Глава 21
КЛЯНУСЬ ЖИЗНЬЮ. ЧЕЛОВЕК РЯДОМ С ТОБОЙ. НАСЛЕДИЕ КОРТЕЗА
Улицы Луперкалии были заполнены людьми, валившими в направлении транзитных платформ. Аливия смотрела через наблюдательные блоки «Галена», как они с гулом движутся к верхнему краю долины. Мужчины, женщины и дети тащили на спинах или в перегруженных машинах все, что могли.
Возле вершины долины она заметила инверсионные следы от загруженных челноков, лихтеров и барж снабжения, которые пытались подняться в воздух.
— Что ты видишь? — спросил Джеф из глубины «Галена».
— Я вижу много напуганных лиц, — отозвалась она.
Аливия знала, что их испуг был оправдан.
Ни у кого не было шансов убраться с планеты выше одного к ста. И все же, несмотря на весь тот страх, что она увидела в пробивающейся вверх по склону толпе, люди все равно пропускали «Гален». Какое-то глубоко укоренившееся почтение к символу медиков заставляло их отходить с дороги, и Аливии был отвратителен тот факт, что она считала свою необходимость важнее их.
В конце концов, кем она была, чтобы судить, кому покинуть Молех, а кому остаться? И на кратчайший миг она испытала обиду по отношению к тому, кто поставил ее сюда и поручил ей присматривать за его тайной.
Она бросила взгляд внутрь медицинской машины, где сидели Джеф, Вивьен и Миска, а также Ноама Кальвер и Кьелл. Пятеро людей, которых ей было необходимо вытащить с планеты. Пятеро, чье спасение лишит пятерых других шансов выжить. Аливия была более чем готова совершить такой размен.
Однако от этого у нее на сердце не становилось легче.
Вокс-динамик трещал, повторяя все то же сообщение, которое транслировал на протяжении двух последних часов. Говоривший был таким немногословным, прямолинейным и убедительным, какими могут быть только военные-карьеристы.
Разумеется, сперва она подозревала западню. Ложную надежду, подставленную из враждебности или же по какой-то иной злонамеренной причине. Однако, прослушав сообщение, уловила блеск неприкрытой истины.
Существовал путь ухода с Молеха.
Имперский корабль пережил войну в пустоте и нашел убежище в поясе астероидов. Проведя ремонт и перевооружение, его капитан совершил акт высочайшей отваги и привел звездолет назад.
«Просвещение Молеха» было готово эвакуировать беженцев и выживших при вторжении магистра войны. Окно возможности было узким и уменьшалось с каждой минутой. Вражеские корабли уже сейчас начнут запускать свои реакторы, чтобы покинуть орбиту и пойти на перехват.
Если «Просвещение Молеха» не уйдет в скором времени, то не уйдет никогда.
— Приближаемся к Наветренным платформам, — сообщил Ансон из водительского отделения. Аливия услышала в его голосе волнение. Ему ничего так не хотелось, как остановить «Гален» и отправиться за своей девушкой, однако у Аливии не было времени идти ему навстречу.
Скоро здесь окажется армия магистра войны, а она и без того рискнула слишком сильно, прибыв сюда первой. Будь проклята эта миссия, но она не собиралась дать своим детям умереть на Молехе.
Она улыбнулась. Своим детям.
— Не волнуйся, Ансон, — произнесла Аливия, затуманивая его тревоги и передавая ощущение благополучия. — Уверена, что Фийя ждет тебя здесь. Она бы не ушла без тебя.
— Нет, не ушла бы, — с облегчением в голосе согласился Ансон.
Она оправдала свою ложь, сказав самой себе, что та сохранит ему жизнь.
«Гален» с грохотом остановился, и Аливия оттащила в сторону боковую дверь машины. Первым делом на нее обрушился запах города, вонь теплых пряностей и дымящегося металла, исходящая от пожаров под горой Торгер.
Это, да еще запах тысяч вопящих людей, столпившихся перед воротами посадочных платформ. Атмосфера была угрожающей, и построившиеся подразделения Стражи рассвета изо всех сил старались сдерживать беспорядки. Смесь эмоций была мощной. Аливия, как могла, старалась отключиться от них, но это было в ее силах лишь до определенной степени.
Она подавила рыдания и откинулась обратно внутрь «Галена».
— Джеф, веди девочек, — произнесла она. — Ноама, Кьелл, вам тоже пора убираться.
Она ударила ладонью по водительской двери.
