Книга: Попутчик
Назад: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Земля ушла из-под ног, когда он приземлился, разбрызгивая коричневую жижу во все стороны. Грязь во дворе метеостанции была не жидкая, а наподобие мокрой снеговой каши. В то же время и не густая — засасывала, как трясина. Утренний дождь так отбарабанил верхушку холма, что все вокруг было полузатоплено и, влажное насквозь, держалось на честном слове. Брызги, поднятые вертолетом, били прямо в спину, и очень скоро он так промок, что вся спина и плечи неприятно заледенели. Рев моторов, как от дробилки древесных отходов, ошеломил его. Капельки воды покрывали его антиблики, несмотря на включенную автовибрацию линз для удаления влаги.
Втянув голову в плечи, он бросился бежать. МЗА в его руке был тяжелый и неудобный, как строительная балка. Как только он начал двигаться, включилась сервосистема, обеспечивая ему устойчивость. Вес по всему телу распределился равномерно, и двигаться стало легче. Это освобождение стало для него своего рода сюрпризом, что, в свою очередь, ужаснуло его. Он знал, как работает сервосистема. Ну разумеется, знал! Полный курс обучения, оттачивание навыков и постоянные тренировки: он знал, что должен чувствовать, когда включается сервосистема. Так почему же это ощущение стало для него полной неожиданностью?
Равномерные сигналы с центрального монитора базы образцов целей поступали в его левое ухо благодаря непосредственному подключению. Как и в случае с металлоискателем, частота повторения импульсов увеличивалась или уменьшалась в зависимости от того, насколько точно наведено оружие. Если он поворачивал дуло МЗА в сторону открытого пространства, сигнал становился менее интенсивным. Стоило качнуть дуло в сторону объекта, который сенсоры распознавали как «дверь» или «защитное сооружение», сигнал усиливался. Графические данные мелькали на его левой линзе, показывая вычисления по потенциальной цели. Дверной проем, боковая дверь грузовика, нижняя часть грузовика, низкая крыша, боковые окна, ремонтная мастерская — каждый такой объект выделялся желтым, иногда оранжевым, в зависимости от оценки уровня угрозы. Если система идентифицировала гуманоидную форму, она помечалась красным.
Всего лишь пугало в отрепьях, распятое в огороде.
Он все время двигался. Он знал свой собственный язык, свое бесшумное дыхание. Когда в поле зрения появлялись солдаты его подразделения, система, считав ауракоды, никак не помечала их.
Бигмаус держался впереди, Стаблер — на расстоянии справа, Прибен — позади него. Они шли по дорожке — по настилу в этом озере грязи, подбираясь к ближайшим к ним постройкам метеостанции. Было холодно, и снова зарядил дождь. Щеки обжигало. Над головой — огромное белесое небо, усеянное ломтиками серых облаков. Бигмаус уже добрался до ворот, слева от двухэтажных сборных домиков ярко-желтого цвета, которые, похоже, использовались как вспомогательный склад.
Позади них рев мотора изменился. «Пикадон» поднялся из грязи и задрал хвост, с новыми силами вздымая брызги. В ухе проскрежетал «конец связи» от сержанта. Резкая пощечина ледяного ураганного ветра, и вертолет был уже над ними — четкий, уносящийся над крышами прочь, за спутниковые антенны. Тень, скользившая за ним, промелькнула по земле.
Рокот его винтов в отдалении превратился в треск, катившийся по холмам. Остававшаяся за ним тишина была неприятна. Возникло чувство незащищенности. Хотелось, чтобы рев вернулся и в нем можно было спрятаться.
Теперь их окружило множество более тихих звуков: порывы ветра, шелест дождя, барабанившего по грязи и обшивке домиков. Чавканье их шагов. Их тяжелое дыхание. Монотонный звук крутившихся ниже по склону ветряных турбин. Быстрый, резкий трепет игрушечных ветряков, скобами прикрепленных к ограде огорода. Крошечные ветряки с двумя розетками лопастей со свистом вращались на ветру. Их разноцветные пластиковые лопасти поблекли от дождя и солнца.
