После
Трациан Примарис,
405. М41

Я сижу в тенистой галерее у дверей зала, где слушается дело. Скоро меня вызовут снова и опять примутся допрашивать. Я уже потерял счет дням. Сколько их прошло: тридцать один или тридцать два? Это должно быть известно моему защитнику, которого мне назначил суд.

Его имя Кулитч. Он готовится стать дознавателем, и его слова оказались вполне эффективными. Когда во время наших бесед я рассказываю ему о происшедшем, он изумленно округляет глаза, словно я потчую его какой-нибудь небывальщиной. Но он старательно записывает мои слова на информационный планшет, попутно пытаясь сообразить, как бы преподнести их суду, чтобы его не подняли на смех.

Я желаю ему удачи.

Лорд Роркен до сих пор отказывается со мной разговаривать. Его гнев понятен, хотя мне хочется надеяться, что он втайне одобряет мой поступок. Присланные им консультанты, оказавшись со мной с глазу на глаз, заверили меня, что его злоба на меня показная и что на самом деле лорд Роркен потребовал предельно корректного разбирательства. Но я не слишком уверен.

Итак, я день за днем просиживаю в холодных коридорах Дворца Инквизиции. Я даже успел привыкнуть к его неприветливым темным стенам и холодному черному мрамору полов. Мимо время от времени проходят стражники в алых доспехах, прижимая к себе вертикально поднятые энергетические двуручные мечи. Обычно они сопровождают суровых людей в мрачных одеяниях. Они стараются не смотреть на меня. Им известно, кто я.

Отступник и радикал, спасший Юстис Майорис тем, что разрушил его, и защитивший Гудрун уничтожением целой провинции. Отступник, отступник и еще раз отступник.

Я жду, когда начнется следующее заседание. Более высокопоставленные, более праведные собратья определят мою судьбу. Надеюсь, что они примут правильное решение.

Я слышу приближающиеся шаги. Вначале мне кажется, что это пришел Кулитч, но потом я распознаю пошаркивание и щелчки трости.

— Привет, — говорит Мауд, присаживаясь на каменную скамью возле меня.

Плайтон прислоняет трость к подлокотнику. Она молода и сильна, но до сих пор еще не до конца оправилась. Одна ее рука покоится на перевязи. На лице девушки улыбка.

— Как наши дела сегодня? — беззаботным тоном спрашивает она.

— Хороши. Ты нашла?

Она кивает и достает бумаги:

— Наконец-то. Я чуть не состарилась, пока искала. Архивы просто необъятны, и мне пришлось закопаться в них очень глубоко. Префекты думали, что я сошла с ума, раз мне вздумалось искать что-то столь давнее и пустяковое.

— Но ты нашла?

— Конечно нашла. Можете говорить все, что хотите о Муниторуме, но они бережно хранят свои записи. Очень подробные записи. К тому же я детектив. Это что такое? Смех?

— Да.

— Ну ладно. Порой твоя речевая коробка выдает очень странные звуки.

— Я просто смеялся, Мауд.

Как хорошо, что она осталась со мной. Я дорожу ее верностью. Многие друзья покинули меня, и некоторые даже навсегда. Нейл попрощался со мной две недели назад. Он отправился на Картай, намереваясь вернуть Эвисорекс клану. Сомневаюсь, что когда-нибудь увижу его снова.

Заэля и Фрауку неделю назад забрала под свою опеку инквизитор Лилит. Айозоб тоже отправилась с ней. Их всех подвергнут проверкам и испытаниям. Думаю, Лилит отнесется к ним с сочувствием, но я все равно не питаю особых надежд увидеть их снова.

Кара, моя дорогая Кара все еще находится под арестом. Они держат ее где-то здесь. Слушание по ее делу пройдет вскоре после моего, и надеюсь, Император будет милостив и я смогу свидетельствовать в ее защиту. Она не заслужила такого обращения.

Белкнап оставил нас и улетел на Юстис Майорис, еще когда мы были на Гудрун, за день до моего столкновения с Лилит. Тут и говорить не о чем. Он благородный человек, но не способен любить кого бы то ни было без помощи Императора.

Что же касается Ануэрта и Прист, то я ничего о них не слышал в последнее время. Но где бы они ни были, я желаю им удачных рейсов.

И Кыс. Кыс шатается по кабакам улья, слоняясь без дела и дожидаясь, пока меня оправдают. Даже не знаю, что она будет делать, если Инквизиция потребует моего заточения или казни. Мне бы хотелось с ней повидаться.

— Так ты слушаешь или нет? — спрашивает Плайтон. — Я столько сил потратила на это!

— Расскажи мне все, пожалуйста.

Она зашуршала бумагами:

— Раец, субсектор Фантомина. Четыреста четвертый, миллениум сороковой.

— Продолжай.

— Станция слежения «Аретуза». Обслуживающий персонал. Досье на Башесвили Людмилу. Здесь... кхм... здесь говорится, что она скончалась в тот год.

— В результате налета?

— Нет. Вплоть до четыреста пятого нападений не было. Если верить этим записям, то она...

— Казнена, — заканчиваю я.

— Думаю, за предательство.

— ...Ку'куд шевелится и шепчет. Айозоб открывает дверь.

— Пойдешь с нами? — спрашиваю я.

Башесвили вздрагивает:

— Нет, Гидеон. Не стоит. Меня пугает мысль о столь далеком будущем. Думаю, здесь мне будет безопаснее.

— Я очень тебе обязан. Если все сработает, то далекое будущее, которого ты так страшишься, тоже будет перед тобой в неоплатном долгу.

— Иди и делай то, что должен, Гидеон. Думаю, это очень важно.

— Прощай, Людмила...

Я снова слышу шаги. Это Кулитч.

— Сэр, слушания сейчас возобновятся. Вы готовы?

— Да, молодой человек.

Он подходит к тяжелым дверям и ждет, пока я присоединюсь к нему. Звонит колокольчик, оповещающий о начале заседания.

— Сейчас иду, — говорю я. — Мауд, спасибо тебе за проделанную работу. Мне надо было знать.

Плайтон поднимается, вновь опираясь на свою трость.

— Я подожду тебя, — произносит Мауд.