Глава восьмая
СТОПАМИ ТЕСЕЯ
ТЕМНЫЙ СОЮЗ
СКРЫТАЯ ЗАЩИТА
Император помнил это место как Лабиринт — слово из древней терранской легенды, смысл которой ускользал от примарха. Коракс знал, что не имеет значения, какой коридор они изначально выберут. Каждый из них вел в постоянно меняющуюся сеть переходов и мостов, которые реагировали на присутствие незваных гостей, уводя их от внутреннего хранилища. Здесь также находилось множество автоматизированных систем обороны — как в заранее спланированных огневых мешках, так и расположенных случайным образом. Это была хитроумная структура, не позволяющая выработать определенную стратегию, потому как здесь отсутствовала всякая логика, которую Коракс смог бы просчитать.
Примарх знал, что открытие и закрытие дверей, перемещение подвижных помостов и вращение громадных поворотных платформ управлялось таянием ледника на другой стороне горы, что было невероятно сложно предсказать даже с помощью его сверхчеловеческого разума.
Даже если бы он располагал силами полноценного легиона, можно было все равно не найти верного пути методом проб и ошибок. Поначалу примарха расстраивала мысль, что он мог застрять в Лабиринте, но чем дольше размышлял над проблемой, тем больше пытался убедить себя, что Император вживил ему какую-то подсказку или стратагему, с помощью которой удастся перехитрить изменчивость Лабиринта. Если это не так, то его отправил сюда глупец, а это было невероятным.
Здесь должен быть путь, и примарх перебирал все воспоминания, какие только мог извлечь из памяти, выискивая малейший намек, который мог бы подсказать верное решение. Лабиринт был активирован сразу после последнего посещения Императора, и Повелитель человечества более не появлялся здесь. Его знания тут окажутся бесполезны.
Внезапно Коракса осенило. Император наблюдал за постройкой Лабиринта, и поэтому в его конструкции была определенная схема. На какой бы хитрости ни основывалась его работа, Лабиринт не простирался в бесконечность и количество вероятных конфигураций определялось тем, сколько их могло сложиться в каждый момент времени.
Постепенно в голове примарха сформировалась схема прорытых туннелей и возведенных мостов. Он узрел огромные двигатели в скале, которые питали Лабиринт энергией, силовые кабели, соединявшие эти двигатели с сенсором под ледником, пневматикой и шестеренками, — двигатели приводили в действие весь механизм.
Как и в случае с мозаикой на полу, где-то здесь крылась некая формула, единственное уравнение, которое могло объяснить невероятно сложную работу Лабиринта. Даже разум Коракса не мог охватить подобное уравнение, оно было слишком громоздким, но, основываясь на том, что примарх помнил о механизме действия Лабиринта, он мог начать что-то делать.
Когда перед его мысленным взором стала разворачиваться работа Лабиринта, Коракс заметил одну уязвимость. Можно заставить Лабиринт счесть самого себя неразрешимой задачей, вынудив отвечать на посторонние действия противоречивыми способами, невозможными в физическом плане.
Лабиринт следовало перехитрить так, чтобы он дал сбой и остановился.
— Мне потребуются три разведывательные группы, — торопливо сказал он Аркату и Агапито. — Направляйтесь в шестой, восемнадцатый и тридцатый коридоры.
— Но разумно ли разделять наши силы, лорд? — спросил Агапито. — Вы ведь предупреждали нас о системах защиты.
— Нам необходимо разделить их, командор. Отделения должны быть в состоянии повышенной боевой готовности. — На ум Кораксу пришли другие воспоминания. — Они столкнутся с мобильными охранными устройствами и статичными орудийными установками. Это лазерное оружие и пушки, с легкостью пробивающие доспехи Астартес. Также они способны к широкому спектральному анализу и имеют тепловые и вибрационные датчики, а еще дальномеры. Из строя их на короткое время могут вывести ослепляющие гранаты и плазменные разряды. Пусть легионеры ищут сенсорные панели, они должны быть установлены на самом оружии или на стенах. Не забывайте проверять потолок и пол.
— Если уничтожить сенсоры, орудия ослепнут? — переспросил Аркат.
— Лучше будет уничтожить и сами орудия, — ответил Коракс. — В защитной системе их может быть гораздо больше, и, кроме того, их линии обстрела могут пересекаться. Предупредите бойцов, что боевая обстановка будет постоянно изменяться. Территория, на которой они окажутся, высокоактивна. Используя врата и мосты, воины будут перемещаться между частями Лабиринта. Пересечение границы в этих местах активирует трансформацию всей структуры. Также следует быть готовым к изменениям в окружающей среде и гравитации.
— Изменения гравитации? — спросил Аркат. — Куда мы попали?
— Некоторые коридоры могут переворачиваться, здесь также есть комнаты с гравитацией, противоположной обычной силе тяжести, — продолжил Коракс. — Остерегайтесь также температурных и атмосферных изменений. Структура очень опасна, но здесь нет ничего, с чем наши воины не смогли бы справиться.
— Это похоже на кошмар, — сказал Агапито. — Как здесь пройдут наши войска? А что насчет тех, кого придется оставить позади?
— Я знаю, как структура будет реагировать, и буду направлять каждое ваше действие. Обо всех перемещениях и контактах докладывать непосредственно мне по командному каналу. Мои приказы следует исполнять без промедления. Аркат, ты должен пойти на острие.
— У меня приказ не оставлять вас одного, — ответил кустодий.
— Я должен оставаться здесь, чтобы координировать операцию, — объяснил Коракс воину в золотых доспехах. — Мне нужна твоя группа, одних Гвардейцев Ворона недостаточно, чтобы пройти Лабиринт. Я нуждаюсь в твоих воинах, кустодий, и в их полном подчинении.
— Мои приказы недвусмысленны, — возразил Аркат, покачав головой. — Кто знает, что может случиться с нами в этой структуре?
— Ты должен довериться мне, Аркат, — произнес Коракс.
— Легио Кустодес не может позволить себе такой роскоши, как доверие, — услышал он в ответ.
Примарх принялся спешно искать альтернативу, и его взгляд упал на киборгов Механикум, но Коракс сразу же исключил их. Сервиторы, слишком медленно реагирующие на приказы, скорее станут помехой, чем преимуществом. Коракс вновь обернулся к Аркату.
