Часть четвертая
Конец песенке
Глава первая
Пэйшенс Кыс оставалась в камере на борту «Аретузы» уже тринадцать дней. С одной стороны, ее заточение было вынужденным, с другой — добровольным. В первый день, спустя полчаса после того, как с ней через замочную скважину общался пугающий голос, она почувствовала, что палуба задрожала. Вибрация и скрежет говорили о том, что «Аретуза» покидает орбиту. Заработали двигатели, наполняя воздух непрерывным фоновым гулом. Еще через час Кыс ощутила непродолжительную тряску перехода.
А потом, когда прошло уже несколько часов, дверь камеры открылась и вошел Тониус с подносом еды и фляжкой. Поставив все это на откидную койку, он посмотрел на Пэйшенс.
Может быть, тебе еще чего-нибудь нужно? — холодно спросил он. — Например, книгу?
Мне нужно, чтобы меня выпустили отсюда, — сказала она.
Кыс, я не могу, — вздохнул он. — Ты же знаешь.
Послушай меня, Карл, прошу тебя, — быстро заговорила Пэйшенс, вскакивая. — Заэль представляет для нас предельную опасность. С каждой секундой, потраченной впустую, мы оказываемся все ближе к катастрофе. Ты же сам знаешь, что думал о мальчике Гидеон.
А еще я знаю, что он сам не стал сразу же убивать его, — произнес Карл. — Я знаю, что он оставил мальчика в живых, воспользовавшись презумпцией невиновности.
Сомнений больше нет.
— Для этого Рейвенор приставил к нему Фрауку...
— Фрауке больше нельзя верить. Заэль проснулся. Демон разгуливает среди нас.
Тониус печально улыбнулся:
— Пэйшенс, голубушка, я тебе действительно сочувствую и понимаю, что ты искренне веришь в свою правоту, но позволь объяснить, как на самом деле обстоят дела. Гидеон погиб. Ты же по этому случаю скорбишь и мучаешь себя ложным чувством вины. Твои мысли затуманены. Реакции — чрезмерны. Все это легко понять. Ты полагаешь, что подставила Рейвенора, а теперь пытаешься искупить свой грех перед усопшим.
— За помощь психоаналитика мне выставят отдельный счет? — спросила она.
Карл обижено нахохлился:
— Это тяжелые времена для всех нас. Незачем делать все еще хуже, сражаясь с призраками.
— Ты не собираешься меня выпускать?
— А можешь ли ты убедить меня, что не попытаешься снова убить Заэля?
Она не ответила.
— Что ж, во всяком случае, ты не стала мне лгать, — произнес он. — Тебе придется посидеть пока здесь, причем не только ради Заэля, но и ради собственного же блага. Может быть, денек-другой, и ты...
— Что? Успокоюсь? Увижу правду?
— Тебе нужен отдых.
— Всего несколько часов назад, — Кыс смотрела ему прямо в глаза, — он разговаривал со мной. Говорил через замочную скважину.
— Кто?
— Слайт. — Прежде чем произнести это слово, Пэйшенс тяжело сглотнула.
Тониус покачал головой.
— Я ощутила мощный ментальный всплеск, — настаивала она.
— Который больше никто не заметил? Который не был зарегистрирован ни одним из корабельных детекторов?
Прошу тебя, Карл! Пожалуйста! Умоляю! Сам сходи к Заэлю. И на Фрауку тоже посмотри. Он лжет, защищая мальчишку. Прошу тебя, скажи мне, что сам все проверишь. Мы все в опасности и...
— Поешь и успокойся. Тебе нужен отдых, — произнес он, направляясь к выходу.
Пэйшенс тяжело опустилась на койку.
— Куда мы отправляемся? — спросила она.
— Гудрун.
— Зачем?
— Там, как мы полагаем, прячется Молох.
— Зачем? — повторила она.
— Я сказал что мог. Послушай, у меня еще много дел.
— Тогда дай мне поговорить с Карой.
На его лице возникло странное выражение.
— Я загляну к тебе попозже, — сказал он.
