ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Наступила глубокая ночь, и приглушенные голоса усилились.

С Гаком и его людьми они пробились через агрокомплекс обратно, вскарабкались на насыпь и заняли Айбёрн Слоуп, а именно молитвенный дом. Лампы над полями они оставили включенными, чтобы никто не подобрался с той стороны незамеченным. Когда они поднимались на насыпь, залитый светом воздух над полями заволакивал дым от выстрелов, и при этом он мерцал от миллиардов жуков, привлеченных светом. Жирные жуки то и дело врезались то в лица, то в рукава.

Поселок Айбёрн Слоуп не изменился с тех пор, как они оставили его — безлюдным и освещенным светонакопительными лампами во дворах и в окрестностях. Масри, офицер по полезной нагрузке, настаивал, чтобы они, обойдя поселок, уходили подальше в невозделанные поля и затаились там. Эта идея была по-своему привлекательна. Ясно, что в зоне склада горючего и вверх по склону холма, на вершине которого располагалась метеостанция, находились террористы (теперь Гек использовал это слово без всякого стеснения, часто добавляя к нему «долбаные»), практически со всех сторон окружая этот небольшой одинокий сельскохозяйственный поселок. Перестрелка в полях свидетельствовала: террористы знают об активном присутствии в этой зоне вуаповских солдат. Наверняка они захотят выяснить, в чем тут дело, и, скорее всего, перед рассветом. И небольшой поселок Айбёрн Слоуп, с его курятниками, сараями и овощехранилищами, весь залитый светом, казался наиболее вероятным местом, с которого они начнут. Убежать и спрятаться в темноте представлялось вполне мудрым решением.

Но ясно было и то, что Масри получил серьезную психологическую травму. Фальк видел, как он дрожит, видел его бегающий взгляд, слишком резкую реакцию на звуки. Масри пытался скрыть свое состояние. Ему не хотелось, чтобы окружающие думали, будто он напуган. Но никакое самообладание тут не помогало.

Он служил специалистом по полезной нагрузке на вертолете «Унесенный вендиго». Члены бортовой команды также имели приличную боевую подготовку — те же базовые уровни профессионального ведения боя, — как и их пешие коллеги, плюс специализация. Боевые подразделения не смотрели на них свысока. И действительно, их авторитет становился непререкаемым, когда, не моргнув глазом и не раздумывая, они принимали решение по наблюдению за высадкой или поднятием под огнем человека на борт вертолета. Обычно таких специалистов отличал невозмутимый характер. На этих ребят парни на земле всегда могли рассчитывать.

Однако, на взгляд Фалька, Масри никак не рассчитывал, что все будет так плохо, и скрывать свое психическое состояние ему не удавалось. Он не ожидал, что опыт, полученный в горячей точке, окажется именно таким. Горячая точка — это место для парней из боевых подразделений, поэтому-то Бог и дал им излучатели, гранатометы и хилое воображение. Специалисты в составе бортового экипажа были «небесными парнями».

У Масри были светло-рыжие волосы и соответствующее лицо. Его волосы казались такими светлыми, а ресницы почти невидимыми, так что в тяжелом желтом свете дворовых фонарей в Айбёрн Слоуп он виделся скульптурой из песка. Антимат отнимал у его комментариев всю силу, отчего его слова звучали, будто жалостливый скулеж.

И это было неудачным стечением обстоятельств, потому что Масри заслуживал симпатии. Он уже побывал на краю смерти. Гек сказал, что они вытащили его из вертолета у склада горючего. Он потерял свою команду. Его снаряжение и форменная одежда были измазаны кровью, причем не его. Но самое большое значение, по мнению Фалька, имел тот факт, что Масри потерял свой вертолет. Для Масри это стало настоящей травмой. Члены экипажа привязываются к своим боевым машинам, а его вертушка погибла у него на глазах. Лишившись вертолета, он теперь был вынужден скитаться по земле.

Итак, ему хотелось спрятаться в темноте.

Гекльберри переубедил его. Хотя их местонахождение становилось очевидным, Айбёрн Слоуп предлагал им ряд преимуществ: запасы, тепло, возможность обсохнуть и поесть, а для некоторых — даже и поспать. Короче говоря, стены и строения давали им защиту. Снаружи, в кустах, будет темно, холодно и сыро, и к рассвету они все устанут, продрогнут, измотаются, тело будет ломить, а нервы окажутся на взводе. И если при этом бойцов обнаружат, то застанут на открытой местности. Ночь, проведенная в поселке, дает им возможность хоть чуть-чуть отдохнуть. А ночь в открытом поле наверняка вконец вымотает их.