— Я прошу твоей помощи, кустодий, — сказал примарх. — Пусть тебе приказали следить за мной, но твой долг — защищать Императора. С помощью секретов, хранимых в Лабиринте, я смогу воссоздать легион Гвардии Ворона. Он будет сражаться против Хоруса. Если кустодиям нужны такие союзники, то ты должен мне помочь.
Аркат какое-то время молчал, шлем скрывал от примарха выражение лица кустодия и ход его мыслей.
— Вам потребуются все мои люди? — наконец спросил он.
— Желательно, — сказал Коракс, быстро подсчитывая что-то в уме. — Но может хватить и пятнадцати.
Прежде чем ответить, Аркат вновь все обдумал.
— Хорошо, — согласился он. — В этот Лабиринт мы пойдем все. Что от нас требуется?
— Спасибо, Аркат. Настройтесь на частоты Гвардии Ворона, командор Агапито предоставит подробную информацию. Пожалуйста, раздели своих Кустодес поровну между всеми группами. Агапито, ты возглавишь первую группу. Аркат, тебе я поручаю командовать второй. Старший сержант у нас Нестил, верно?
— Да, лорд, Нестил старший, — ответил Агапито.
— Тогда он возьмет третью группу. Продвигайтесь боевыми отделениями по пять человек на расстоянии в десять метров между каждыми двумя и с интервалом в двадцать метров между отделениями. Все ясно?
— Да, лорд, — сказал Агапито. — Я начну инструктаж.
— Работа кажется слишком опасной ради сомнительной награды, — произнес Аркат. — Надеюсь, оно того стоит.
Примарх обдумал слова Арката, затем ему понадобилось с минуту времени, чтобы оценить дальнейшие действия. Когда Гвардия Ворона войдет в Лабиринт, Коракс и его воины уже не смогут повернуть назад. Активируются смертельные ловушки и системы защиты, отрезав все пути к отступлению. Им придется либо добраться до хранилища, либо погибнуть. Командир Гвардии Ворона не сомневался, что генотех является ключом к сопротивлению Хорусу, и не важно, какие жертвы следует принести, чтобы добыть его.
— Стоит, кустодий, — заверил Коракс Арката. — Император не приложил бы столько усилий, чтобы защитить нечто, не имеющее ценности. Генотех содержит секреты нашего создания, благодаря которым войска Императора умножатся стократно. Когда Гвардия Ворона нанесет удар по Хорусу, ты поймешь, что сделал правильный выбор.
— Если мы выживем, — заметил Аркат.
— Это уже зависит от твоей дисциплинированности и скорости реакции, — ответил Коракс. — Не сомневаюсь, у Кустодес они на должном уровне.
Кивнув, Аркат вернулся к своим людям. По огромному залу загрохотали сапоги, когда Гвардейцы Ворона заняли указанные позиции. Коракс не слушал переговоры по воксу. Он закрыл глаза, представив Лабиринт. После завершения строительства сюда не ступала нога человека, поэтому примарх знал его изначальную планировку по схемам, которые вживил ему Император.
Повелитель человечества спроектировал структуру, чтобы перехитрить любого противника, но передал Кораксу достаточно знаний, тем самым предоставив ему преимущество. Теперь только от примарха зависело принятие правильных решений. Еще на Ликее старик Геб научил Коракса взламывать замки, но сейчас ему предстояло вскрыть сложнейший замок во всем Империуме, который создал сам Император.
Он сделал глубокий вдох, сосредоточившись на первых пятидесяти метрах Лабиринта. По тому, как воины преодолеют это расстояние, он поймет, можно ли взломать структуру. Если же нет…
Коракс выругал себя за минутное сомнение. Поражения не будет. Он не мог допустить его. Примарх не сказал Агапито, но в расчетах он допускал десять процентов потерь. Если все так и случится, то он не может позволить, чтобы Кустодес и Гвардейцы Ворона, которым предстоит отдать свои жизни в Лабиринте, умерли напрасно.
Он выдохнул.
Пора было начинать.
Сквозь растрескавшиеся плитки крыши проникал гул воздушных барж, непрерывным потоком несущихся по грязному небу Киавара. Из-за постоянного дребезжания то и дело сыпалась пыль, блестящая в солнечном свете, который пробивался сквозь щели между плохо подогнанными настенными плитами. В рабочей лачуге царила тьма — за исключением этих лучиков, создававших тусклое пятно света в центре комнаты и высвечивавших машины и инструменты вдоль стен. В воздухе стоял густой запах ржавчины, с небольшого кульверта под сломанной раковиной в стене напротив двери капала вода.
Омегон услышал шаги по металлическому помосту. Скрытый тенями, он оставался неподвижным, продолжая сжимать болтер.
Дверь со скрипом отворилась, и на свету закружились хлопья окисленного железа. Снаружи дверь освещал стробирующий фонарь, свет которого мерцал в красном тумане загрязненного ржавчиной воздуха. В проеме возник силуэт в свободном мундире и мешковатых штанах. Пришедший бросил опасливый взгляд через плечо, прежде чем переступить порог и затворить за собой дверь, скрыв навигационные огни пролетавшей мимо воздушной баржи.
— Советник Эффрит? — позвал человек, ступив в тонкий лучик света. Его зрачки были расширены в безуспешной попытке проникнуть сквозь покров сумрака. От Омегона не укрылось, что пришедший носил одежду хорошего покроя, в стиле, предпочитавшемся членами гильдий до прихода Механикум. Фигура мужчины была скрыта под слоями расшитых узорами одеяний, но по изможденному лицу и рукам, увитым выступающими венами, Омегон понял, что тот едва держится на ногах, его кожа сморщилась от десятилетий антиагапики. Голос его оказался столь же тонким, как и тело. — Это Арманд Элоки.
— Я вижу, кто ты, — произнес Омегон. В горле примарха завибрировал модулятор, прибавив голосу две октавы. — Добро пожаловать.
— Я не вижу тебя, — заявил Элоки.
— Так пока будет лучше, — ответил Омегон. — Слева кресло. Располагайся.
— Так встречаться довольно рискованно. — Взгляд Элоки нервно метался, не в силах обнаружить Омегона. Он не садился.
— За тобой никто не следил, — уверил его примарх. — Ты вернешься обратно в гильдию так же, как попал сюда, не возбуждая подозрений.
