Глава 19
ИСПОВЕДЬ
ВОЗРОЖДЕНИЕ
ГАЛ ВОРБАК
Еще до того, как открылась дверь, Блаженная Леди уже знала, кто пришел.
Она удобно уселась на краю кровати и сложила руки на коленях, прикрытых пышным серо-кремовым одеянием жрицы. Невидящие глаза обратились к вошедшему и следовали за шорохом босых ног по полу. Вместо гудения активного доспеха она услышала шелест одежды, и эта новая деталь вызвала на ее губах улыбку.
— Здравствуй, капитан, — сказала она.
— Исповедник, — ответил он.
Ей потребовалось немалое самообладание, чтобы скрыть свое потрясение. За месяцы лишений его голос изменился и звучал суше. И было что-то еще… несмотря на слабость, он стал более звучным.
Конечно, до нее дошли кое-какие разговоры. Если верить слухам, им пришлось убивать друг друга и пить кровь своих братьев.
— Я ожидала встретить тебя раньше.
— Извини за задержку. С самого возвращения я все время провел с примархом.
— У тебя усталый голос.
— Слабость пройдет.
Аргел Тал уселся на пол, заняв свое привычное место. Последний раз он сидел так три ночи назад, хотя для Несущего Слово прошел почти целый год.
— Я скучал по тебе, — признался он. — Но я рад, что тебя с нами не было.
Кирена не знала, с чего начать.
— Я кое-что… слышала, — заговорила она.
Аргел Тал улыбнулся:
— Скорее всего, это правда.
— Человеческий экипаж?
— Погиб, до последнего человека. Вот поэтому я и рад, что тебя не было с нами на борту.
— Насколько мне известно, вы тоже пострадали?
Несущий Слово усмехнулся:
— Это зависит от того, что именно тебе сказали.
Его стоицизм, как всегда, привел ее в восхищение. Уголки губ дрогнули, предвещая еще одну улыбку.
— Подойди ближе. И встань на колени, чтобы я смогла тебя осмотреть.
Он повиновался, подставил ей лицо и бережно держал ее запястья, направляя руки, пока она кончиками пальцев прикасалась к его коже, обводя исхудавшее лицо.
— Я всегда гадала, красив ли ты. Так трудно определить, полагаясь лишь на прикосновения.
Эта мысль еще ни разу не приходила ему в голову. Полученное воспитание не касалось подобных вещей. Он сообщил об этом Кирене и насмешливо добавил:
— Красив я или нет, но прежде я выглядел немного лучше.
Кирена опустила руки.
— Ты очень похудел, — заметила она. — И кожа слишком горячая.
— Питание было слишком скудным. Как я говорил, слухи правдивы.
Они оба замолчали, но тишина показалась Кирене неловкой и тревожной. Никогда раньше им не приходилось подбирать слова. Кирена стала теребить локон волос, заботливо причесанных ее служанкой всего полчаса назад.
— Я пришел для исповеди, — наконец нарушил он молчание.
Но эти слова не успокоили ее, а только заставили сердце забиться чаще. Она сомневалась, хочет ли слушать рассказ о бесчинствах на борту «Песни Орфея».
Но, кроме всего прочего, Кирена хранила верность своему легиону. Ее роль нравилась ей, и она с честью исполняла свой долг.
— Говори, воин. — В ее голосе появились дружески-формальные нотки. — Поведай о своих грехах.
Она ожидала рассказа об убийстве братьев и о том, как ради выживания он пил их кровь. Она приготовилась услышать об ужасах варп-шторма — шторма, которого никогда не видела своими глазами и о котором имела лишь слабое представление по немногословным рассказам других членов экипажа.
Капитан заговорил медленно и отчетливо:
— Я потратил десятки лет своей жизни на войну во имя лжи. Я приводил миры к Согласию с построенным на обмане обществом. Мне необходимо прощение. Моему легиону необходимо прощение.
— Я не понимаю.
Он начал описывать Кирене последний год своей жизни, как описывал его отцу. Она прерывала его гораздо реже и, когда повествование закончилось, обратилась не к ужасным последствиям, а к тому эпизоду, где голос Аргел Тала дрожал сильнее всего.