— Ансон, вылезай. Ты мне тоже нужен.
Джеф выбрался из «Галена», разинув рот в изумлении от размеров города вокруг. Ноама Кальвер и Кьелл помогли девочкам слезть вниз и прижали их к себе, когда стена окружающих тел приблизилась.
— А что с нами? — спросил один из раненых солдат, попросивший их подвезти его назад в Луперкалию.
— Вы все остаетесь на месте, — сказала она, добавив к своим словам усиливающий импульс. — Мне понадобится каждый из вас. Ты, как тебя зовут?
— Баланс. Капрал Аркадийских добровольцев.
— Водил «Гален» раньше?
— Нет, мэм, но провел какое-то время на «Троянце», — отозвался Баланс. — Разница будет невелика.
— Хорошо, залезай вперед и не глуши мотор. Когда я тут закончу, нам придется поторопиться, чтобы попасть в Святилище. Ясно?
Мужчина кивнул и направился вперед, в водительское отделение.
Аливия повернулась к остальным.
— Держитесь за руки и не отпускайте, чтобы бы ни случилось. Что угодно, понятно?
Те закивали, и она почувствовала их страх. Они взялись за руки, и Аливия протянула им свои. Вивьен взялась за одну, Миска за другую, взрослые оказались позади узкой буквой V, и она двинулась вглубь толпы.
До ворот посадочных площадок было около сотни метров, и с каждым раздававшимся ревом нагруженных двигателей, отрывающихся от земли, настроение толпы все ухудшалось. Аливия не знала, какими критериями руководствуется Стража рассвета, чтобы решить, кто проходит, а кто нет, но она подозревала, что большинство из присутствующих здесь людей им не соответствуют.
Она проталкивалась вперед, и ее встречали враждебными взглядами и ругательствами, но она направляла всех в сторону. Напряжение изматывало. Она никогда не считала подобные вещи легкими, как, казалось, делал Джон. Ее таланты были направлены в сторону эмпатических, менее открытых способов манипуляции. Приходилось по-настоящему напрягаться, и каждое новое успокаивающее прикосновение стоило ей больше, чем предыдущее.
Однако это работало, и толпа отступала, давая ей место.
На случай, если все станет действительно скверно, во внутренний карман куртки была засунута ее заряженная ферлахская серпента. Ей не хотелось думать о том, что случится с девочками, если зайдет настолько далеко.
От ворот доносились сердитые голоса. Раздраженные требования, настойчивые мольбы и отчаянные попытки убедить. К большинству были глухи, однако по периодически раздававшемуся стуку и лязгу двери она поняла, что, по крайней мере, кто-то проходит.
Аливия протолкалась вперед. Мужчина в богато расшитом сюртуке развернулся, чтобы обругать ее, но вместо этого сделал шаг в сторону с озадаченным выражением на лице.
— Нет, мисс, после вас, — произнес он.
Аливия кивнула и перевела свое внимание на стражу ворот. Ей было нужно действовать быстро. Возможно, человек рядом с ней и оказался достаточно податливым, чтобы пропустить ее, однако люди позади него не будут столь понимающими.
У охранника ворот была висящая на ремне винтовка, он держал инфопланшет и стилус. Список утвержденных персон, квоты? Неважно, это был ее пропуск на посадочные площадки.
— Нам нужно пройти, — произнесла Аливия, применяя более грубую форму убеждения, чем использовала бы при обычных обстоятельствах. — Мы есть в списке.
— Имя?
— Аливия Сурека, — сказала она и повернулась, чтобы вытолкнуть остальных вперед и сообщить стражнику их имена. Тот наморщился, прочесывая планшет взглядом. Аливия напряглась, чтобы воздействовать на центры восприятия у него в мозгу. Он был из Муниторум. Без воображения. Человек, рожденный жить согласно спискам.
— Смотрите, вот, — произнесла она, протянув руку через ворота и положив ее ему на запястье. — Мы в этом списке.
Мужчина покачал головой, но Аливия вызвала у него в сознании имена ее семьи и Кьелла с Ноамой.
— Я не вижу ваших… ах, погодите, вот же они, — сказал он и кивнул отделению солдат у рычагов управления воротами. — Заходят пятеро.
Ворота представляли собой крестовину, которую разблокировали, чтобы пропустить внутрь запрошенное количество людей. Такие ворота невозможно с легкостью взять штурмом, когда они открываются.