— И все же это ничем не оправданный риск.
— Пожалуйста, присаживайся, мастер гильдии, — сказал Омегон. — Нам придется немного подождать.
— Подождать? — В голос Элоки вкралась паника.
Омегон улыбнулся во мраке. Хорошо, что мастер гильдии со своими союзниками ничего не принимали на веру. По правде говоря, у них не было причины для подозрений. Механикум не догадывались о готовящемся заговоре, но Омегону, предпочитавшему постоянную секретность, требовалось, чтобы его пешки всегда оставались бдительными. К тому же нервозность ослабляла их позиции в ходе переговоров.
— Садись. — Омегон не рявкнул и не прорычал это слово, но лишь добавил толику той властности, благодаря которой его воины бесстрашно шли в бой, а оперативники отправлялись на самоубийственные задания.
Элоки нерешительно сел в шаткое кресло, обивку которого протерли поколения рабочих, приползавших в эту нору, чтобы насладиться недолгим отдыхом после работы на верфях внизу. Им не пользовались уже многие годы с тех пор, как пришли Механикум.
— В последнее время твои дела идут неважно, — раздался из мрака тихий, сочувственный голос Омегона. — Некогда твоя гильдия властвовала над Киаваром, а теперь ты превратился в служку Механикум. На тебя, мастер гильдии, трудился целый континент, а население луны в поте лица добывало руду и минералы для гильдейских мастерских. Ты был могущественным и купался в роскоши. Скучаешь ли ты по тем временам, мастер гильдии?
— Конечно, — ответил старик. — Псы с Марса своей глупой иерархией и культами порушили все, что можно было. Мы теперь уже не способны поставить штамп или закрутить болт, чтобы они при этом не следили за нами своими искусственными глазами и не вели подсчеты в механических мозгах. Объедки со стола — вот чем нам приходится довольствоваться. Им не хватает храбрости разделаться с нами окончательно, поэтому они разоряют гильдии, выжимают их досуха, чтобы в конечном итоге мы сами распались, оставив им все богатства Киавара.
— И ты хочешь получить власть обратно, — поднажал Омегон. — Это понятно. Зачем тебе быть рабом далекого безразличного Императора и магосов Марса, когда твои залы наполовину опустели, на столы нечего поставить, а сокровища разграблены?
— Вот именно, — сказал Элоки. — Так я и думаю, советник. Нас запугали, сломили угрозой уничтожения, но Механикум совершил ошибку, оставив нас в живых. Мы отберем Киавар обратно. Этот мир строили сто поколений, и если потребуются еще сто, чтобы отвоевать его, то мы согласны на это.
— Так долго вам ждать не придется, — произнес Омегон. — Не пройдет и года, как гильдии вновь будут контролировать Киавар. У вас есть могущественный союзник, которого я здесь представляю. Вас готов поддержать сам Воитель, Хорус Луперкаль, спаситель Империума.
— Хорус? — благоговейно выдохнул мастер гильдии. Но затем в его голос опять закралось подозрение. — А почему это Хоруса вдруг заинтересовал какой-то Киавар?
— Вскоре ты услышишь немало пугающих историй о Воителе, — сказал Омегон, проигнорировав вопрос. — Эту ложь будут распространять агенты Императора, чтобы сеять раздор между теми, кто сомневается в законности правления Терры. Но ты должен увидеть истину и остаться верным своим идеалам. Хорус собирает всех, кто страдает под гнетом Императора, дабы вместе сражаться во имя справедливости. У сотен миров по всей Галактике отобрали свободу, лишили самостоятельности вследствие неверно истолкованного ими Согласия. Хорус вернет вам свободу, но взамен он ожидает не просто поддержки от Киавара.
— Погоди, это звучит куда опаснее, чем раньше, — поднимаясь, сказал Элоки. — Не думаю, что мне нравится то, к чему ты клонишь. Почему ты упомянул о заинтересованности Хоруса? Неужели его волнует судьба Киавара?
— Расслабься, Арманд, — как можно спокойнее произнес Омегон. — Мы союзники, но нельзя забывать об осторожности. Император и Механикум пойдут на все, чтобы удержать власть. Ты ведь понимаешь, что я должен убедиться в искренности твоего стремления к свободе. Сбросить оковы Механикум непросто, ты должен отдавать себе отчет, что вам не избежать встречи с воинами Гвардии Ворона.
— Нам не победить в войне против Адептус Астартес, — сказал Элоки. — Ты ничего не говорил об открытом выступлении, советник. Думаешь, мы глупцы? Наша цель — захватить власть постепенно, а не силой вырвать ее у тех, кто отрицает наше право на самостоятельное правление. Мне совсем не нравится, к чему ты нас подводишь.
— Я ни в коей мере не собирался обманывать вас, — солгал Омегон, в глубине души получая удовольствие от манипулирования этим безвольным амбициозным человечишкой. Те же слова он говорил другим мастерам гильдий, заставляя каждого из них чувствовать себя незаменимым, лелея их драгоценное эго. — Я раскрыл тебе эти сведения только потому, что доверяю тебе. Ты достаточно надежен, и я знаю, что ты сохранишь их в тайне даже ценой собственной жизни. Гвардия Ворона не будет представлять угрозы для истинных правителей Киавара. Скажу тебе, что недавно они понесли значительные потери. Уверен, ты и сам вскоре услышишь об этом из других источников.
Здесь он не лгал. Вести о действиях Хоруса распространялись по всей Галактике, и вскоре на Киаваре узнают, что половина легионов Астартес отвернулась от Императора. Лучше будет, если версию Хоруса услышат первой, тем самым поставив под сомнение правдивость всех дальнейших слухов и пропаганды. Часть их договора с Воителем состояла в том, что Альфа-Легион займется дезинформацией, набирая при этом для Хоруса новых сторонников. Альфарий и Омегон лучше всех подходили для подобных заданий. Во множестве других миров оперативники и воины Альфа-Легиона уже начали сеять раздор между последователями Императора и внушать мысли о восстании тем, кому Астартес принудительно навязали Согласие.
— Я слышал, что на Освобождении почти никого не осталось, планету охраняет лишь несколько кораблей, — произнес мастер гильдии.
— Они попытались убить Воителя, и теперь их легион почти уничтожен. С твоей помощью мы довершим начатое и возвратим правление Киаваром тем, кто этого заслуживает.
