12
ЧЕСТЬ РЫЦАРЕЙ
Крысолюди приближались. Райнер увидел, что за их спинами в боковой ход выскочил Шедер и что высокий черный крыс в блестящей броне остался наблюдать за происходящим с безопасного расстояния. А потом вдруг оказалось, что невозможно уследить больше ни за чем, только за мелькающими в воздухе клинками. Райнер разрядил пистолет в глаза ближайшего крыса, и тот отлетел назад, на месте его морды образовалась кровавая воронка. Еще один крыс ринулся вперед с ощутимой яростью, но при полном отсутствии выражения в блестящих черных глазах. Райнер швырнул в него пистолет и попытался преградить путь мечом, одновременно вынимая кинжал.
Рядом Франка и Джано спина к спине парировали удары нападавших. На них замахивались одновременно девять клинков, причем крысолюди очень прилично владели оружием. Они не могли тягаться силой с Райнером или Джано, но компенсировали этот недостаток своим устрашающим проворством. У их соперников — людей не было возможности перейти в контрнаступление. Они едва-едва сдерживали натиск — или, похоже, пытались сдерживать, и самым жалким образом проигрывали.
Райнер вскрикнул, когда ему повредили предплечье. По звукам он понял, что товарищей тоже ранили. Еще один крыс рассек лоб Райнеру, и кровь потекла ему в левый глаз, наполовину ослепив капитана. Третий клинок полоснул по ребрам.
В Райнере закипала ярость, смешанная с отчаянием. Согласно письменам Зигмара, погибнуть в бою против врагов человечества — благороднейшая участь, какой может удостоиться житель Империи. Чушь! Райнер всегда мечтал умереть на склоне лет в окружении баснословных богатств, а придется погибнуть тут, и это тогда, когда жизнь, можно сказать, только начинается.
Да и кто придумал, что погибнуть рядом с любимой в некотором роде романтично?! Более жестокой шутки и вообразить нельзя. Они с Франкой столько всего не успели — не танцевали вместе, не жили вместе, ни разу не занимались любовью и, что хуже всего, не испытали вместе, что значит быть свободными. Все время их знакомства они оставались узниками, под пятой Империи или Манфреда и его братца. Им не удалось побывать там, где хотелось показать друг другу любимые места или увидеть какие-нибудь новые — а то и остаться там до конца жизни, позабыв обо всем.
Руки наливались тяжестью, но Райнеру приходилось снова и снова отражать удары. Клинок противника пробил ему ногу. Другой задел ухо.
— Франка. Я…
Девушка бросила на него взгляд, на долю секунды перестав уворачиваться и блокировать удары. В ее глазах была та же печаль. Она усмехнулась.
— Зря не нарушила обет, да?
Райнер улыбнулся в ответ.
— Ну да, чтоб его, надо было. Но… — Его полоснули по плечу. — Черт! Я хотел сказать…
— Эгей! — крикнул кто-то, и один из крысолюдей, упал, вереща и задыхаясь, с пробитой стрелой шеей.
Сражавшиеся друг с другом оглянулись. Мимо гигантских машин, обнажая оружие, бежали Карел, Халс, Павел, Даг, Йерген и Герт. С ними не было лишь Абеля.
Что бы там ни говорил крыс-хирург об отсутствии селезенки у его сородичей, крысолюди не дрогнули и достойно встретили новую угрозу. Трое сцепились с Павлом и Халсом, один оттеснил Герта — длинный меч крыса дотягивался дальше, чем топор Герта с короткой рукояткой. Вожак, который до сих пор оставался в стороне, бросился на Карела и заставил того отступить. Даг размахивал перед носом еще одного крыса коротким мечом и кинжалом, истошно вопя, но не переходя к наступлению. Райнер, Франка и Джано, которым теперь досталось всего по одному противнику, продолжали держать оборону, пытаясь собраться с силами.
На фоне Йергена, который был разговорчив не более обычного, его товарищи выглядели детишками, играющими в войнушку. Он зарубил первого же крыса одним ударом и, прежде чем тот успел упасть, шагнул мимо другого, обезглавив его. Третий, увидев, что Йерген вытянул вперед руку с мечом, прыгнул, целясь в его незащищенную грудь. Йерген чуть отклонился влево, позволив клинку скользнуть по ребрам, затем поймал меч, прижав руку к корпусу, и разрубил крыса от ключицы до самого сердца.