Первыми зашли Кьелл и Ансон, которые были только рады нежданному шансу убраться с планеты. Ноама направилась за ними, но прежде, чем она успела пройти, Аливия крепко обняла ее.
— Присмотри за ними ради меня, — шепнула Аливия.
Ноама кивнула.
— Я бы в любом случае так поступила. Что бы ты ни сделала с охранником для меня, тебе не было нужды этого делать.
— Извини, — сказала Аливия, залившись краской от стыда. — Я знаю, что так и будет.
— Будь осторожна, — произнесла Ноама. — И что бы ты ни собиралась делать, делай быстро. Ты нужна этим девочкам.
Аливия кивнула, и Джеф подтолкнул девочек к воротам. Она обняла его.
— Будь аккуратен и позаботься о наших прекрасных девчушках.
Он улыбнулся. А потом на него обрушился смысл ее слов.
— Погоди, что? Ты остаешься?
— Да, — ответила она. — Я должна.
— Ты не идешь с нами? — спросила Вивьен, и ее глаза наполнились слезами. Аливия опустилась на колени рядом с девочкой и обняла ее.
— Мне все еще нужно кое-что тут сделать, — сказала она.
Миска обхватила ее руками.
— Лив, пойдем с нами. Пожалуйста.
Аливия крепко их обняла и всего на мгновение подумала, не пройти ли просто за ворота. Сесть в челнок и направиться на «Просвещение Молеха». Кто ее осудит? Что она могла сделать против мощи целой армии?
Мгновение прошло, но мысль о том, что она никогда больше не увидит девочек, была как холодный нож в сердце. Она крепко держала Вивьен и Миску, и по ее лицу бежали слезы.
— Мне жаль, но я не могу пойти с вами.
— Почему? — всхлипнула Вивьен. — Пожалуйста, не бросай нас.
— У вас есть ваш отец, — сказала Аливия. — И Ноама с Кьеллом за вами присмотрят. Мне нужно здесь кое-что сделать, поэтому я не могу уйти. Пока не могу. Давным-давно я дала слово, и не могу его нарушить. Как бы мне того ни хотелось.
— Пойдем с нами, — повторила Миска. — Пожалуйста, я тебя люблю и не хочу, чтобы ты умерла.
— Я не собираюсь умирать, — произнесла Аливия. — И когда я закончу, то приду к вам.
— Обещаешь? — спросила Вивьен.
— Клянусь жизнью, — сказала Аливия, зная, что это обещание ей никогда не исполнить. За все годы она нарушила множество обещаний, но от этого делалось больнее всего.
Она успокоила страхи девочек мягким импульсом.
— Слушайте, вам нужно идти. Там челнок, который отвезет вас на звездолет, и это будет самое большое приключение, которое у вас когда-либо случалось. А когда я здесь закончу, встретимся на борту. Разделим приключение, а?
Они закивали, и от веры, которая читалась у них на лицах, у нее едва не разбилось сердце. Аливии ничего так не хотелось, как сесть в этот челнок с ними, навсегда покинуть Молех, но старое обещание держало ее крепче.
Она полезла под куртку и достала потрепанный сборник сказок. Он был с ней дольше, чем она могла упомнить, но там, куда она направлялась, от него бы не было никакого толку. Ей не нравилась мысль, что книга закончит свои дни, навеки затерявшись под поверхностью Молеха, и она вложила ее в руки Вивьен.
И сомкнула пальцы девочки на корешке книги.
— Вив, я хочу, чтобы ты приберегла ее ради меня, — произнесла Аливия. — Это особенная книга, и истории из нее не дадут вам бояться.
Вивьен кивнула и прижала книгу к груди.
— Все будет о’кей? — спросила Миска.
— Да, — ответила Аливия сквозь слезы. — Все будет о’кей.
Возле шеи подул вздох из прошлого, прохладный и пронизывающий, несмотря на изоляцию брони. Локен двигался медленно, стараясь сконцентрироваться на спине доспеха Ареса Войтека. Три серворуки того были плотно прижаты к телу, четвертая держала пассивный ауспик, следивший за окружающим пространством.
На этом уровне внутри «Духа мщения» уже присутствовали внутренние охранные сканеры, и всякий раз, когда Войтек вскидывал ладонь, они останавливались, и Тубал Каин разрабатывал обходной маршрут. Часто таким образом они попадали в места, которые стоило отметить, и указания символов футарка Брора стали еще сложнее.
— Что, если их увидит один из Сынов Хоруса? — поинтересовался Варрен.