— Не понимаю, — сказал Элоки. — Гвардия Ворона напала на Сынов Хоруса?
— Именно. Император, позавидовав могуществу и популярности Хоруса, решил лишить Воителя данных некогда полномочий и послал несколько легионов, чтобы заставить его сдаться. Но у Хоруса оказалось достаточно друзей, и вместе они уничтожили лакеев Императора. Гвардии Ворона удалось спастись лишь чудом, но их осталось совсем мало. Теперь пришло время нанести последний удар. Если, конечно, ты поддерживаешь Хоруса в его борьбе за свободу.
Омегон умолчал о дальнейших перспективах, но услышал, как сердцебиение Элоки участилось, когда тот мысленно заполнил оставленные примархом пробелы. Туманный намек на расплату стоил для слабого человека десятка открытых угроз. Мастер гильдии мог представить себе наказание куда ужаснее всего, что смог бы придумать Омегон.
— Воитель будет уважать права гильдий? Он позволит нам восстановить старые порядки?
Омегон явственно почувствовал в голосе Элоки расчет, жадность и жажду власти. Примарх отлично знал, что хотел услышать мастер гильдии, но тот был слишком напуган, чтобы прямо спросить об этом.
— Власть Освобождения свергнут, а колония Ликей отойдет обратно гильдиям, — заверил Омегон. — Хорус дарует вам полную автономию от Терры и Марса. Он даже не потребует вашей верности, только дружбы. Он лично спрашивал о тебе, мастер гильдии.
— Обо мне? Воитель знает про меня?
Омегон услышал слабый скрип за стенами хибары, почти заглушённый грохотом проезжавшей мимо грузовой машины.
— Сейчас появится еще один гость, — предупредил он Элоки. Мастер гильдии ощутимо нервничал, не зная, стоило ли ему беспокоиться. — Не тревожься.
Через пару секунд открылась дверь. На пороге появилась фигура, закутанная в черно-красную мантию. В глубине капюшона блестела золотая маска, из лицевой пластины торчали кабели и трубки, ведущие к узорчатой медной машине на груди новоприбывшего.
— Кто это? — прошипел Элоки, попятившись от гостя. Омегон бесшумно отступил в другой угол, чтобы мастер гильдии случайно не натолкнулся на него. — Ты предал нас.
— Я же сказал, не беспокойся, — произнес Омегон. — Не суди о нем по внешнему виду.
— Меня зовут магос Унитракс, мастер гильдии, — зазвенел голос из-под маски. — Я здесь, дабы помочь вам сбросить тиранию Марса.
— Ты… ты же один из них! Механикум!
— И да, и нет, — спокойно ответил Унитракс. — Я из Ордена Дракона и подчиняюсь не Терре, а иной власти. С помощью моих единомышленников гильдии восстановят контроль над Киаваром.
Страх словно парализовал Элоки, он не мог выдавить из себя ни слова.
— Унитракс проследит, чтобы структура Механикум была разрушена изнутри, — медленно пояснил Омегон, чтобы мастер гильдии понял его. — Когда среди магосов произойдет раскол, гильдии смогут сбросить захватчиков. Ты нуждаешься в его помощи, Арманд. Поверь, тебе нужна его помощь.
— А что, если я не захочу заключать союз с этим существом? — пролепетал Элоки. — Может, довольно уже этой конспирации?
— Слишком поздно, — сказал Унитракс. — Механизм пришел в действие. Ты либо обретешь власть, либо будешь сокрушен вызванными нами силами. Гильдии вновь получат контроль над Киаваром и Ликеем. Захочешь ли ты стать одним из таких мастеров гильдии, для наших планов не имеет значения.
Осознав, что у него нет другого выхода, Элоки решительно кивнул, стараясь придать движению побольше бравады.
— Что ж, похоже, я не ошибся, доверившись тебе, советник, — сказал он. — Я так и знал, что дело здесь не просто в альянсе гильдий. Воитель может рассчитывать на мою поддержку.
— Отлично, я рад, что мы пришли к взаимопониманию, Арманд, — произнес Омегон, едва не расхохотавшись при виде пустого высокомерия человека. Он представил себе, с какой скоростью растут амбиции мастера гильдии, как он видит себя на аудиенции с Хорусом, возможно, как представляет себя властителем десятка миров. Но для Омегона подобные стремления казались жалкими. — С твоей стороны будет разумным покинуть нас сейчас. Позже с тобой свяжутся.
— Да, хорошо, — сказал Элоки и аккуратно обошел Униракса, чтобы добраться до двери.
— И еще одно, мастер гильдии, — вдруг произнес магос, когда Элоки уже собирался выйти.
— Да?
Унитракс протянул обтянутую белой перчаткой руку.
— Рад был познакомиться, — сказал магос.
Элоки что-то буркнул и пожал руку. В следующий миг он взвизгнул и отдернул ее, словно его ужалили.
— Гарантия твоего сотрудничества, мастер гильдии, — пояснил Унитракс и вытянул палец, на котором в тусклом свете блеснул кончик иглы.
— Что ты сделал? — панически спросил Элоки, разглядывая запястье.
— Нейротоксин, мастер гильдии. Он пока неактивен, не представляет угрозы. Но если ты расскажешь кому-то обо мне или предашь нас, то не сомневайся, что агент-катализатор вскоре окажется внутри тебя — с воздухом, пищей, водой, да с чем угодно.
Побледневший Элоки перевел взгляд с места укола на магоса, а затем без слов вывалился из комнаты.
— Это было так необходимо? — спросил Омегон, решив на будущее не подходить слишком близко к магосу-отступнику. Возможно, Орден Дракона имел в своем распоряжении яд, способный подействовать даже на примарха. — Временами ты довольно далек от утонченности.
— Понадеемся, что в яде не будет нужды, но во всем есть свои плюсы, — ответил Унитракс. — Когда Орден Дракона придет к власти, надобность в гильдиях отпадет. Чтобы облегчить в будущем их свержение, основание лучше заложить уже сейчас. Пока я не ушел, у меня есть для тебя сообщение от генерал-фабрикатора относительно событий на Марсе.
— Уверен, что есть, — сказал Омегон. — Уверен.