Раздался пронзительный крик. Он быстро огляделся по сторонам, ожидая увидеть объект, выделенный красным.
Бигмаус открыл ворота — приспособленную для этой цели раму с натянутой ржавой проволокой от какой-то старой ограды. Ворота жалобно заскрипели на петлях. Стаблер прошла мимо него, прижимая к щеке ствол своего МЗА, — пока единственная живая душа на дорожке, ведущей к главным зданиям. Топот ее ботинок по настилу напоминал стук в дверь. Доски, пружинившие от грязи под ними, подпрыгивали под весом ее и Бигмауса, как батут.
Он добрался до ворот и секунду помедлил, выбирая подходящий момент. Неистовый вой прикрепленных к изгороди ветряков действовал на нервы. Он снова ощутил испуг.
Он крутанулся вокруг своей оси. Вершина холма была большой и пологой. Ее прозвали Айбёрн. В предварительной сводке говорилось: в ясные летние дни над вершиной поднималось такое большое и яркое солнце, что можно было серьезно повредить сетчатку глаз.
В такой день, как сегодня, — серый и мокрый — в это верилось с трудом. Затуманенный край кальдеры поднимался за вымытыми дождем зданиями станции. В другом направлении береговая линия исчезала вдали за лесом ветряков. Большая часть поселка располагалась в окрестностях холма, но сама метеостанция находилась наверху, открытая и ветру, и дождю. Море напоминало темную равнину, подернутую холодной дымкой утреннего тумана. Небо, похожее на лист металла, обработанного пескоструйным аппаратом, — кованая панель, загрунтованная, но неокрашенная, — опустилось, чтобы встретиться с ним. Если бы он прислушался, то различил бы, кроме гипнотизирующего шума ветряков, шипение волн, набегавших на берег залива.
— Не отставай, — произнес Прибен.
— Я и не отстаю. Просто пытаюсь понять, что к чему.
Прибен нахмурился. Фарел Прибен с лицом подростка и телом бодибилдера.
— Да ты спишь на ходу!
Они миновали ворота и пошли дальше по дорожке. Автовибрация стряхивала с антибликов капли. Вдруг выглянуло солнце, яркое и большое. Никакого ответного движения по-прежнему не было. Бигмаус и Стаблер приблизились к главному зданию станции. Вход в него был шлюзового типа. По открытым ставням стучал дождь. «Тук-тук-тук-тук-тук» — словно неизвестным кодом телеграфист передавал сообщение. Прибен нес такой же ствол, как и у него. У Стаблер — ее ПАП, а Бигмаус тащил дополнительный груз — пробойник. Сейчас он возился с дверью, пытаясь подобрать к ней код. Бигмауса прозвали так за его габариты и опыт в области программирования, хотя последние сто двадцать лет компьютерную мышь можно было увидеть разве что в музее. Рабочее неофициальное название группы Стаблер-Бигмаус было «Ретро». Он был техником. На левом бедре он нес электронный боекомплект.
Долговязый Бигмаус не отличался изяществом. Он был крупным мужчиной, но выглядел не особенно героически. Глаза зияли, будто окна в незаселенной квартире, а глубокая ямка над верхней губой придавала ему сходство с плохой карикатурой на нормальное лицо.
Коды не работали.
Они с Прибеном стали спиной к спине, чтобы держать в поле зрения всю территорию вокруг. Сердце учащенно колотилось, словно он на самом деле был болен или находился под действием химических препаратов. Внезапный выброс адреналина. Укол сердечного препарата. Засевший глубоко страх, будто нож, пронзил его ребра, сердце, легкие и словно перекрыл воздух.
— Давай быстрее! — прокричал он.
— Шлюз не работает! — отозвался Бигмаус.
— Ток?
— Тока нет! Проблема в самом люке шлюза. — Прибен кивнул в сторону крыши. Небольшая спутниковая тарелка около дымохода была включена в автоматическую цепочку.
