Меня зовут Крисьен Авасарала. Я — помощник госсекретаря исполнительной администрации ООН. Адмирал ООН направил от системы Юпитера шесть истребителей класса «Мунро» с заданием уничтожить ваш корабль. Примите опознавательный сигнал и двигайтесь мне навстречу, иначе вы и все, кто с вами на корабле, умрете. Это ни хрена не шутка.