Стены коридора были облицованы огромными плитами из темно-серого металла. Альфарий провел по одной из них рукой, сенсоры в перчатках передали на кончики пальцев ощущение гладкости ее текстуры. Крошечные тепловые детекторы подсказали, что стена холодная на ощупь. Ударив по плите кулаком, Альфарий увидел, как по ней во все стороны разбежались трещинки.
— Керамит, — сказал он. — Как наши доспехи.
— Ничего не трогай, — предупредил сержант Дор. — Только с разрешения примарха. Если что-то начнет стрелять, открывай огонь в ответ, но без приказа ни к чему не прикасайся.
— Есть, сержант, — сказал Альфарий, жалея о содеянном. В текущей ситуации за чрезмерное любопытство его вряд ли похвалят. Он вновь присоединился к группе легионеров, понимая, что привлек к себе лишнее внимание.
Отделение Дора шло первым, разделенное на две группы по пять человек. С Дором были Альфарий, Лукар, Велпс и Марко с мультимелтой. Они преодолели уже около семидесяти метров перехода; в стыках между потолком и стенами были установлены светополосы, освещавшие легионеров ровным желтым светом.
— Только посмотрите, — вдруг произнес Лукар, указав на одну из керамитовых плит впереди. — Переключитесь на тепловое зрение.
Альфарий так и поступил, авточувства доспехов переключились на инфракрасный диапазон спектра, и на глаза опустилась красная пелена. За указанной Лукаром плитой он увидел переплетение ярких полос.
— Силовые кабели, — догадался Альфарий. — Сержант?
— Вижу, — ответил Дор и поднял руку, приказывая отряду остановиться. — Командор, впереди какие-то провода.
— Понял, — немедленно прозвучал напряженный голос Агапито. — Ждите приказа.
— Пройдите тридцать метров, сержант Дор, — раздался по воксу глубокий голос примарха. — Вы увидите закрытую дверь. Возле нее ждите дальнейших указаний.
— Принято, лорд, — ответил Дор, приказав отделению выдвигаться. — Следите за орудийными системами.
Они прошли всего пять метров, когда плита в потолке отъехала в сторону и из проема опустилось многоствольное орудие. Лукар среагировал первым, разрядив в него очередь из болтера, разрывные снаряды изрешетили гнезда кабелей. И низ посыпались искры, и орудие, слегка подергиваясь, безвольно повисло на манипуляторе.
— Если это самое худшее, что здесь есть, то сложностей не возникнет, — усмехнулся Лукар.
Словно в ответ на его похвальбу позади них раздался тревожный вскрик, за которым последовал треск лазерного выстрела.
— Не отвлекаться! — отрезал Дор. — Не наши проблемы. Продолжайте движение.
Отделение направилось дальше, когда по коридору прозвучали грохот болтеров и характерный треск плазмагана. Как и говорил Коракс, они оказались в зале, чуть шире основного коридора, с единственной дверью в противоположной стене. Керамитовый портал был утоплен в стену из того же материала. Альфарий не увидел ручки или замка, хотя тепловое зрение показало несколько кабелей, которые вели к дверному косяку.
— И что, мы просто будем ждать? — спросил Велпс, а затем недолго думая снял с пояса мелта-бомбу. — Может, прожжем дверь?
— Стоять! — крикнул Дор и предупредительно поднял руку, когда легионер шагнул к двери.
Альфарий оглянулся. Кроме как размерами зал ничем не отличался от ведущего сюда перехода. Безликость, идеальная однородность коридора встревожили его. Он был Альфа-Легионером и прекрасно осознавал дезориентирующую силу анонимности. В таком месте заблудиться проще простого, а Альфарий не собирался сгинуть в этом единообразном, но смертельном клубке переходов и комнат.
— Наверное, стоит как-то отмечать наше передвижение, чтобы не заблудиться, — предположил он.
— Ты о чем? — не понял Дор.
Альфарий достал боевой нож и выцарапал на левой стене крест.
— Если мы увидим его, то поймем, что уже были здесь, — сказал он.
Они прождали несколько минут. Альфарий обернулся и увидел, что вторая половина отделения все еще находится в коридоре, в десятке метров позади. Исходящее от силовых ранцев тепловое излучение стало усиливаться, создавая в воздухе марево. Для теплового зрения Альфария воздухоотводы на ранцах легионеров казались белыми.
— Командор, мы выдаем высокую тепловую сигнатуру, — произнес Альфарий. — Примарх говорил, что у систем защиты есть тепловые регистраторы.
— Правильно мыслишь, — согласился Агапито. — Всем отделениям, перевести системы охлаждения на максимум. Уменьшить тепловую сигнатуру.
— Нет, тепловую сигнатуру не менять. — Голос Коракса прозвучал тихо, но напряженно. Альфарий понял, что примарх отслеживал переговоры всех отделений, что само по себе было значительной умственной нагрузкой. — Термальные сенсоры должны включиться. Вторая группа скоро выйдет на позицию. Их продвижение активирует первую трансформацию. Дверь перед вами откроется через две минуты. Приготовьтесь.
Коракс с закрытыми глазами стоял в зале с лифтами, полностью сосредоточившись на механизме Лабиринта и на расположении своих отделений. Он заблокировал входящие сообщения, кроме постоянного изложения хода событий по командной сети через бусинку вокса.
Словно взломщик, исследующий сложнейший из замков, примарх прокручивал в уме взаимодействие вращающихся комнат, подъемных мостов, закрывающихся дверей и опускающихся сводов. Три группы уже разделились, боевые отделения двигались по новым переходам, активируя по пути трансформацию структуры. С каждым случайным изменением план Коракса разрастался, с каждым открывающимся или закрывающимся проходом обретал четкость. Он не мог предсказать всех действий Лабиринта, но мог оперативно реагировать на каждое изменение. Время любого шага должно быть выверенным, и примарх отрывисто отдавал необходимые приказы, направляя отделение туда, где оно было необходимо.
Коракс отстранился от грохота стрельбы и рокота могучих механизмов с огромными поршнями. Он не обращал внимания на ругань и предупреждения своих воинов. Его единственной целью был взлом замка.
Спустя двадцать три минуты на семидесятом метре Лабиринта Гвардия Ворона понесла первые потери. Легионеру из группы Агапито попал в грудь лазерный заряд, выпущенный поднявшейся из пола автоматической турелью.
— У нас нет апотекария, — доложил сержант. — Матан выглядит неважно.