— Не увидит, — отозвался Брор. — А если и увидит, то что?
— Ну, они их попросту не сотрут?
Локен уже размышлял о том же самом, но Брор лишь пожал плечами.
— Сотрут, а может, и нет. Нет смысла тревожиться на этот счет.
Локен услышал звук, похожий на шлепок ладонью по трубам. Он остановился и опустился на одно колено, вскинув в воздух кулак.
— Что такое? — прошипел Ногай.
— Мне показалось, я что-то слышал.
— Севериан? Есть что-нибудь впереди?
Вокс зачирикал, захлебываясь помехами. По мере их приближения к носу корабля так бывало все чаще. Войтек утверждал, что дело в повышении плотности машинных духов, но Локен не был в этом так уверен, хотя и не мог сказать, что бы это могло быть по его мнению.
— Ты не думаешь, что я бы об этом сказал? — отозвался Севериан.
— Это значит «нет»?
— Да, это «нет». А теперь заткнись и дай мне работать.
Они вышли в передние галереи, двинувшись по одному из служебных туннелей, который шел по всей длине корабля. Следуя за курсографом Каина в направлении носа, Локен осознал, что эту область корабля уже видел раньше.
Или, если точнее, она казалась местом, где он бывал.
Он остановился, чтобы удостовериться, что не ошибся.
Нет, это было одно из таких мест — уединенный забытый уголок в многослойной структуре корабля. Сейчас он был темным, как и тогда, с прикрученных к потолку труб капала солоноватая вода. В маслянистых лужах плавали остатки сгоревших свечей.
— Что-то не так? — спросил Варрен.
— Не могу сказать, — отозвался Локен.
Варрен фыркнул и двинулся дальше. Локен пропустил мимо Ногая с Тюрфингром. Рубио остановился рядом с ним.
— Скажешь мне, если начнешь слышать голоса, да?
— Конечно, — произнес Локен.
Они продолжили движение, входя, как уже знал Локен, в затхлое сводчатое помещение, полное отголосков прошлого и плавающих в воздухе хлопьев пепла. Внутреннее пространство было обрамлено железными прутьями, повсюду лежали многочисленные разбросанные бочки из-под масла, из которых на палубу лились серые отходы.
Следопыты окружили Севериана и Каина, стоявших на коленях посреди комнаты, склонясь и тихо переговариваясь над наспех нацарапанной поверх пепла картой.
— Где мы? — спросил Ногай. — Не похоже, что это заслуживает пометки. Я думал, план состоял в том, чтобы искать значимые места.
— Это место значимо, — произнес Локен, — более чем ты думаешь.
— Это просто трюм, — сказал Рубио, наморщив нос. — Здесь воняет.
— Это здесь они впервые встретились, да? — спросил Круз.
Локен кивнул.
— Здесь встретился кто? — поинтересовался Войтек.
— Безмолвный орден.
— Что?
— Воинская ложа, — произнес Рубио, обходя помещение по кругу. К стенам до сих пор лепились леса, которые подпирали их, словно стальные кости. Брошенные пылезащитные чехлы свисали, как неокрашенные знамена, будто толпа мастеров могла вернуться в любой момент. — Это здесь она началась, порча.
— Нет, — сказал Локен. — Она началась задолго до этого места, но здесь она пустила корни.
— Ты был одним из членов? — спросил Севериан.
— Нет. А ты?
Севериан покачал головой.
— Это было уже после меня. А как насчет тебя, старик?
Круз расправил плечи, словно его оскорбила сама идея.
— Конечно, нет. Когда Эреб принес это в легион, я не понял, зачем нам нужно подобное. Сказал об этом тогда, говорю и сейчас.
Локен пошел по залу, мысленно возвращаясь в то время, когда посетил встречу вместе с Торгаддоном.
— Я приходил сюда однажды, — произнес он. — Не конкретно в это помещение, но в точно такое же.
— Мне казалось, ты сказал, что не был одним из членов, — заметил Брор.
— Я и не был. Меня привел сюда Торгаддон, он думал, что я могу пожелать войти в орден.
— Так почему же не вошел? — поинтересовался Варрен.
— Я заходил взглянуть, чем занимался орден, — сказал Локен. — Воин из моей роты… погиб. Он был одним из членов, и мне хотелось узнать, не связан ли орден каким-либо образом с его смертью.
— Он был связан?
