Глава 5
СТАРЫЕ ПУТИ
ТОПЛИВО ДЛЯ ДУШИ
НОВЫЕ ГЛАЗА
В силу воинствующего высокомерия, свойственного поистине невежественным людям, эта война была названа Последней.
Последняя война — война, которая положит конец всем войнам.
— Я все помню, — пробормотал Кор Фаэрон. — Я помню каждый день и каждую ночь в объятой пламенем войны Колхиде.
— Шесть лет. — Лоргар горько улыбался, не отрывая взгляда от мраморного пола зала для медитаций. — Шесть долгих, долгих лет гражданской войны. Целый мир разрывался на части во имя веры.
Кор Фаэрон провел языком по заостренным резцам. Зал освещался только горящими свечами, и воздух загустел от удушливого запаха ладана.
— Но мы победили, — продолжал он.
Кор Фаэрон в сером одеянии правящей касты жрецов Колхиды сидел напротив примарха. Без терминаторских доспехов он выглядел точно таким, каким его всегда знал Лоргар: стареющим, несмотря на все ухищрения медицины, мужчиной, очень худым, но с горящим взглядом.
На самом Лоргаре не было никакой одежды, кроме набедренной повязки из простой ткани, оставлявшей обнаженным его мускулистый, но стройный андрогинный торс. Ритуальные клейма клинописью колхидских рун покрывали его спину, и самые старые уже побелели. Плечи после самобичевания были покрыты свежими рубцами от плети, образовавшими похожий на паутину рисунок.
Эреб, одетый в черное облачение капеллана легиона, сидел на полу вместе со своим примархом и командиром. Запах крови Лоргара затруднял дыхание. Примархи не получали ран в сражениях. Проливать кровь для них считалось святотатством.
— Да, — произнес Лоргар, почесывая покрытый щетиной подбородок. — Мы победили. Мы победили и распространили свою веру по всему домашнему миру. — Прокушенным языком он увлажнил золотые губы. — И посмотрите, куда привел нас этот триумф. Прошло столетие, и в нашей власти остался только легион — единственный, не оправдавший надежд моего отца.
— Мой лорд, ты всегда учил нас…
— Говори, Эреб.
— Ты всегда учил говорить правду, даже если при этом дрожит голос.
Лоргар поднял голову, встретил серьезный взгляд капеллана, и его потрескавшиеся губы слегка шевельнулись в улыбке.
— И мы так и поступали, верно?
— Время для сомнений закончилось.
— Император — бог, — сказал Эреб. — Мы понесли эту истину к звездам и сеяли ее по всему Империуму. Нам нечего стыдиться своих действий. Ты не должен испытывать чувство стыда, мой лорд.
Примарх тыльной стороной кисти провел по лбу, смахнув с лица часть пепла и открыв золотистую кожу. После того как почти неделю назад они покинули Кхур, Лоргар каждый день покрывал свое лицо пеплом Монархии. Его подведенные сурьмой глаза еще больше потемнели от усталости и щурились от стыда. Но этот жест в глазах его воинов стал единственной попыткой очиститься после унижения перед Императором.
— Все началось на Колхиде, — сказал он. — И с того самого момента мы пребывали в заблуждении. Мои видения о прибытии Императора. Битвы Последней войны. Все началось с убеждения, что божественность достойна преклонения только в силу своей божественности. — Он невесело усмехнулся. — Даже теперь я не могу без боли в сердце вспоминать о той вере, которую мы разрушили ради своих убеждений.
— Мой лорд, — Эреб наклонился вперед, пристально глядя в глаза примарха, — мы стоим на грани краха. Легион… его вера расшатана. Капелланы проявляют стойкость, но их осаждают воины, одержимые сомнениями. И после того, как ты удалился от нас, лишившись путеводного света, носители крозиуса не в силах ответить тем, кто носит серую броню.
Лоргар моргнул, с его ресниц на колени упали хлопья пепла.
— Я не в силах помочь капелланам найти ответы на вопросы, — признался он.
— Возможно, это так, — согласился Эреб. — Но ты слишком глубоко погружен в скорбь. «Ищи вдохновение в прошлом. Используй его для создания будущего. Не поддавайся стыду».
Лоргар фыркнул, но без злобы.
— Эреб, ты цитируешь мои же труды?
— В них содержится истина, — сказал капеллан.
— Ты слишком погружен в размышления о Колхиде.