— Делай, что хочешь, но открой! — приказал он.
Бигмаус передвинул пробойник на плечо, открыл электронный боекомплект и вытащил оттуда небольшую, похожую на стилус, электрическую отвертку. Она почти бесшумно вывернула винты, удерживавшие замок. Бигмаус поймал на ладонь пластину, упавшую с электронного замка, и, переключив дрель на электрическое управление, поднес ее к замку. Два-три удара, жалобный скрежет — и шлюзовая дверь приоткрылась на несколько дюймов. Стаблер просунула в образовавшуюся щель дуло автомата и левой ногой открыла дверь.
Внутри на входе — небольшой коридор. Коврик из металлической сетки, подставка для обуви, на стене — полка для инструментов и ламп, ряд крючков. Дождевики для работы за пределами помещения в непогоду, все сделанные из добротного материала, зашуршали на ветру.
Он сделал шаг вперед. От страха его стошнило. Удержав рвотную массу во рту, он проглотил ее.
— Туда, — произнес он, в горле першило от желудочной кислоты. — Найдите запасный выход.
Стаблер взглянула на него.
— Ты и Прибен. Отправляйтесь.
Они скрылись за углом торцевой стены, с подветренной стороны здания.
Он пошел внутрь. Все вокруг было в пометках из его базы целей. Ствол его излучателя задел полку для инструментов.
— Ну ты даешь, Блум, — негромко проговорил следовавший за ним Бигмаус.
Глупо. Уж он-то знал, что к чему. Он нервничал и поэтому делал глупости. Тошнотворный привкус во рту отуплял. Слишком громоздкий излучатель не подходил для стрельбы в закрытом помещении. При проведении зачисток предпочтение отдавалось автоматам. Вот почему Стаблер удивленно взглянула на него, когда он послал ее обследовать здание снаружи, вместо того чтобы оставить внутри, с ее оружием, удобным для ведения огня в помещении.
Он поставил излучатель на предохранитель и закрепил его за левым плечом в специальном слоте на заднем щитке бронежилета, затем извлек пистолет-пулемет, тускло поблескивавший сталью и приятной тяжестью легший в руке. Бигмаус уже достал свой пистолет. В качестве персонального оружия самообороны (ПОС) применялся автоматический (безгильзовый), сорокадвухзарядный, одноразового применения револьвер, производимый на заводах Кольта по заказу АП. На внутренней стороне его левой линзы появился вопрос, желает ли он подключить сенсор дула его ПП к базе целей.
Он выбрал «нет» и убрал всю ерунду, выскакивавшую то тут, то там на линзах. Не хотелось ничего такого, что отвлекло бы внимание.
Он оглянулся на Бигмауса. По слабому свечению из-под его антибликов стало ясно, что тот выбрал «да». Ну разумеется. Еще бы он не выбрал. Именно это действие одобрялось. Это стандартная операционная процедура.
— Обесточивание двери было произведено изнутри, — заметил Бигмаус, осматривая герметичную дверь и замок с внутренней стороны. — Кто-то вытащил предохранитель.
Впереди коридор, ведущий от входной двери, пересекал другой коридор. От висящих дождевиков пахло сыростью. Он коснулся полки под ними и обнаружил скопившиеся там лужицы воды. Кто-то рано выходил наружу под дождь. Как давно здесь идет дождь? С рассвета? Или еще с полуночи?
Вмонтированные в потолок энергосберегающие светильники снабжались датчиками, реагирующими на движение, но свет не загорался. Кто-то заклеил скотчем настенные датчики.
Зачем? Была ли тому уважительная причина, например постоянно включающийся и выключающийся свет начал раздражать кого-то из давно живущих здесь ученых? Или же причина заключалась в том, что в коридоре готовилась засада?
Всю полезную площадь стены покрывали самые разнообразные приспособления — от современных гидрометров до старинных барометров. К некоторым приборам прилипла пара засохших пучков морских водорослей, ломких и с едким запахом. Также на стене висели детские рисунки: небо наверху, земля внизу, солнце где-то посредине, и еще квадратные домики, и человечки в желтых и оранжевых дождевиках, и много-много ветряков.