Она немного поспала. Как и предупреждала Кара, сны оказались не слишком хороши. В грезах ее постоянно преследовал шепот, напоминающий зловещие голоса Ведьми-ного Дома.
Тониус вернулся спустя шесть часов с новым подносом и забрал первый. Пэйшенс села за еду.
— Ты меня выпустишь? — спросила она.
— А ты не убьешь Заэля? Она пожала плечами.
— Тогда увидимся утром.
— Где Кара?
С большой неохотой он рассказал ей о том, как Кара проникла на «Милашку», чтобы добыть для них необходимую информацию, и так и не вернулась. Эти новости повергли Пэйшенс в шок. Вслед за оглушившей ее гибелью Рейвенора беда с Карой Свол выглядела просто подлостью со стороны судьбы. Кыс зашлась в безутешных рыданиях, подхлестываемых чувством полной беспомощности. Тониус выжал из себя несколько фальшивых слов утешения, а затем оставил ее одну.
Кыс проплакала несколько часов кряду. Ее сотрясали такие рыдания, что казалось, будто она изливает из себя скорбь не только собственную, но и ту, которую испытал бы Рейвенор, потеряв Кару.
Следующие десять дней были похожи один на другой. Карл Тониус два раза в сутки появлялся в ее камере, приносил еду и питье, а иногда и книгу или информационный планшет, которые она даже не пыталась читать. Она просила, чтобы ее выпустили, а он интересовался, не причинит ли она зла Заэлю. Она умоляла воспринять ее слова всерьез, а он говорил, что ей необходимо отдохнуть и расслабиться.
Всегда приходил только Тониус. Он ни разу не допустил ошибки, прислав вместо себя Белкнапа или Фрауку, которых она без всяких раздумий попыталась бы убедить силой. Карл был очень проницателен. Он явно понимал ее намерения, как понимал и то, что ему самому она ничего не сможет сделать. В этом-то он разбирался.
Не посылал он вместо себя ни Плайтон, ни Ануэрта. Кыс догадывалась, что Карл не доверяет им и опасается, что они не одобрят его решение.
Пока его не было, в камере воцарялась полная тишина, если, конечно, не считать гула двигателей. Время от времени Пэйшенс задумывалась над тем, не попытаться ли снова открыть дверь, чувствуя, что ее силы достаточно восстановились, чтобы управиться с замком. Но память о шепчущем голосе всякий раз останавливала ее.
Сам голос, к счастью, больше не возвращался, хотя на краю ее сновидений всегда присутствовали посторонние шорохи, а пробуждаясь, она неоднократно слышала смех, доносящийся откуда-то издалека.
На двенадцатый день по судну прошла дрожь, а рев двигателей сменил тональность. Кыс поняла, что они перешли в нормальное пространство. Карл появился спустя два часа, но выглядел очень озабоченным и пробыл недолго. Задержался он только для того, чтобы сказать ей, что она очень мало ест. Забрав предыдущий поднос, он вышел из камеры и закрыл дверь.
После этого к ней больше никто не приходил.
Гул двигателей прекратился, и «Аретуза» погрузилась в безмолвие. Кыс ходила из угла в угол. Ждала. Тишина угнетала ее. Абсолютная тишина, нарушаемая только редкими поскрипываниями и постанываниями корпуса.
Когда время следующего посещения прошло, но никто не появился, Кыс допила воду и доела остатки пищи, принесенной в прошлый раз. Страх лишал ее аппетита все предыдущие одиннадцать дней. Сейчас же ожидание вызывало неутолимый голод.
С наступлением тринадцатого дня ее заточения она набросилась на дверь, замолотила по ней кулаком и стала орать. Она занималась этим несколько минут.
Никто не отзывался.
Напуганная, она скорчилась в самом дальнем от двери углу камеры и стала ждать. Медленно потянулись часы.
Кыс проснулась внезапно, по-прежнему сидя в углу. Ее что-то разбудило... какой-то шум.
Кыс прислушалась и осторожно протянулась сознанием.