— Ты убил Вендату, — спокойно сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало обвинения. — Ты убил своего друга.
Аргел Тал взглянул в ее слепые глаза. После возвращения из глубин шторма он стал смотреть на живых существ со странным наслаждением. Он всегда мог улавливать плавный ритм ее сердца, но теперь этот звук сопровождался дразнящим ощущением ее крови, текущей по венам. Этот вкус, и это тепло, и сама ее жизнь едва прикрыты легко уязвимой кожей. Смотреть на нее и знать, как легко ее убить, стало для него неведомым ранее запретным наслаждением.
И так легко все это представить. Сердце замедлит свой ритм. Глаза потускнеют. Дыхание станет прерывистым, губы задрожат.
А потом…
Потом ее душа упадет в варп и будет кричать в бушующих волнах бездны, пока ее не поглотят нерожденные.
Аргел Тал отвернулся.
— Прости, исповедник, я немного отвлекся. Что ты сказала?
— Я сказала, что ты убил друга.
Кирена дотронулась до простенькой серебряной сережки. Аргел Тал догадывался, что это подарок ее любовника — майора Аррика Джесметина.
Несущий Слово ответил не сразу:
— Я пришел просить прощения не за это.
— Я не уверена, что ты мог бы его получить.
Капитан снова поднялся на ноги:
— Я совершил ошибку, поспешив прийти к тебе. Я боялся непонимания между нами.
— Боялся? — Кирена подняла голову и улыбнулась. — Аргел Тал, я никогда раньше не слышала от тебя этих слов. Я думала, страх неведом Астартес.
— Ладно. Это не страх. — В устах любого другого существа эти слова прозвучали бы с запальчивым раздражением, но ничего подобного в голосе Аргел Тала Кирена не заметила. — Я видел больше, чем любой житель Империума. Возможно, я теперь лучше представляю смертность — в конце концов, я видел, куда отправляются наши души после смерти.
— Ты все еще согласен пожертвовать жизнью ради Империума?
На этот раз он ответил без колебаний:
— Я готов пожертвовать жизнью ради человечества. Но никогда не соглашусь отдать свою жизнь ради сохранения Империума. День за днем мы все больше удалялись от империи лжи моего деда. Грядет возмездие за всю ту ложь, которой он ослепил целую расу.
— Приятно слышать, как ты говоришь об этом, — заметила она.
— Почему? Тебе доставляет удовольствие выслушивать, как я поношу власть Императора?
— Нет. Ничего подобного. Но ты снова испытываешь твердую уверенность. Я рада, что ты выбрался из этого… места.
Кирена протянула ему руку, как это делали жрицы Завета, предлагая поцеловать свой перстень с печаткой. Для них обоих это был старый ритуал; поскольку кольца не было, горячие, потрескавшиеся губы Аргел Тала на мгновение прикоснулись к коже на костяшках ее пальцев.
— Все это приведет к войне, — сказала Кирена. — Верно?
— Примарх надеется, что этого удастся избежать. У человечества нет выбора, и он должен быть сделан теми, кто ищет ответы.
— Такими, как ты?
Он снова усмехнулся:
— Нет. Моим отцом и теми его братьями, кому он может доверять. Кого-то можно будет привлечь при помощи обмана, если у них не хватит ума перейти в новую веру. Но наш легион насчитывает множество воинов, наши завоевания обширны, а станут еще больше. Многие пограничные миры Империума скорее откликнутся на призыв воинов Аврелиана, а не Императора.
— Ты… Вы уже все спланировали?
— Войны может и не быть, — сказал он. — Примарх сам отправляется в Великое Око, чтобы лично получить откровения. Очевидно, жизни членов братства Зубчатого Солнца были растрачены и исковерканы ради прелюдии к истине.
Кирена заметила неловкость в его голосе, которую он и не пытался скрывать.
— Ты думаешь, что примарх послал вас первыми из… чувства страха?
Аргел Тал ничего на это не ответил.
— Капитан, прежде чем ты уйдешь, ответь мне еще на один вопрос.
— Спрашивай.
— Почему ты поверил во все это? Миры и преисподняя. Души. Медленное вымирание человечества и эти… чудовища… которые называют себя демонами. Что убедило тебя в том, что это не какой-то трюк ксеносов?