В глазах Кор Фаэрона сверкнуло пламя отраженных свечей. Эреб почему-то испытал внезапный приступ страха. В глазах пожилого воина сверкал неутолимый голод, пожиравший его изнутри. Абсолютно чуждый благородству.
— Сын мой, если ты хочешь о чем-то поговорить… — Тонкая рука Кор Фаэрона опустилась на золотое, истерзанное плетью плечо Лоргара. — Выскажись.
Примарх взглянул на своего старинного союзника, на его мертвенно-бледное и всегда мрачное лицо. Но в глубине его глаз, куда мог заглянуть далеко не каждый, он видел доброту и заботу.
Отеческую любовь к оскорбленному сыну.
Впервые за три дня Лоргар искренне улыбнулся и положил свою татуированную руку поверх таких по-человечески слабых пальцев приемного отца.
— Ты помнишь день прибытия Императора? Помнишь, как ликовали наши сердца от сознания собственной правоты? Помнишь это неопровержимое оправдание после шести лет праведной войны?
— Я все помню, — кивнул старик.
Юноша с золотой кожей преклоняет колено, и на его лице священным елеем сверкают серебристые капельки слез.
— Я знал, что ты придешь, — шепчет он, едва сдерживая рыдания. — Я знал, что ты придешь.
Бог в Золоте протягивает коленопреклоненному юноше закованную в броню руку.
— Я Император, — говорит он с улыбкой.
Безграничное милосердие разбивается вокруг него ослепительным сиянием, причиняя боль глазам свидетелей этого события. На улицы высыпали тысячи людей. Сотни жрецов в сизо-серых одеяниях экклезиархов Завета вместе с Лоргаром встали на колени перед Богом-Императором.
— Я знаю, кто ты, — говорит золотой примарх, роняя слезы восторга. — Я мечтал о тебе много лет и предвидел этот миг. Отец, Император, мой повелитель… Мы — Завет Колхиды, и мы покорили этот мир, поклоняясь тебе, во имя тебя.
Лоргар поворачивается и встречается взглядом с Кор Фаэроном.
— То утро. Когда я опустился на колени перед Императором под пение всех жрецов моего домашнего мира… Когда рассвет залил янтарем красные купола Варадеша… Видел ли ты все так же, как и я?
Кор Фаэрон отвел взгляд:
— Лоргар, тебе не понравится мой ответ.
— Мне многое не нравится в последнее время, но все же я хочу знать. — Лоргар неожиданно мягко рассмеялся. — Говори правду, даже если твой голос дрожит.
— Я видел бога в золотых доспехах, — сказал Кор Фаэрон. — Он был очень похож на тебя, хотя и старше, но, в чем это выражалось, я не мог понять. Я никогда не замечал в нем особого великодушия. Его психическая сущность резала глаза, и от него исходил запах кровопролития, владычества и многих миров, обращенных им в пепел. Уже тогда я опасался, что мы напрасно вели войну на протяжении шести лет, что напрасно искореняли истинную веру, чтобы заменить ее ложной. В его глазах — так похожих на твои — я видел бесконечную алчность и жажду наживы. Но все остальные не видели в нем ничего, кроме надежды. Даже ты… И тогда я подумал, что, вероятно, ошибаюсь. Я доверял твоему сердцу, Лоргар. Не своему.
Лоргар кивнул и опять отвел в сторону задумчивый взгляд. Эреб не решался заговорить: не так часто Несущим Слово выпадала возможность услышать о жизни примарха до легиона.
— Из всех сынов Императора ты больше всех похож на своего отца лицом и фигурой. Но ты никогда не мог с улыбкой на устах совершать жестокие поступки. Другие — твои братья — на это способны. В этом отношении они больше похожи на Императора, чем ты.
Лоргар опустил голову.
— Даже Магнус? — спросил он.
Рядом с Императором стоит гигант; он облачен в цвета неземных океанов. Один глаз смотрит вниз на коленопреклоненную фигуру. Второго глаза нет, вместо него впадина зарубцевавшегося шрама.
— Приветствую, Лоргар, — говорит мускулистый гигант. Он превосходит ростом даже Бога в Золоте, а его длинные волосы образуют пышную красную гриву, как у вожака львиного прайда. — Я Магнус. Твой брат.
— Даже Магнус. — Кор Фаэрон признал это с явной неохотой, и его лицо осталось напряженным. — Я отношусь к нему с глубоким уважением, но его сущность пронизана жестокостью, порожденной отсутствием терпения. Я прочел это в его лице в тот день и видел каждый раз при последующих встречах.
