Книга: Рейвенор Отступник
Назад: Глава шестая
Дальше: Глава восьмая

Глава седьмая

Три часа спустя подводная лодка, арендованная Нейлом, отчалила от шестьдесят первого дока. Она представляла собой двадцатичетырехметровую, сужающуюся к носу трубу из стали и керамита, с бесшумным кавитационным двигателем, расположенным посредине, и двумя турбинами в носовом отделении.
Лодка спускалась в иссиня-черную мглу, включив прожектора, расположенные на носу.
Через шлюз они вышли в длинный прямоугольник канала, прорубленного в синеющем льду, а затем в открытые воды, расположенные под гигантским ульем. Миновали спускавшиеся от поверхности и исчезавшие в черной глубине гигантские башни опор и буровых установок, коричневые от смазки и обросшие минеральными отложениями. По тому же каналу в обратном направлении шло несколько грузовых лодок, везущих в улей руду. Их прожектора казались во тьме огоньками-приманками глубоководных рыб.
На борт поднялись девять человек: Рейвенор, Тониус, Бэллак, Кыс, Плайтон, Нейл, картайка, а также Лацик и во-дитель-сервитор, арендованный Гарлоном вместе с лодкой.
— Ну и толпу вы с собой притащили! — прокомментировал Лацик, встретившись с Кыс в ангаре.
— Их имена вас не касаются,— откликнулась Кыс.
— Я их и не спрашивал, — сказал ей Лацик, не сводивший изучающего взгляда с кресла жизнеобеспечения Рей-венора.
На встречу Лацик явился в грязной рабочей одежде: потрепанном, латаном-перелатаном комбинезоне на меху и стеганом плаще. Кроме того, он тащил неряшливый заплечный мешок.
— Оружие? — спросил у него Бэллак.
— Просто инструменты торговли, — ответил Лацик, протягивая мешок дознавателю, чтобы тот мог досмотреть его.
Гирам занял место впереди, между Нейлом и пилотом. Остальные могли видеть через открытый люк по-спартански обставленную рулевую рубку с креслами. Под темными лобовыми иллюминаторами мерцала аппаратура.
Лацик оказался достаточно умен, чтобы не пытаться разводить Нейла на разговор. Как только они вышли в открытые воды, Гарлон протянул Гираму серый кейс, в котором лежали невероятно дорогие часы. Лацик бросил внутрь краткий взгляд, уложил кейс в мешок и включил навигационный модуль на приборной панели. Когда тот прогрелся, проводник ввел в него девятнадцатизначное число. Ключ. Изображение на мониторах замерцало и поплыло, поскольку графики изменились и требовали перерисовки. Затем на экране возникла карта, похожая на красную паутину, где белым цветом отображался проложенный маршрут и маркер текущего положения.
— Приличное расстояние, — произнес Нейл.
— Минимум восемь часов, — ответил Лацик, — если, конечно, не возникнет каких-либо задержек.
— Задержек? — спросил Нейл.
— Обрушения льда. Подводные течения. Думаю, ничего более неприятного в это время года быть не должно.
— А что, бывает и что-то более неприятное?
— Например, водовороты. И уж поверьте, если бы существовал хоть малейший риск попасть в один из них, мы ни за что бы не покинули ангара.
— Это Дом? — показал Нейл на навигационный дисплей.
Лацик покачал головой:
— В настоящее время Дом находится глубже, примерно в сорока километрах к юго-западу от этой позиции. Но масштаб карты слишком большой, чтобы отобразить его. А то, на что вы указываете, — Беринт восемьдесят восемь, одна из глубоководных буровых установок, сидящая в двухкилометровой дырке, прорезанной в паковом льду. Она послужит для нас оправданием выхода в данном направлении. Добравшись до восемьдесят восьмого, мы изменим курс.
Остальные с удобством расположились в пассажирском отсеке. Плайтон приникла к одному из небольших бронированных иллюминаторов, выгибая шею то так, то этак, чтобы разглядеть что-нибудь наверху или в глубине. Они погрузились уже на три сотни метров, где вода была черной и кристально чистой, но над ними маячили зеленые сумерки.