— Эти существа не отличаются от божеств бесчисленных религий, которые возникали и исчезали на протяжении тысячелетий. И в любой цивилизации лишь некоторые боги были великодушными творцами.
— А что, если нам опять солгали?
Было бы так легко ответить, что вера черпает поддержку в самой себе и что человечество всегда было склонно к религии, что почти во всех заново открытых человеческих цивилизациях существовала собственная вера в бесконечное и божественное и что здесь было царство пророчеств — где существа, обладающие могуществом богов, доказали, что именно они призвали повелителя Семнадцатого легиона, выполняя предначертания судьбы.
Неважно, были ли они великодушными творцами или же просто воплощением страхов и надежд смертных. Здесь, в галактике потерянных душ, существовала божественная сила. На краю материальной Вселенной боги и смертные наконец-то встретились, и без своих повелителей человечество обречено на гибель.
Но ничего подобного Аргел Тал не сказал. Он устал от бесконечных объяснений.
— Я помню твои слова, произнесенные после уничтожения Монархии императорским огнем. Ты говорила, что в тот день, увидев вырвавшуюся мощь, ты по-настоящему поверила в реальность богов. Я почувствовал то же самое, когда наблюдал за силами, бушующими в шторме. Ты понимаешь меня, Кирена?
— Понимаю.
— Я так и думал, что ты поймешь.
С этими словами он покинул ее комнату.
Аквилон отыскал его в тренировочной камере.
Оба воина заметили друг друга задолго до того, как начали разговор. Аквилон хранил молчание, тактично ожидая, пока Аргел Тал не закончит комплекс упражнений, а Несущий Слово приветствовал кустодия небрежным кивком и, не говоря ни слова, продолжал работать с мечом. Сохранять равновесие при его ослабленном состоянии оказалось мучительно трудно. Неактивированные тренировочные клинки — бледное подобие утраченных мечей из красного железа — рассекали воздух незамысловатыми ударами, а он запыхался от усталости, и оба сердца отчаянно стучали, пытаясь обеспечить выполнение требований, предъявляемых им к истощенному телу.
Наконец Аргел Тал опустил оружие. Мускулы заболели всего лишь после двух часов тренировки. До его путешествия в Око столь непростительная слабость стоила бы ему девяноста девяти ночей искупительных ритуалов.
— Аквилон, — окликнул он друга.
— Ты похож на мертвеца, который забыл лечь в могилу.
Несущий Слово фыркнул.
— И чувствую себя точно так же.
— Досадно. В прошлый раз, когда мы вместе зашли в эту камеру, ты продержался против меня почти четыре минуты.
— Как я вижу, ты не склонен к милосердию. — В лучшие времена Аргел Тал спокойно отнесся бы к этой шутке. — Ты пришел поговорить о Вене?
Аквилон открыл силовую камеру и взял такой же тренировочный меч, как тот, что до сих пор был в руках Аргел Тала. Полусферы тренировочной камеры вокруг них сомкнулись. Оба воина были в простой одежде: один в белом одеянии дворцовых слуг Терры, другой — в сером, принятом в Семнадцатом легионе.
— Я хотел услышать все от тебя лично.
Аквилон обеими руками поднял клинок, как будто держал свое излюбленное оружие. Его воины пользовались традиционными алебардами, но Аквилон, в отличие от них, предпочитал древний двуручный биденхандер. Он держал учебное оружие точно так же, как свой собственный меч, — уверенно и без усилий.
Аргел Тал поднял свои мечи и скрестил их в оборонительной позиции. Он поморщился, чувствуя, как молочная кислота жжет мускулы. Оба воина в прошлом старались использовать свои сильные стороны: Аквилон яростно атаковал; Аргел Тал превосходно оборонялся.
— Ну как? Ты расскажешь мне, что произошло?
Аквилон действительно был не склонен проявлять милосердие. Не давая Несущему Слово даже шанса ответить, он выбил оба меча из рук Аргел Тала, и капитан оказался на полу, дыша в клинок кустодия. Острие царапнуло грязную кожу на горле, и Аквилон покачал головой.
