4
ГЛУБИНЫ АДА
Скоро его будет тошнить. Очень скоро и очень сильно. В этом Майло был уверен на все сто процентов.
Его желудок сделал сальто, когда десантный челнок сорвался с небес. На невероятно крутом спуске, как детская погремушка, тряслась вся шестидесятитонная машина, а с ней и каждая косточка в организме гвардейца.
Считать…
…думать о чем-нибудь приятном…
…отвлечься…
…в отчаянии разговаривать с самим собой. Если помощник комиссара, полковой музыкант, всеобщий любимец и вообще талисман полка, внезапно заблюет всю палубу недавно съеденным сухпайком, это будет неважнецки выглядеть.
«Главное, не вспоминай, каким бесформенным и склизким был этот самый паек…», — немедленно подсказала ему какая-то часть мозга.
«Палуба? Да при чем тут палуба? — ныла другая. — Проблюйся прямо сейчас, и оно вырвется из тебя водопадом, и…»
«А ну заткнись!» — приказал он своему разгулявшемуся воображению.
На мгновение к нему пришло спокойствие. Он глубоко вдохнул, чтобы расслабиться и отвлечься, сконцентрироваться, как учил его рядовой Ларкин во время снайперской подготовки.
А потом в его голове зашептал тихий жестокий голосок: «Не стоит волноваться по поводу тошноты. Сейчас тебя может в любой момент испепелить удар при падении».
«Будто перец из перечницы», — подумал старший помощник капитана Крефф, глядя в стекло обзорного отсека под носом эскортного фрегата «Наварра».
За его спиной поднимался мостик, на котором рокотали приглушенные голоса системных операторов и сервиторов, негромко обменивавшихся информацией. Холодный воздух наполнился гудением управляющих систем. Время от времени раздавался низкий, исполненный почтения голос одного из старших помощников, озвучивавшего новый приказ капитана. Сам же командир судна скрывался в одиночестве в своем стратегиуме — бронированной сфере в самом сердце мостика.
Мостик фрегата был любимейшим на свете местом Креффа. Здесь было всегда спокойной и тихо, словно в храме, но здесь же находился центр управления кораблем, способным преодолевать парсеки за считанные секунды и сжигать целые города.
Крефф вернулся к созерцанию вращавшегося под ним огромного яркого шара Калигулы. Толстый, надутый, он походил на огромный апельсин, покрытый зеленовато-белыми пятнами плесени.
В пустоте между планетой и «Наваррой» дрейфовали имперские корабли. Одни — огромные, серые, сводчатые, словно двадцатикилометровые соборы; другие — массивные и неповоротливые, как киты; третьи — вытянутые, стройные и угловатые, как фрегат, на борту которого стоял Крефф. Они замерли в черноте космоса, и от каждого отделялись крошечные черные точки. Тысячи и тысячи точек, падающие на перезрелый плод планеты.
Крефф знал, что это не просто точки, а десантные корабли — двухсоттонные челноки, загруженные готовыми к бою войсками. Но отсюда они казались всего лишь перцем, просыпанным из перечницы. Будто бы имперский флот любезно заглянул сюда, чтобы поперчить Калигулу.
Старпом задумался, какая из этих точек несет комиссара Гаунта. С тех пор как комиссар прибыл сюда, ситуация на корабле явно оживилась. Ибрам Гаунт, прославленный герой войны, и его полк дикарей, собранный из последних жителей уничтоженной планеты Танит, известный как Призраки.
Крефф поправил отделанный изумрудным кантом край своего мундира флота сегмента Пацифик и вздохнул. Когда он впервые услышал, что Гаунт и его банда будут расквартированы на «Наварре», он был весьма раздосадован. Но Гаунт подтвердил свою репутацию — привел этих так называемых Призраков в форму и даже успел протащить их через несколько дерзких операций.
Взять на борт такого пассажира было весьма поучительно. Будучи старпомом, его официальным представителем по всем организационным вопросам на борту, Крефф больше, чем кто-либо из флотских офицеров, контактировал с Призраками. Он познакомился с ними поближе. Так близко, как можно познакомиться с оравой темноволосых, шумных, покрытых татуировками солдат. С последними выжившими с планеты, уничтоженной Хаосом. Можно сказать, что поначалу он боялся их. Их дикая сила наводила на него страх. Крефф знал войну как вдумчивую, отстраненную, спокойную науку, шахматную партию, клетки в которой измерялись тысячами километров и углами орбит. Они же знали ее как выматывающую, кровавую, бешеную мясорубку рукопашных схваток.
Креффа несколько раз приглашали на обед в гвардейскую столовую. Еще он сумел как-то довольно близко пообщаться с полковником Корбеком, косматым гигантом, наделенным, при ближайшем рассмотрении, благородной душой. Во всяком случае, так ему показалось после пары бутылок и нескольких часов свободного, но серьезного разговора. Они спорили о тактике, сравнивая свои боевые учения и методы. Крефф весьма пренебрежительно высказывался о Корбековом примитивном и варварском понимании войны, хвастая высоким искусством флотской стратегии боя.
Полковник не обижался на его слова. Ухмыльнувшись, он тогда пообещал, что наступит день — и Креффу придется сражаться по-настоящему.
Эти воспоминания заставили Креффа улыбнуться. Его взгляд снова обратился к черным точкам, и улыбка его погасла.
Теперь он уже сомневался, что снова увидит Корбека или Гаунта.
Далеко внизу, на поверхности, он видел обжигающие вспышки зенитных орудий, обстреливающих мерцающие точки челноков. Идти туда, в самое адское пекло, было страшной и неблагодарной долей. Весь этот грохот, смерть, разрушение…
Крефф снова вздохнул и вдруг почувствовал, как он рад быть здесь, на этом тихом мостике. Только так и должны вестись войны, решил он.
Майло открыл глаза, но окружающий кошмар не исчез. Мир все еще содрогался. Он бросил взгляд в глубину десантного отделения, где сидели остальные двадцать пять гвардейцев, прижатые к сиденьям выкрашенными в желтую полоску рамами безопасности.