— Жутковато, — пробормотала Мауд.
На нее оглянулась Ангарад.
— Я говорю про всю эту воду над нами. Давление. Холод. В случае чего, даже если и удастся выплыть к поверхности, поверхности-то там и не будет. Только толща льда.
Ангарад пожала плечами и отвела взгляд. На нее мало что могло произвести впечатление.
— И что, весь океан закован льдом? — спросила Плайтон.
Целиком и полностью,— ответил Рейвенор,— если не считать нескольких аномальных разрывов. Толщина льда в среднем составляет полкилометра. Основательная крыша
— Очень не вовремя выяснилось, что у меня клаустрофобия, — произнесла Плайтон, скорчив гримасу.
— Ты же путешествовала в космосе, — произнесла Ан-гарад. — По сравнению с ним это ничто.
— Этот океан способен убить тебя так же молниеносно, — произнесла Плайтон. — К тому же у каждого из нас могут быть личные небольшие фобии, верно?
— У меня нет личных фобий, — ответила Ангарад, что вызвало смех у Мауд.
— Там есть какая-нибудь жизнь? — спросила Плайтон.
— Примитивные водоросли. Колонии бактерий. Планктон. Пусть сюда и не проникает солнечный свет, но на этой луне идут невероятно бурные процессы. Высока геотермальная активность.
— А крупнее ничего не водится?
— Нет. Слухи, конечно, всякие ходят, но — нет.
— Холодно,— произнесла Плайтон, вновь выглядывая в иллюминатор.
— И глубоко, — сказал Рейвенор. — Расстояние до дна океана зависит от места, а кое-где не подлежит измерению.
— Не подлежит измерению? — спросила Плайтон.
— Бездна.
— Что значит «не подлежит измерению»?
— Это значит, что любой инструмент, посланный для того, чтобы измерить глубину, оказывается уничтожен невероятной силой давления.
— А ауспексы? Модары?
— Глубина, холод и давление в подобных местах настолько высоки, что вода начинает вести себя очень необычным образом. Океан не желает отдавать свои тайны. Ты права, Мауд. В определенном смысле это место куда более опасно, чем космос. Океан Утохра является одним из наиболее удивительных мест в Империуме. Возможно, именно поэтому здесь и появился Дом.
— Думаете, мне сильно полегчало после того, что вы рассказали? — спросила слегка побледневшая Плайтон.
— Мне кажется, что с личными фобиями проще справиться, когда знаешь их пределы. Поэтому я и постарался рассказать обо всем как можно подробнее.

 

— О чем именно? О том, что под нами загадочная бездна, о которой нам ничегошеньки не известно и из которой нам, если что, ни за что не выбраться? — поинтересовалась Плайтон.
Какое-то время Рейвенор не отвечал.
— Пожалуй, мне не стоило встревать в разговор, — наконец произнес он.
Инквизитор проплыл по каюте, приблизившись к Кыс:
— Просто чтобы ты знала: связь потеряна. Боксу не пробиться через воду и лед даже при помощи ретранслятора в улье. Что-то должно быть, лед, хотя я и не понимаю причин — отражает ментальную передачу. Нам не связаться с Карой.
— Вы разговаривали с ней до отправления?
— Прямо перед выходом. Ей известно, чем мы сейчас заняты. Я приказал ей не волноваться, пока не пройдет неделя.
Рейвенор заметил, что Кыс спокойно и молча смотрит вперед, наблюдая за Лациком через люк, ведущий в рубку управления.
— Мы можем ему доверять?
— Нет, — сказала она, — ни на грош. Как мне кажется, он помогает нам только из-за денег. Впрочем, уже слишком поздно.
— Что, если он окажется предателем?
— Мы все вооружены. А это уравновешивает любую исходящую от него угрозу.
Оценка Лацика оказалась очень приблизительной. Только на то, чтобы добраться до буровой Беринт восемьдесят восемь, ушло почти одиннадцать часов. Проводник винит во всем встречные течения и непредсказуемую аномалию, известную как Глубинный Поток. Странно слышать такое в мире, где предсказания стали наиболее ценным товаром.
