Глава четвертая
Карл Тониус выпрыгнул из восьмиколесного грузовика, арендованного ими в Дорсае. Его сапоги выбили пыль из сельской дороги. Следом за ним выбрались Плайтон, Бэллак и Белкнап.
Они припарковались под деревьями на пустынной загородной дороге. На поля опускался вечер. Впереди, в двух километрах, угрожающе вздымались огромные, мрачные пики Келла, практически полностью укрытые пеленой из туманов и грозовых туч.
Вокруг господствовали тишина и покой. Дул легкий ветерок, а птицы заводили свои вечерние песни, устроившись в кронах деревьев. Но в голове Тониуса назойливо гудел и другой звук, чем-то родственный звону в ушах. Карл глубоко задышал и стал пересчитывать кольца на пальцах. Раз, два, три...
— Наверху? Это то самое место? — спросил Белкнап, положив на плечи потертый гвардейский лазган.
— Я уверена, — кивнула Плайтон. — Когда «Милашка» вышла на орбиту, от нее отделился спускаемый модуль, который вначале слетал к полям Дорсая, а затем направился сюда.
— Значит, ты уверена? — с сомнением в голосе спросил Белкнап.
— Навыки офицера Магистратума, Белкнап, поверь мне, — сказала она. — Я знаю, как выудить из людей информацию и как проследить за подозрительным транспортом. Он ушел сюда. Маршрут его полета был вычислен и записан местным подразделением.
— Не думаю, что им известно о нас,— сказал Тониус— Если бы они заподозрили, что мы уже дышим им в спины, мы бы это поняли.
Он смотрел на почти невидимую за тучами вершину, вздымавшуюся перед ними.
— Я прикончу Зигмунда Молоха, — прошептал он так, что никто больше не услышал.
Белкнап перешел на другую сторону дороги и завозился со своими электробинокулярами, наведя их на скалы. Линзы гудели и щелкали. Его не хотели брать в команду, поскольку опасались, что он не обладает необходимыми боевыми навыками. Но он настоял, заявив, что должен делать все возможное ради спасения Кары, пока остается хоть какая-то надежда. С этим доводом никто не мог поспорить.
— Там, наверху, огромное здание, — произнес Белкнап, щурясь в бинокль, — похоже на дворец. Чтобы сказать точнее, надо подойти ближе.
— Значит, подойдем, — сказал Тониус.
— Я по-прежнему не могу связаться с «Аретузой». — Бэллак потряс вокс-линком. — Что случилось с этой штуковиной?
— Атмосферные помехи, — ответил Тониус. — Горы накрыло грозой.
— Но я даже до Дорсая не могу дозвониться, — сказал Бэллак.
— Атмосферные помехи, — повторил Карл. — С «Аретузой» все в порядке, они комфортно устроились. Нас должно волновать только то, что происходит здесь. Надо рассредоточиться и осмотреть окрестности.
Они разделились. Плайтон с Белкнапом направились по дороге, уходящей к полям. Бэллак и Тониус свернули на две параллельные тропинки, уходящие в лес. С гор опускалась гроза. Деревья скрипели и стонали под ударами ветра. Шумели кроны. Сухие остовы поваленных деревьев свидетельствовали о том, какой силы достигают местные бури.
Тониус остановился посреди поляны. Остальные на этот момент уже скрылись из виду. Почему-то отсюда, сквозь раскачивающиеся ветви, разглядеть горы было легче, чем с дороги: черный остов, облеплепленный тучами. За ними небо казалось чистым и усыпанным звездами.
Гул в голове стал громче, и Тониус заметил, что его правая рука затряслась. Он силой заставил ее успокоиться. В последние дни своей человеческой жизни он успел неоднократно пожалеть о многих поступках, и самым странным из сожалений было то, что он не бросил свою правую руку валяться в загоне для скота на Флинте.
Он очень старался справиться с ней, но понимал, что она постепенно одерживает верх. Это был только вопрос времени. Темные энергии бурлили в нем под невыносимым давлением. Он ощущал себя перекипевшим котлом, забытым над огнем. В любой момент он мог взорваться.
Он уже несколько раз был близок к этому. На Беринте, когда убил человека. Затем снова, но уже вынужденно, когда их заперли за дверью и оставили на растерзание когтистым чудищам. Ему ничего не оставалось, кроме как выпустить таящееся в нем могущество, чтобы спасти всем жизнь. И сейчас лишь ничтожные остатки воли не позволяли высвободиться всему остальному. Его охватило пугающее чувство эйфории и... О Трон, какой же великий соблазн! Просто сдаться, позволить себе погрузиться в Хаос, наполняющий душу.
Как здорово было бы все это прекратить. Уступить, сдаться, отказаться от боя. Избавиться от гула, нашептываний, боли...