Из ниоткуда донесся вой. Он продолжался около десяти секунд и явно обладал псионической природой. Казалось, что это завывает от боли какой-то огромный зверь, могучий хищник. Первое его прикосновение к ее сознанию оказалось настолько оглушительным, настолько неистовым, что она в испуге снова закрылась в своем теле.
Отзвуки этих завываний еще какое-то время звенели в стенах корабля.
Испуганно озираясь, Пэйшенс попыталась съежиться и стать как можно меньше, обхватив руками прижатые к подбородку колени. По спине заструился холодный пот ужаса. Даже то легкое касание оставило шрам на ее сознании. Кыс слышала барабанный стук своего сердца.
Воздух рассек второй вопль. Палуба задрожала. Пэйшенс, сжатая в тисках неведомого ей прежде кошмара, непроизвольно застонала.
Ледяная корка проступила по краям двери, засверкала в замочной скважине.
В третий раз пронесся вой, еще более долгий и яростный. Кыс услышала хлопанье люков и топот ног в коридоре за дверью. Кто-то кричал, но она не смогла разобрать, что именно. В ответ тоже что-то крикнули.
Тишина.
Снова крики. Звуки шагов вдалеке, топот на верхней палубе. Странный, приглушенный звук, в котором Пэйшенс лишь через некоторое время с ужасом опознала сдавленный крик. Она не могла набраться смелости, чтобы протянуться сознанием.
На мучительно медленно прошедшие тридцать или даже сорок минут установилась тишина. Лед, покрывавший дверь, растаял, оставив в напоминание о себе только сверкающие капельки конденсата. И когда Кыс уже решила, что все закончилось, раздался четвертый ужасающий вопль... а за ним и пятый — самый долгий из всех. Последовали продолжительные рыдания, словно кто-то испытывал сильную боль. Где-то заплакал мужчина — заплакал своим сознанием. Поморщившись, Пэйшенс попыталась закрыться от этих звуков. Всхлипывания продолжали биться о края ее разума, пока не стали стихать.
Рыдания прекратились. Снова раздались крики — крики живых голосов. Кыс подскочила на месте, когда услышала неожиданно прозвучавшие выстрелы. Стреляли либо из дробовика, либо из автоматической винтовки. Кто-то высадил четыре залпа подряд. Снова донесся крик, а затем разгневанные голоса. Еще выстрел, на этот раз лазган.
И снова опустилась тишина.
Больше Кыс не могла этого выносить. Она поднялась и медленно направилась к двери, пытаясь загнать свой страх как можно глубже. Казалось, будто он встал комком не-пережеванной пищи в горле и грозил ей удушьем.
Когда Пэйшенс была уже в трех метрах от двери, произошло такое, чего она не видела даже в кошмарных снах.
В центре стальной двери, примерно на уровне пояса, начала надуваться опухоль. Металл словно ожил. Опухоль потянулась к Кыс, и женщина попятилась.
Стал проступать образ. Вначале появились оскаленные зубы. Выступили нижняя и верхняя челюсти мужского лица с подбородком и элементами носовой кости. Ни глазниц, ни лба видно не было. Казалось, будто дверь превратилась в туго натянутую эластичную ткань, к которой с противоположной стороны кто-то прижимал кусок черепа.
Что-то ударило Пэйшенс сзади. Стена камеры. Пятиться дальше было некуда. Отпечаток ухмыляющегося черепа продолжал пробиваться внутрь комнаты и уже выступил на ширину ладони от поверхности двери, проступив еще явственнее. По поверхности металла вокруг него пролегли растяжки.
— Император храни! — забормотала Кыс. — Император храни!
Череп медленно открыл челюсти, а затем резко дернулся назад и исчез.
Дверь снова стала гладкой, но Пэйшенс по-прежнему не сводила с нее глаз.
Спустя пару секунд «улыбка» снова появилась, набухнув в этот раз несколько выше. Челюсти дважды открывались и закрывались.
Как и в прошлый раз, отпечаток стремительно исчез, с тем чтобы снова проступить ниже. В этот раз череп крутился в разные стороны, клацая челюстями и пытаясь укусить воздух. Кыс слышала близкий громкий плач.