— Вы должны оставить его, сержант Каннор, — немедленно приказал Коракс. — Вернемся за ним позже. Веди отделение ко второй арке слева. Двери перед вами закроются через семь секунд.
— Матан едва дышит. Ему нужна помощь.
— Вы получили приказ, — хладнокровно сказал Коракс. Генотех — способ возродить Гвардию Ворона — был наградой куда более важной, чем одна-единственная жизнь. Промедление смерти подобно. Лабиринт уже готовился к смене конфигурации. Нерешительность могла обернуться проигрышем, и это делало все их потери напрасными. — Ведите отделение.
— Есть, лорд Коракс.
Примарх отвлекся на перепалку и едва не упустил возможность отправить ведущее отделение Агапито по мосту, который мог подняться вверх, когда люди Арката вошли в комнату перед ними. Коракс быстро оценил ситуацию и решил, что время еще есть.
Скат впереди показался носителю специального оружия седьмого отделения Архульду Дэйну достаточно безобидным, хотя лорд Коракс предупредил, чтобы они действовали осмотрительно. Феррокритовая дорога поднималась на десять метров над уровнем пола и вела к круглой двери, походившей на вход в корабельный шлюз. Дэйн задрал голову и заметил такой же проем наверху, к которому по стене и потолку вела лестница.
— И как туда забраться? — спросил он, перехватив огнемет, пока остальные воины боевого отделения продвигались к мосту.
— Без понятия, — ответил сержант Кабэн. — Сосредоточиться!
Внезапно двойные двери, через которые только что прошло отделение, с громким шипением захлопнулись. Пол под ногами Дэйна задрожал, раздалось характерное потрескивание.
— Стоять! — закричал легионер и застыл на полушаге.
Сержант Кабэн успел встать на мост, прежде чем повернуться.
— Что за… — Голос сержанта утонул в грохоте вращающейся по оси комнаты, и легионеры полетели в воздух.
Дэйна оторвало от пола, и он оказался в свободном полете. Керамит под ногами не позволил закрепиться с помощью магнитных фиксаторов на подошвах, и он поплыл в воздухе вместе с остальным отделением. Мимо него, планируя, к дальней стене пронесся сержант Кабэн.
Гвардеец Ворона приземлился в трех метрах над полом, который теперь стал стеной. Дэйн попытался дотянуться до перекладин лестницы, назначение которой для легионера прояснилось. Развернув огнемет, он выпустил короткую струю, чтобы подлететь к лестнице.
— Что ты делаешь? — требовательно спросил Кабэн. Сержант приблизился к стене и вытянул руку, чтобы остановиться.
Дэйн пытался ухватиться за ближайшую ступень. Наконец его пальцы сомкнулись на металле.
Треск стал интенсивнее и перерос в пульсирующий вой. Дэйн торопливо оглянулся в поисках его источника. Лестница завибрировала от прошедшей между его пальцами энергии. Осознав свою ошибку, легионер стремительно убрал руку и оттолкнулся ногами от стены.
Молния дугой пробежала по лестнице, доспехам Дэйна и заземлилась по наружным кабелям на груди. Мышцы легионера свело спазмом, и он полетел через всю комнату, из доспехов посыпались искры, а плавящиеся гермоуплотнители и закоротившие электросхемы воспламенились. Он почувствовал, как горит и трескается его плоть, но шок приглушил мгновенный прилив анестетиков, выработанных его телом. В голове вспыхнула невыносимая боль, казалось выворачивающая челюсти.
Продолжая вращаться, он потерял сознание, и последним, что он увидел, были снова поворачивающаяся комната и его товарищи, которые падали на пол.
— Поступили распоряжения, — сказал Дор и махнул болтером Марко и Альфарию, указывая на дверь. — Переключаю на канал отделения.
Альфарий и Марко с оружием наготове переступили через порог и оказались в огромном сводчатом зале. В десяти метрах от них пол обрывался темным провалом, трещиной в горной породе. Благодаря тепловому зрению Альфарий увидел в потолке характерный блеск силовых кабелей и еще не активированных огневых точек.
— Через тридцать две секунды к вашей позиции опустится мост, — раздался голос Коракса, транслируемый через вокс-установку сержанта Дора. — У вас будет сорок три секунды, чтобы пересечь его.
— Тут семь орудийных турелей, — доложил Марко. — Расположены случайным образом. Нам видны только три из них. Придется вступить на мост, чтобы увидеть остальные.
— Укрыться негде, — добавил Альфарий. — Мы будем как на ладони.
— Ослепляющие гранаты, — ответил Коракс. — Они выведут орудия из строя на двадцать секунд.
— Недостаточно времени, лорд, — сказал Дор. — Ущелье по меньшей мере двести пятьдесят метров в ширину.
— Будете бежать, сержант, — прозвучал сжатый ответ примарха.
Альфарий хотел было возразить, но промолчал, как поступил бы, если бы приказ отдал его собственный примарх. Остальные, судя по всему, полностью доверяли решению Коракса, поэтому он не мог позволить себе не согласиться с ним.
— Я пойду первым, — сказал он. — Марко, сможешь попасть во вторую турель справа?
— От края пропасти? Да, — ответил Марко.
— Постой! — резко крикнул Дор, когда Альфарий уже снял с пояса ослепляющую гранату.
Альфа-Легионер замер. Сержант сделал пару шагов мимо легионеров, оглядываясь по сторонам.
— Прибереги ее, пока не дойдем до моста, — сказал Дор, указав болтером во мглу, скрывавшую дальнюю часть комнаты. — Мы можем снять эти турели еще до того, как начнем переход.
По огромному залу прошел глубокий рокот, начала осыпаться пыль с острых сталактитов, которые наросли вокруг тяжелых клепаных балок, поддерживающих потолок. Из отверстия наверху стала опускаться металлическая конструкция, раскачиваясь на десятках цепей, каждое звено которых было размером с предплечье легионера.
— У вас сорок три секунды. — Голос Коракса звучал спокойно, почти равнодушно.
Дор скороговоркой выкрикнул приказы, и отделение стремительно приступило к действиям. Альфарий бросился к металлическим столбам, отмечавшим место, куда опустится мост. Его шаги активировали сенсор, и из металлического потолка прямо у него над головой опустилась турель. Лукар тут же открыл огонь из болтера — и изрешеченный корпус турели изверг ураган искр.