Гек предложил обосноваться в крайнем доме, который наиболее выгодно расположен: с фасада можно наблюдать за полями, сбоку хорошо просматриваются двор, хозяйственные постройки и дорога.

Прибен предложил иной вариант — молитвенный дом. Да, он стоял среди других зданий, и поэтому обзор был не таким хорошим. Но он облицован камнем, тогда как фермерский дом — сайдингом. Прибен проверил сам. Стены и пол молитвенного дома, по большей части, могли бы защитить в бою при обстреле из обычного оружия, но не выдержали бы удара излучателя, ракетной установки или гранатомета. Скопление зданий вокруг хотя и делало подступы затруднительными, в то же время в случае крайней необходимости умножало число возможных стратегий отступления. У них было бы несколько вариантов улизнуть, прикрывая свои задницы. Прибен успел сделать несколько набросков и показал их Геку. Он уже думал об этом.

Такая расторопность произвела на Гека впечатление, и он одобрил план. На Фалька она тоже произвела впечатление. Прибен повел себя как настоящий профессионал. У Фалька возник вопрос: а насколько хорошо справился бы с этим Блум? Заметил бы он такие детали? Смог бы дать подробные рекомендации? Насколько прямо сейчас им не хватало Нестора Блума? Понесли бы они такие потери, если бы командовал Блум, а не тот, кто всего лишь выглядит как Блум?

Масри согласился и последовал за остальными к молитвенному дому. Каждый раз, когда жук ударялся о колпак фонаря, Масри судорожно вздрагивал, озираясь по сторонам.

В команду Тая Горана — «Кило-2» — входили Вальдес и тихий чернокожий парень по имени Клоделл. Они заговорили о Джее, потерявшемся члене команды. Джей не убит, он жив где-то там, и со временем они встретят его. Черт бы побрал этого Джея! Что за идиот! Постоянно вляпывается в какое-нибудь дерьмо! Перед мысленным взором Фалька появился образ Уилла Джея. Воспоминание. Чужое воспоминание.

В команду «Отель-4» входили Линтофф, Барнард, Эстмунсен и Раш. Блум никого из них хорошо не знал, поэтому в сознании Фалька они не были представлены даже послеобразами. Командиром у них был Раш, коренастый и сердитый, которого прямо распирало от неудовольствия и неизрасходованной силы. Его кожа была по-настоящему черной, много чернее, чем у Клоделла. Говорил он вежливо и точно выражал свои мысли. Фальк уже давно не встречал никого настолько педантичного: даже если нечего доказывать, он все равно не успокоится. «Отель-4» был одним из тактических подразделений, отвечающих за безопасность склада горючего. На время боевых действий в их снаряжение входили модернизированные ПАП-20: они могли стрелять снарядами нескольких видов, включая и малокалиберные гранаты. Все четверо членов команды, опоясанные лентами с запасными боеприпасами, выглядели как разбойники.

— Кто-нибудь из вас видел хоть раз террористов? — спросил Фальк Раша. Он все еще по привычке использовал это слово.

— Повстанцев, — поправил его Раш, чуть тряхнув головой. Он задрал подбородок и поджал губы, всем своим видом выражая неудовольствие. — Полагаю, некоторые из них могут оказаться местными жителями, перешедшими на их сторону под влиянием посторонних агитаторов.

— Из Блока? — спросил Фальк.

— Не мне об этом судить.

— Если не тебе, так кому же еще. Ты видел их так же, как и другие. Они сражались, как фермеры или как солдаты?

— Не знаю.

— Ну, учитывая, что они разделали под орех и «Отель», и «Кило», можно догадаться, что они подготовлены лучше, чем фермеры, — проговорил Фальк. — Что скажешь?

— Мне не нравится ваш тон, — произнес Раш.

— Мне тоже, — согласился Фальк. — Но, пожалуй, если мы хотим выжить, нам лучше поговорить на эту тему.

Раш с сомнением посмотрел на него.