— Не напрямую, нет, однако даже после того, как я увидел, что внешне это не более чем безобидное собрание воинов, у меня оставалось ощущение, будто там что-то начинается. Они слишком хорошо научились хранить тайны, а я не смог заставить себя полностью довериться группе, которая окружает себя такой секретностью.
— Хорошие инстинкты, — заметил Рубио.
Локен кивнул, но прежде, чем он успел ответить, с лесов у стены спрыгнул Рама Караян. Космодесантник в полном доспехе обладал существенной массой, однако ему удалось приземлиться почти беззвучно.
— Прячьтесь, — произнес Караян. — Кто-то приближается.
Они сходились группами по трое-четверо: смертные в масках и тяжелых одеяниях с капюшонами. Локен наблюдал, как они собираются вокруг того, что ему первоначально показалось нерабочим узлом трубопровода. Он был накрыт перевязанным брезентом, но когда первые из незваных гостей зала разрезали веревки и сняли чехол, Локен увидел, насколько был не прав.
Это было не места сбора ложи, по крайней мере, больше не было.
Он попытался подобрать слово.
Святилище. Храм. Под брезентом помещался алтарь, массивный плинт из пыльной обожженной глины цвета охры, казавшейся странно знакомой. Ему потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где ему доводилось видеть в точности такой же камень.
— Давин, — прошептал он. — Этот алтарный камень, он с Давина.
Когда он заговорил, Севериан поднял глаза, покачал головой и поднес палец к губам. Верующие продолжали безмолвно и благоговейно прибывать, пока помещение не заполнило больше сотни человек.
Никто не произносил ни слова, словно они были заняты неким скорбным делом. Некоторые преклонили колени перед алтарем, пока остальные поднимали опрокинутые бочки из-под масла и заново разжигали огни при помощи ветоши, пачек бумаги и склянок с вязким горючим.
Топливо быстро занялось, и вскоре в зале стало тепло от жара пламени. На стенах закачались тени, которые прерывали и рассекали тела, движущиеся в такт какой-то неслышной музыке.
Наконец, появилась последняя группа из восьми человек, которые вели к алтарю полураздетую фигуру. Ее тело явно принадлежало трансчеловеку, оно бугрилось мускулами и подкожными костяными щитками. На плечи была наброшена длинная риза из лиловой ткани, свисавшая ниже пояса.
Севериан постучал двумя пальцами себе по глазам, а затем указал ими на обнаженную фигуру, приподняв брови.
Локен покачал головой. Нет, он ее не узнавал.
Фигуру подвели к алтарю и приковали к палубе. Риза упала с плеч легионера, и только тогда Локен увидел у него на лопатке татуировку в виде Ультимы.
— Почему он не отбивается? — прошептал Локен, и на сей раз Севериан отозвался.
— Может, одурманен? Посмотри, как он двигается.
Локен повиновался и увидел, что Севериан, скорее всего, прав. На лице воина было безвольное сомнамбулическое выражение. Руки болтались по бокам, голова опала на грудь.
Приковав Ультрамарина к палубе, фигуры в рясах начали монотонно распевать исковерканные созвучия, перекрывающиеся не-звуки, которые авточувства Локена фиксировали как пронзительные помехи, похожие на укусы насекомых.
Когда пение достигло пика, в помещение вошла еще одна фигура, столь же генетически усовершенствованная, как и привязанный воин. На ней тоже было одеяние с капюшоном, однако Локен немедленно узнал целеустремленную походку и раскачивающиеся плечи.
— Сергар Таргост, — произнес он. — Магистр ложи.
Пальцы Локена сомкнулись на рукояти цепного меча, но Севериан протянул руку вниз, сжав тыльник оружия. Он покачал головой.
— Он должен умереть, — сказал Локен, когда Таргост зачерпнул из пылающей бочки пригоршню пепла и прижал ее к груди скованного воина.
— Не сейчас, — ответил Севериан.
— А когда?
Таргост извлек из-под своего одеяния меч с коротким клинком — гладий с полукруглым тыльником. Сынам Хоруса не нравился гладий. Слишком короткий и слишком механистичный. Больше подходит воинам, которые сражаются, как одно целое.
Клинок тускло блестел, словно его покрывал слой угольной пыли. Таргост начал вырезать им на теле пленника круговые бороздки. Ультрамарин не кричал. Локен не мог сказать, в чем причина — в его мужестве или же в состоянии искусственно вызванной фуги.
— Когда? — требовательно повторил Локен. Слишком громко. Головы повернулись вверх, вглядываясь во мрак. Их было невозможно увидеть, однако Локен затаил дыхание, и магистр ложи продолжил ритуальные истязания.