Их экипировка ходила ходуном в сетчатых мешках под каждым сиденьем. Стены корабля были покрыты вдохновляющими речами, но Майло не мог прочесть ни одной из них из-за дикой тряски. Зато он мог слышать рев раскаленной от крутого спуска обшивки. За которым он не расслышал грохота зенитных противоорбитальных батарей, которыми встречала их земля.
Он огляделся в поисках дружеского сочувствия. Огромный Брагг крепко сжимал свою раму безопасности, закрыв глаза. Молодой гвардеец Каффран, всего на три года старше Майло, смотрел в потолок, шепча молитву или заговор. Потом Майло взглянул прямо перед собой и уперся в жесткий взгляд майора Роуна.
Офицер улыбнулся и ободряюще кивнул ему.
Майло вздохнул. Получить ободрение от майора Роуна в такой момент… Ощущение, будто сам дьявол благодушно похлопал тебя по спине на пороге ада.
Юноша снова зажмурился.
Запертый в тесной кабине, привязанный ремнями к компрессионному креслу, комиссар Гаунт вытянул шею, чтобы заглянуть в лобовое стекло фонаря, скрытое от него спинами пилотов и астропата. Пусть толстое стекло загораживали мерцающие помехами голографические карты, а корабль бешено трясло, Гаунт все равно мог разглядеть приближающуюся цель. Город-улей Нерон, возвышающийся над бледно-желтыми склонами вулканического кратера девяностокилометровой ширины. Словно угольно-черный стебель, возвышающийся над вмятинкой в перезрелом фрукте.
— Минутная готовность, — спокойно произнес пилот. Его голос, искаженный помехами коммуникатора, звучал электронным хрипом.
Гаунт вынул из кобуры свой лучевой пистолет и передернул затвор. Он начал отсчитывать секунды.
В небесах над погруженным в кратер Нероном десантные челноки раскаленными пулями прошивали покров облаков. Воздух немедленно наполнился разрывами зенитных снарядов.
А потом легкие белые облака начали обугливаться. Их пушистые края стали чернеть и сворачиваться. Темно-фиолетовое пятно разлилось по небу, сочась сквозь облака, как струя крови в потоке воды. С шипением ударила молния.
— Перестроиться! — вопил пилот, лихорадочно внося коррективы в курс. — Мы входим в грозовой фронт!
Гаунт хотел вглядеться получше, но усилившаяся качка помешала ему. Он перевел взгляд на астропата и внезапно расслышал негромкое рычание, которое тот издавал.
Он не успел уклониться, когда голова астропата взорвалась. Брызги крови и ошметки плоти окатили обоих пилотов, комиссара и всю кабину.
Пилот вопросительно вскрикнул.
Комиссара не оставляла страшная мысль, что это была психическая буря. Там, на поверхности, какая-то невероятно могущественная демоническая сила пыталась не позволить им приземлиться, отразить атаку с помощью бурлящего водоворота Хаоса.
Челнок трясло так сильно, что Гаунт совершенно не мог сконцентрироваться. Главный экран панели управления заполнили цепочки из десятков предупреждающих символов, представавшие для Гаунта размытыми полосами.
Где-то что-то взорвалось.
Тряска и вой снаружи не прекратились, но их тон как-то изменился. Майло вдруг осознал, что их челнок уже не пикировал.
Он просто падал.
Его уже не тошнило. Но тот самый голос, твердивший о смерти от падения, удара и пламени, ликовал: «Вот, я же говорил!»
Пришел удар…
…такой сильный, что все его кости, казалось, одновременно выбило из суставов.
Скольжение куда-то…
…внезапное, громкое, пугающее.
И наконец…
…рев пламени.
А потом последнее, что он видел…
…мучительная, кромешная темнота.
Сотни имперских десантных челноков уже опустились ниже уровня облаков, когда психическая буря грянула во всю мощь, и потому избежали худшей судьбы. Выровняв полет, они опустились на гигантскую цитадель улья Нерон, подобно стае саранчи. Они заполонили все пространство вокруг города. Сотрясая ревом двигателей воздух, корабли заходили на посадку на пустошах в предместьях огромного черного шпиля улья. Трассеры лазерного и плазменного огня раскроили небо на множество лоскутов, превращая его в нагромождение линий, похожее на какой-то безумный чертеж. Некоторые из этих линий касались кораблей, и те вспыхивали, падали мерцающими отблесками и исчезали. Снаряды зенитных орудий с грохотом разрывались в небе черными цветами. Время от времени с небес пикировали эскадроны поддержки «Мародеров», двигаясь плотной стаей падающих метеоров. Выследив цель, они прошивали землю потоками огня.
И над всем этим кипело, билось в конвульсиях и хлестало электрическими разрядами фиолетовое небо.
На земле полковник Танитского Первого и Единственного полка Колм Корбек вел свое отделение по десантной платформе в бой. Куда бы он ни посмотрел, он видел десантные челноки, извергающие из своих утроб волны солдат — десятки тысяч гвардейцев.
Танитцы добрались до первого укрытия — рваной линии трубопровода, установленного на ржавых опорах, — и залегли.
Оглядевшись, Корбек включил свой коммуникатор.
— Корбек — отделению. Перекличка!
В наушнике наперебой зазвучали отзывы.
Рядом с собой Корбек обнаружил рядового Ларкина, который в ужасе смотрел на небо, сжимая свой лазган.
— Ох, вот это хреново, — бормотал он. — Псайкерское безумие, совсем хреново. Мы думали, что попали в заварушку в шлюзе Вольтиса или среди окопов Черного Осколка, но это все детские шалости по сравнению с этим…
— Ларкин! — прошипел Корбек. — Феса ради, заткнись. Ты никогда не слыхал о моральном состоянии войск?
Ларкин обернулся к старому другу, и на его худом, остром лице отразилось неподдельное удивление.
— Ничего страшного, полковник! — уверил он. — Я не включал коммуникатор! Так что меня никто не слышал!
— Я слышал, — скривился Корбек. — И ты меня до усрачки напугал.