— Печально. — Он протянул руку, предлагая помощь капитану. — Попробуй еще раз.
Аргел Тал поднялся, не воспользовавшись его поддержкой, и поднял мечи.
— Мне не нравится жалость в твоем голосе.
— Тогда сделай что-нибудь, чтобы от нее избавиться. Или хотя бы ответь на мой вопрос.
Следующий раунд длился несколько секунд, но закончился с тем же результатом. Несущий Слово отвел меч кустодия от своей шеи.
— Разве ты не читал рапорты? — спросил он, снова отказываясь от дружеской руки и поднимаясь самостоятельно.
— Читал. Они очень расплывчато написаны, и это еще мягко сказано.
Аргел Тал тоже читал их. Поверхность Кадии… Путешествие в Око… Донесения о каждом произошедшем событии были неопределенными и уклончивыми выдумками и едва не вызывали у него смех.
— Очень расплывчато, — признал он, снова поднимая свои мечи. — Но они верны. Я все тебе разъясню, если сумею.
На этот раз атаковал Аргел Тал. Аквилон обезоружил его двумя взмахами своего оружия и ударом ноги в солнечное сплетение в очередной раз отправил Несущего Слово на пол.
— Начни с Вендаты. Он говорил мне, что Лоргар собирается посетить языческий ритуал и что с ним будет несколько офицеров.
— Это верно.
— Между прочим, ты все еще блокируешь ложный выпад.
— Я знаю.
— Хорошо. А теперь говори.
Что-то зажглось в его крови. Что-то активное, не желающее подчиняться. Аргел Талу внезапно очень захотелось проклясть кустодия на наречии, которое было и не было колхидским.
— Это… не совсем тот ритуал, который мы ожидали. — Продолжая говорить, он поднялся на ноги. — Нудные чтения древних текстов. Молитвы духам предков. Танцы, барабаны и растительные наркотики.
Аргел Тал подхватил мечи и снова бросился в атаку. Раздался непродолжительный лязг металла, и он снова оказался на полу, в опасной близости от гудящих прутьев силовой камеры.
— И на основании этого Лоргар послал вас в шторм? После… театрального представления древней лжи?
На этот раз Аквилон не предложил Аргел Талу руку помощи, нахмурившись от возникших сомнений.
— Не будь глупцом. — Несущий Слово повел плечами и поморщился, услышав хруст поврежденных позвонков. — Он не посылал нас в шторм. Я вызвался сам. Исследовательских кораблей Механикум у нас во флотилии нет, и потому мы воспользовались самым маленьким боевым кораблем.
Два воина кружили по клетке, и между клинками сохранялось расстояние около метра.
— Ты сам вызвался?
— Это была последняя попытка извлечь из путешествия хоть какую-то пользу. Последняя операция за пределами границ Империума. А потом мы развернемся и отправимся в новый сектор космоса. Аквилон… здесь нет ничего особенного. Неужели ты считаешь, что мы снова хотели бы признаться в постыдной неудаче? Многим флотилиям требуются месяцы, а то и годы, чтобы отыскать мир, достойный завоевания, — но это флот нашего примарха, пусть даже на время. Отчаяние толкнуло нас на последнюю попытку. Не стоит обвинять нас в ревностном выполнении принесенных клятв.
Кустодий атаковал, его меч выбил из руки Аргел Тала один клинок, а удар кулака отбросил в сторону второй.
Несущий Слово улыбнулся, несмотря на то что его лицо уже заливал пот, и пошел подбирать свое оружие.
— А Вендата? — спросил Аквилон.
Улыбка Аргел Тала померкла и исчезла с лица.
— Вен погиб вместе с моими братьями. Первым пал Деймос, потом Рикус и Цар Кворел. Вен умер последним. — Несущий Слово посмотрел в глаза кустодия, демонстрируя свою искренность. — Он был моим другом, Аквилон. Я скорблю по нему, как и ты.
— А… что же это за мятеж на планете, который стал причиной гибели трех Астартес и одного кустодия?
— Когда примарх отверг варваров и отказал им в присоединении к Империуму, они пришли в ярость и начались беспорядки. Что нам оставалось делать? Их ритуалы слишком далеки от Имперского Кредо. Они никогда не примут власть Императора.
