Глава 14
СОГЛАСИЕ
После падения Утеса Феникса войну на Сорокопуте можно было считать законченной, хотя, как и во всех завоеваниях такого масштаба, еще оставались изолированные очаги сопротивления. В горах находилось множество уединенных крепостей, которые не обнаруживали даже обостренные чувства Корвидов, и, прежде чем Согласие будет завершено, должно было пролиться немало крови.
Пока Уранти Дракс патрулировали город, Калофис повел Гвардию Шпилей Просперо и Лакунанский Дозор на поиски мятежных крепостей. Манипулы Шестого братства оказали в этой миссии неоценимую помощь: управляемые посредством кристаллов роботы без страха, жалоб и усталости взбирались на самые высокие утесы. Воины Шестого братства при помощи своих Хранителей направляли огонь Пирридов вглубь горы, выжигая укрывшихся там противников.
Леман Русс забрал своих воинов с Сорокопута меньше чем через десять часов после объявления победы. Его флагманский корабль «Храфнкель» увел экспедиционную флотилию Космических Волков без фанфар и без заверений в братской дружбе. К разговору о столкновении у Великой библиотеки больше никто не возвращался, но дело не было закончено. Магнус отмахивался, называя это незначительным эпизодом, но близкие к нему воины видели, что противостояние вызвало у него сильное потрясение, как будто оправдало какие-то давние страхи.
На поверхность планеты допустили гражданских лиц, и армия итераторов Сорок седьмой экспедиционной флотилии начала долгую процедуру внушения местным жителям просвещенных идей Империума. Несущие Слово принимали участие в этом процессе с энтузиазмом миссионеров и сгоняли огромные толпы людей в лагеря перевоспитания, построенные в длинных долинах командами первопроходцев Механикум.
На протяжении трех месяцев после уничтожения Совета Феникса все архивы Великой библиотеки под надзором Анкху Анена копировались пикт-сканерами или переписывались тысячами сервиторов-писцов. Примарх Тысячи Сынов поглощал текст за текстом, усваивая каждую порцию информации быстрее, чем ее мог хотя бы прочесть самый гениальный ученый.
Камилла Шивани проводила в библиотеке все свободное ото сна время, сосредоточенно изучая историю Гелиосы и более ранние легенды, которые относились к мифической Горе Терры. Погрузившись в океан информации, она изучала книги так, как мог бы изучать любой другой исследователь, но вместе с тем свободно использовала свой дар для получения сведений об их бывших владельцах. Многие труды были созданы людьми, не имевшими никакого отношения к описываемым событиям, или победителями в рассматриваемой войне, а потому не представляли особой ценности, если не считать субъективной оценки.
Но в заброшенном зале под самой вершиной пирамиды Камилла отыскала хрупкую от старости, пожелтевшую книгу, которая все изменила. Многие страницы настолько пострадали от сырости, что их невозможно было прочитать, однако, едва притронувшись к ним, Камилла поняла, что ей нет необходимости читать текст, чтобы усвоить его содержание.
Это была история, написанная непосредственным ее участником, достоверный отчет о турбулентном периоде перемен в чужом мире. В одно мгновение она узнала, что автором был молодой человек из южных областей по имени Калеб. Ей открылись его надежды и мечты, его страсти и пороки. Его глазами Камилла просматривала жизнь, полную радостей и огорчений, узнавала о том, что происходило почти две тысячи лет назад, когда родовые города-государства Гелиосы, соединенные древней верой в бога-громовержца, защищались от расы захватчиков из чужих миров.
Рассказы Камиллы о временах Калеба произвели сильное впечатление на Анкху Анена, и тогда к ней был немедленно приставлен Астартес-Ревнитель из числа Атенейцев, который считывал мысли из ее мозга и фиксировал их при помощи записывающих устройств. С тех пор Камилле для идентификации приносили каждую книгу неизвестного происхождения.
Лемюэль, напротив, очень редко появлялся в Великой библиотеке. Почти все его время забирали занятия с Ариманом, который продолжал его обучать скрываться от хищников и плавать на отмелях Великого Океана.