— Подготовлены они хорошо, — вмешался Линтофф. — Сначала они обрабатывали эту землю, что и дало им преимущество, но, кстати, действуют они согласованно. Экстремальная подготовка. Полный набор навыков для бойцов военного подразделения.

— У них нет военной формы, зато отличная техника и новенькое оружие, — внес свою лепту в разговор Горан. — Не игрушечное. А отлично стреляющая хрень. И все с маркировкой Блока.

— Я слышал, как они говорят, — тихо добавил Гекльберри. — Похоже на русский.

— Я тоже слышал чужую речь, — сказал Прибен. — Что за язык, не знаю, но точно не английский.

— Итак, мы имеем дело с солдатами Блока? — спросил Бигмаус. — Или военизированными отрядами местных жителей, подготовленными специалистами и инструкторами из Блока. — Он сидел чуть поодаль, обнаженный до пояса, с почерневшим от синяков торсом, обернутым эластичным бинтом и заклеенным обезболивающими пластырями. Через слово он морщился от боли.

— В этих фрикинг-си холмах можно спрятать не один тренировочный лагерь, — произнес Масри. — Много места, где можно незамеченными отрабатывать боевую подготовку. Ну, типа подготовительных баз. Наобещали чего-нибудь местным фрикерам-си. Увеличить субсидии, оказать дополнительную поддержку, сыграли на их страхе перед большим правительством, их ожидании свободы вероисповедания, да и свободы вообще.

— Среди тех, кого вы видели, были толстяки? — поинтересовался Фальк.

Все посмотрели на него.

— В смысле? — переспросил Гек.

— Ну, располневшие были? — повторил свой вопрос Фальк. — Или старые? В общем, в плохой физической форме?

— Да это ж долбаные фермеры, — проговорил Вальдес. — Ты чего? Поживи их жизнью да поработай с утра до ночи, вряд ли растолстеешь.

— Ладно, не растолстеешь, но ведь постареешь, — возразил Фальк. — И кстати, мне не раз доводилось видеть и трактористов, и работников птицефабрики, набравших избыточный вес, потому что они весь день сидели дома. Многие сотрудники той же метеостанции весь день сидят по своим комнатушкам, уплетая шоколадки и запивая их «НоуКалКолой». Поэтому мой вопрос остается в силе: были среди них толстые или старые?

Раш взглянул на Линтоффа.

— Не, таких мы не видели, — произнес он.

— Мы видели молодых и еще женщин, — сказал Фальк. — Но ни толстых, ни старых не было. Я видел незаконные вооруженные формирования на других колонизированных планетах. Кого туда только не набирают. Всяких бородатых чудаков, толстух-проституток, да кого угодно. Если надо создать боевой отряд, то примешь в свои ряды любого, кто изъявит желание. Но эти люди…

Он сделал паузу и посмотрел на Гека.

— …Эти террористы, они все в отличной физической форме, хорошо подготовлены и находятся именно в том возрасте, в котором обычно проходят военную службу. ВУАП или что-то в этом роде. Кроме того, на метеостанции, на заднем дворе, я видел свалку трупов. Все гражданские. Не много, но их всех казнили. Это тоже стоит учесть.

— Блум, ты ничего не говорил нам об этом, — заметил Бигмаус.

— Не до того нам было, — пожал плечами Фальк. Ему не хотелось распространяться на эту тему. Правда заключалась в том, что травма и последующий стресс частично стерли то воспоминание. Фальк не хотел, чтобы кто-нибудь догадался, как слабо работает его сознание. Еле слышные далекие голоса нашептывали ему что-то, похожее на вопросы о его самочувствии, и опять начало болеть бедро. Бедро Лекса Фалька, а не Нестора Блума. У Нестора Блума от середины лица распространялась тупая зубная боль.

— Слушай, а когда это ты видел незаконные вооруженные формирования на других колонизированных планетах? — поинтересовался Вальдес.

Фальк оставил его вопрос без ответа.

— Майор Селтон упоминала несколько раз и не под запись, что, похоже, здесь замешан Блок, — тихо произнес Гекльберри. — И не делайте такой удивленный вид. Мы все знаем, какая сейчас обстановка. Похоже, это правда.