— Вторжение?
— Это малонаселенная планета, и большая часть ее территории — настоящий рай, несмотря на близость к адскому шторму. Циклонические торпеды уничтожат племена, и планета останется свободной для последующей колонизации, если того пожелает Император.
Аквилон выдохнул долго сдерживаемый воздух. В наружности этого воина, несмотря на его неподвластное годам регенеративное бессмертие, осталось нечто юношеское.
— Я поддерживаю решение Лоргара отвергнуть дикарей этого мира. Три года я наблюдал за безукоризненными действиями по приведению к Согласию, и эта операция не вызывает у меня нареканий. Просто тяжело поверить, что Вен мертв. За сотню лет безупречной службы Императору он удостоился двадцати семи имен. Один и тот же мастер учил нас держать в руках меч. Амона очень опечалит известие о его судьбе.
— Он погиб на службе Императору, защищая примарха в мятеже языческого мира. Ты можешь не испытывать уважения к моему повелителю, но он все же сын Императора. Если бы мне представилась возможность выбрать смерть, я бы выбрал битву рядом с Лоргаром.
Аквилон отсалютовал мечом и заговорил с изысканной официальностью:
— Благодарю тебя за откровенность, Аргел Тал. Наше присутствие нежелательно твоему легиону, но Кустодес всегда ценили твою дружбу.
Несущий Слово ничего не ответил. Его следующая атака была отбита в одно мгновение.
Аквилон снова протянул ему руку, и на этот раз Аргел Тал принял помощь.
— Что теперь будет с Зубчатым Солнцем? — спросил кустодий.
— Нам здесь больше нечего делать. После завершения зачистки Кадии мы вернемся в более многообещающую часть космоса и продолжим поход в составе Тысяча триста первой флотилии. Я уверен, что примарх возвратится в основную флотилию, к Эребу и Кор Фаэрону. С этими провинциальными завоеваниями будет покончено. Мне кажется, Лоргар хотел бы поговорить с некоторыми из своих братьев.
Аквилон кивнул и вернул свой меч на оружейную стойку. На его белом одеянии по-прежнему не было ни единого пятнышка, тогда как одежда Аргел Тала промокла от пота на спине и вокруг ворота.
Кустодий отдал честь, сотворив знамение аквилы, и Аргел Тал повторил жест, как всегда поступал в присутствии друга.
— И еще одно, — заговорил кустодий.
Несущий Слово приподнял бровь:
— Говори.
— Прими мои поздравления, магистр ордена.
Аргел Тал не смог удержать улыбку:
— Я и не знал, что эта новость уже всем известна. Ты будешь на церемонии?
— Несомненно. — В редкий момент дружеского расположения кустодий положил руку на плечо Астартес. — Желаю тебе поскорее вернуть здоровье. И я рад, что рядом с Веном в его последние мгновения был друг.
В голове Аргел Тала пронеслись воспоминания о последних мгновениях жизни Вендаты: обнаженного, захлебывающегося кровью кустодия тащат по земле, а потом насаживают на деревянное копье.
Не в силах сочинять еще одну ложь, Несущий Слово только молча кивнул.
На церемонии присутствовали все старшие офицеры, а также уцелевшие воины братства Зубчатого Солнца, включая группу облаченных в рясы аколитов ауксилиарии, — многим из них после понесенных легионом потерь предстояло войти в состав трех пострадавших рот.
Для столь многочисленного собрания потребовалась основная ангарная палуба «Де Профундис», а это, в свою очередь, означало наличие ошеломляющего и тревожащего фона, едва скрытого мерцающим силовым полем. Сквозь тонкую пелену энергетического барьера шторм представлялся бесконечным водоворотом психических течений. Воины стройными рядами встали лицом к Лоргару, а корабль вокруг них поскрипывал и стонал от ударов волн.