Путешествие становится все труднее. Из всех звуков до нас долетает только вялое побулькивание кавитационной системы. Атмосферные модули лодки пребывают не в лучшем состоянии, поэтому внутри становится все холоднее, а воздух застаивается. Я ощущаю дискомфорт своих спутников, исходящие от них запах беспокойства и боязнь замкнутого пространства. Хуже всего приходится Мауд. Неожиданно проявившаяся клаустрофобия начинает угнетать ее уже на физическом уровне. Я не «надевал» Мауд раньше и не стану даже пробовать, пока не получу ее согласия, но я позволил себе мягко внедрить пси-зонды в поверхностные слои ее сознания и теперь борюсь с охватившей Плайтон паникой, воздействуя на частоту ее дыхания и замедляя ее пульс. Я использую метаболические процессы в качестве инструмента для борьбы со страхами.
Но как бы я ни сопротивлялся этому, ее сознание забивается в угол, точно больное животное. Я плаваю в поверхностных мыслях Мауд, среди мелких тревог и туманных опасений.
Я вижу чей-то след.
Он тщательно замаскирован, как будто кто-то двигался по снегу, заметая за собой следы. Настолько тщательно, что нельзя сказать что-то определенное без более серьезного внедрения, для которого сейчас не время и не место.
Но я догадываюсь, с чем имею дело.
Примерно два или три дня тому назад в ней побывало другое сознание. Отпечаток в голове Мауд Плайтон был оставлен куда более грубым вторжением, чем мое легкое, осторожное пси-прикосновение. В течение краткого времени она находилась под серьезным ментальным воздействием.
Но кто? И как? Другого псайкера я ни разу не почувствовал, а сама Мауд практически никогда не отходила от меня. Кыс не стала бы этого делать, да и зачем? Теперь страх начинает наползать и на меня. Что же я пропустил? Кто сканирует моих людей без моего разрешения? На Ла-цике блокатор. Что, если это не просто лишняя предосторожность? Он закрывается от внешних воздействий или просто что-то скрывает? Или...
Я пытаюсь успокоиться. След может оказаться ложным, может оказаться просто неправильно воспринятым побочным результатом состояния Мауд. Впрочем, ведь и ее беспокойство, как и внезапно открывшаяся клаустрофобия, может быть вызвано агрессивным вторжением.
На мгновение я открываю свое сознание, разбрасывая вокруг него сети. Я чувствую пульсацию сердец и разумов окружающих меня людей, и среди них твердый, непроницаемый отзвук Лацика. Все они на грани, все, кроме Ангарад, которая остается холодна и неподвижна, точно гладь пруда. Нейл нервничает, Бэллак и Карл закрыты и погружены в собственные мысли. Кыс чувствует мое вмешательство и оглядывается с озадаченным выражением лица.
— Все в порядке, Пэйшенс. Расслабься.
Нет, совсем не в порядке. Но что?
Я протягиваюсь за пределы подводной лодки, но море слишком холодное и пустое для того, чтобы я мог заглянуть далеко.
— Восемьдесят восьмая, — объявил Лацик.
Звук моторов лодки слегка изменился, когда пилот развернул судно и сбавил ход. Море над ними было теперь более светлым и лучистым.
Нейл сверился с мониторами на приборной панели и увидел широченное отверстие, искусственную полынью, прорубленную в ледяной толще. Беринт восемьдесят восемь являл собой грязную громаду, торчащую из полыньи, словно кинжал из раны. Нижние сочленения буровых установок уходили в непроницаемые глубины, поднимая наверх облака нагретого ила.
— Бокс ожил, — произнес Нейл.
— Буровой необходимо управлять флотилией подводных лодок, чтобы руководить добычей, — ответил Лацик.
— Тем не менее помехи очень сильные, — добавил Нейл, покрутив рукоятки прослушивающих скопов и детекторов в попытках избавиться от помех и уменьшить интерференцию.
— Всему виной турбины буровых колонн, циркуляционные насосы и гидравлика, — ответил Лацик, — это если не вспоминать про то, что сигнал рассеивается и отражается в поднимающемся иле, не учитывать вибраций, распространяемых трубами, засасывающими добытую породу, и системами, не позволяющими дыре зарасти льдом. Море — забавное место. Под водой приходится привыкать к большому количеству помех и учиться не доверять сенсорам.