Альфарий, полагаясь на свое отделение, не останавливался и на ходу вырвал из гранаты чеку. Его слух наполнил вой мультимелты за секунду до того, как еще одна турель исчезла в тумане расплавленного металла, закапавшего на доспехи Альфа-Легионера.
Наконец с громовым лязгом мост упал на опорные столбы и замер. Альфарий вплотную приблизился к нему, сапоги вздымали с решетчатого пола хлопья ржавчины.
— Тридцать пять секунд, — предупредил Дор, его слова почти затерялись среди грохота болтерного огня, на этот раз уже Велпса. Загорелась очередная турель.
Альфарий, что есть сил работая руками и ногами, побежал по мосту с ослепляющей гранатой наготове, благодаря доспехам каждым шагом он преодолевал по три метра. Остальные легионеры с грохотом устремились следом. Альфарий напрягся, ожидая услышать характерный треск лазера.
— Справа, третий квадрант! — рявкнул Дор.
Альфарий не оглядывался, но услышал, как остановился Велпс. Из сумрака полыхнула красная вспышка, и в метре позади него оплавился пол. Болтер Велпса взревел — и защитная турель умолкла навеки.
— Граната! — крикнул Альфарий и метнул далеко вперед детонатор ослепляющего поля.
Сверкая красным, сфера полетела во тьму, когда еще одна турель открыла огонь. Луч оставил яркий след на сетчатке Альфария, прежде чем попал в настил моста прямо перед ним. Устройства управления турелью адаптировались и упреждали его движения — лишь мгновенная пауза для броска гранаты спасла легионера от прямого попадания.
Он пригнулся и побежал еще быстрее, в дальнем конце моста взорвалась граната, окутав его вихревым облаком из серебряных частичек и разрядов электромагнитной энергии.
Системы управления защитой вновь адаптировались. Турели были ослеплены, но спустя миг после того, как огонь прекратился, они вновь принялись поливать пространство рубиновыми лазерными лучами. Заряд ударил мимо плеча Альфария, и он едва не выругался на родном языке, но слова застряли меж стиснутых зубов, когда он ворвался в ослепляющее поле.
Внезапно с лязгом ожили шестеренки и зашипела гидравлика. Мост под ногами Альфария содрогнулся, из-за чего легионер едва не перевалился через низкий поручень. Кругом искрилось ослепляющее поле, лишив его доступа к информации авточувств доспехов. Оглушенный и ослепленный, Альфарий изо всех сил оттолкнулся и прыгнул.
Казалось, он летел целую вечность, окутанный ослепляющим полем, не видя потрескивающих лазерных лучей, которые, безусловно, сжигали все вокруг него.
Альфарий приземлился с гулким грохотом и, едва не поскользнувшись, припал на колено, отчего доспехи протестующе взвыли. Он стремительно поднялся и побежал дальше, надеясь, что остальные следуют за ним, а еще на то, что Коракс был прав и впереди их ждет арка или открытая дверь. Ослепляющее облако постепенно рассеивалось, глушащие и искажающие волны расползались во мрак.
Выйдя из созданного гранатой поля, вокс и авточувства Альфария вновь ожили. Вокруг него сверкали лазерные лучи, выбивая из пола фонтанчики расплавленного камня. Не было смысла уклоняться от безумных очередей, поэтому Альфарий лишь быстрее побежал по покатому полу. Перед глазами вспыхивали пятна света, в ушах раздавался приглушенный звон — системы доспехов восстанавливались после ослепляющего поля.
— …ева сверху! — кричал Дор, появившись из рассеивающегося клубка энергетических разрядов. — Слева сверху!
Альфарий поднял болтер и заметил в инфракрасной дымке мигающий во тьме искусственный глаз турели. Тремя выстрелами он пробил корпус орудия, и в воздух взлетели обломки металла.
— Не останавливайся! — бросил Лукар, пробежав мимо Альфария и хлопнув его по плечу.
Альфарий взглянул вперед и увидел, как освещенный желтым светом проем постепенно исчезает под опускающейся тяжелой дверью.
Гремя доспехами, легионеры один за другим пролезали под дверь. Марко шел последним, немного отставая из-за веса своего оружия. Внезапно из потолка сверкнул красный лазерный луч и расколол броню на его правой ноге. Извернувшись, Марко попытался проскользнуть под закрывающуюся дверь, но безуспешно.
— Оставь его, — отрезал Дор.
Словно не услышав приказа, Альфарий инстинктивно отбросил болтер и обеими руками ухватился за ранец Марко. Он потянул изо всех сил и протащил легионера под дверью за миг до того, как она с резонирующим гулом встала на место.
Они оказались в коридоре, как две капли воды похожем на тот, из которого они начали путешествие, с такими же гладкими серыми стенами без каких-либо отметок. Через десять метров переход резко сворачивал вправо.
— Сержант Дор, доложить о состоянии. — Судя по голосу, Коракс не сомневался, что его воины сумели преодолеть препятствие.
Дор бросил взгляд на отделение, линзы его шлема поблескивали в ярком свете единственной полосы на потолке.
— Мы прошли, лорд Коракс, — доложил он. — Но Марко ранен.
— Он может идти?
Вопрос оставался безответным, пока Лукар помогал Марко подняться. Легионер подобрал мультимелту и проверил силовые кабели, соединявшие оружие с ранцем.
— Я здесь не останусь, — напряженно ответил Марко. — Но не думаю, что смогу бежать.
— Идти может, — передал Дор слова легионера. — Какие будут приказы?
— Пройдите тридцать метров.
— Принято. Выдвигаемся, — ответил Дор.
В этот момент из-за угла раздались лязг и шипение. Перед отделением возникла странная помесь двуногой машины и небольшого танка с ногами-гусеницами из металлических звеньев, ее корпус имел форму турели с двумя многоствольными орудиями, угрожающе направленными прямо на воинов. В небольшом модуле на верхушке машины располагались сенсорные тарелки и искусственные глазные линзы.
Опешив от столь внезапного появления противника, легионеры могли лишь наблюдать за все быстрее разгоняющимися стволами. Коракс предупреждал о подобных устройствах, но пока им приходилось сталкиваться лишь со статичной защитой. Еще только поднимая болтер, Альфарий понимал, что не успевает.