Стоявшая рядом с примархом Блаженная Леди держала на простой белой подушке свернутый в свиток пергамент. Она невидящим взглядом обводила ряды Несущих Слово и время от времени поворачивала голову к примарху, словно могла его видеть. Слева от Лоргара горделиво выпрямился командующий флотилией Балок Торв в парадной бело-серой форме и меховом плаще, бывшем когда-то шкурой одного из огромных арктических зверей, которых этот офицер и в глаза не видел, не то чтобы застрелить лично. Никто из присутствующих не мог вспомнить, когда Торв в последний раз ступал на поверхность планеты: этот человек очень дорожил своим местом среди звезд.
Не меньше трети воинов легиона составляли истощенные призраки в наполовину отремонтированной броне. Это были те, кто выжил во время путешествия в Око, и они стояли впереди остальной сотни своих братьев.
Контингент Механикум тоже присутствовал в полном составе, хотя из боевых роботов в наличии был только один. Неудивительно, что им стал Инкарнадин, принятый в ряды Несущих Слово. Боевая машина в алой броне, украшенной почетными свитками, возвышалась над своими живыми собратьями. Несмотря на красный цвет Карфагена, Инкарнадина с радостью приветствовали серые ряды легиона.
Отдельно от остальных собравшихся с высокой платформы за церемонией наблюдали четыре золотых воина. Аквилон и его братья великолепно выглядели в своих доспехах, и золотая броня отбрасывала многочисленные блики, отражая бушующий снаружи шторм.
Примарх, облаченный в тонкую серебряную кольчужную рубашку, поднял руки, призывая к тишине. Все перешептывания мгновенно стихли.
— Я увел эту экспедиционную флотилию далеко от сердца империи моего отца. И точно так же поступила каждая флотилия, где присутствуют Несущие Слово: они удалились от возлюбленной Терры в холодную бездну, вдаль от колыбели нашей расы. Мы находимся далеко от своих братьев и в свое время услышим рассказы об их странствиях и завоеваниях. Но я с полной уверенностью могу сказать, что никому из моего легиона не довелось пережить того, что выпало на вашу долю. Никому не приходилось смотреть в безумный шторм на краю Вселенной, как смотрели вы. И вы остались в живых. Вы вернулись.
Прежде чем продолжить, Лоргар склонил голову к своим воинам.
— Этот легион в большей степени, чем все остальные, с самого момента своего основания подвергался изменениям и преобразованиям. Но каждая ступень возвышает нас, делает нас лучше и приближает к достижению нашего предназначения. Император создал этот легион в генетических казармах далекой Терры, и долгие годы его ряды пополнялись только терранцами. В ту невинную эпоху легион носил другое имя, и сегодня мы начинаем избавляться от пережитков далекого прошлого. Имперские Герольды стали Несущими Слово, и Несущим Слово указали на ошибочность преклонения перед Императором. Одно изменение следовало за другим, и все они привели нас к этому моменту.
Примарх поднял закрытую перчаткой руку по направлению к двери в ближайшей стене и произнес одно-единственное слово:
— Войдите.
Дверь отошла в сторону, открыв две фигуры — обе облаченные в алый керамит. Два воина направились к примарху. Шлем одного из них был черным, с хрустально-синими линзами. Вокруг правой линзы сиял символ Зубчатого Солнца, силовая броня поблескивала серебряной отделкой. Второй воин нес знакомый всем крозиус из черного железа, а отделка его доспехов была выполнена из бронзы и кости. При каждом шаге на поясах и запястьях воинов звенели массивные декоративные цепи, на голенях и наплечниках колыхались молитвенные свитки, написанные плавным почерком самого примарха.
— Воины Зубчатого Солнца. — Примарх улыбнулся. — Преклоните колени перед вашими новыми лидерами.
Все Несущие Слово опустились на колени. Инкарнадину, чтобы при помощи заскрежетавшей гидравлики выполнить этот приказ, потребовалось несколько секунд.
Первый воин в алой броне снял свой шлем. Аргел Тал окинул взглядом собравшийся легион и обратился к братьям:
— Те, кто выжил на «Песни Орфея», поднимитесь и сделайте шаг вперед.
Они выполнили приказ. Стоявший позади Аргел Тала Ксафен снял свой шлем в виде черепа, но остался рядом с примархом.
Новый магистр ордена все еще оставался худым и изможденным, как и те воины, на кого он устремил спокойный взгляд.