Он внес в маршрут корректировки, которые затем проверил сервитор. Лодка, разворачиваясь, медленно повела носом, ложась на новый курс, а затем устремилась от места раскопок и созданного им шумового облака.

 

Уже через пять минут они снова помчались подо льдом в более прозрачной, более холодной воде, направляясь на юго-запад. Грохот, издаваемый буровой, постепенно затихал вдали.
— Здесь холоднее, — сказал Нейл, сверяясь с приборами. — На шесть или семь градусов, и температура продолжает падать.
— Дело в том, что морское дно под нами стало понижаться, — произнес Лацик, бросивший взгляд на пилота, который кивнул в подтверждение его слов. — Мы только что покинули шельф Беринта. Восемьдесят восьмая занимается добычей руды на предельно возможной глубине. Мы вышли из просто глубоких вод в то, что у нас принято называть Полно Водьем.
— Половодьем?
— Полно Водьем, — с тусклой усмешкой повторил Лацик, — поскольку здесь нет ничего, кроме воды. Мы проплываем над истинной бездной.
Нейл шумно выдохнул.
— Только не говорите этого Мауд, — сказал он.
— А кто такая Мауд? — спросил Лацик, бросая взгляд на пассажирский отсек.
Нейл ему не ответил.
Лацик усмехнулся еще шире и покачал головой:
— Глубь океана, мой друг. Теперь мы в самом сердце океана.
— Я не ваш друг, — угрюмо откликнулся Нейл.
— Возможно, вы еще и передумаете, — пожал плечами Лацик. — Здесь, в этом вселенском одиночестве, человеку стоит держать в друзьях каждого, кто окажется в зоне досягаемости.
— Шолто?
Коротышка-капитан отреагировал не сразу. Он сидел за главным пультом мостика «Аретузы» вместе с Файфлан-ком и двумя своими главными помощниками, расположившимися по обе стороны от него.
Кара подошла ближе. Она успела поспать, но не чувствовала себя отдохнувшей. Ее это удивило, учитывая то, какая жизнеутверждающая поддержка ей была оказана. Каре снова приснилась встреча с Тониусом посреди некоего заброшенного, пустынного места. Она пыталась задавать ему какие-то вопросы, пыталась вызнать, почему он так странно ведет себя, но Карл только смеялся над нею. Проснулась она в холодном поту, резко и неожиданно, и в висках тут же застучала боль. Рядом с ней в глубоком сне лежал Белкнап, причудливо свернувшись так, что казался мягкой, лишенной каркаса куклой. Минут пять Кара полежала с открытыми глазами, а затем вскочила, услышав вызов селекторной вокс-связи. Осторожно спрыгнув с кровати, нагишом, она ответила до того, как прозвучал второй сигнал, надеясь, что Белкнап еще не проснулся.
— Кара на связи, — прошептала она.
— Проводимо ли для вас прибыть на мостик со всей испарительностью?
— Проблемы?
— Очень любопытственные.
— Буду через пять минут.
Она бесшумно оделась. Белкнап даже не пошевелился.
— Капитан Шолто? — вновь произнесла она.
Файфланк с помощниками оглянулись на нее и отошли в сторону, пропуская Кару. Она подошла ближе и присела на корточки возле высокого капитанского кресла.
— А, это вы, госпожа Кара, — ответил Шолто, глядя на нее с измученной улыбкой.
Выглядел он ужасно: бледный, с обвисшими щеками, изможденный.
— Шолто, с вами все в порядке?
— Простите мое нежизнерадостное отношение, — покачал он головой. — Предположительно перебрал я вчера тупиловки с вашим джентльменом, добрым доктором. Он пьет как верблюд, а я хоть и люблю выпить, но не настолько.
— Так у вас просто похмелье? — улыбнулась она, немного расслабившись.
Голова ужасна, как вы спрашиваете, все пульсирует и капризит. Никогда снова, как я не один раз говорил себе прежде. И такие сны, что я имел. Просто колостомия кошмаров.