Очередь из автопушки, хлестнувшая по укрытию, заставила гвардейцев пригнуться. В сотне метров кто- то закричал. Сквозь грохот бури, двигателей и бомбардировки до танитцев доносились пронзительные вопли. Но и они были едва слышны.
— Где же комиссар? — проворчал Корбек. — Он уверял, что сам возглавит нашу атаку.
— Он придет, только если смог приземлиться, — сказал Ларкин, продолжая смотреть в небо. — Мы были последними, кто смог проскользнуть до начала этой бури.
Рядовой Раглон, связист отделения, оказавшийся рядом с Ларкином, оторвался от своего мощного вокс-передатчика.
— Нет связи с транспортом комиссара, сэр. Я просканировал все орбитальные частоты и флотские каналы связи, полковник. Эта проклятая психическая буря уничтожила множество челноков. Флотские до сих пор не могут сосчитать потери. Нам повезло высадиться до того, как началось самое худшее.
Корбек поежился. Он чувствовал, что удача покидает их.
— Наши псайкеры наверху пытаются развеять бурю, — продолжал Раглон. — Вот только…
— Вот только — что?
— Я почти уверен, что челнок комиссара был среди тех, которые испарились в буре.
Корбек прорычал что-то неразборчивое. Он ощущал неприятный холодок, тем более при виде лиц солдат, когда новость передалась по ряду.
Полковник подхватил свой лазган и включил передатчик. Бойцов нужно было быстро привести в чувство и заставить двигаться.
— Чего ждете? — прокричал он. — Разбиться на огневые команды, построение «ромб». Живее! Огонь по готовности! Вперед! В память о Танит! Вперед!
Брин Майло очнулся.
Он висел вверх ногами, ничего не видя вокруг. Рама безопасности больно впивалась в тело, грудь и бока превратились в один большой синяк, во рту чувствовался вкус крови. Но если только все это не было жестокой шуткой, он был жив.
Майло мог слышать… что-то. Он слышал, как капает где-то вода, как что-то скрипит и кто-то тихо стонет.
Неожиданный громкий хлопок — и яркий свет резанул его привыкшие к темноте глаза. До него донесся запах термита, и гвардеец понял, что кто-то только что отстрелил бронепластины спасательного люка, закрепленного на взрывающихся болтах. Внутрь полился разреженный, сырой, зеленоватый свет дня.
Перед лицом Майло всплыла перевернутая широкая физиономия Брагга.
— Держись, малыш Бринни, — успокаивающе произнес Брагг. — Сейчас сниму тебя.
Здоровяк начал шатать раму и дергать из стороны в сторону ручку замка.
Рама вдруг перестала держать его, и Майло успел вскрикнуть, прежде чем пролетел два с лишним метра и упал на сводчатый потолок грузового отсека.
— Извини, — смутился Брагг, помогая ему встать. — Ушибся, братишка?
Майло отрицательно мотнул головой:
— Где мы сейчас?
Брагг помолчал, как будто тщательно обдумывал ответ. А потом очень взвешенно ответил:
— Мы по самые уши в говне.
Десантный челнок, ныне превратившийся в оплавленный кусок металла, под острым углом врезался в крышу.
Майло выкарабкался из люка, спустился и окинул взглядом изуродованный каркас. Они смогли приземлиться в джунглях! Это поразило его почти так же, как и то, что он вообще остался жив. Вокруг вздымалась настоящая чаща из мягких, аморфных розоватых деревьев, похожих на колоссальные раздутые корнеплоды. Гиганты были обвиты толстыми лианами, плющом и колеблющимися усиками. Хвощи и острые колючки покрывали влажную, исходящую паром землю. Все вокруг заливал зеленоватый свет, окрашенный густой листвой, за исключением одного яркого луча, лившегося из пробоины в кронах, оставшейся после падения челнока. Было душно. С деревьев капал тягучий, липкий сок. В воздухе стоял приторный запах губчатых цветов.
Брагг выбрался из разбитого корабля и присоединился к юноше. Дюжина Призраков, уцелевших после падения, сидели на земле или опирались о деревья, ожидая, когда исчезнет звон в ушах и прояснятся мысли. Все они получили легкие ушибы и травмы, за исключением рядового Обела, который лежал на самодельных носилках. Его грудь превратилась в кровавое месиво. Во главе маленького отряда оказался капрал Мерайн. Вместе с рядовым Каффраном он пытался открыть оставшиеся аварийные люки, надеясь найти еще выживших.
Как заметил Майло, майор Роун тоже выжил. Он стоял рядом со своим адъютантом — высоким бледным гвардейцем по имени Фейгор.
— Не знал, что на этой планете есть джунгли, — протянул Майло.
— И я не знал, — откликнулся Брагг. Он ловил и отбрасывал на землю снаряжение, которое скидывал ему Мерайн из челнока. — Да я и названия этого мира не знал.
Майло вдруг обнаружил, что Роун стоит рядом.
— Мы в лесной лощине, — пояснил майор. — Поверхность Калигулы — сплошная пемзовая пустошь. Но она повсюду усеяна глубокими разломами. Многие из них — это старые кратеры или жерла вулканов. В самых больших строят города. На дне других микроклимат достаточно влажен для подобных лесов. Полагаю, некоторые из них даже выращивали специально… пока не заявился фесов враг.
— Ну так… где мы, собственно? — спросил Фейгор.
Роун откашлялся.
— Мы серьезно промахнулись мимо цели. Если я не ошибаюсь, лесистые кратеры были где-то к северу от Нерона. В тылу противника.
Фейгор выругался.
— Похоже, майор прав, — произнес чей-то голос.
Гаунт соскользнул с обшивки корабля через боковой люк и спустился вниз. Его форма была изорвана, а тело покрывали ушибы. Плечо и бок кителя под плащом вымокли в крови. Мерайн поспешил помочь ему.
— Не ко мне, — комиссар остановил его взмахом руки. — Второй пилот жив, его нужно вытащить из кабины.
— Чудо, что кто-то вообще выжил в кабине, — присвистнул капрал.
Гаунт подошел к Майло, Роуну и остальным гвардейцам.