Только однажды Лемюэль сделал попытку завести разговор о случае с Гастаром на эстакаде перед Великой библиотекой. Чудовищно изменившееся тело воина было отправлено на «Фотеп» и помещено в стазис-камеру, но тень его ужасной гибели мрачной тучей нависла над Тысячей Сынов.
Задав вопрос, Лемюэль понял, что коснулся обнаженного нерва.
— Он не мог контролировать свою силу, — сказал Ариман, мрачно взглянув при этом на серебряный дубовый лист, украшавший его наплечник.
Лемюэль, понимая, что здесь существует какая-то связь, мысленно пообещал себе выбрать более подходящий момент и подробнее расспросить об этом символе.
— А могло это, как ты его называешь, перерождение плоти произойти с тобой? — спросил Лемюэль, отчетливо сознавая, что поднимает опасную тему.
— Он обещал, что это больше не случится ни с кем из нас, — сказал Ариман.
В его ауре Лемюэль заметил боль предательства, слишком резкую и мучительную, чтобы ее можно было скрыть. В словах Аримана звучал холодный ужас жертвы, чувствующей приближение хищника. Тот факт, что Астартес способны испытывать подобные эмоции, потряс Лемюэля до глубины души.
Ариман больше не намерен был продолжать разговор на эту тему, и занятия с Лемюэлем шли своим чередом. Он научился освобождать свое световое тело из оков плоти и плыть по течениям и термальным потокам эфира. Но эти прогулки длились очень недолго, поскольку Лемюэль еще не имел достаточного опыта, чтобы надолго оставаться вне материального тела.
Зато в свободное от занятий время он был в своей стихии, путешествуя из города в город в компании отряда Астартес из Первого братства Аримана и записывая свои личные наблюдения за реконструкцией мира. Все эти воины были Философами, и Лемюэлю, еще не привыкшему даже к рангу Послушника, трудно было поверить, что человек в состоянии достичь таких высот мастерства.
Корабли-кузницы, величиной с целые города, несущие на себе огромные строительные машины и миллиарды тонн сырья, спустились в нижние слои атмосферы и повисли над планетой. Появление в небе столь громадных металлических сооружений вызвало эффект бабочки, заключающийся в сокрушительных ураганах, сотрясавших весь мир, пока не пошли проливные дожди, которые не прекращались два месяца.
Жители планеты решили, будто мир оплакивает свою свободу, но как только слух достиг ушей итераторов, они объявили, что ливни смывают изъяны старого порядка. В добавление к этому утверждению из анонимных источников стали неназойливо распространяться легенды, изображающие бывших правителей Совета Феникса в самом неприглядном виде. Их обвиняли в коррупции, деспотизме и в эксплуатации народа ради корыстных целей.
По мере работы итераторов жителям Гелиосы стали демонстрировать примеры могущества Империума. Лемюэль пристально следил за работой агитаторов и замечал вооруженных людей, рассредоточенных в толпе и незаметно нейтрализующих активных критиков, а также перебежчиков из числа местных жителей, которые поддерживали выступающих громкими аплодисментами, и манипуляции с вокс-микрофонами, транслировавшими только доброжелательные вопросы, ответы на которые были приготовлены заранее.
Каждый итератор работал с командой дознавателей. В их задачу входило выявление местных верований и традиций, которые затем приукрашивались и перерабатывались, чтобы укреплять верность Империуму. И работа Тысячи Сынов в Великой библиотеке приносила в этом смысле огромную пользу.
Воины Магнуса почти не покидали хранилище знаний, зато Несущие Слово работали в тесном контакте с итераторами, обеспечивая охрану лагерей перевоспитания и подкрепляя проповеди собственным примером лояльности. Подобный вариант приведения к Согласию вызывал у Лемюэля отвращение: имперские доктрины вытесняли первобытную культуру планеты, как птенец кукушки вытесняет из гнезда своих соседей. Особенно прямолинейной была версия Имперского Кредо в устах самих Несущих Слово, и вскоре Лемюэлю стало тошно от устрашающей риторики, которая была похожа не на просвещение, а на промывание мозгов. Ходили слухи, что Император в прошлом высказал порицание Лоргару по поводу такого рвения, но, если даже это и было так, урок на него не подействовал.
Империум действительно был благословением, и единство действительно давало надежду на лучшее, но аргументы Несущих Слово казались абсурдными, словно доводы задиристых подростков на школьном дворе.