Лоргар посмотрел на свои испачканные пеплом руки с ободками засохшей крови под ногтями.
— Мы все сыновья своего отца, — промолвил он.
— Вы все воплощаете в себе отдельные грани Императора, — уточнил Кор Фаэрон. — Вместе с генами прародителя вы унаследовали и черты его характера. Лев олицетворяет рациональность вашего отца, его аналитический ум, не отягощенный совестью. Магнус — его психический потенциал и пытливый ум, не обузданный терпением. Русс — его ярость, лишенную логики. И даже Хорус…
— Продолжай, — сказал Лоргар, подняв голову. — Что ты скажешь о Хорусе?
— Амбиции Императора, не ограниченные скромностью. Вспомни все те миры, где мы сражались рядом с Лунными Волками. Ты все видел так же хорошо, как и я. Хорус скрывает свое высокомерие, но оно остается внутри него и пеленой окутывает душу. Гордость пульсирует в его теле, словно кровь.
— А Жиллиман?
Лоргар снова опустил руки на колени, на его лице проявилась легкая улыбка.
— Жиллиман. — Тонкие губы Кор Фаэрона, в противовес реакции примарха, неприязненно скривились. — Жиллиман представляет собой эхо своего отца, его сердце и душу. Если что-то случится, он унаследует Империум. Хорус — ярчайшая звезда, ты повторяешь его внешне, но душу и сердце Императора получил Жиллиман.
Лоргар кивнул, но продолжал улыбаться, видя такую озлобленность своего советника.
— Моего братца с Макрагге легко читать, словно открытую книгу, — сказал он. — А что ты скажешь обо мне, Кор Фаэрон? Я наверняка не только внешне похож на своего отца. Какую грань личности Императора унаследовал я?
— Мой лорд, — вмешался Эреб, — позволь мне?
Лоргар в знак согласия наклонил голову.
— В тебе воплотилась надежда Императора. Ты олицетворяешь его веру в лучшую жизнь и желание возвысить человечество. Ты посвятил себя достижению этих целей, добросовестно и самозабвенно сражаясь ради всеобщего блага.
В глазах примарха, так похожих на глаза Императора, блеснуло веселое изумление.
— Поэтично, но слишком возвышенно, Эреб. А как насчет моих недостатков? Если я не настолько высокомерен, как Хорус Луперкаль, и не так нетерпелив, как Магнус Красный… Что скажет история о Лоргаре Аврелиане?
Эреб вдруг утратил невозмутимость. На его лице мелькнула тень сомнения, и он оглянулся на Кор Фаэрона. Это вызвало у примарха негромкий смех.
— Да вы сговорились! — воскликнул он. — Но не бойся моего гнева. Эта игра мне нравится. Она меня просвещает. Давай попробуй просветить меня еще раз.
— Господин, — заговорил Кор Фаэрон, но Лоргар заставил его замолчать, коснувшись руки приемного отца, лежащей на его плече.
— Нет. Ты прекрасно знаешь, Кор, что для тебя я не господин. И никогда им не был.
— История скажет, что у Семнадцатого примарха имелась одна слабость — это его вера в других. Его бескорыстная преданность и нерушимая верность не раз причиняли ему страдания, которых не вынес бы ни один смертный. Он верил слишком легко и безоглядно.
Несколько мгновений Лоргар молчал, не соглашаясь, но и не возражая. Его плечи поднимались и опускались в такт тихому дыханию, ссадины от плети жгло от пота, выступившего по всему телу. Свежие ожоги на спине уже начали чесаться.
Наконец он заговорил, прищурившись:
— Мой отец во мне ошибся. Я не генерал, как мои братья. И я не приемлю эту судьбу. Я не намерен вслепую шагать по уже пройденной ими дороге. Я никогда не смогу разбираться в тактике и стратегии с той же легкостью, как Жиллиман или Лев. И никогда не овладею искусством фехтования, как Фулгрим или Хан. Разве я унизил себя, признав свои недостатки? Мне кажется, что нет.
Он снова опустил взгляд на свои руки. Кисти с тонкими пальцами, почти без мозолей, вполне могли принадлежать художнику или поэту. Его палица — крозиус арканум из вороненого железа — была не столько оружием, сколько символом его власти.
— Неужели я не прав? — обратился он к своим ближайшим советникам. — Неужели нельзя следовать путем провидца и искателя, а не оставаться простым солдатом? Что заставляет отца постоянно искать кровопролитий? Почему на каждый заданный ему вопрос он отвечает лишь разрушениями?