— Докладывайте, майор.
— Что ж, если не найдем больше выживших, то у нас есть двенадцать боеспособных солдат, помимо вас, парнишки Майло и пилота. У всех легкие ранения, рядовой Гроган получил перелом руки. Но идти может. У Обела ранение в грудь, довольно поганое. Бреннан внутри, его зажало. Он очень плох, но жив. Остальных в кашу. — Роун поднял взгляд на разбитый челнок. — Должно быть, нас зацепило каким-то удачным выстрелом. Ракета, наверное…
— Псайкеры! — прорычал Гаунт. — Устроили какую-то паскудную бурю, которая и сбила нас с неба.
Все замолчали от одного упоминания колдовства. Гвардейцев охватил страх. Кто-то отвернулся в шоке и смятении.
Гаунт уверенно направился к куче рюкзаков и вещмешков, которые Каффран и Брагг выгрузили из корабля, и открыл небольшой чемоданчик. Из его мягких недр он вынул переносной топограф и поднял, держа за рифленую ручку. Маленькая медная машина затрещала, завертелись, и защелкали концентрические циферблаты. Внутри, в стеклянной сфере, заполненной инертным газом, вращались гравиметрические гироскопы.
Через мгновение машина пискнула и вывела на подсвеченный голубым светом дисплей данные.
— Мы в лесном кратере под номером К-7-75, примерно в сорока километрах на север-северо-восток от границы города Нерон. Ваша оценка была верной, майор. Мы действительно в тылу врага и к тому же в весьма негостеприимных краях. Лесная чаща окружает нас радиусом в восемь километров, а сама эта выгребная яма примерно километр глубиной. Так что нам пора шевелиться.
— Шевелиться? — переспросил Фейгор. — Комиссар… мы можем установить и запустить аварийный маяк.
— Нет, не можем, — сказал Мерайн, показывая оплавленные останки маяка.
— Да и если бы мы могли, Фейгор… — печально покачал головой Гаунт. — Примерно в пятидесяти километрах к югу от нас части Имперской Гвардии ведут массированный штурм города. Там умирают тысячи. Каждый корабль, каждая машина и каждый солдат участвует в атаке. И там некого отправить на поиски. Напомню: на вражеской территории — горстки потерянных душ вроде нас с тобой. Наверняка нас уже списали в потери. К тому же над нами кипит колдовская буря. Никто не сможет нас найти, даже если захочет.
Роун сплюнул и ругнулся.
— Так что будем делать?
Гаунт невесело улыбнулся:
— Посмотрим, как далеко мы сможем уйти. Уж лучше так, чем сидеть здесь и ждать смерти.
Прошло всего пятнадцать минут, и выжившие были собраны, их раны обработаны. Все оружие и экипировку, которую удалось достать, разделили между гвардейцами. Майло и оглушенный второй пилот получили по лазерному пистолету и несколько запасных батарей. Обел и только что освобожденный Бреннан лежали без сознания на носилках.
Роун мрачно посмотрел на комиссара и кивнул в сторону раненых.
— Нам следует быть… милосердными к ним.
— Мы понесем их с собой, — отрезал Гаунт.
Майор сокрушенно покачал головой:
— При всем уважении, не пройдет и часа, как они умрут в дороге. Нам придется отрядить четверых здоровых бойцов, чтобы нести носилки.
— Мы не оставим их, — повторил Гаунт.
— Если вы их закрепите на каком-нибудь каркасе, я смогу унести их обоих, — задумчиво произнес Брагг. — Лучше уж я понесу их, чем целых четыре человека.
Мерайн и Фейгор установили носилки на треугольную раму из дерева, и Брагг взвалил ее на плечи. Орудуя своим серебристым танитским ножом, Каффран соорудил на раме удобные ручки из мягких стеблей.
— Только на скорость не рассчитывайте, — предупредил Брагг.
Однако он вполне успевал нести свою ношу за отрядом, расчищавшим путь в зарослях.
Гаунт еще раз сверился с топографом, пытаясь более подробно изучить окружение.
— Интересно, — пробормотал он. — В четырех километрах к востоку отсюда расположено какое-то строение. Возможно, какая-то старая ферма или что-то подобное. Она могла бы послужить для нас неплохим укрытием. Взглянем, что там.
Комиссар был вооружен лазганом одного из погибших гвардейцев. Свой цепной меч он передал Роуну.
— Ведите нас, майор, прошу, — произнес он.
Роун встал во главе колонны и начал прорубать путь сквозь густой сырой лес.
Призраки Танит продвигались сквозь внешние комплексы города-улья. Они спустились по склону защитной дамбы и вышли на разбитый феррокрит шестиполосного шоссе.
Дорога была забита остовами машин, между ними полыхали огненными завесами огромные лужи машинного масла. Корбек приказал гвардейцам наступать, и они шли вперед мимо регулировочных панелей, на которых все еще мерцали цифры скоростных пределов и указатели направлений. Под ураганный огонь они начали штурм большого жилого блока на дальней стороне дороги.
Плакаты, которыми были увешаны коридоры домов рабочих, призывали местных жителей выполнять нормы на работе и славить Императора каждый день. Когда штурмовые отряды ворвались в жилой блок, их встретили не только плакаты, но и рукопашная схватка с врагом, которого имперские солдаты смогли впервые увидеть в лицо. Люди, извращенные Хаосом. Сектанты, чьи тела были изменены, искажены. Большинство из них были одеты в черные прорезиненные комбинезоны рабочих улья, теперь покрытые символами Хаоса. Их головы и лица скрывали серые капюшоны и затемненные маски-экраны. Более того, они были неплохо вооружены.
Вестибюли и холлы были завалены трупами, пол покрывало битое стекло и пластиковые обломки. В некоторых помещениях ярились пожары. Воздух был наполнен раскаленным добела пеплом, падающим, словно снег.
И кругом были мухи. Темные жирные мухи.
Стреляя на ходу, Корбек палил налево и направо, в дверные проемы и сквозь тонкие пластиковые перегородки, срезая окружавших его врагов.