— Зачем вы вызывали меня, Шолто? Рейвенор? Он выходил на связь?
Ануэрт покачал головой:
— Сетка освещалась дважды, без вознаграждения от наших друзей внизу. Они выражать ничто на наши запросы. Я вызвал вас, потому что и сам был вызван в свою очередь, чтобы...
— Шолто! — твердым тоном произнесла Кара.
— Сокращу до мласти,— сказал он.— Господин Богуин нес ночную вахту...
Один из членов экипажа, стоявший у нее за спиной, полный мужчина с Ур-Хейвена, явно не слишком озабоченный вопросами гигиены, энергично закивал.
— Господин Богуин нес ночную вахту,— продолжал Ануэрт, — за этим самым расконкретным пультом, когда обнаружил шум.
— Шум?
— Шум, во всей уверенности.
— Значит, шум,— нахмурившись, повторила Кара. Ануэрт поигрался с настройками вокса:
— Я пытаюсь локальнуть его снова.
— А что именно это был за шум? — спросила Свол. Ануэрт только пожал плечами,
— Хорошо, источник был внутренним или внешним?
Ее беспокойство нисколько не уменьшилось, когда Ануэрт вновь пожал плечами.
Кара медленно выдохнула. Головная боль была просто убийственной.
— Шолто, я едва сохраняю терпение. О чем именно вы говорите?
— Здесь происходит что-то неладное, — произнес Богуин, и Файфланк зарычал в подтверждение.
— Уйди! — приказала Кара.
Она была не настроена шутить, поэтому Ануэрт послушно соскочил с капитанского кресла, уступая его ей. Сам же Шолто замер, стоя возле нее.
Кара немного успокоилась и принялась возиться с настройками пульта управления.
— Вы получили вокс-сигнал? Другое судно? Или просто поймали фантомные отзвуки вокс-пространства Утохра?
Шолто Ануэрт только вновь пожал плечами. Кара мягко повернула наборные диски. По скопу пробежала призрачная волна.
— Гляди! — воскликнул капитан.
— Вижу. Подождите.
Она внесла еще несколько изменений. Волновой сигнал стал чуть чище, и Кара уставилась на его отображение.
— Возможно, что какое-то другое судно пытается запеленговать нас при помощи своего основного ауспекса.
— При всей уверительности, в диапазоне нет другого судна.
— Думаю, что вы правы, — произнесла Кара. — Сигнал не внешний. След оставляет сигнал, исходящий с борта нашего корабля. Позвольте мне только...
Внезапно она замерла будто вкопанная.
— Что такое? — спросил Ануэрт.
Она не осмелилась ему рассказать. Занявшись приборами, Кара увидела свои руки. Точнее, правую руку. На среднем пальце было надето кольцо, которое не только не принадлежало ей, но и которое она точно не надевала.
Спустя один жуткий, стремительно промчавшийся миг, она поняла, что это одно из колец Карла.
— Дерьмо! — прокричала она, будто ужаленная, отдергивая руки от терминала.
Кара попыталась стащить с себя кольцо, но это оказалось невозможно сделать.
Ануэрт по-прежнему не сводил глаз с мерцающего сигнала — желтой синусоиды, кардиограммой плывшего по вокс-экрану.
Он наклонился к аппаратуре и выполнил заключительную, еле заметную настройку, перехватывая сигнал. Из колонок раздался звук.
Звук, заставивший всех задрожать.
Это был плач взрослого мужчины. Он то нарастал, то затихал, наполняясь металлическим отзвуком в динамиках: всхлип за всхлипом, мучительные стенания.
— Это еще что за ад? — прошептала Кара, пытаясь говорить уверенным тоном, но голос предал ее. Внутри все словно заледенело. — Откуда идет сигнал?
— Не знаемо ничего, — откликнулся Ануэрт, — кроме того, что мне это не нравится.
Он протянул искалеченную руку к главному рубильнику вокс-системы и отключил ее. Синусоида сигнала исчезла, экран погас.
Но рыдания, доносившиеся из колонок, не прекратились.

 

Назад: Глава шестая
Дальше: Глава восьмая