На плаву его держали только две мысли. Во-первых, он был имперским дознавателем. Он долго шел к этому званию, прилагая массу усилий. И некоторая часть Карла Тониуса все еще желала, чтобы он продолжал служение и доказал свою чистоту. «Как странно, — подумал он, — что человек, одержимый демоном, может оставаться настолько преданным, если, конечно, не обращать внимания на пару отступлений от правил». У Тониуса были мечты, амбиции. Он верил, что заключенные в нем силы могут принести пользу всему Империуму. Но если бы он просто открылся перед своими наставниками, они казнили бы его. Уничтожили бы без промедления. Каждый раз, когда ему приходила в голову эта мысль, гул в его голове превращался в смех.
Вот и снова. Ха-ха-ха.
Вторая мысль сводилась к тому, что он не торопился умирать. Не снова и не так, как на Юстисе Майорис. Этого действительно не хотелось. Какие бы выгоды это ни принесло человечеству, он не собирался умирать.
У него оставался только один выход. Там, высоко в горах, прятался разыскиваемый Троном преступник — Молох. Если Рейвенор не способен помочь ему спеленать и взять под свой контроль укрывшееся внутри существо, то архиеретик мог придумать способ. Молох обладал необходимыми знаниями и навыками и не был связан моральными запретами и эдиктами ордосов.
Тониус должен был встретиться с Молохом и вытрясти из него все тайны. А затем еретика можно и убить, чтобы отомстить за своего наставника.
А затем... затем...
Тониуса сотрясли конвульсии. Он упал на колени. Психическая ударная волна, вызванная его судорогами, заставила согнуться деревья вокруг поляны. В воздухе закружила палая листва.
— Что за черт? — раздался в линке голос Белкнапа. —
Кто-нибудь еще это почувствовал? Карл? — позвал Белкнап из глубины леса.
Тониус с трудом поднимался, глядя на свой обед, расплескавшийся по земле. Но слабость снова захлестнула его, и дознаватель повалился на бок. Зрение изменило ему. Он мог только слышать голоса друзей и гул в голове.
— Карл? Ты в порядке? — откуда-то издалека донесся зов Плайтон.
Съешь ее, съешь сейчас, целиком. Она ведь такая пухлая и сочная. Давай же, отпусти меня, Карл. Я хочу на свободу. Я хочу...
— Нет, — промычал Тониус.
Он еще никогда не чувствовал себя настолько потерянно. Вместо сердца была пустота. В душе до самых краев плескался черный яд. Все тело горело. Дергалась правая рука. Кольца ломались и слетали с пальцев. Борись, борись...
— Карл?
Зрение постепенно возвращалось. Тониус сумел сесть. Его тошнило, голова кружилась.
— Все хорошо, Мауд, — хрипло произнес он в линк. —
Просто сильно лихорадит. Это пройдет.
Оставь меня в покое, Слайт. Оставь меня. Я не стану выпускать тебя снова. Нет. Я справлюсь с тобой.
Карл услышал издевательский смех, писклявый и тонкий, прозвучавший в глубине его сознания.
Я разделаюсь с тобой. Молох мне все расскажет.
Раздался звук приближающихся шагов. Казалось, будто это уже топочет освободившийся демон.
— Во имя Трона, Карл, ты что, заболел? Ты как?
Бэллак.
— Все хорошо, — сказал Тониус, поднимаясь и вытирая губы. — Лихорадка. Я ее частенько подхватываю.
Бэллак успокаивающе положил руку ему на плечо и очистил губы и подбородок Карла своим носовым платком.
— Ничего, ты поправишься, приятель. Горячая еда и питье — вот лучшее лекарство против любой болезни.
— Да, в этом ты разбираешься, — произнес Тониус.
Они устало побрели мимо полей, направляясь к Келлу. Вокруг стремительно темнело, а в скалах над ними грохотала гроза. Бэллак в последний раз попытался воспользоваться линком.
— От «Аретузы» до сих пор никакого отклика, — проворчал он.
Теперь, когда они оказались значительно ближе, Белк-нап изучил нужную скалу при помощи своего электроби-нокуляра.
— Утес находится на высоте тысяча метров. Можно с уверенностью утверждать, что на самой его вершине расположено массивное здание.
— Как же они туда попадают? — спросила Плайтон.
— На флаере, — сказал Белкнап, после того как его линзы прожужжали в очередной раз. — Вижу один, припаркованный на краю обрыва. Его приковали цепью, чтобы не унесло грозой. Ах да, лебедку я тоже вижу. Установлена на восточном уступе. Мощная. Клеть, подвешенная на толстой цепи, явно предназначена для того, чтобы поднимать людей, приходящих с полей. Вон, видишь, слева на скале?
