Полночь давно миновала. Она сидела в кабинете Джека, созерцая бумажный беспорядок, расползшийся по столу. Когда она вернулась, Моррисон рассказал о целых пяти критических случаях, произошедших после ее ухода прошлым вечером. Настолько тактично, насколько возможно, молодой человек обвинил ее в пренебрежении своими обязанностями, так же как и директора. Выпад достиг цели. Надо было что-то предпринимать. Джек где-то гулял со своей вампирской кокеткой, и Женевьева с Чарльзом едва ли вели себя лучше.

Задачи Холла менялись. Расписание лекций пришло в полнейший беспорядок со смертью Друитта. Главная, образовательная миссия их заведения потерпела крах. Тем временем, пока госпиталь работал с перебоями, в Холле скапливалось все больше и больше пациентов из-за нехватки медсестер и врачей, а лекционные залы превращались в палаты. Когда Джека наконец смогли отвлечь от его личных дел, он приказал набрать больше медицинского персонала. Сразу возникла проблема, откуда привлекать на собеседования достаточно квалифицированных людей. И, как всегда, не хватало денег. Бывшие столь щедрыми в прошлом, филантропы, похоже, нашли другие интересы. Или обратились. Вампиры отличались отсутствием всякой склонности к благотворительности.

Женевьева разрывалась на части между быстро затухающим восторгом от последнего кормления и тысячами проблем Тойнби-Холла, похожих на комариные укусы. Последнее время ее жизнь казалась сотканной из слишком большого числа нитей, слишком многое требовало внимания. Важные вопросы приходилось откладывать.

Она встала и прошлась по комнате. Одну стену занимали медицинские книги и папки Джека. В углу под стеклянным колпаком стоял его драгоценный фонограф. Для исполняющего обязанности директора этот кабинет должен был стать домом. Но Женевьеве приходилось бежать то в Старый Джейго, то в Челси. Она спросила себя, за кем охотится на самом деле: за Джеком-Потрошителем или за Чарльзом Борегаром.

Неожиданно она очнулась от мыслей, обнаружив себя перед маленьким окном, выходящим на Коммершиал-стрит. Сегодня стоял особенно густой туман, походивший на разлившиеся по улицам желтое море, захлестывающее здания. «Теплых» ноябрьский мороз должен был резать как бритва. Или как скальпель.

Потрошитель не убивал с последних выходных сентября. Она лелеяла надежду, что он просто исчез. Возможно, Моран оказался прав и Монтегю Друитт действительно был Джеком-Потрошителем? Нет. Это невозможно. И тем не менее полковник сказал той ночью нечто такое, что до сих пор преследовало Женевьеву, оставаясь в глубине разума.

Напротив Холла стоял мужчина, закутанный в черный плащ, вокруг него и над ним завивался туман. Он словно боролся с какой-то внутренней неуверенностью — так же, как и она. Это был Чарльз.

Моран сказал, что Холл — центр схемы, нанесенной на карту города местами убийств.

Чарльз, неожиданно решившись, пересек дорогу, и туман расступился перед ним.