— Вы только поглядите на него! — выдохнула Франка.
Наконец эта вопиющая резня обеспокоила предводителя крысолюдей, атаки которых стали к этому времени беспорядочными, и он приказал отступать.
Крысолюди исчезли с поля боя столь стремительно, что даже Йерген не успел нанести больше ни одного удара. Их раненые жалобно звали на помощь, но беглецы ни разу не обернулись.
Франка собралась было добить их кинжалом, пока остальные преследовали отступающих.
— Нет! Остановитесь! — велел Райнер. — Там целая армия. Пора бежать. Идет подкрепление.
Люди неохотно прекратили погоню и возвращались, вытирая оружие и вкладывая его в ножны.
— Паразиты ходячие, — буркнул Герт. — Прям как ты сказал.
Когда они столпились у лаза, Даг скривился.
— Так это вы воняете, капитан? А я думал, крысы.
— Пришлось замаскировать наш запах.
— Да уж, вам это удалось отлично. — Павел зажал нос.
Райнер поискал взглядом Франку.
— Франц?
Франка сидела на груди одного из убитых крысолюдей и механически вонзала в него кинжал снова и снова, по щекам ее текли слезы.
— Франц.
Франка не отвечала.
Райнер подошел ближе.
— Франц!
Он поймал ее за руку.
Девушка сердито взглянула на него, потом заморгала. Лицо приняло нормальное выражение.
— Простите. Вы не видели…
Райнер сглотнул.
— Не надо объяснять. Но они возвращаются.
Франка кивнула, и вслед за другими они с Райнером пробрались через лаз. Оказавшись в шахте, Райнер поймал взгляд Халса.
— Передумал, да?
Халс нахмурился и отвернулся.
— Мы… мы не могли дать тебе помереть. Но теперь вроде все утряслось, короче, пойдем, а?
— По крайней мере, честно, — сказал Райнер.
Павел, Халс и остальные повернули и поспешили вверх по склону. Райнер фыркнул, зажимая платком порез над глазом. Для виду Райнер позволил товарищам уйти вперед.
Франка вопросительно посмотрела на него.
— Халс и Абель видели тебя в платье, — тихо произнес Райнер.
Франка застонала:
— Так они знают мою тайну?
Райнер хмыкнул:
— Нет, нет. Они думают, что это у меня есть секрет.
— Они… — глаза Франки расширились. — О нет!
Разделившийся отряд шел дальше в неловком молчании, но через некоторое время Павел глянул через плечо.
— Ну и что ты знаешь об этих крысах?
Райнер поднял бровь.
— Ты что, разговариваешь со мной?
— Мы это делаем только постольку, поскольку это касается безопасности гарнизона, — сказал Герт.
— А-а. — Райнер спрятал ухмылку. — Ну, они собираются взять форт, а потом и Аульшвайг. Шедер в сговоре с ними, он предал Гутцмана за золото шахты.
Халс остановился и обернулся.
— Это правда?
— Спроси Джано. Он тоже слышал, как Шедер говорил с вожаком.
Павел покосился на Джано.
— Тильянец?
— Он приказал им завтра атаковать форт.
Павел аж рот разинул.
— Завтра!
Халс сплюнул.
— Хаос побери этого Шедера. Чесслово, он большая крыса, чем эти паразиты.
— Хуже Гутцмана, — сказал Павел. — Это уж точно.
— Ага, — согласился Герт. — Грязный перебежчик. Скормить бы ему его же кишки.
Карел покачал головой.
— Не могу поверить, что рыцарь Империи способен на подобное. Неужели чести больше не существует?
Компания разразилась смехом. Карел выглядел озадаченным.
— Ты забываешь, с кем повелся, — сказал Райнер. — Мы все не по наслышке знаем, чего стоит рыцарская честь.
— Худо дело, — произнес Халс. — Надо сообщить в форт.
Герт засмеялся.
— Вот ты и скажи им, что крысолюди идут их убивать. Да они запрут тебя в психушку.
— А зачем вообще их предупреждать? — спросил Даг. — Они нам не товарищи. Давайте свалим из этих треклятых гор и найдем более теплое местечко.