— По-моему, у Блока в этом поселке были свои люди, — сказал Фальк. — Так же как и в других. Они проникали внутрь. Продолжительный срок, все хорошо спланировано и обеспечено ресурсами. Закрепились на месте, а когда поняли, что мы мобилизовали наши силы, активировали своих тайных агентов, чтобы те готовили почву для основных сил. Зачищали дома, освобождаясь от любого, кто возражал или вставал у них на пути. Возможно, на помощь им были посланы силы быстрого реагирования. Стремительные и эффективные, готовые встретить нас.

— Но это же какая подготовка! — заметил Раш.

— Да, работа немалая, — согласился Фальк. — Из чего можно сделать еще один вывод.

— Какой? — спросил Раш.

— Что бы там ни стояло на кону, это должно быть очень и очень важным, иначе затраченные усилия не окупятся.

На небе появилась местная луна Фред. Фальк видел ее над курятниками — небольшой, словно масляный, диск. Дождь прекратился, но поднялся ветер, и он нагонял на луну темные клочья облаков. Было так тихо, что Фальк слышал шепот ветряков на холме и океан за ним, пытавшийся заглушить их бормотание.

То усиливаясь, то замолкая, голоса в голове составляли ему компанию. Он привык к их неестественным словам-звукам со смазанными окончаниями, но временами ему снова вдруг становилось от них тошно. Он спрашивал себя, может, это Блум бормотал где-то в отдаленном участке его головы, Блум, израненный и сбитый с толку. Во время боя в агрокомплексе военная подготовка и навыки Блума вышли на первый план и овладели им, как непрошеная привычка или мышечная память. Они таились, дожидаясь экстремальных стрессов перестрелки, обеспечивавших наилучшие для запуска условия. Стресс и адреналин установили противоречивую связь между его телом и сознаниями, переключая их на полностью инстинктивное поведение.

К счастью, включились инстинкты Блума, а не Фалька.

Гекльберри организовал сменный караул. Учитывая ранение Блума, он включил его в ту смену, которая сейчас отдыхала, дав ему возможность хоть немного поспать, но Фальк не стал ложиться.

— Отдохни, — сказал ему с глазу на глаз, отведя в сторону, Гек.

— Я слишком возбужден, — ответил Фальк. — Я тут тихонько поброжу, посмотрим, может, и найду местечко, где вздремнуть.

Гек кивнул.

— Даже с дыркой в голове, — сказал он, — ты должен понимать: мало пользы будет от тебя, если свалишься от усталости.

Гекльберри произнес это шутливым тоном, но он не шутил. У Фалька не было настроения объяснять, что он не хочет засыпать, потому что не уверен, проснется ли.

Какое-то время он бродил по молитвенному дому и примыкающим помещениям. В кадастровом офисе он включил настольную лампу и в маленьком кружке желтого света принялся внимательно изучать проектор спутниковой связи. Ему пришла полубезумная идея, что можно, обойдя систему подавления, выйти через автономную коммуникационную сеть на связь с внешним миром. Система была жива, но сигнал почему-то отсутствовал. Или погода, или террористы полностью перекрыли все системы связи: радио, цифровую, прямую спутниковую. И Фальк ничего не мог поделать.

Он открыл один из металлических ящиков бюро и извлек несколько крупномасштабных карт для местности Айбёрн. Он хотел посмотреть, что находится в окрестностях, и также ему пришла в голову мысль, что у местных жителей могут быть более современные карты, чем те файлы, что им предоставили в Ласки. Он просмотрел карты всей местности от океана до кальдеры, вдоль всего шоссе, в пределах Антрима, Фурлоу Питс и Маблхэда. Фурлоу Питс был еще одним поселком городского типа, раза в четыре больше Айбёрна, и располагался в том же геопоясе побережья и кальдеры. Антрим был обычным промышленным городом, центром, объединившим вокруг себя целую группу шахтных комплексов. К тому же это было лучшее место в шестистах милях от конца шоссе. Его можно было сравнить с луной.

В таком случае Маблхэд был далекой галактикой, занимавшей весь восток. Поездка на экскурсию в Маблхэд стала одной из самых обидных трат времени, на которые когда-либо вынуждали Лекса Фалька. Но сейчас он был готов убить, если взамен его немедленно не отвезут туда.

Он внимательно изучил на лайтбоксе еще несколько местных крупномасштабных карт, запоминая, где находятся станция, Айбёрн Слоуп, агрокомплекс, склад горючего, перевал и пересечение шоссе. На востоке, в предгорье, был отмечен карьер для добычи руды открытым способом, и еще один, поменьше, к северу от него. Также там он увидел значки стоящих отдельно от основных поселений ферм и жилых домов, огороженных частных владений на выкупленной земле — все они входили в более обширное сообщество.