Оскал снова исчез. По двери, потрескивая и сверкая, побежала изморозь. Словно на внутренней стенке холодильника, образовалась корка наледи, которая через некоторое время рухнула под собственным весом, ударилась о палубу и разлетелась морозными брызгами.
Прижимаясь спиной к стене камеры, Кыс сползла на пол. Ее трясло.
После этого «Аретуза» на долгое время погрузилась в молчание. Ни рыданий, ни криков, ни стрельбы, ни завываний. И не скалилась больше дверь.
Кыс поднялась, подошла к ней и прислушалась.
Ничего.
Она набрала воздуха в легкие, выдохнула и решительно протянулась сознанием к замку. Страх и ярость смешались в ней в равных пропорциях, помогая ей действовать с хирургической точностью. Она взяла замок штурмом, обжигая щупальца своего разума о печати, препятствующие псионическому воздействию, и со щелчком установила все механизмы в нужное положение.
Замок громко лязгнул, открываясь, и Кыс ментальным рывком дернула в сторону задвижку.
Она толкнула дверь мыском одной ноги, и та медленно отворилась.
Тринадцатый день заточения в тюремном отсеке «Аре-тузы» подошел к концу.
Она брела вдоль мрачного, почти ничем не освещаемого коридора складского отсека. Ничто не завывало, ничто не рыдало, ничто не скалилось. Воздух был спертым и теплым, и казалось, корабельные рециркуляторы отключены.
Кыс оглядывалась в поисках оружия, но лучшее, что удалось найти, была связка тяжелых ключей. Она сняла их с кольца и рассовала по карманам. В случае необходимости ими можно было воспользоваться как каинами.
Она осторожно выглянула в полуоткрытый внешний люк отсека, выходящий на основную магистраль третьей палубы. Куда бы она ни посмотрела, не было никаких признаков опасности. Магистраль освещалась вмонтированными в стены сферами, одна или две из которых сейчас мерцали, словно свечи на сквозняке.
Острые каблуки застревали в решетке палубного покрытия, поэтому ей пришлось снять туфли и нести их в руке.
На негнущихся ногах она двинулась дальше, дойдя до перекрестка. Впереди она видела небольшой тяжелый люк воздушного шлюза кормы. Слева — залитый мерцающим светом коридор, поворачивающий обратно к энжинариуму.
Проход справа вел к носовой части судна.
Туда она и повернула. Пройдя десять метров, Пэйшенс обнаружила пустую коробку из-под боеприпасов для ружья, брошенный башмак и мокрое полотенце.
Воздух по-прежнему был очень затхлым. Все чаще ей встречались мигающие светосферы и люминесцентные панели.
Кыс присела и прижала ладонь к чугунной переборке. Вибрации не было вовсе, даже гула энергоустановок или двигателей, поставленных на холостой ход. Несмотря на духоту, становилось все холоднее.
«Аретуза» походила на остывающий труп.
На следующем перекрестке Кыс увидела вмонтированный в стену аппарат внутренней связи: конический динамик и бронзовая рукоять переключателя. Опустив свою обувь на пол, она протянула руку к рычажку.
Ей пришлось долго набираться смелости, чтобы наконец потянуть его.
Щелк. Из динамика донесся пустой шелест статических разрядов, чем-то напомнивший ей шорох сухих, мертвых листьев.
Она сняла палец с переключателя, и звуки смолкли. Через некоторое время Пэйшенс снова нажала на него:
— Алло?
На нее зашикала статика.
— Алло? Есть кто живой?
Где-то вдалеке, за шуршанием мертвой листвы, зарыдал человек.
Кыс отдернула руку от рычажка и отключила звук.
Возле следующего поворота она нашла пожарный стенд, прикрученный болтами к корпусу судна. Пэйшенс вооружилась тяжелым зазубренным пожарным топором, висевшим над ящиком для песка. Держа топор в одной руке, а обувь в другой, Кыс продолжила свой путь.