— Забыл про яд в нашей крови, мальчик?! — прервал Павел. — Крысы — не крысы, а у нас еще есть работенка. И за день ее закончить едва ли удастся. Надо предупредить.
— Кому-то придется туда поехать, — подвел итог Халс.
Пикинер опять покосился на Райнера.
Халс прокашлялся:
— Э-э… капитан…
— Вот как, я снова капитан? — протянул Райнер.
— Думаешь, ему можно доверять? — буркнул Герт.
— Я доверяю ему спасение наших шкур, — холодно ответил Павел. — Это по его части.
Райнер сердито заворчал:
— Хорошо. Я поговорю с Гутцманом. И если я свалю один, уж не обессудьте.
— Но… но нам надо убить Гутцмана, — нахмурился Карел. — Гутцман — предатель Империи.
— А кому тогда прикажешь докладывать? Шедеру? — спросила Франка.
— Шедер — предатель рода человеческого, — отрезал Герт.
Карел расстроился.
— Мы что, сначала попросим Гутцмана о помощи, а потом убьем его?
— Да уж, малый, дорожка у нас не розами усыпана, понял? — сказал Халс.
— Коли тебе не нравится, вини будущего тестя, — подхватил Павел.
— Манфред не мог предвидеть, что мы тут обнаружим, — занял оборону Карел.
— Есть способ не трогать Гутцмана. Убивать его нужно лишь в крайнем случае, так? Может, когда у него появится шанс сразиться за Империю, он еще раз подумает, прежде чем уходить? — предположил Герт.
— Ага, — оживился Павел. — Именно. Может и так получиться.
Халс кивнул Райнеру:
— Ладно, капитан. Вот вы ему и скажете о грозящей форту опасности. Идем.
— Как пожелаешь.
У главного входа в шахту царил хаос. Черные сердца почувствовали это раньше, чем увидели: колокола звонят, рога трубят, стражники выкрикивают приказы. Отряд тихо вышел из закрытого тоннеля и увидел, как из двух других тоннелей к выходу, страшно обеспокоенные, несутся рабочие с кирками на плечах. Их подгоняли стражники криками и лопатами.
— Что тут происходит? — спросил Райнер одного из солдат.
— Приказ командира Шедера. Инженеры сообщили, что нижний тоннель может в любую минуту обвалиться и шахту временно закрывают, до дальнейших распоряжений.
— Шедер, говоришь, приказал? Когда?
— Несколько минут назад, сударь. А теперь проходите.
Райнер нахмурился. Он видел, как Шедер исчез в боковом ответвлении крысиного тоннеля. Стало быть, тот выходит прямо сюда. Интересно.
В сумерках они наконец достигли форта, запыхавшись после долгого бега.
Страж ворот отсалютовал Райнеру и заступил ему путь.
— Простите, сударь, — сказал он, зажимая нос. — Но капитан Фортмундер велел, чтобы вы немедленно объяснили ему ваше отсутствие в течение всего дня.
Райнер обогнул стража.
— Мой привет капитану Фортмундеру, и передай, что зайду к нему, как только смогу.
— Может, сначала все же помоетесь? — крикнул стражник Райнеру вслед.
Райнер направился прямо к Гутцману, остальные Черные сердца последовали за ним. То и дело он оглядывался по сторонам, нет ли рядом Шедера и его людей или Молотодержцев, но те не появлялись.
У дверей на карауле стояли два воина из личной охраны Гутцмана. Они болтали друг с другом, но насторожились, когда в коридор ввалились Райнер со своим отрядом.
— Тише, господа, — сказал первый стражник, поднимая руку. — В чем дело?
Райнер отсалютовал, тяжело дыша.
— Капрал Майерлинг с рапортом, сударь. Я хочу говорить с генералом Гутцманом об опасности в шахте и предательстве в лагере.
Страж подался назад, прикрывая нос. Его напарник закашлялся.
— Вы должны соблюдать субординацию, капрал.
— Это срочно, сударь, — сказал Райнер, подобравшись. — Некогда бегать по инстанциям.
— Простите, капрал. У меня приказ…
За спиной у него распахнулась дверь, и показался Матиас.
— Что происходит, Нейхоф?.. — увидев Райнера, он умолк, потянул носом воздух и нахмурился. — Майерлинг, что вы здесь делаете? И что это так отвратно воняет?