— Наш повелитель приказал восстановить Зубчатое Солнце и увеличить его мощь. Мы повинуемся его приказу, как повиновались всегда. Но он предложил не только это. Вы, кому удалось остаться в живых на «Песни Орфея», за ваши жертвы удостоены награды.
Аргел Тал кивнул Ксафену, и тот, взяв у Кирены свиток, протянул его магистру ордена.
— На этом пергаменте записаны всего два имени. Мое собственное и капеллана Ксафена. Если вы принимаете почетное предложение присоединиться к избранной элите примарха, преклоните колени перед Блаженной Леди в этом самом ангаре и назовите ей свое имя. Оно будет записано на пергаменте, и свиток сохранится в архиве «Де Профундис».
Аргел Тал поочередно заглянул в глаза каждому из выживших.
— Мы будем называться Гал Ворбак, носить красно-черную броню и станем элитой Зубчатого Солнца и избранными воинами Лоргара Аврелиана.
Лоргар удовлетворенно и весело усмехнулся, шагнул вперед и положил руку на наплечник Аргел Тала.
Наверху, на платформе, Калхин позволил себе подмигнуть Аквилону. Несмотря на то что он был в шлеме и никто не смог бы подслушать их разговор по внутреннему вокс-каналу, кустодий понизил голос.
— Гал Ворбак. Я не так хорошо знаком с их культурой, как ты. Это колхидский?
Аквилон кивнул:
— В переводе с колхидского это означает «Благословенные сыны».
— Я рад за Аргел Тала. Он быстро поправляется, и после этого безумия неплохо будет вернуться на более благоприятные территории. А Деймос всегда вредничал, и я не собираюсь проливать слезы по поводу окончания его командования.
Его заявление вызвало одобрительное ворчание остальных.
— А мы будем сопровождать Лоргара, когда он вернется в Сорок седьмую флотилию?
Аквилон и сам над этим задумался.
— Нам приказано вести наблюдение за легионом. Четыре группы Кустодес направлены в четыре флотилии. Як уже работает в Сорок седьмой, и я доверяю ему, как любому из вас. Пусть он на некоторое время станет сторожевым псом при этом слабовольном примархе. Наш долг продолжать службу в Тысяча триста первой и следить за будущими приведениями к Согласию.
Калхин протяжно вздохнул:
— Дорого бы я заплатил, чтобы еще раз увидеть небеса Терры.
— Еще увидишь, — заверил его Аквилон.
— Через сорок семь лет, — с усмешкой добавил другой кустодий. — Вспомни условия нашей клятвы. Пять десятилетий среди звезд. Пять десятков долгих и скучных лет вдали от Терры.
— Это ничем не хуже, чем бесконечные кровавые игры, — пожал плечами Ниралл.
— Ты так говоришь, — заметил Калхин, — потому что не силен в них.
Аквилон заметил напряженность в голосах братьев.
— Несущие Слово не навечно останутся под подозрением. Видели ли вы за три прошедших года, чтобы они преклонялись перед Императором? И сейчас только взгляните: их обряды все больше напоминают ритуалы других легионов. Это похоже на то, как Сигизмунд посвящает в рыцари своих храмовников на собрании Имперских Кулаков.
Калхин пожал плечами:
— Возможно, они далеко ушли от тех фанатиков, к которым мы присоединились, но их боевые кличи по-прежнему попахивают безумием. Я все еще не доверяю им.
«Оккули Император» не сводил глаз с фигуры воина в красном, говорившего с новыми воинами, преклонившими колени перед слепой девушкой из мертвого мира.
— Да, — сказал он. — Я тоже им не доверяю.
— Даже Аргел Талу?
— Один воин на целый легион. — Аквилон, отвернувшись от поручней, встал лицом к своим Кустодес. — Он единственный, кому я верю. В этом-то и проблема.
V. Пыль в глаза
Разумеется, это была ложь.
Благословенный Лоргар не сразу вернулся на территорию Империума. Для того чтобы доставить примарха обратно к главной флотилии, был выбран один из кораблей-разведчиков, и на каждой палубе «Де Профундис» в честь отбывающего Уризена прошли торжественные мероприятия.
И все это было ложью.