Кор Фаэрон крепче сжал плечо Лоргара:
— Это потому, сын мой, что он не безупречен. Он несовершенный бог.
В сумраке зала взгляд примарха встретился со взглядом его приемного отца — пронзительным и холодным.
— Не произноси тех слов, которые ты собираешься сказать.
— Лоргар… — попытался настаивать Кор Фаэрон, но взгляд примарха заставил его умолкнуть.
В его глазах сверкала не ярость, а только мольба.
— Не говори этого, — попросил Лоргар. — Не говори, что много лет назад мы разрывали наш домашний мир на части ради ложной веры. Я этого не перенесу. Одно дело, когда Император плюет на все достижения легиона, но это совсем другое. Сможешь ли ты осквернить Завет и мирную Колхиду, построенную нами после шести лет гражданской войны? Сможешь ли назвать моего отца ложным божеством?
— Говори правду, — произнес Эреб, — даже если твой голос дрожит.
Лоргар уронил голову в испачканные пеплом руки. В тот же момент его советники переглянулись. Кор Фаэрон кивнул Эребу, и Первый капитан заговорил снова:
— Лоргар, ты же знаешь, что это правда. Я бы никогда не осмелился тебе солгать. Нам придется это признать. И искупить этот грех.
— Капелланы не отступятся от тебя, мой лорд, — поддержал Кор Фаэрона Эреб. — Сердце каждого воина-жреца нашего легиона бьется в унисон с твоим сердцем. Мы готовы действовать по одному твоему слову.
Лоргар пожатием плеч отмахнулся от их доводов, а заодно стряхнул и руку своего приемного отца. От резкого движения рубцы на заживающих ранах полопались, и по золотой спине побежали струйки темной крови.
— Вы говорите, что вся моя жизнь была основана на лжи.
— Я говорю, что мы заблуждались, сын мой. Вот и все.
Кор Фаэрон погрузил руку в чашу с пеплом, стоящую рядом с Лоргаром. Прах Монархии просыпался сквозь согнутые пальцы, в воздухе запахло сожженным камнем и поражением.
— Мы молились ложному богу по праведным причинам, и Монархия заплатила за нашу ошибку. Но никогда не поздно искупить свои грехи. Мы очистили домашний мир от Старой Веры, и теперь тебе стало страшно, как и всем нам: Колхида процветала, следуя Старым Путям и легендам, пока мы не уничтожили все это во имя лжи.
— Это ересь.
Лоргар дрожал всем телом, едва сдерживая эмоции.
— Это искупление, сын мой. — Кор Фаэрон покачал головой. — Наше заблуждение было слишком долгим. Но теперь необходимо вырвать корни наших ошибок. И начинать надо с Колхиды.
— Хватит! — Пепел на щеках Лоргара пересекли дорожки слез. — Вы оба… оставьте меня.
Эреб поднялся, чтобы выполнить приказ, а Кор Фаэрон опять положил руку на плечо примарха.
— Сын мой, ты меня разочаровываешь. Твоя гордыня настолько сильна, что мешает тебе признать свои ошибки и исправить их.
Лоргар стиснул идеально ровные зубы, на губах блеснула слюна.
— Ты предлагаешь вернуться на Колхиду, в колыбель нашего легиона, и извиниться за два миллиона смертей, за шесть лет войны, за то, что мы целое столетие заставляли домашний мир поклоняться ложному богу?
— Да, — ответил Кор Фаэрон. — Потому что признак истинного величия — это способность искупить свои ошибки. Мы перекуем Колхиду, так же как и каждый мир, завоеванный за время Великого Крестового Похода.
— И каждый мир, который покорим в будущем, — добавил Эреб, — должен следовать новой вере, а не поклоняться Императору.
— Нет никакой новой веры! Вы оба несете чушь! Вы считаете, что легион, преклонивший колени в пепле, меня опозорил? Монархия ничего не значит по сравнению с ложью, осквернившей мой домашний мир.
— Истина не принимает в расчет наших желаний, мой лорд, — сказал Эреб. — Она просто есть.
— Ты же изучал Старую Веру, — продолжил Кор Фаэрон. — И ты следовал ей, будучи молодым искателем, пока не появились видения об Императоре. Тебе известен способ выяснить, была ли она ложной или истинной.
Лоргар смахнул с лица слезы.