Проигнорировав последнее замечание, Райнер произнес:
— У меня новости для генерала. А вы что здесь делаете?
— Ну, мне тут один малый доложил про всякие малоприятные вещи, и я привел его к Гутцману.
— Ну, у меня тоже история не из приятных. Не попросите его принять меня?
— Э-э… да. Попрошу. Подождите здесь.
Матиас закрыл дверь, и наступила пауза, на время которой Райнер и компания затаили дыхание. Райнер недоумевал, что могло настолько обеспокоить Матиаса, что тот внезапно утратил обычную жизнерадостность.
Через минуту Матиас появился, оставив дверь открытой.
— Хорошо, он вас примет. Остальные пусть подождут здесь. — Он показал на приемную.
Пока Матиас говорил со стражей, Райнер и его спутники прошли туда, затем Матиас жестом пригласил Райнера в кабинет генерала и сам вошел вслед за ним.
Гутцман сидел у камина в глубоком кресле, положив ноги в сапогах на решетку. Райнер салютовал, Гутцман махнул рукой в ответ:
— А, Гетцау. Вы хотели меня видеть?
— Да, сударь. Я… — Райнер застыл, сообразив, что генерал назвал его настоящее имя. — Гм…
— Полагаю, вы знаете моего гостя?
У огня стояло еще одно кресло, повернутое спинкой к Райнеру. Сидящий в нем подался вперед и оглянулся.
Это был Абель.
Райнер мысленно выругался. Чисто сработано. Впору бы аплодировать, если бы трюк не был задуман против него.
— Милорд, я не понимаю, — начал он, лихорадочно соображая. Что задумал Абель? Зачем выдавать его, если тем самым он выдаст и самого себя? Он же будет висеть на зубчатой стене прямехонко рядом с Райнером.
Гутцман фыркнул.
— Не тяните, Гетцау. Вы прекрасно все понимаете. Квартирмейстер Хальстиг мне все рассказал. Как граф Вальденхейм приказал вам убить меня. Как вы шпионили за моими офицерами, чтобы выведать мои планы. Как вы пытались завербовать Хальстига и других для участия в вашем заговоре.
— Простите, милорд? — Сердце Райнера бешено колотилось в груди. Он начинал понимать. Райнер недооценил Хальстига. Квартирмейстер был умнее, чем казался. Он нашел способ одновременно предать Райнера и обелить себя. Так он устранит Райнера, займется поручением Манфреда лично и одновременно вотрется в доверие к Гутцману.
Гутцман нахмурился.
— Вы отрицаете эти обвинения?
Райнер замялся. Можно пойти ва-банк и все отрицать или же положиться на свой дар убеждения и внушить Гутцману, что Хальстиг сфабриковал обвинения, но тогда шансы на успех будут невелики. Райнер прочистил горло.
— Я не отрицаю, что меня послал Вальденхейм, но не как убийцу. Хальстиг, я и остальные члены моего отряда получили приказ милорда Вальденхейма выяснить, кто ворует у Императора золото, а потом остановить виновных. Возможность казнить преступника не отрицалась, но и единственным предписанным способом действия она не была. Мы могли бы убедить вас…
— Мы? Убедить нас? — вскричал Абель. — Не пытайся запятнать меня собственной виной, предатель. Я к этому не имею никакого отношения.
Райнер посмотрел на Гутцмана.
— Он вам так и сказал, милорд?
— Гетцау приходил ко мне уже здесь, милорд! — вскинулся Абель. — В первый же день по прибытии! Он пытался восстановить нас против вас.
— Милорд, — парировал Райнер, — Хальстиг был с нами с самого начала. Нас десятеро. Все мы прибыли из Альтдорфа. Мы…
— Остальные ждут в приемной? — спросил Гутцман. — Вы решили, что я и есть преступник? Вы пришли убить меня?
Райнер поджал губы.
— Милорд может обвинить меня в измене, но надеюсь, он не думает, что я дурак.
Гутцман рассмеялся:
— Тогда зачем ты пришел? Распугивать моих офицеров вонью? Зигмар, Матиас, вы меня предупредили, но я и подумать не мог…
Райнер помолчал. Застигнутый предательством Абеля врасплох, он едва не забыл цель своего визита. Но сейчас…
Райнер вздохнул. Он почти сумел убедить Гутцмана, что является более честным негодяем, чем Абель, и при наличии времени мог бы еще спасти положение, но сейчас… сейчас придется упомянуть крысолюдей — на этом вера его словам закончится. Его засмеют, и все тут.