Он передал бинокль Плайтон.
— Это что-то вроде лифта? — спросила она.
— Ага.
— Я насмотрелась лифтов на всю оставшуюся жизнь, — ответила Мауд.
— Будем карабкаться, — произнес Тониус.
— По этому? — рассмеялась Плайтон.
— Да, — сказал Тониус.
— Мы слишком торопимся, — ответила она. — Нам ведь ничего не известно о том, что ждет нас наверху. Вначале необходимо все разведать. Возможно, стоит вначале подняться на один из утесов к западу отсюда. — Мауд махнула рукой. — Не стоит просто вламываться туда. Надо найти место для ночлега и присмотреться, чтобы понять, с чем нам предстоит иметь дело.
— Я согласен, — произнес Бэллак. — Через несколько дней, когда мы уже будем уверены...
— У меня нет нескольких дней, — сказал Тониус.
— Что? — спросил Бэллак, откидывая с лица растрепанные ветром белые пряди волос.
Карл неожиданно понял, что сам сейчас сказал.
— У нас нет нескольких дней, — поправился он.
— Действительно нет, — добавил Белкнап, убирая бинокль в потертый чехол. — Если Кара еще жива...
— К черту Кару! — рявкнул белобрысый дознаватель. — Все это слишком важно, чтобы...
Белкнап протянул свою винтовку Плайтон:
— Подержи ее, Мауд.
— Зачем?
— Чтобы я его не пристрелил ненароком.
Она приняла оружие. Белкнап с ошеломительной скоростью метнулся к Бэллаку и ударил его кулаком в зубы.
— Сейчас я тебе, ублюдок, расскажу, что важно! — произнес врач, глядя сверху вниз на упавшего дознавателя. — Кара, Кара и еще раз Кара. Можешь оставаться, если хочешь. А я отправляюсь туда.
— Псих! — Бэллак сплюнул кровь.
— Хватит уже! — рявкнул Тониус.
Реакция Белкнапа его изумила. Удивительны были даже не его скорость и сила — легко забыть, что в первую очередь он был ветераном Гвардии и лишь во вторую —врачом. Но, помимо этого, доктор следовал зову верности, любви и дружбы, а только это сейчас сохраняло для них какую-либо ценность. Белкнап оказался на стороне Тонну са.
— Не думаю, что нам стоит драться друг с другом, — сказал Карл.
Вначале он протянул было правую руку, чтобы помочь Бэллаку подняться, но в последнее мгновение воспользовался левой.
— Держи.
— Простите, доктор, — произнес Бэллак, поднимаясь. — Я сказал не подумав. Конечно же, судьба Кары важнее всего.
Белкнап что-то прорычал и забрал свое ружье из рук Плайтон.
— Надо готовиться к восхождению, — сказал Тониус. — Я понимаю, что несколько дней наблюдений позволят нам лучше подготовиться, Мауд, но у нас не осталось времени. И тем более его не осталось у Кары. Если, конечно, она еще жива.
— Она жива, — угрюмо произнес Белкнап, и Плайтон утешающе сжала его руку.
— Мы не можем в этот раз действовать по учебнику, — сказал Тониус. — И помощи нам тоже ждать неоткуда. Так что начинаем ночью.
Белкнап кивнул. Плайтон вздохнула.
— Лучше скажи — как? — спросил Бэллак, с унылым видом показывая на вершину. — Это же тысяча метров.
— Будем карабкаться, — сказал Тониус.
— По этой скале? — фыркнула Плайтон.
— Есть несколько возможностей,— ответил Карл.— Горные тропы. Я могу...
— Что ты можешь? — спросил Бэллак.
— Могу видеть их, — произнес Тониус, указывая. — Там, там и там.
Белкнап снова расчехлил бинокль и навел его в указанном направлении:
— Да, он прав. Метко подмечено, Карл. Как ты, черт возьми, смог их разглядеть?
Тониус пожал плечами.
— Значит, тропы? — спросила Плайтон.
— Я вижу как минимум три тропинки к вершине, огибающие ее с востока и с запада, — ответил Белкнап. — Они довольно опасны, но ведут куда надо. Если мы, конечно, переживем грозу в горах.
— Вечно это «если», — поежилась Плайтон.
— Так какие будут предложения? — Белкнап посмотрел на Тониуса.
— Поднимаемся наверх и заходим внутрь. Потом мы... даже не знаю. Начнем убивать? — произнес Карл. — Предлагаю разобраться на месте.
— А я думаю, что мы должны... — начал Белкнап.
Но остальные уже зашагали по полю в опустившихся сумерках.
— Ладно, я все понял. Мы идем. Подождите меня.