В небольшом стартовом отсеке «Аретузы» никого не было. Стыковочные шлюзы оказались пустыми. Ни одного из двух потрепанных жизнью посадочных модулей не осталось на корабле. Какое-то время Кыс постояла на обзорной палубе, разглядывая ангар. На нее в ответ смотрели только мощные стыковочные захваты, покрытые толстым слоем черной жирной грязи и смазки. Заправочные шланги, выходившие из правой стены отсека, отключали явно второпях. На поверхности палубы расплескались лужи топлива.
— Куда они все ушли? — спросила она вслух.
Но вопрос, который на самом деле был важен, она не осмелилась задать.
Почему они все ушли?
Пройдя до половины коридор, ведущий к носовому разветвлению, Пэйшенс увидела участок стены, опаленный и пробитый пулями. Отметины были свежими, гарь еще не осыпалась. В паре метров от этого места стена была испачкана кровью. Цепочка капель уходила в туннель.
Лампы здесь неистово мерцали, то включаясь, то угасая. Кыс присела и прикоснулась к крови. Она была холодной.
Пэйшенс вошла в лазарет. Прежде чем направиться сюда, она надела туфли, поскольку пол на верхних палубах был сплошным.
Она медленно перешагнула через порог, подняв перед собой топор.
Во внешней приемной никого не было. Вода капала в неглубокую раковину из не закрученного до конца крана. Кыс завернула вентиль. Дверцы шкафчиков с лекарствами были открыты, а их содержимое разграблено. На полу валялось несколько коробочек с таблетками. Под ногами скрипели, превращаясь в прах, рассыпавшиеся пилюли.
Пэйшенс слышала тихое свистящее урчание.
Она открыла дверь, ведущую в соседнее помещение, толкнув ее обухом топора. Урчание стало громче. Кыс потянулась туда сознанием, но нашла только пустоту.
В воздухе по-прежнему чувствовался дым лхо-папирос Фрауки — холодный, остаточный запах.
Войдя в комнату, она обнаружила, что койка Заэля пуста. Трубочки капельниц, поддерживавших в нем жизнь, валялись на смятой простыне, пропитывая ее своими составами. Модуль жизнеобеспечения, к которому он был подключен, все еще работал, издавая то нарастающий, то затихающий свист. Кардиосистемы и регистраторы мозговой деятельности беспомощно урчали.
Кыс подошла к койке. Она знала, что там никого нет, но откинула простыни, подцепив их топором. Затем повернулась к неутомимому модулю жизнеобеспечения и отключила его.
Кислородная помпа остановилась, прекратив свистеть. Вместо этого загудели мониторы. Из капельниц на кровать хлынула клейкая субстанция. Запищала тревога, оповещающая об остановке сердца.
Чтобы заставить аппарат умолкнуть, Пэйшенс оторвала его от стены и уронила. Кислородная помпа хлопнула и зашипела.
Установилась тишина.
Кыс обошла койку и опустилась на стул Фрауки. Блюдце с окурками стояло на тумбочке возле кровати. Последняя его папироса так и сгорела в нем целиком, оставив длинную, идеально ровную полоску белого пепла. Его информационный планшет валялся на полу перед стулом. Устройство все еще было включено, и на экране мигал сигнал, оповещающий о разрядке аккумулятора.
Наклонившись, Пэйшенс подобрала планшет.
— «Он медленно, жадно слизал сок с ее пышн...» — прочитала она вслух.
Выключив устройство, Кыс швырнула его в стену. Ударившись, планшет разлетелся на куски.
Она поднялась и тут же села обратно. Под тумбочкой валялся еще какой-то предмет. Кыс протянулась сознанием и подняла его. Предмет повис в воздухе перед ее лицом.
Автоматический пистолет Фрауки.
Кыс взяла его в руки и проверила обойму.
Полная.
Она снова посмотрела на пол. Повсюду валялись пропитанные кровью салфетки.
— Ах ты, тупой ублюдок! — произнесла она.