— Ты хочешь, чтобы мы искали миф среди звезд. — Его взгляд, яркий и сосредоточенный, метался от одного собеседника к другому. — А теперь давайте будем откровенны, как никогда. Вы хотите, чтобы мы отправились в идиотскую одиссею через всю Галактику в поисках тех самых богов, существование которых мы отрицали не одно десятилетие? — Лоргар громко и презрительно расхохотался. — Я прав, не так ли? Вы хотите организовать паломничество.
— Мы ничто, если нет веры, — заметил Эреб.
— Человечество, — Кор Фаэрон молитвенно сложил перед собой ладони, — должно во что-то верить. Ничто так не объединяет людей, как общая религия. Никакие конфликты по своей ярости не могут сравниться со священными войнами. Ни один воин не убивает с убежденностью крестоносца. Ничто не порождает таких уз и амбиций, как связи и мечты, рожденные из веры. Религия дает надежду, объединяет, заключает в себе законы и определяет стремления. Вера не что иное, как опора для любых разумных наций, возвышающая их над животными, автоматонами и ксеносами.
Эреб плавным движением обнажил свой гладиус и, развернув рукоятью вперед, протянул его Лоргару.
— Мой лорд, если ты и впрямь отказываешься от своих верований, возьми этот меч и закончи мою жизнь. Если ты уверен, что в старых обычаях нет истины, если ты уверен, что человечество может процветать без веры, вырежи из моей груди оба сердца. Я не хочу жить, если все принципы, которые вели наш легион, будут растоптаны твоими ногами.
Лоргар принял меч дрожащей рукой. Повертев его из стороны в сторону, он посмотрел на отражение огня свечи на поверхности клинка — золото в серебристой стали.
— Эреб, — заговорил он, — мой мудрейший и благороднейший сын. Моя вера ранена, но мои убеждения остаются. Поднимись с коленей. Все хорошо.
Капеллан, сохраняя привычную невозмутимость, повиновался и занял свое прежнее место напротив Лоргара.
— Вера необходима человечеству, — сказал примарх. — Но вера должна быть истинной, иначе она приводит к разрушению — как, к несчастью, доказали наши собратья из Тринадцатого легиона. И… и как мы сами убедились за шесть лет безрассудной войны до пришествия Императора на Колхиду. Пора учиться на наших собственных ошибках. Мне пора учиться на моих ошибках.
— Есть еще кое-кто, к кому ты можешь обратиться, — продолжал Кор Фаэрон, стараясь поддержать растущую решительность примарха. — Это твой брат, с которым вы обсуждали природу Вселенной. Ты часто рассказывал о тех вечерах, когда вы во дворце Императора обсуждали вопросы философии и веры. Ты ведь знаешь, о ком я говорю.
Эреб кивнул, соглашаясь с Первым капитаном.
— Мой лорд, у него могут найтись веские доказательства. Если в Старой Вере содержится истина, он мог бы подсказать, откуда начинать странствие.
— Магнус. — Лоргар задумчиво произнес имя брата.
Это предложение имело смысл. Психические способности и неукротимый разум его брата могли посрамить кого угодно. Они часто беседовали в Зале Лэнга — в этом холодном и величественном кабинете на далекой Терре они спорили о природе Вселенной, демонстрируя друг другу свитки с доказательствами.
— Ладно. Я встречусь с Магнусом.
Кор Фаэрон наконец-то улыбнулся. Эреб склонил голову, а Лоргар продолжал:
— И если наши подозрения оправдаются, мы отправимся в паломничество. Необходимо узнать, правы ли были наши колхидские предки, когда создавали свою веру. Но следует соблюдать осторожность. Вокруг нас кружат целые стаи ищеек. А мой отец, при всей своей мудрости, оказался слеп к сокровенным тайнам Вселенной.
Кор Фаэрон, повторяя жест Эреба, тоже поклонился.
— Лоргар, сын мой. Это и будет нашим искуплением. Мы сможем донести свет этих истин до всего человечества и смыть позор прошлого. Должен признаться, я… опасался этого момента.
Лоргар облизнул потрескавшиеся, пахнущие пеплом губы.
— Если так, то почему ты медлил поделиться своими опасениями? Каждый крепок задним умом, но ни ты, ни я не могли предусмотреть того, что произошло.
В глазах Кор Фаэрона блеснул огонь. Старик подался вперед, словно его ноздри уловили запах преследуемой дичи.