Его прикрывала огневая команда — Ларкин, Сут, Варл, Маллор, Дюркан и Биллад. Ларкин время от времени стрелял из своей винтовки, его прицел, как всегда, был безупречен. Но Корбек знал, что из-за бури снайпер, как никогда, был близок к срыву. Сут, вооруженный мелтаружьем, пробивал отряду путь.
Сгустки огня и лазерные лучи летели им навстречу. Биллад вздрогнул, прошитый сразу несколькими выстрелами, повалился на стену и сполз на пол.
Корбек ответил длинной очередью в дымное облако впереди.
Мухи продолжали жужжать вокруг них.
Переговоры на радиоканалах оглушали не хуже перестрелки. Гвардейские части начали пробивать плацдармы в городе. Объединенные силы Пятидесятого Королевского Вольпонского и Тринадцатого и Шестнадцатого Раймийских полков стальным кулаком врезались в рудоплавильное сердце города. Там, в гулких ангарах судостроительных верфей и сухих доков, они сошлись с главными моторизованными частями противника в колоссальном танковом сражении. Слухи утверждали, что батальон Латтарийских Боевых Псов и космические десантники ордена Гвардии Ворона пробились на высшие уровни, непосредственно в шпиль Администратума.
Но окончательная победа казалась теперь чем-то очень далеким. Особенно учитывая психическую бурю, которая фактически отрезала приток подкреплений. Да и вообще отрезала войска от флота.
— Прикрытия с воздуха не намечается? — крикнул Корбек сквозь треск лазерных зарядов.
— Эскадрильи «Мародеров» выбыли из боя, сэр, — ответил по внутреннему коммуникатору связист Раглон. — Командование флота отозвало их из-за бури. Колдовство Хаоса не позволяет им ориентироваться.
Корбек поднял глаза на кипящее в небе фиолетовое марево. Какие уж там самолеты, он и сам едва ориентировался в пространстве. В такой близости от проявлений Хаоса его собственные ощущения подводили его. Он едва удерживал равновесие, его тошнило, в виски настойчиво стучала боль. Страх мурашками гулял по коже, иглой ввинчивался в мозг. Он боялся подумать о том, что ждало его там, впереди.
Он знал, что с его солдатами происходит то же самое. У нескольких уже пошла носом кровь. Другие содрогались в приступах тошноты.
И все же они двигались вперед, продираясь через мрачные жилые башни и рабочие блоки. Здесь, в этих старых грязных пристанищах самых бедных рабочих, в каждой комнате кипела схватка лицом к лицу, с ножами и пистолетами.
Корбек думал, что комиссар гордился бы ими сейчас. Призраки показали, на что способны. Полковник выплюнул муху и постарался хоть вслушаться в бесконечный поток радиосигналов. Командование флота повторяло свой основной приказ: до тех пор пока вражеские псайкеры не будут нейтрализованы, флот не сможет высадить подкрепления — никого из тех пяти миллионов гвардейцев, ожидавших высадки на орбите в десантных челноках — или обеспечить воздушное прикрытие. Судьба битвы висела на волоске.
Полковник смахнул еще одну муху. Теперь воздух совсем сгустился от насекомых, гари и пепла. Запах стоял просто невыносимый. Колм Корбек глубоко, судорожно вздохнул. Он знал, что все это значит: они были близко к чему-то очень и очень плохому. К чему-то, рожденному Хаосом.
— Всем быть начеку, — предупредил он свой отряд по внутренней связи. — Мы приближаемся к настоящему гнезду зла.
Продираясь сквозь облака роящихся мух, огневая команда наступала по коридору, усеянному осколками прозрачного пластика и рваной бумагой. В вестибюле под ними кипела яростная рукопашная битва, отзывающаяся криками и беспорядочными пистолетными выстрелами. Что-то взорвалось примерно за километр от них, сотрясая землю.
Корбек добрался до поворота и жестом приказал гвардейцам отойти.
Его отряд укрылся в дверных проемах как раз вовремя. Мощная очередь из тяжелого пулемета прошила старую лестницу, уничтожая ступени, срывая старые панели со стен.
Оглянувшись, Корбек заметил, что Ларкин едва слышно шепчет какую-то имперскую молитву. Наверняка это была клятва верности Императору, которой их научили еще дома, на Танит.
Дома…
«Этот мир тоже когда-то был чьим-то домом», — вернул себя в жестокую реальность Корбек. Старый тусклый коридор в старом тусклом шпиле, куда покорные, уставшие рабочие возвращались со смены на заводах улья, чтобы готовить скудный ужин для своих измученных детей.
— Ларкин! — Полковник указал на лестницу — Покажи немного чокнутой магии этим пулеметчикам.
Ларкин поджал губы и размял шею, как пианист, собирающийся играть. Он вынул свой ночной прицел, небольшой тепловизор, которым он пользовался на родине, незаконно охотясь на лариселей в ночных лесах. Он осмотрел коридор через прицел, в конце концов обнаружив пятно тепла на стене.
Другой стрелок прицелился бы в пятно, приняв его за тело стрелка. Но Ларкин был не так глуп. Он знал, что источник тепла — раскалившийся ствол пулемета. Таким образом, стрелок был примерно в шестидесяти сантиметрах слева от пятна.
— Бутылочка сакры намекает нам, что это будет выстрел в голову, — произнес Корбек, видя, как Ларкин опускается на одно колено и прицеливается.
— Принято, — откликнулся Варл.
Ларкин сделал один выстрел, пробивший и лестницу, и стену.
Призраки снова двинулись вперед. Поначалу они шли осторожно, но ответного огня не было.
Прикрывая друг друга, гвардейцы миновали разбитый лестничный пролет, а затем и площадку, где лежал на своем пулемете убитый сектант. Выстрелом ему снесло полголовы. Корбек улыбался. Варл только вздохнул.
Гвардейцы вышли, на следующий пролет и рассыпались по этажу. Здесь пахло горелой плотью, а воздух просто кишел мухами.