Я присутствовала при прощании примарха с его сыновьями, Аргел Талом и Ксафеном, и вместе с новыми лидерами Гал Ворбак отправилась в более безопасные просторы.
Тем временем Лоргар странствовал той дорогой, что Ингетель избрал для своих детей.
Лоргар постарался ввести в заблуждение Кустодес, а сам направился в Око.
Его последние слова, обращенные к Аргел Талу, никогда не изгладятся из моей памяти — не только из-за событий, которые они за собой повлекли, но из-за того, что они сделали с моим другом, из-за того, как они его изменили.
— Донеси истину до Кор Фаэрона и Эреба. Они будут править легионом в мое отсутствие, и им предстоит распространять истинную веру во тьме империи моего отца. Я скоро вернусь к ним.
Ксафен поклялся, что не подведет своего примарха.
Аргел Тал этого не сделал. Он заговорил таким мягким голосом, что от него разрывалось сердце:
— Мы еретики, отец.
Лоргар мелодично рассмеялся:
— Нет, мы спасители. Все ли готово?
— Да.
— Странствуйте без меня повсюду, только держите Кустодес подальше от имперских ушей. Стоит вам вернуться в стабильный космос, как они восстановят астропатические контакты с Террой. Если мой отец узнает, что мы так близко подобрались к краю Галактики, он может заподозрить нас в том, что мы отыскали правду, и одного лишь подозрения будет достаточно, чтобы погубить легион. Я не могу оставаться здесь и блокировать голос их излюбленного астропата. Найди выход, Ксафен. Загляни в обнаруженные на Кадии тексты. Описанные в них ритуалы должны содержать ответ.
— Как прикажешь, мой лорд.
— Аргел Тал, сторожевые псы должны остаться в живых. Они могут стать шансом выиграть эту войну без кровопролития. Но заставь их молчать.
Отдав этот первый из тысячи предательских приказов, примарх перешел на свой корабль и покинул нас.
Его видения в Оке стали предметом нескончаемых рассуждений. Многие недели после его отбытия ко мне приходили Несущие Слово, измученные сновидениями, которые не желали рассеиваться даже после пробуждения страдальцев. Кровная связь между Аврелианом и его сыновьями, несомненно, была очень сильной, и то, что представало перед взором Лоргара, пугающими отголосками являлось в снах его детям.
Ксафен пересказывал мне почти все свои сны, тогда как Аргел Тал хранил молчание. Капеллан говорил с лихорадочной поспешностью, словно обычный шепот мог проникнуть сквозь стены моей скромной комнаты и достичь ушей примарха на другом конце Галактики.
Он рассказывал, что видел Лоргара идущим по поверхности миров, где океаны бурлят кипящей кровью, а над изумительными городами из лязгающей черной стали нависло темное небо. Говорил и о целом легионе, закованном в алую броню Гал Ворбак и ведущем сражение перед вратами золотого дворца.
Но наиболее красноречиво он описывал, как мир за миром гибнет от оскверняющего прикосновения когтей чужаков. Он клялся, что это падение Империума — безбожной империи, которую захлестывают волны нечеловеческих захватчиков. Только вера спасет человечество от пророчеств судьбы. Только поклонение Великим Силам, обитающим в варпе.
Возможно, это были уроки, преподаваемые Лоргару, пока его сыны возвращались, чтобы распространить вести по остальным флотилиям.
Кадию объяло пламя, как мы все и предполагали. Племена были истреблены по личному приказу Аргел Тала, и мир погрузился в молчание, готовый к приему будущих колонистов. Новый магистр никогда не просил у меня за это прощения, как не просил утешения после убийства Вендаты.
Я люблю его больше всех остальных, но не только за спасение своей жизни. Еще и за то, что, оскверняя душу такой чернотой, он тщательно скрывает свой стыд и чувство вины. Тайны и грехи, которые могли спасти или погубить нашу расу, не смогли его сломить.
Мне кажется, что единственной ошибкой, которую он совершил, было сближение с командиром Кустодес, Аквилоном.
Но и это покаяние было в духе Аргел Тала. Он стал братом тому человеку, которого, как он знал наверняка, ему рано или поздно придется предать.
Отрывки из «Паломничества» Кирены Валантион