Фальк надел антиблики. Для большей верности эти карты стоило записать. И опять он запутался в опциях антибликов военного образца. Блум не удосужился показать ему, как с ними работать. Фальк действовал на свой страх и риск: тыкался вслепую, опираясь только на свое знание гражданских антибликов. Как простенький фотоснимок может вызвать столько затруднений?

Эти антиблики были еще и чужими. Прежде он не думал об этом. Он нашел их на полу вертолета, где их оставили или, что более вероятно, обронили. И обронил их кто-то из членов команды «Кило» или экипажа. Он вспомнил, что, когда в первый раз воспользовался этими антибликами, ему пришлось очистить их ото всех сохраненных снимков и файлов предыдущего пользователя.

И вот все они снова были на месте. Вся ерунда, которую он тогда позакрывал. Когда он наконец нашел опцию «фотоснимок», открылось уже сохраненное изображение. Множество откровенных снимков вуаповских друзей на вечеринках: они паясничали, смеялись, провозглашали тосты, брали оружие «на караул», выглядели как сама скромность, но были готовы вот-вот прыснуть со смеху. Он нашел заголовок папки. Имя пользователя: Смиттс Лемар. Лемар Смиттс входил в команду «Кило-3», а «Кило-3» определенно находилась на борту, когда Цицеро посадил машину на территории метеостанции, потому что Мартинз тоже был членом команды «Кило-3».

Фальк снова просмотрел снимки. Вот Мартинз с квазипивом в руке. Вот Вальдес и Горан. Кодел выглядел с гранатометом круто. Вот Джей и Клоделл. Вот Бигмаус, а это Прибен смеется, залитый солнечным светом, и Фальку еще не понятно, что стало причиной этого смеха. А вот Стаблер и Блум.

Его собственное лицо — и в то же время чужое. Нестор Блум и Карин Стаблер в каком-то баре, счастливые, позируют перед фотоаппаратом. Рука Блума обнимает плечи Стаблер — они живы. При виде Стаблер ему стало так больно, что даже легкая судорога свела живот.

Фальк проглотил подступивший к горлу ком, чувствуя, как где-то в глубине шевельнулась боль Блума. Он поспешно перескочил на следующий снимок, потом еще на один, и еще.

Вместе со снимками там был и видеофайл. Всего сорок секунд. Фальк выбрал «воспроизвести».

Кабина вертолета изнутри, изображение залито дневным светом, потому что программа трассировки лучей работала в полную силу, ракурс — с полу, взгляд снизу вверх, в сторону боковых окон и открытой боковой двери. Все засвечено, лишь мазки белого света, как на картинах абстрактного экспрессиониста Марка Ротко. Уровень колебаний при съемке нулевой. Пользователь не двигался, и вертолет тоже. Машина стояла на земле. Две фигуры, пригнувшись, проникли в кабину через боковую дверь, переговариваясь друг с другом. По ним можно было хорошо представить положение владельца этих антибликов. Чтобы сделать такую запись, Смиттс должен был лежать на полу, причем на спине, и голова, повернута набок.

Видео было совсем коротенькое. Сорок секунд почти засвеченной записи, где ничего не происходило, плохая фокусировка, а в качестве саундтрека — какой-то непонятный шум. Крадущиеся фигуры, всего лишь призрачные силуэты, разговаривали между собой около двадцати секунд, затем выпрямились, повернулись к камере, подошли к объективу. Быстрое непонятное движение, и воспроизведение прекратилось.

Фальк хотел стереть ролик, но что-то заставило его изменить решение. Он снова включил воспроизведение. На этот раз, когда фигуры выпрямились и повернулись к камере, он нажал на паузу. На секунду-другую они перекрыли ослепляющий дневной свет, льющийся в открытую дверь, устроив небольшое затмение, и превратились в нечто большее, чем силуэты. Одна фигура была крупнее, чем другая. Изображение осталось смазанным, но разрешение стало лучше. Мужчина и женщина — никто из них не одет в форму ВУАП.

Мужчину Фальк не знал. Но женщина оказалась той самой девушкой, что стреляла в него.