Взгляд Севериана полыхнул злобой, а затем метнулся к самой высокой точке лесов на другом конце помещения. Локен ничего не видел, только стык балки и крыши. Место, где пламя не отбрасывало тени там, где должно было.
— Караян?
Севериан кивнул.
— Дай ему выстрелить.
Локена уязвляло, что убить Таргоста выпадет кому-то не из XVI легиона, однако логика Севериана была здравой. Он выпустил эфес меча и развел пальцы, демонстрируя согласие.
— Будь наготове с этим клинком, — произнес Севериан. — Никто не уйдет.
Севериан посмотрел наверх, в тень, и постучал пальцем по центру своего шлема, ровно между глазных линз.
Он поднял три пальца. Два. Один.
Тень озарилась приглушенной дульной вспышкой, и на фоне крыши мелькнул силуэт Рамы Караяна. Локен задержался ровно настолько, чтобы посмотреть, как падает Таргост, а затем выпрыгнул из укрытия.
Он пролетел семь метров и приземлился с гулким ударом, от которого прогнулась плита пола. Его меч с ревом покинул ножны, и он врезался в культистов. Зубья клинка рвали их, при каждом ударе сплеча и сверху вниз перемалывая мясо, кости и одеяния.
Локен помчался к арке входа, через которую они зашли, и встал, будто мифический страж, преграждающий герою путь дальше. Однако это были не герои, а отбросы человечества, отребье, устремившееся за обещанием легкой добычи, которое дали порочные силы, действовавшие внутри легиона.
Они не годились для войны и могли лишь петь, молиться и проливать чужую достойную кровь для вредоносных чуждых сил. Они бросались на него с кривыми клинками и дубинками, сделанными из обломков разрушающегося внутреннего убранства корабля.
Он позволял им приблизиться и безжалостно рубил.
Среди культистов спрыгнули вниз остальные следопыты. Цепной топор Варрена прорубал кровавый путь. Серворуки Войтека поднимали людей над полом и разрывали на части, будто жестокий ребенок пойманное насекомое. Тюрфингр дрался голыми кулаками и хрипло рычал, как будто боролся с верными друзьями.
Локен потерял счет тем, кого он убил.
Их было недостаточно, но, в конце концов, убивать стало больше некого.
Он был покрыт кровью с головы до ног. Несмотря на всепоглощающую убийственную ярость, он чувствовал возле своего плеча чужое присутствие, как будто каждый его удар направлял мастер-фехтовальщик. Внутри шлема раздавался хриплый и гулкий звук, хотя он не сбивался с дыхания.
Локен моргнул, приходя в себя после секунд, которые продолжалась резня.
Рубио стоял посреди груды трупов, его кулаки окутывало смертоносное пламя. С топора Каина капала кровь, Севериан чистил свой боевой нож рясой обезглавленного мертвеца. Брор Тюрфингр сплюнул чужую кровь и вытер перемазанный подбородок локтем.
Круз и Каин осторожно приблизились к Сергару Таргосту, но Локен оставил павшего магистра ложи без внимания. Вместо этого он направился помочь Аресу Войтеку и Ногаю с пленным Ультрамарином. Пока серворуки Войтека перерезали цепи, приковывавшие того к палубе, Ногай опустился на колени рядом с ним и приложил руку к боковой стороне его шеи.
— Друг мой, что они с тобой сделали? — спросил Рубио, срывая с себя шлем. На окружавшей его голову кристаллической матрице больше не плясало свечение, однако в глазах ярко горел огонь.
— Ты его знаешь? — поинтересовался Локен, заметив во взгляде Рубио узнавание.
— Проксимон Тархон, — произнес Рубио. — Офицер Двадцать пятой роты. Мы шли вместе с ними на Арригате, когда нас вел Эрикон Гай.
Локен слишком хорошо помнил тот пропитанный кровью мир. Он бросил взгляд на Варрена и увидел, что тот тоже его вспомнил. Однако сейчас было не время предаваться сожалениям о минувшем.
— Во имя Трона, как он здесь оказался? — спросил Локен.
Рубио опустился на колени возле покачивающегося пленника.
— А как каждый из нас оказался на своем месте? Случайность, невезение? Должно быть, Сыны Хоруса захватили его в бою.
— Так теперь Ультрамарины дают брать себя в плен, да? — поинтересовался Варрен, чистя зубья своего топора от крови.