«Мы правы, потому что мы правы, — говорили они. — Согласитесь с нами, и мы будем друзьями. Не согласитесь, и мы станем врагами».
Это явно не лучший способ завоевать умы и сердца покоренного народа, но, с другой стороны, что оставалось делать? Плохо, конечно, что новые начинания приходится внедрять при помощи лингвистических уверток и откровенного запугивания, но Лемюэль не был так наивен, чтобы поверить в добровольный приход к Согласию населения, давшего столь жестокий отпор имперским силам. Процесс пойдет значительно быстрее, если удастся убедить людей в том, что теперь жизнь станет лучше, чем прежде.
И что больше всего расстраивало Лемюэля, так это действенная эффективность подобных методов.
Он вспомнил древний текст, показанный ему Камиллой, — «Ши цзи», подробнейший труд великого историка, который прославлял правящего императора и всячески чернил предыдущую династию.
Как и на Агхору, в двойном скоплении Причал Ковчега был назначен имперский правитель, чтобы еще долгие годы следить за процессами реконструкции и интеграции. Но в отличие от Агхору, где был оставлен гражданский чиновник, на Гелиосе требовалась более твердая рука. Генерал-майор Гестор Наварра был старшим офицером в отряде Уранти Дракс, где служили темнокожие воины, набранные исключительно из уничтоженных засухой джунглей Суд-Мерики. Наварра, кадровый офицер из Хай-Бразила, вместе с Несущими Слово прошел сотни сражений, и его назначение было единогласно одобрено.
По сравнению с Агхору имелось и еще одно отличие: на планетах скопления были оставлены и отряды солдат. Имперская администрация быстро внедрила свои щупальца во все сферы общественной жизни, заменила свергнутых правителей делегатами Империума и создала работоспособную инфраструктуру. Чиновники Муниториума подсчитывали прибыль, которую можно извлечь из каждой планеты, а лекторы и создатели легенд странствовали по всем уголкам мира, превознося славную историю Человечества.
Через четыре месяца после подавления сопротивления поступило донесение о том, что последний документ из Великой библиотеки Утеса Феникса был скопирован и сохранен в архивах «Фотепа». Спустя еще день Двадцать восьмая экспедиционная флотилия покинула орбиту планеты, и Магнус Красный отдал приказ на предельной скорости двигаться к изолированному островку космических обломков, который находился к галактическому востоку от Причала Ковчега.
Многие капитаны кораблей стали уточнять координаты, поскольку этот пункт находился вдали от известных точек варп-переходов, но Магнус подтвердил приказ. В этом районе космоса переход в Великий Океан должен был пройти более спокойно, а конечный пункт назначения Магнус объявил только в тот момент, когда корабли достигли недавно установленного варп-перехода.
Двадцать восьмая экспедиция получила приказ отправляться в систему Улланор, и перспектива присоединиться к своим братьям в войне против зеленокожих вызвала всеобщее волнение. Еще более заманчивым был шанс сражаться под руководством самого Императора, который разил жестоких врагов на передовой совместно с Хорусом Луперкалем.
Но надежды на грядущие битвы и славу быстро развеялись и сменились восторгом, когда стало известно, что кампания завершена, несмотря на то что война против зеленокожих грозила растянуться еще на целые годы и даже на десятилетия.
Император призывал их не ради участия в войне, а ради празднования победы.
Тысяче Сынов предстояло вместе со своими братьями-Астартес принять участие в Великом Триумфе и восславить победу Императора торжественным маршем, равного которому не было во всей Галактике. Навигаторы флотилии под опытным руководством Магнуса проложили кратчайший маршрут к системе Улланор.
Экспедиционная флотилия Несущих Слово была так занята процессом интеграции миров скопления Приют Ковчега в Империум, что Лоргар решил оставить большую часть воинов и отправиться на Улланор, как только сможет.
Магнус и Лоргар сдержанно попрощались и обменялись несколькими словами, которых, кроме них, никто не слышал. Но Ариман, внимательно наблюдая за примархами, уловил в ауре Магнуса какой-то необъяснимый, но тревожный всплеск.
Точно такой же выброс он наблюдал в тот день, когда Магнус был готов обменяться ударами с Руссом.