Как и весь остальной корабль, мостик оказался пуст. Она вошла туда, сжимая в одной руке пистолет Фрауки, а в другой — пожарный топор.
Мониторы и ретрансляторы бесцельно мерцали и даже отображали какую-то информацию. Включались и выключались автоматические системы, разражавшиеся треском, похожим на звук отдаленной перестрелки.
— Есть тут кто-нибудь? — позвала Кыс, одновременно и желая услышать ответ, и не желая.
Пэйшенс опустилась в капитанское кресло, положила топор и пистолет, а затем застучала по кнопкам главного корабельного терминала.
Гудрун, — ответил ей экран. Они стояли на высоком якоре над Гудрун, в Геликанском субсекторе. Корабль переведен в режим ожидания. Она нажала еще несколько клавиш и исправила эту ситуацию. Очистные системы зашипели, подавая свежий воздух. Кыс услышала, как включаются энергетические установки.
Кроме того, она услышала и рыдания где-то вдалеке, но не стала переживать по этому поводу.
«Вывести: журнал событий», — напечатала она.
Экран мигнул и ответил: «Нет данных».
Она повторила команду.
«Нет данных».
Кыс собралась набить команду в третий раз, но вдруг услышала тихий шорох. Он раздавался из коридора, ведущего к мостику. Схватив пистолет и укрывшись на полу за капитанским креслом, она нацелила оружие на люк. Про топор Пэйшенс тоже не забыла, подняв его под потолочные перекрытия при помощи телекинеза. Он повис там, смертоносным пропеллером вращаясь вокруг своей оси.
Снова раздался шорох. Звуки шагов. Кто-то вошел на мостик.
Ее указательный палец надавил на курок.
На нее уставился Шолто Ануэрт.
— Привет, — произнес он.
Кыс резко опустила пистолет, и пуля ударила в пол.
— Прости, прости меня! — запричитала она.
Он ошеломленно заморгал, вздрогнув от неожиданного выстрела. Пэйшенс отбросила пистолет и устремилась к нему, сжав капитана в крепких объятиях и поцеловав его.
— Как я рада тебя видеть! — воскликнула она.
Шолто посмотрел на нее, приоткрыв от изумления рот.
Она отпустила его, смущенно закашлявшись, и стала разглаживать его куртку, словно извиняясь за то, что измяла ее.
— Здравствуйте, капитан Ануэрт.
— Здравствуй, Пэйшенс.
— Я действительно очень рада видеть вас снова. Мне уже было показалось, что я тут совсем одна.
— Ты поцеловала меня, — нахмурился он.
— Да, действительно. Поцеловала. Извини.
— Не будь апоплексичной. Это... было очень неожида-ностно.
— Что ж, прошу прощения. Просто это так здорово — увидеть лицо друга.
— Тоже рад, — произнес он, улыбнувшись.
Ануэрт вздрогнул, когда пожарный топор упал из-под потолка и рухнул на палубу. Она совсем про него забыла.
— Что могло бы это такое быть?
— Это так, на всякий случай, — улыбнулась она. — Ты один?
— Несомненно нет, — сказал Ануэрт, сделав знак людям, стоявшим позади.
На свет вышел Файфланк, сопровождаемый главным поваром Онофрио и Сайнтаутом, третьим рулевым.
— Нас осталось только четверо, — сказал Ануэрт. — Всему виной начавшийся мятеж.
Файфланк сердито зарычал.
— Мятеж? — спросила Кыс.
— Мятеж, несомненно, — сказал Шолто. — Мой экипаж настигла мутационная одержимость. Прям сразу как мы сюда прибыли, а господин Тониус забрал их вниз.
— Кого?
— Мадам Плайтон и господ Бэллака с Белкнапом. Ну и самого себя.
— Вниз?
— В посадочном модуле номер один, на поверхность.
— И что здесь произошло, Шолто? — спросила Кыс.
— Крики и стенания, — пожал он плечами.
— И завывания, — добавил стоящий позади него Сайн-таут.