Рубио бросил на него злой взгляд, но не стал расходовать слова на бывшего Пожирателя Миров. Вместо этого он обернулся к Алтану Ногаю.
— Что они с ним сделали?
— Пока не знаю, — произнес Ногай, вводя стержень сбора данных в резьбовые разъемы, врезанные в тело Проксимона Тархона. — Скорее всего, мощные наркотики, но скоро я буду знать больше. Не волнуйся, мы его вернем.
Кончик пальца Рубио прошелся по разрезам на коже Тархона, и Локен ощутил отчетливую тошноту от очевидности их предназначения.
— Узнаешь их? — спросил он.
— Я видел такие же метки у примитивных племенных культур, которые Тринадцатому легиону приходилось искоренять в первые годы Крестового похода, — произнес Рубио. Его кулаки сжались, а голос выдавал глубину его ярости. На капюшоне замерцало холодное пламя, и дыхание Локена превратилось в дымку.
— Что это такое? — спросил он.
— Предвестье призыва.
— Что это означает?
— Это означает малефикарум, — сказал Брор Тюрфингр, ткнув красным большим пальцем в сторону Таргоста. — Мертвец пытался поднять упыря из Нижнего Мира и облачить его в плоть этого человека.
— Упрощенное толкование, — заметил Рубио, вскинув руку, чтобы упредить нарастающий гнев Брора, — однако, по сути верно.
— И это у него был не первый раз, — прорычал Брор. — Посмотрите на порезы. Ни запинок, ни ошибок. Он уже так резал раньше. На слишком многих других телах, много раз. Этому повезло, что здесь оказались мы.
Локен оставил их и вернулся к Крузу и Каину, стоявшим на коленях возле тела Сергара Таргоста.
Магистр ложи лежал на спине, капюшон сорвало проходящим модифицированным зарядом Караяна. То, что осталось от головы, представляло собой раздробленное месиво из растекающейся мозговой ткани и погнутых металлических фиксаторов. На лоскутах кожи и фрагментах черепа болтались костяные крючки. Один глаз превратился в размазанный кусок разорванной взрывом плоти, другой — в налитую кровью сферу, из которой капали красные слезы.
— Слишком легкий конец для тебя, — сказал Локен.
— Самус здесь, — произнес Таргост и сел.
Круз отшатнулся, упав на пол, а кулак магистра ложи врезался в горло Каина, разрывая замки горжета голой рукой. Бывшему Железному Воину не хватало воздуха, чтобы закричать, пока изуродованная мертвая тварь выдирала у него из горла жилистые мясистые трубки.
Брызнуло катастрофическое количество крови. Жизнь обрывалась.
Каин рухнул назад, тщетно силясь остановить поток, а Таргост поднялся на ноги. Изуродованное место, где ранее помещалась его голова, заполнилось черным пламенем, смутно напоминавшим по форме череп.
— Самус — рядом с тобой, — произнес он.
«Царица Савская» яростно пылала, из разорванного нутра «Грозовой птицы» поднимались бурлящие столбы густого черного дыма, тянувшиеся к крыше пещерного ангара. От остальных десантно-штурмовых кораблей тоже не было проку. Мелта-бомбы превратили ядра их двигателей в шлак, а связки бронебойных и осколочных гранат разнесли все механизмы управления внутри кабин в металлолом.
Тридцать Ультрамаринов, переживших бойню, наблюдали, как их спасение с поверхности Молеха горит, обращаясь в руины. Позади на холостом ходу работали их «Носороги». Двигатели кашляли и давились, также умирая.
Аркадон Кирон дерзко встал перед устроенным им инферно и поставил рядом с собой знамя Ультимы XIII легиона — единственное, что он спас из содержимого «Царицы Савской» после того, как опустошил ее от вооружения и боеприпасов.
Его шлем был пристегнут к поясу магнитным замком, ребристые руки экспериментальной сервообвязки были сложены за плечами.
По вымазанному пеплом лицу текли слезы.
— Что ты сделал? — ошеломленно спросил Кастор Алькад.
— То, что должен был, — ответил Кирон. — Я это сделал потому, что не собирались делать вы.
Дидак Ферон двинулся к упорствующему технодесантнику, но Алькад удержал его. Схватка легионера с легионером была плоха сама по себе, но Ультрамарину драться с Ультрамарином? Немыслимо, даже во времена, когда подобные мысли стали нормой.
— Ты убил нас всех, — произнес Ферон. — Вырыл нам могилы на этой жалкой скале.