В бок Альфария что-то врезалось, отбросив его в сторону за миг до того, как машина-страж открыла огонь. Лукар в полете стрелял из болтера, приняв на себя орудийный огонь. Снаряды размером с кулак решетили его доспехи, разбрасывая во все стороны осколки керамита и куски покореженного металла.
Лукара отбросило назад, и он с расколотыми, изрытыми дырами и треснувшими доспехами повалился на пол. Альфарий открыл огонь, метя в сенсоры, и уничтожил линзы с антеннами.
От выстрела мультимелты Марко бок машины взорвался градом расплавленных осколков, обнажив дымящиеся платы и проводку. Секундой позже, когда турель развернулась к Марко, в дыру угодило несколько болт-снарядов Дора. Велпс разбежался и прыгнул, стиснув в руке мелта-заряд. Он уклонился от выстрелов стража, сбивших Дора с ног. Гневно выругавшись, Велпс стремительно прицепил заряд на магазин под орудиями и отскочил в сторону.
Машина исчезла в ослепительной вспышке света, от которой на дисплее Альфария загорелись тепловые предупреждения, взрыв оказался куда сильнее, чем смог бы вызвать один мелта-заряд. В грудь и плечо Альфария попали осколки, но доспехи выдержали. Керамитовые стены коридора были покрыты трещинами и вмятинами.
— Самоуничтожился, — заметил Велпс; от огненного всполоха краска на его доспехах пошла пузырями. Выругавшись, он еще несколько раз выстрелил по дымящимся и подрагивающим останкам машины.
Альфарий посмотрел на Лукара, в неестественной позе лежащего на сером полу. Лицевая часть шлема Астартес превратилась в месиво, чеканный символ Гвардии Ворона на нагруднике был искорежен до неузнаваемости, из десятка пробоин в доспехах вытекала кровь.
— Похоже, сержант жив, — доложил Марко, склонившись над неподвижным телом Дора.
Сержант в ответ слабо поднял руку.
— Лукар погиб, — тихо произнес Альфарий. Гвардеец Ворона принял на себя большую часть выстрелов и спас жизнь Альфарию. Взирая на окровавленные разбитые доспехи Лукара, Альфа-Легионер недоверчиво покачал головой. — Почему он оттолкнул меня?
— А почему ты вытащил меня? — спросил Марко, помогая Дору подняться.
Альфарий не знал, что ответить. Эти воины были Гвардейцами Ворона, его врагами. Он понимал, что его цель — уничтожать их, но по условиям задания ему также требовалось помочь Кораксу отыскать содержимое хранилища. Это означало, что легионеры должны были оставаться в живых, чтобы проникнуть в санктум горы.
«Но это не единственная причина», — сообразил он. В конечном итоге им всем надлежало умереть, но Альфарий уважал своих товарищей по отделению — возможно, даже дружил с ними. Ему и думать не хотелось, были ли это отголоски воспоминаний, впитанные омофагией из материала погибшего воина, или же нечто куда более тревожное и проблематичное.
— Мы — боевые братья, — тихо сказал Дор и присел, чтобы положить руку на развороченное тело Лукара.
— Да, — произнес Велпс, прижав кулак к груди. — Боевые братья.
— Боевые братья, — прошептал Альфарий и отвел взгляд от мертвого легионера, не в силах справиться с тревожными мыслями.
Аркат с подозрением осмотрел канал впереди. Переход был длинным и узким, не более двух метров в ширину и около трехсот в длину, и внезапно сворачивал вправо. В пятидесяти метрах от них из стены выходил желоб и пересекал по диагонали весь коридор. Аркат приказал кустодиям остановиться и стал ждать указаний от Коракса. За три с половиной часа, прошедшие с тех пор, как Аркат вошел в Лабиринт, он проникся уважением к примарху и, возможно, стал ему немного доверять. Четыре раза предупреждения и приказы Коракса спасали его и группу от смертельных ловушек и атак. Всего несколько минут назад Аркат отскочил в сторону как раз вовремя, чтобы избежать газообразного распыления кислоты, которое за пару секунд прожгло бы его доспехи.
По каналу неспешно тек ручеек, темно-зеленая густая жидкость, уровень которой становился все выше.
— Думаю, переход будет затоплен, Коракс, — доложил Аркат.
— Это просто смазочная жидкость, — ответил примарх. — Она не опасна. Идите в конец перехода. Там будут три двери. Вам нужна та, что слева. За ней находится энергосистема — возможно, лазерная ловушка. Будьте настороже.
В последнем напутствии не было нужды — Аркат не терял бдительности с того самого момента, как вошел в смертельный Лабиринт. Он последовал указаниям Коракса, направив группу к повороту. Вдруг позади него кто-то вскрикнул, и он, обернувшись, заметил, как в потолке открылся люк. Из него вылетели три серебряные сферы, каждая не больше его кулака.
Первая тут же разлетелась оплавленными осколками, пронзенная копьем кустодия Гания. Две другие взорвались сами по себе, засыпав Гания и Гвардейца Ворона возле него острой шрапнелью. От их доспехов пошел пар, когда кислотная смесь начала быстро прокладывать путь к плоти.
Ганий закричал — Аркат впервые услышал от кустодия такую реакцию на боль — и попытался отсоединить нагрудник. Легионер Гвардии Ворона повалился на землю с проплавленной в шлеме дырой, забрызгав пол кашицей из растворенных костей черепа и мозга.
— Ребра! — взревел Ганий и, сжав грудь, рухнул на колени.
Аркат действовал без раздумий, чтобы избавить Гания от невыносимой муки из-за плавящегося сердца и легких. Силовая алебарда полыхнула энергией, когда он взмахнул оружием и одним ударом отсек кустодию голову. Тело Гания повалилось на землю, эхо падения разнеслось по всему коридору.
— Вперед — левая дверь! — отрывисто бросил Аркат и махнул алебардой, показывая направление.
Какое-то время он стоял над телом кустодия, ожидая появления новых сфер. Когда мимо него прошел последний Гвардеец Ворона, Аркат двинулся следом, напомнив себе о словах примарха, что содержимое хранилища обеспечит поражение Хоруса. Бросив последний взгляд на тело Гания, начавшее сворачиваться внутрь, когда кислота проела позвоночник, Аркат поклялся, что заставит Коракса сдержать обещание.