К несчастью, опасность, какой бы смехотворной она ни выглядела, была вполне реальна. Лагерь захватят, гарнизон перебьют. Аульшвайг будет порабощен — и, что совсем уж грустно, им с Франкой и всем остальным придется это расхлебывать по полной. Надо что-то делать. И самое обидное, что делать это «что-то» приходится ему.
Райнер облизнул губы.
— Знаю, милорд…
Из приемной донеслись приглушенные ругательства и крики. Райнер различил звуки потасовки. Он покосился на дверь.
— Не обращайте внимания, капрал, — сказал Гутцман. — Это арестовали ваших людей. Прошу вас, продолжайте.
Райнер застонал. Он уже начинал сомневаться, не стоило ли ему с товарищами на выходе из шахты повернуть на север и просто бежать.
— Да, милорд, — глубоко вздохнул Райнер. — Знаю, что стоит мне заговорить, и вы решите, будто я не в себе. Но, если вы мудры, вы поймете: сама бредовость моего предупреждения подтверждает его истинность. Ведь только серьезная угроза могла заставить меня рискнуть остатками благоволения, которое вы, быть может, еще питаете ко мне.
— Да о чем ты бормочешь? — растерялся Гутцман.
Абель нервно рассмеялся:
— Он хочет поведать вам о двуногих крысах!
— О… — Гутцман покосился на Абеля.
— О крысолюдях, — Абель продолжал смеяться. — Гетцау хотел отвлечь вас этой байкой от своих преступлений. Крысолюди в шахте! Он… ну, он бы вас туда заманил, организовал бы небольшой обвальчик и сказал, что это несчастный случай.
Гутцман нахмурился:
— Вы об этом раньше не говорили.
Абель пожал плечами:
— Вы обвиняете меня, милорд?
Гутцман повернулся к Райнеру, подняв бровь:
— Это правда? Вы хотели использовать эту уловку?
Райнер мысленно проклял все на свете. Абель донельзя исказил его еще не произнесенные слова. Но выбора нет, остается лишь продолжать.
— Это не уловка, милорд. В тоннелях под шахтами собираются крысолюди. И они планируют атаковать форт.
Гутцман рассмеялся, с изумлением глядя на Абеля.
— Вы были правы. Он нам тут сказки рассказывает. Уму непостижимо. — Гутцман обернулся к Райнеру. — Сударь, отчего вы упорствуете? Крысолюди? Вы что, ничего получше придумать не могли?
— Они существуют, сударь. Сегодня я видел их собственными глазами, более того мы с ними сражались. У меня на одежде их кровь. Запах, который оскорбляет ваше обоняние, принадлежит им.
Гутцман смотрел на него ярко-голубыми глазами, словно пытаясь заглянуть в душу.
— Вы не похожи на безумца…
— Это еще не все, сударь. Я должен… — Райнер откашлялся и продолжил: — Возвращаясь из их тоннелей, мы наткнулись на отряд этих крыс, беседующих с человеком. Мы подкрались ближе и обнаружили, что это Шедер.
— Что? — Гутцман грохнул кулаком по подлокотнику кресла. — Сударь, вы заходите слишком далеко. Как смеете вы чернить имя командира?
— Он предает вас, милорд. Похоже, крысолюди хотят превратить Аульшвайг в свои зерновые угодья, и Шедер обещал им легкую победу над вами, чтобы они могли пройти по перевалу. В обмен они обещали все золото прииска. Причина…
Гутцман хохотал до слез.
— Теперь я вижу, вы псих. — Он повысил голос и крикнул сквозь дверь: — Нейхофф!
Стражник тут же появился на зов.
— Генерал?
— Приведите командира Шедера, он должен это услышать.
Гутцман откинулся в кресле.
— Вы не знаете Шедера. Во всем мире не хватит золота, чтобы соблазнить этого старого сигмарита предать Империю. Он любит ее больше самой жизни. Если бы он собрался предать меня, то не ради золота, а чтобы я не уходил.