— Жалкой скале, вверенной нам Императором, — напомнил Кирон. — Или ты забыл клятву, которую мы давали?
— Я ничего не забыл, — сказал Ферон.
— Ты забыл, в чем сила твоей клятвы.
— Ну, напомни.
— В том, что, принося ее, ты просишь Императора быть свидетелем данных тобой обещаний и ожидаешь, что понесешь ответственность за то, как сдержишь их.
Ферон сжал руку на эфесе своего меча. Алькад знал, что ему хватит малейшей провокации, чтобы обнажить оружие и ударить Кирона. Ферон был рожден и воспитан на Калте. Бесцеремонный, но с благородством в сердце, и только это не давало ему убить Кирона на месте.
— Мой родной мир горит, — произнес Ферон. — Однако Ультрамар еще можно спасти. Эта планета потеряна. Если мы здесь умрем, что это даст? Как это послужит Императору, Кирон? Мы — Его Ангелы Смерти, а эта война против Хоруса опрокинула доску.
Ферон протянул руку к трепетавшему на наплечнике опаленному свитку с клятвой, прикрепленному к выпуклой пластине расплавившейся восковой печатью. Он сорвал его и отшвырнул прочь.
— Клятва погибнуть напрасно — это вообще не клятва, — сказал он. — Калт нуждается в нас, а ты не допустил меня туда.
— Времена испытаний не отменяют нашей обязанности исполнять клятву, — ответил Кирон. — В такие моменты это требуется даже сильнее, чем тогда, когда ее легко соблюдать.
Ферон выхватил меч. У него побелели костяшки.
Алькад набрал воздуха. Это зашло слишком далеко.
— Центурион!
Ферон обернулся. Его лицо было багровым от злости.
Алькаду была знакома эта злость. Он тоже ее чувствовал, но, несмотря на кошмар, творившийся на севере у них за спиной, свои позиции восстановила холодная практичность.
— Оставь его, Дидак, он прав, — произнес Алькад, испустив протяжный вздох смирения. — Клятва — это не клятва, если ее можно отставить в сторону согласно своим желаниям. Мы поклялись защищать Молех, и именно так мы и поступим.
— Легат, мы все еще можем выбраться с планеты, — произнес Ферон. Его злость не уменьшилась, однако покидала его с каждым сказанным словом. — Мы можем завладеть другим орбитальным челноком. Захватить корабль, пригодный для перелета в варпе, и пробиваться. Еще можем все изменить. Тридцать Ультрамаринов — не та сила, которую можно легко сбросить со счетов.
— Я принял решение, — сказал Алькад. — Вопрос закрыт. Мы маршируем во имя Молеха.
Ферон начал было подбирать аргументы, но Алькад прервал его прежде, чем он смог продолжить спор.
— Я сказал: вопрос закрыт.
Какое-то мгновение он гадал, не нападет ли на него Ферон, однако десятилетия верности долгу сокрушили всякие мысли о неповиновении.
— Как скажете, легат, — произнес Ферон. — Мы маршируем во имя Молеха.
Алькад жестом отправил своих воинов к груде ящиков с боеприпасами и оружием, которые Кирон забрал с десантных кораблей.
— Собирайте все стволы и клинки, которые вам нужны, — велел он.
Он подошел к Кирону и встал перед ним.
— В любой другой день я бы заставил тебя носить красный цвет дисциплинарного взыскания, но мне нужны все болтеры, какие я могу собрать. Возвращайся в строй и возьми с собой это знамя. Если мы здесь умрем, то умрем под Ультимой.
Внимание Алькада привлекло движение на входе в ангар.
В пещеру въехала кренящаяся широкая машина Армии, и тридцать болтеров рывком вскинулись ей навстречу. Автоматические системы вооружения нацелились на нее, но Кирон быстро ввел перехватывающую команду, увидев нарисованный на лобовом скате красный символ кадуцея.
На борту откатилась тяжелая дверь, и вниз выпрыгнула стройная женщина в запятнанной кровью куртке и износостойкой форме, которая была ей на несколько размеров велика. За ней появилось пять человек. Судя по манере держаться, Армия. У всех было оружие, однако они не представляли угрозы.
— Кто, черт подери, вы такие? — требовательно спросил Алькад.
Женщина с облегчением улыбнулась.
— Легат Алькад, — произнесла она. — Меня зовут Аливия Сурека, и мне очень нужна ваша помощь.