Шаг за шагом они продвигались дальше, поглядывая то влево, то вправо, держа оружие в боевой готовности. Вот под сырые пятна на потолке под протекающей крышей подставлены старые банки из-под кофе. Вода заполнила их доверху. Вот убранный, как картина, под стекло флаг АП с логотипом климатографического отдела. На полках — старые бумажные книги, отсыревшие из-за влажного воздуха. Деревянные ящики с немытыми корнеплодами, все еще покрытыми толстым слоем земли, задвинуты под скамью у стены. Запах турнепса и земли. Выцветший на солнце бумажный змей, свисающий с бра на стене.
Услышав шум, он тут же вскинул ПП. Жук, из тех, что водятся на побережье, размером со средний палец человека, бился о чуть тонированное стекло потолочной лампы, пытаясь вырваться в золотистый летний день, которого на самом деле не существовало.
Он опустил оружие, стараясь справиться с участившимся дыханием. Воздуха не хватало. Грудь сжимало.
— Блум.
Бигмаус обнаружил аппаратную. За открытой герметичной дверью слева от них находилась просторная диспетчерская, заваленная всяким хламом и уставленная оборудованием. Большинство консолей и приборов были выключены, но некоторые все еще светились, работая на резервном энергопитании.
— Отопление включено, — определил Бигмаус, коснувшись трубы. — Куда все подевались?
— Глянь, может, приборы что подскажут, — отозвался он, оглядывая консоли.
Убрав пистолет, Бигмаус сел в кресло перед центральным компьютером. Бросив взгляд на консоль над ним, он открыл приборную панель и вставил еще один зарядный стержень. Монитор на самом верху консоли засветился. Бигмаус просматривал сводки погоды, температурные графики, таблицы с данными по измерениям осадков.
Из коридора все еще слышалось, как бьется жук о тонированный плафон лампы.
— Ищи журнал, — велел он.
— Ищу, — отозвался Бигмаус.
Он вышел из помещения. Рядом с аппаратной находилась кладовая с припасами. Все полки были уставлены консервами, крупами и прочей бакалеей. За другой дверью он обнаружил ванную с душевыми кабинками, раковинами и зеркалом. Пахло хлоркой, аромат которой должен был отбить запах сырости и вонь из заполненного до краев резервуара для предварительной очистки сточных вод. Окна, забранные мелкой проволочной сеткой, казались прямоугольниками бледного дневного света. Сетка и подоконники были усеяны мертвыми жуками.
Он сразу же вышел оттуда. Широкий темный колодец коридора тянулся дальше — к механическим мастерским, за которыми находилась электростанция, откуда доносилось непрекращающееся гудение. В очередной раз, проглотив страх и желчь, он использовал сервосистему, чтобы держать оружие в постоянной готовности.
Инструменты висели и лежали на специальном щите с надписями от руки. Над автоматизированным рабочим местом болтались цепи подъемника. Смотровая яма напоминала свежевырытую могилу, из которой густо пахло машинным маслом. С улицы в мастерские также вела навесная герметичная дверь, в настоящий момент крепко запертая, через которую транспорт небольшого и среднего размера можно было закатить внутрь по бетонному пандусу.
Несмотря на сервосистему, руки у него все равно дрожали.
— Хватит, — прошептал он. — Хватит так со мной поступать.
Легким щелчком он активировал базу целей и включил подачу информации на линзы. В мастерских он был не один. Жужжал аварийный генератор. Дверной проем — желтый цвет. Раздевалка — желтый цвет. Тени в смотровой яме — оранжевый цвет. Дверь в коридор — желтый цвет.
Движение — красный цвет.
Он хотел выкрикнуть предупреждение, но содержимое желудка снова заполнило рот. Чувство было такое, будто сердце вот-вот разорвется.
Он выстрелил.
Назад: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Дальше: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