— Я лишь повторяю, что слышал, сударь, — сказал Райнер. — Никаких обвалов в шахте нет. Он закрывает ее, чтобы крысолюди могли использовать свои землечерпалки, которые раньше включали лишь по ночам, весь день сегодня и всю предстоящую ночь, дабы расширить ход в шахту для осадных машин. Завтра, когда стемнеет, они планируют напасть на форт.
Гутцман побагровел.
— Довольно, довольно же. Землечерпалки? Осадные машины? Верить в крысиный народ — уже безумие, но полагать, что они в состоянии построить столь сложную технику?
— Милорд, пожалуйста! — взмолился Райнер. — Подумайте, зачем мне рисковать собственной жизнью ради того, чтобы сообщить вам какой-то бред? Я уже обнаружил доказательства, найти которые мне поручил Манфред. Мне известно, что вы хотите дезертировать из Империи и помочь Каспару узурпировать трон брата. Известно и о поставках золота.
— Ты!.. — глаза Гутцмана вылезли из орбит. — Замолчи, дурак!
Райнер проигнорировал его.
— Если бы я хотел предать, я бы нашел способ убить вас и сбежал бы на север с тем золотом, которое вы прячете в ящиках в третьем тоннеле.
Абель вскинул голову, и Райнер это заметил.
На висках у Гутцмана вздулись вены.
— Тебе все известно?..
— И все же я пришел предупредить вас, а ведь так легко было бы получить целое состояние и благорасположение Манфреда.
— Но… — сказал Гутцман, — но крысолюди?
В дверь постучали, и вошел Шедер.
— Вы хотели меня видеть, генерал?
— Шедер, входите, — Гутцман вытер лоб и собрался с духом. — Я… я решил, что вы должны увидеть того, кто вас обвиняет.
Райнеру показалось, что Шедер слегка побледнел. Значит, командир узнал его в тоннеле и, несомненно, считал, что черные крысы убили его. Однако он тут же пришел в себя.
— Капрал Майерлинг? В чем это он меня обвиняет? — Шедер наморщил нос. — И почему это он так пахнет?
— Он утверждает, что вы в сговоре с крысолюдьми, которые живут под шахтой, собираетесь овладеть фортом и превратить Аульшвайг в… как вы там сказали, сударь? Зерновые угодья? И что вы все это сделали ради золота, хранящегося в шахте.
Шедер долго и громко смеялся, но внезапно остановился, когда понял, что Гутцман не разделил с ним веселья.
Он нахмурился.
— Простите, генерал. Либо этот малый безумен, либо он несет околесицу с какой-то целью. В любом случае он опасен и должен быть посажен под арест, пока не попытался причинить вам вреда. Неужто вы ему верите?
Гутцман пожал плечами.
— Я уж и не знаю, чему верить.
Райнер сглотнул.
— Милорд, я и не прошу вас поверить мне. Просто сходите в перекрытый тоннель и посмотрите сами. Если вы ничего не обнаружите там, делайте со мной что хотите.
— Видите, генерал, — вмешался Абель, — он хочет заманить вас в шахту и устроить обвал. Повесьте его.
Райнеру показалось, что на губах Шедера мелькнула хитроватая улыбка, когда тот обратился к генералу:
— Нет, нет, милорд. Я бы не смог жить, зная, что надо мной витает ваше подозрение. Я настаиваю, чтобы вы спустились в шахту и сами убедились, что Майерлинг лжет. Только пусть прежде, к завтрашнему утру, скажем, инженеры убедятся, что он не расставил там ловушку, и я прикажу им сопроводить вас к обвалу, что перекрывает тоннель.
Гутцман кивнул.
— Хорошо. В любом случае я собирался сам посмотреть. — Он повернулся к Райнеру с одновременно жестким и печальным выражением лица. — Я могу пожалеть безумца, сударь, но не лжеца. Вы сами в этом убедитесь.
Райнер мысленно выругался, когда Гутцман дал Матиасу знак увести его. Какой же он дурак. Сам сдал карты Шедеру и предоставил ему отличный шанс отвести Гутцмана на встречу с судьбой. Райнер не сопротивлялся, когда Матиас взял его за руку, и не заметил, что тот с обидой посмотрел на него. Он даже не плюнул в Абеля, проходя мимо. Он был слишком погружен в самобичевание.