— Да, еще и это. Мой бедный корабль совсем обезумел. Ох, эти кричания и завывания! Ох, вся эта беспокойствен-ность! Богуин начал мятеж...
— Он мне никогда не нравился, — встрял Онофрио.
— Мне тоже, — поддержал Сайнтаут.
— Это все Богуин, — сказал Ануэрт. — Он был распуган. Когда начали выть, подмял под себя экипаж со всей сильнейшестью. Они вооружены. Высадились на втором модуле.
— Потому что Тониус уже улетел на первом? — кивнула Кыс. — Шолто, а откуда раздавались эти завывания?
Ануэрт пожал плечами.
— А где Фраука? Где Заэль?
— Понятия не имею, — робко и встревоженно ответил капитан.
— Шолто, у нас проблемы, — произнесла Кыс.
Файфланк толкнул Ануэрта. Маленький капитан подбежал к командной консоли и покрутил ручки настройки. Замерцали сигнальные огни.
— Что там? — спросила Кыс, вставая у него за плечом.
— Что-то выдвигается, — сказал Шолто.
— Выдвигается?
— Корабль, — сказал Ануэрт. — Несется на нас.
Кыс взглянула на мерцающий экран. Он оказался полон сложных графиков, в которых трудно было что-то разобрать.
— Уверен? — спросила Пэйшенс— Это может быть просто зрительный эффект.
Ануэрт покрутил ручки настройки, и экран немного расчистился. Теперь все стало очевидным. На графике траекторий отображались сравнительная скорость, пространственное положение и размеры. Приближающееся судно сбрасывало скорость, выйдя из Имматериума в девяти астрономических единицах от них. Судя по полученным сведениям, оно в два раза превосходило размерами «Аретузу».
— Пикт-поток? — спросила Кыс. - Можем мы получить видеоряд с кормовых датчиков?
Капитан пробежался пальцами по пульту управления. На вторичном смотровом экране возник призрачный образ, скрытый зеленоватым и янтарным туманом. Пока приборы настраивались и фокусировались, картинка прыгала и дрожала.
Наконец они увидели. Корабль был еще далеко и казался маленьким, но Пэйшенс Кыс знала, что не может ошибаться.
— О Трон! — на выдохе произнесла она.— Это же «Потаенный свет».
На вокс-системе, стоящей позади Ануэрта, зажглись лампы.
— Сигнал вызова, — произнес он. — Пикт и звук моделируются.
— Принимай, — сказала Кыс.
Ануэрт кивнул Сайнтауту, тут же устремившемуся к пульту коммуникатора, чтобы включить вокс. Главный экран пару раз моргнул и заработал.
Проступил размытый образ женского лица.
— Прием! «Аретуза»! Прием! — сквозь треск помех донесся до них голос.
Кыс взяла в руки микрофон вокса, подключенный к системе тяжелым кабелем:
— Прием, «Потаенный свет». Здравствуйте, госпожа Цинния, это вы?
Нечеткое лицо вроде как нахмурилось.
— Связь подтверждаю. С кем я говорю? Это ты, Кара?
Снова раздалось шипение помех.
— Нет, это я! — прокричала в микрофон Кыс. — Пэйшенс!
— Это Пэйшенс. — Размытый образ обернулся к кому-то стоящему рядом. Снова треск и шипение. — Халстром, во имя Трона, наладь наконец связь!
Изображение стало четче. Кыс увидела неулыбчивое, озабоченное лицо Циннии Прист, капитана «Потаенного света».
— Вы доставили нам неожиданную радость своим появлением, — произнесла Кыс, надеясь, что слезы, проступившие в уголках ее глаз, не слишком заметны.
— Думаю, вы не ожидали увидеть меня здесь, — прозвучал в динамиках голос Прист. — Но поверьте, ваше удивление в подметки не годится тому, что я испытала неделю назад.
— Что? — спросила Кыс.
Изображение лица Прист дернулось и поплыло. Она обернулась к кому-то, кого не было видно на экране, а затем отошла в сторону. Ее место занял другой человек, с ухмылкой уставившийся в пиктер.
Гарлон Нейл.