Нервный спазм с такой силой сдавил живот, что Фальк громко застонал, скрючившись. Это был страх, извивающаяся змея, но и физическая боль тоже. Охваченный невыразимым беспокойством, от которого казалось, будто его вот-вот вырвет, он отшатнулся от лайтбокса, сжав кулаки, широко раскрыв рот и при этом не произнося ни звука. Он задел одну из папок с картами, и та упала на пол. У него не осталось сил издать хоть какой-то звук.

Ему удалось, согнувшись пополам, подняться на ноги. В углу офиса стояла небольшая кушетка, покрытая потертым покрывалом. Еле двигаясь, он добрался до нее, свалился, затем перекатился на спину. Спазм снова усилился, затем отпустил, колени расслабились, и ему удалось вытянуть ноги.

На самом деле боль находилась не в желудке. И он понимал это. Он лежал на кушетке, растянувшись на спине, почти парализованный, вполне отдавая себе отчет, что боль, настоящая боль, локализуется у него в голове. Его сведенное судорогой тело — всего лишь еще одно свидетельство, что его мозг умирает. Головной мозг Блума и его приглушенное сознание умирали вместе. Может, от кровопотери, может, от развивающейся инфекции, а может, и от целого дерьмового букета причин — начиная с огнестрельного ранения и заканчивая его, Фалька, внедрением.

Голоса невидимых существ шептались в полумраке вокруг него, что-то бормотали и, возможно, ссорились.

Дверь офиса открылась, на пол упала косая полоска света. Гекльберри заглянул в комнату. Наверное, он услышал, как упала папка. Фальк не шевелился. Он не мог ни говорить, ни поднять головы. Гекльберри обвел комнату взглядом и, скорее всего, увидел Блума. Довольный, что Нестор наконец прилег отдохнуть, старший сержант вышел в коридор и тихо прикрыл за собой дверь.

Боль и мышечная слабость не проходили около часа, в течение которого Фальк, похоже, проваливался в краткий сон. Он сел, когда наконец понял, что может сесть. Хотелось пить, вкусно пахло кофе или горячим шоколадом, который готовили поблизости.

Он снова прокрутил видео, замедлил воспроизведение, просмотрел еще раз, поменял масштаб изображения, увеличил его, снова просмотрел. Он все больше склонялся к тому, что во время записи Смиттс был мертв или умирал. Он лежал, неуклюже растянувшись на полу вертолета, у самой двери. Возможно, его застрелили. Антиблики включились на запись видео случайно, или Смиттс, притворившись мертвым, пытался сделать запись тайком.

Даже при увеличении смотреть или слушать было почти нечего. Мужчина и женщина, пригибаясь, пробрались внутрь. Они переговаривались. Было трудно разобрать их фразы из-за непонятного шумового фона. Несколько слов, не на английском. Девушка определенно была та самая, что стреляла в Блума. Фальк вновь и вновь прокручивал то место, где она выпрямляется и поворачивается лицом к нему против света. Он видел рану у нее на черепе, засохшую кровь. Если бы ему сказали, что она из Центрального Блока, он не удивился бы. Что-то было в ее чертах, движениях, в том, как она себя вела: миниатюрная, но сильная, убедительная, неустрашимая. Мужчина был крупным, темноволосым, его лицо ни разу не показалось отчетливо. Его телосложение, подтянутость и внутренняя сила выдавали в нем военного.

Он прослушал их разговор четыре или пять раз. Девушка что-то говорила мужчине. Фальк пытался разобрать отдельные слова, пытался выудить их из свистяще-бормочущей мешанины записи на открытом воздухе. Что она говорила?

Их действия в конце видеозаписи, при повторном воспроизведении, стали более очевидными. Они выпрямляются и подходят к Смиттсу, потому что понимают, что он жив и наблюдает за ними. Несколько последних скомканных секунд записи и запечатлели это движение и сбой, когда они схватили Смиттса и потащили его из вертолета. Его антиблики свалились, и запись прекратилась. Вот как антиблики оказались на грузовой палубе вертолета.

Что же они говорили? Может, Фальк и прочитал бы по губам, но речь была не на английском.

Он поднялся и пошел на запах кофе. Выйдя из офиса, он обнаружил в вестибюле Прибена и Раша, разговаривавших с Масри.

Прибен оглянулся на Фалька:

— У нас вроде появился план.