Ларкин крался вдоль стены, рассматривая мусор и брошенные вещи, смешавшиеся с бетонным крошевом. К одной из стен, под намалеванными темной краской символами Хаоса, были прибиты несколько кукол и другие детские игрушки. Что-то надорвалось в сердце Ларкина, когда он бросил взгляд на распятых кукол. Он вспомнил свой родной мир, свою семью, друзей и детей, навсегда потерянных для него.
Потом он осознал, что не все распятые куклы на самом деле были куклами.
Снайпер рухнул на колени, подкошенный рвотным спазмом.
В дальнем конце коридора Корбек, Дюркан и Сут ворвались в длинное помещение с бетонными стенами, когда-то служившее местом сбора правления дома. Внутри было темно. Несколько тысяч глаз уставились на гвардейцев.
И все они принадлежали одному… существу.
Что-то огромное начало подниматься из темноты, растягивая свою аморфную, раздутую, голубовато-белую тушу. Ядовитая слюна нитями тянулась из усеянной зубами пасти. Внутри прозрачной плоти твари дергались темные слизистые комки. Мухи роились вокруг существа, словно мантия.
Кровь из носа залила бороду Корбека. Полковник попятился назад, его разум помутился от страха. Сут с громкими лязгом уронил мелтаружье и сполз по стене, сбитый с ног приступом жуткой тошноты. Дюркан остолбенел. Он начал плакать. Стеная от ужаса, он неуклюже поднял лазган. Прозрачные, сочащиеся жиром щупальца вырвались из темноты, обвили гвардейца, а потом вдруг сдавили его с такой силой, что он лопнул, как перезрелый фрукт.
Маллор и Варл обернулись и увидели, как нечто чудовищное выползает из помещения. Увидели беспомощного Сута и застывшего Корбека. И кровавую кашу, которая недавно была Дюрканом.
— Демон! Демон! — прокричал в коммуникатор Варл. - ДЕМОН!
Гаунт поднял руку и скомандовал десятиминутный привал. Солдаты немедленно остановились, сели на землю или привалились к стволам деревьев, давая отдых ногам.
Мерайн, захватив с собой аптечку, вернулся к Браггу и помог тому снять с плеч каркас с носилками.
— Ох фес, — донесся до Майло его голос.
Волынщик проходил мимо, когда Гаунт подошел
к носилкам. Мерайн, обрабатывавший тяжелые раны гвардейцев, посмотрел на него снизу-вверх.
— В этом месте слишком жарко и влажно… — пояснил он. — Споры в воздухе… Насекомые. Раны заражаются раньше, чем я успеваю как следует промыть их. Состояние Обела быстро ухудшается. Плоть мертвеет из-за заражения каким-то грибком. Еще и личинки.
Покачав головой от досады, он вернулся к работе.
Майло отшатнулся. От раненых исходил ужасный запах.
Стоявший неподалеку второй пилот снял летный шлем и теперь нервно всматривался в зеленый полумрак, сжимая лазпистолет. Майло вдруг пришло в голову, что пилот выглядел не старше его самого. Кожа вокруг его черепных имплантатов едва успела зажить. «Должно быть, он чувствует то же, что и я, — подумал Майло. — Полное смятение».
Танитец уже решил подойти к молодому летчику и поговорить с ним, когда между деревьев заметался низкий вой лазерного огня. Гвардейцы дружно заняли укрытия. Раздались щелчки снимаемых предохранителей и гудение оживающих батарей.
Гаунт подобрался поближе к Майло, постоянно щелкая коммуникатором.
— Роун? На связь! — шептал он.
Майор, Каффран, Фейгор и рядовой Кален ушли вперед, в разведку, чтобы осмотреть таинственное строение.
— Под огнем! — Майло услышал в своем коммуникаторе ответ Роуна. — Мы прижаты! Черт! Трон Господень! Там…
Связь оборвалась.
— Проклятие! — прошипел комиссар и поднялся в полный рост,— Мерайн, Брагг! Охраняйте раненых! Ты, флотский! Оставайся с ними! Остальные — за мной! Разбиться на огневые группы!
Призраки двинулись вперед, и Майло отправился вместе с ними, проверив, готов ли его пистолет к стрельбе. Несмотря на страх перед боем, Майло ощущал и гордость. Комиссару нужны были все боеспособные люди, и он не задумываясь взял с собой Майло.
Корбек уже попрощался с жизнью, когда Ларкин внезапно открыл огонь. Зрелище прибитых к стене трупов вывело снайпера из себя, и Ларкин просто потерял контроль над собой. В безумии, не замечая леденящих душу видений Хаоса в старом зале, гвардеец просто кричал и стрелял и не мог остановиться.
— Ларкин! Ларкин! — негромко позвал его Корбек.
Крик худого снайпера потерял силу, превратившись в глухой хрип. Винтовка в его руках безвольно щелкала раз за разом. Заряд батареи исчерпался.
Град лазерных выстрелов оттеснил щупальца твари прочь из коридора.
Танитцы получили короткую передышку, момент для отступления.
Корбек повел свой истощенный отряд вглубь жилого блока, таща на себе Ларкина.
— Вот фес, вот фес, вот ведь фес! — снова и снова твердил Ларкин.
— Заткнись, Ларкин! — прикрикнул на него Корбек и вызвал по передатчику Раглона: — Свяжись с командованием флота! Расскажи им, что мы нашли!
Укрывшись за поваленным стволом дерева, Каффран поднял винтовку к плечу и дал лазерную очередь, прорезавшую заросли перед ним. В ответ грянули выстрелы, вгрызшиеся в деревья. Гвардейца окатило волной щепок и брызгами сока.
— Майор Роун? — выкрикнул Каффран. — Связь сдохла!
— Знаю, — откликнулся тот, прячась за деревом, кору которого немедленно разорвало еще одним выстрелом. Майор отбросил цепной меч Гаунта и достал из-за спины свой лазган.
Фейгор залег, и они вместе с Каленом вели огонь из своих винтовок. Четверо Призраков обрушили ураганный лазерный огонь широкой аркой, темные заросли сверкали вспышками выстрелов.
Роун развернулся, вскинув лазган и тут же опустил его, выругавшись. К нему двигался Гаунт и огневая команда гвардейцев.