— Я должен кое в чем признаться, мой лорд, — произнес он. — Время пришло, и тебе следует узнать об этом.
Лоргар с угрожающей медлительностью повернулся к приемному отцу.
— Мне не нравится твой тон, — процедил он.
— Мой повелитель, мой примарх, я не солгал, когда говорил, что опасаюсь прихода этого дня. Я готовился к нему и предпринял необходимые меры…
Слова замерли в горле, перехваченном могучей рукой его повелителя. Лоргар почти без усилий сжал тонкую, слабую шею старика и лишил возможности дышать и говорить. Эреб заметно напрягся и тревожно переводил взгляд с одной фигуры на другую.
Лоргар подтащил Кор Фаэрона ближе. Он медленно и глубоко дышал, словно издеваясь над судорожными попытками старика схватить глоток воздуха.
— Довольно признаний, Кор Фаэрон. Мы и так признали достаточно грехов за этот вечер.
Он немного ослабил хватку, дав возможность Кор Фаэрону прохрипеть несколько слов.
— Давин, семнадцать лет назад, — зашептал старик. — Коросса, двадцать девять лет назад. Увандер, восемь лет назад…
— Это же приведенные к Согласию миры, — прошипел Лоргар в лицо приемному отцу. — Миры, где ты лично оставался, чтобы начать процесс внедрения Имперского Кредо.
— Они в согласии с Имперским Кредо. Но угли их культур… не затушены.
— Какие угли? — Лоргар уже рычал.
— Верования… похожие… на Старую Веру… нашего домашнего мира. Я не мог… уничтожить… потенциальную истину.
— Неужели я не в состоянии контролировать своих воинов? — Лоргар порывисто вздохнул, и что-то негромко хрустнуло в шее Кор Фаэрона. — Или я, как мой брат Курц, вынужден управлять легионом лжецов и мошенников?
— Мой лорд… я… — Глаза Кор Фаэрона закатились, почерневший язык вывалился между тонких губ.
— Мой лорд, ты убьешь его, — осторожно вмешался Эреб.
Лоргар повернул голову в его сторону, но Эребу показалось, что примарх его даже не узнает.
— Да, — наконец заговорил Лоргар. — Да. Мог бы убить. — Он разжал пальцы, позволив Кор Фаэрону бесформенной грудой рухнуть на пол. — Но не стану этого делать.
— Мой лорд… — Старик хватал воздух посиневшими губами. — Эти культуры… позволят нам многое узнать… Все они… отклики веры наших далеких предков. Я… не мясник, как и ты сам… Я хотел сберечь… знания человеческой расы.
— Поистине время откровений, — вздохнул примарх. — И я не настолько слеп, чтобы не понять причины твоих поступков, Кор Фаэрон. Жаль, что я не проявил такой же проницательности и милосердия.
Ему ответил Эреб:
— Мой лорд, ты сам задаешь себе этот вопрос. А вдруг в культурах, которые мы искореняем, содержится истина? Кор Фаэрон спас немногих, но Великий Крестовый Поход уничтожает их тысячами. Что, если мы снова и снова повторяем грех Колхиды?
— И почему, — Кор Фаэрон, потирая онемевшее горло, выдавил слабую улыбку, — во многих культурах проявляются отголоски веры нашего домашнего мира? Уверен, где-то здесь кроется истина…
Семнадцатый примарх кивнул, и это неторопливое движение было исполнено искреннего чувства. Еще до последнего откровения его разум, перебирая бесконечное множество вероятностей, уже устремился в будущее. Таков был его генетический дар: оставаться мыслителем и мечтателем, когда его братья были воинами и убийцами.
— Мы больше ста лет молились перед ложным алтарем, — сказал Кор Фаэрон, вновь обретая голос.
Лоргар запустил руку в чашу, набрал еще горсть пепла и растер его по лицу.
— Да, — его голос зазвучал с прежней силой, — это так. Эреб?
— К твоим услугам, мой лорд.
— Передай капелланам мои слова, расскажи обо всем, что произошло за эти дни. Они заслуживают того, чтобы знать, что творится в сердце их примарха. А когда ты завтра вернешься на следующий совет, принеси пергамент и перо. Мне предстоит многое записать. Это займет дни. Недели. Но это должно быть записано, и я не нарушу уединения, пока все не исполню. А вы, вы оба поможете мне завершить великий труд.
— Какой труд, мой лорд?
Лоргар улыбнулся и в этот момент, как никогда, стал похож на своего отца.
— Новое Слово.