— Докладывайте! — негромко произнес Гаунт.
— Попали под массированный обстрел. Впереди, вне обзора, находится вражеская позиция. Похоже на засаду, но кто мог знать, что мы будем здесь?
— Связь?
— Не работает… глушится.
— Было бы неплохо взглянуть, во что это мы стреляем, — заметил Гаунт.
Жестом он подозвал рядового Бростина. Тот поспешил к комиссару, сжимая в руках единственный огнемет, который удалось вытащить целым из корабля.
— Занять позиции! — приказал Гаунт и расставил солдат так, чтобы каждый мог увидеть противника, как только появится линия видимости. — Бростин?
Гвардеец нажал на спусковой крючок, и в заросли вонзилось раскаленное копье жидкого пламени. Удерживая напор этого горизонтального фонтана огня, Бростин начал водить огнеметом из стороны в сторону.
Деревья, хвощи и гигантские папоротники впереди вспыхнули. Некоторые горели так, словно вместо сока в них текло горючее. Другие просто съеживались и опадали золой. За двадцать секунд стена джунглей сгорела дотла, и гвардейцы смогли разглядеть искусственную поляну за ней.
Тишина. Даже тяжелые орудия, прижавшие их к земле, замолчали.
— Монокуляр! — потребовал Гаунт и взял прибор из рук Майло. Зажужжали кольца автоматической настройки резкости. — Похоже, у нас тут… имперский объект. Три модульных бронированных поста, два крупных укрепленных здания… на все когда-то были нанесены имперские символы. Коммуникационный кластер и вышка орбитальной вокс-связи… должно быть, это она нас глушит. Защитная сеть периметра… сервиторы, подключенные к автоматическим турелям с тяжелыми орудиями. Наверное, вы задели какой-то сенсор на подходе, майор, пробудив их. Мы поджарили как минимум пару штук.
— Что это за место? — пробормотал Каффран.
— Наше спасение… шанс, на который мы не могли и рассчитывать. Если нам удастся подойти живыми, конечно. — Гаунт замолчал.
— Только что все это делает здесь, посреди джунглей? — спросил Майло.
Гаунт повернулся к нему:
— Хороший вопрос.
Ситуация была паршивой. Наземные силы были растянуты до предела, едва удерживая занятые плацдармы. И никто не мог прийти на помощь Призракам.
— Как нам вообще сражаться с такой штукой? — пробормотал Сут.
Корбек только покачал головой. Он приказал всему отряду отступить к защитному валу, с которого открывался обзор на шоссе и здание общежития, где поселилась самая кошмарная тварь, которую только доводилось видеть Корбеку.
— Но оно должно сдохнуть! — шепотом произнес Ларкин. — Неужели вы не видите? Это оно вызывает бурю. Если оно не сдохнет, нам всем конец.
— Откуда тебе знать, Ларкин? — скривился Варл.
Корбек сомневался. Ларкин славился тем, что его
предчувствия часто оказывались верны. «Император, спаси нас!» — в сердцах воскликнул полковник. Он задумался, очень крепко задумался. Можно же было предпринять что-то… что-то… Вот что бы сделал сейчас Гаунт? Несомненно, что-нибудь возмутительное. Превысил бы полномочия, нарушил правила, послал бы к черту все учебники по стратегии и обратился бы к тем средствам, на которые мог рассчитывать…
— Эй, Раглон! Подойди-ка сюда, братец, — позвал он своего связиста. — Настрой мне связь с «Наваррой»!
Старший помощник Крефф откашлялся, глубоко вдохнул и пересек порог стратегиума, бронированного убежища капитана в центре мостика «Наварры».
Капитан Бисмарк сидел в тихом полумраке, откинувшись на спинку своего кресла, и вдумчиво смотрел на мерцающие нагромождения данных и схем, сбегавших по плавным изгибам потолка и стен.
— Крефф? — Капитан немного развернул кресло.
— Я должен… ну, это не совсем обычно, сэр, но…
— Говорите, старпом.
— Я только что разговаривал с полковником Корбеком, старшим офицером Танитского Первого, сэр. Его ударный отряд ведет штурм западной окраины улья Нерон. Он запрашивает… чтобы мы привели в действие основные орудия и дали залп по координатам, которые он предоставил.
Бисмарк усмехнулся, его лицо осветили мерцающие голографические дисплеи.
— Этот идиот ничего не смыслит в тактике флотского боя, как я понимаю? — хохотнул капитан. — Орудия флота могут быть использованы против наземных целей только перед высадкой войск. Как только высадка произведена, поддержка с воздуха осуществляется силами ударных эскадрилий.
Крефф кивнул:
— Каковые на данный момент не принимают участие в битве из-за психической бури. Полковник осведомлен о том, что его запрос противоречит принятой тактике, так как орбитальная бомбардировка не славится… точностью. Тем не менее он утверждает, что
ситуация критическая… и он готов предоставить нам точнейшие координаты цели.
Бисмарк недоверчиво нахмурился:
— Твое мнение, Крефф? Ты провел с этими наземными больше времени, чем кто-либо еще, с того момента, как они поднялись на борт. Этот человек спятил? Или мне все же стоит ответить на его запрос?
— Да, сэр… и то и другое,— Старпом позволил себе улыбнуться.
Бисмарк едва заметно улыбнулся в ответ. Он полностью развернул свое кресло лицом к Креффу.
— Давай взглянем на эти координаты.
Старпом подал капитану пластинку с данными.
— Рубка связи, дайте мне командование флота, — произнес Бисмарк в коммуникатор. — Я извещу их о наших последующих действиях. Пост управления огнем, подать энергию на орудия… Передаю вам координаты цели. Всем постам, это капитан… приготовиться открыть огонь из главного калибра!
«Все так цивилизованно и четко, — улыбнулся себе Крефф. — Только так и должно вести войну».
Сначала была яркая вспышка света, чудовищная ударная волна, сбившая гвардейцев с ног. А потом на них молотом обрушился оглушительный грохот.
Корбек встал, отплевываясь от пыли, и помог подняться Раглону.
— Прямо в яблочко, — радостно сообщил он своим ошеломленным солдатам.
Он вскарабкался на вершину вала и перегнулся через перила. Внизу разбитое десятиколейное шоссе тянулось вверх, в промышленный мрак улья. За ним полыхал огромный выжженный кратер на месте общежития.
— Священный Трон Земли! — чуть не задохнулся Варл.
— Друзья в верхах, — рассмеялся полковник.
Он оглянулся на сотни солдат, ожидавших его за валом. Они уже почуяли перемены ветра. Пахло гарью, дымом, кордитом. Но зловоние Хаоса рассеивалось. Буря в небесах начала терять силы.
— Все вперед! — выкрикнул Корбек в свой коммуникатор.
К Креффу, стоявшему на мостике, подошел офицер связи и взял под козырек:
— Сигнал с поверхности, сэр. — (Старпом кивнул.) — Стандартная гвардейская кодировка вокс-сообщения, датирована текущим временем и датой, с поправкой на орбитальное исчисление. В сообщении говорится: «Призрачное спасибо „Наварре". Крефф, шельма, мы не сомневались: ты парень что надо». Конец сообщения. Прошу прощения за грубую форму изложения, сэр. — Офицер связи поднял взгляд от пластинки.
— Принято, — ответил Крефф и неспешно побрел вдоль мостика, пытаясь скрыть довольную улыбку.
Гаунт подобрался ближе к постам, держа наготове пистолет. За ним тихо крались Фейгор и Каффран.
Раздалось тихое жужжание, и один из сервиторов, заметив движение, развернул свое автоматическое оружие.
Комиссар немедленно разнес его на куски тремя выстрелами. Бросившись вперед, он выбил двери и, перекатившись, ворвался в холодный голубоватый искусственный свет помещения.
Было темно. И очень тихо. Гаунт двинулся вглубь тесного помещения, всматриваясь в темноту. Впереди забрезжил тусклый свет. Коридор привел его в мрачную комнату, полную перевернутой мебели и разбросанных бумаг. Комиссар пробежал глазами один листок и понял, что все их придется сжечь.
Роун и Фейгор протиснулись в комнату вслед за Гаунтом.
— Что это? — поинтересовался майор.
— Разберемся… — пробормотал Гаунт.
Миновав эту комнату, они вошли в душный воздух теплицы.
В гидропонных колбах росло нечто, на что Гаунт совсем не хотел смотреть. Раздутые, студенистые, пронизанные сосудами существа пульсировали отвратительной жизнью.
— Да что это за место такое? — в ужасе произнес Фейгор.
— Это начало… здесь лежит ключ к падению Калигулы, — ответил Гаунт. — Один из промышленников этого мира выращивал здесь то, природу чего не мог понять. Конкуренция за лучший урожай здесь была яростной. Этот несчастный глупец и представить не мог, чему он дал жизнь.
На самом деле Гаунт просто хотел надеяться, что так и было. Если все это было сделано намеренно, со злым умыслом… Комиссар тряхнул головой, отгоняя эту мысль.
— Сожгите это. И все остальное тоже, — приказал он своим солдатам.
— Всё — не стоит. — Кален появился из дверей за их спинами. — Я осмотрел периметр комплекса. Кто бы им ни владел, он припас для себя челнок в ангаре неподалеку.
Гаунт улыбнулся. Император всегда помогает.
— Так, значит, он не погиб? — задумчиво спросил Корбек, сидя на своей койке в транспортном отсеке.
Брагг покачал головой и отхлебнул сакры из бутылки.
— Старика Гаунта ничем не убить. Он обещал, что вытащит нас всех, и слово свое сдержал. Вытащил всех, даже Обела и Бреннана.
Корбек помолчал.
— На самом деле, — наконец сказал он, — я имел в виду Роуна.
Оба танитца посмотрели в ту сторону притихшего отсека, где Роун и Фейгор негромко разговаривали о чем-то.
— А, он… Да, увы, ему тоже повезло. — Брагг передал бутылку полковнику. — А я слыхал, у вас тоже было веселье?
Передовой пост, с которого открывался вид на затопленную чащу джунглей Монтакса. Мух здесь было множество, воздух кишел их мерцающими телами. В грязных заводях плескались и пыхтели местные амфибии.
Саперы насыпали отмель за пределами основной дамбы лагеря. Это был один из шести постов, дававших танитским снайперам лучший обзор вражеских позиций. Каждый из них представлял собой длинную ломаную траншею, переложенную мешками и усиленную экранами из двойных бронелистов.
Гаунт, пригнувшись, шел вдоль кромки отмели, миновал дежурный расчет тяжелого орудия на углу. Застывшая на дне траншеи грязь пахла вязкой смертью. Вдоль всей траншеи был проложен наземный кабель вокс-связи, поднятый над трясиной металлическими кольями с кольцами.
Комиссар знал, что заканчивался этот кабель вокс- передатчиком на позиции снайпера. В случае атаки он хотел бы узнать о приближении противника от своих самых зорких часовых, и узнать это по старой доброй кабельной связи, которую невозможно заглушить помехами.
Ларкин, как всегда, нервничал. Забравшись в ячейку на самом краю отмели, он взгромоздился на мешки и тщательно чистил свою винтовку.
Навязчивая привычка, решил Гаунт. Комиссар приблизился, и снайпер немедленно повернулся к нему, напрягшись.
— Ты вечно выглядишь так, будто боишься меня, — сказал Гаунт.
— О нет, сэр. Только не вас, сэр.
— Мне было бы неприятно это знать. Я полагаюсь на таких, как ты, Ларкин. На людей с особыми способностями.
— Я польщен, комиссар.
Винтовка Ларкина уже сияла чистотой, но снайпер не прекращал ее начищать.
— Продолжай, — произнес Гаунт.
«Интересно, сколько еще я смогу полагаться на него?» — подумал Гаунт.
Назад: 3 ТИШИНА И ЯРОСТЬ
Дальше: 5 АНГЕЛ БУЦЕФАЛОНА
