Демьян все это время был рядом, а она не знала! Боже, что еще она упустила?! Поймав извозчика и добравшись на Коромысловую, Тиса какое-то время бесцельно кружила по флигелю, погруженная в себя. И лишь Поня смогла вернуть ее мысли с Луны на Хорн. Покормив ребенка, Войнова взялась рьяно и тщательно упаковывать оставшиеся вещи. Так, чтобы наутро осталось только собрать еды в дорогу и отдать постельное белье доброй хозяйке. Продолжая мысленно перебирать события последних двух месяцев, то и дело хваталась за памятованы.

После обеда подкатила коляска Перышкиных, и девушки из клуба доказали на деле, что умеют быть настойчивыми. Просмотрев события на балу, сраженная очередной догадкой Тиса крепко схватила себя за волосы и выпучила глаза, когда в дверь постучали.

– Да ты, мать, со своими сборами уже совсем как лошадь взмыленная. Вон, грива дыбом встала, и взгляд ошалелый, – оглядела ее Образцова, проходя в сени.

– Ой, какая ты смешная! – хихикнула Люсенька. – А мы за тобой!

Тиса лишь рот открыла, наблюдая, как гостьи проходят в комнату, где в центре уже стояли саквояж, раздутая сумка и пара узлов.

– Гляжу, ты уже все сложила, что могла. Себя только не упаковала, хотя, судя по прическе, видимо, пыталась влезть в саквояж, – не переставала острить Клара. – Вот и славно, теперь поехали в клуб.

– Зачем?

– Мы решили устроить тебе прощальные посиделки! – радостно сообщила Люсенька.

Тиса посмотрела на девушек и помотала отрицательно головой.

– Не-не-не… я еще не все собрала. – Для наглядности она указала на толстенный философский трактат на столике.

Какие посиделки, когда тут такие открытия, от которых не знаешь, то ли рыдать, то ли радоваться! А учитывая, что Демьяна теперь неизвестно, где искать, есть еще очень действенный вариант – утопиться. Единый, как же она была слепа!

– Так, Войнова, ты от своих сборов скоро с ума сбрендишь. Предлагаем вкусный ужин и хорошее вино. Из закромов Перышкиных.

– Ура! Мы поедем гулять, да? – С улицы влетела Поня. Клара и Люся тут же потянули руки к малышке, чтобы расцеловать.

Через пару минут эти трое все же уговорили упрямицу. И слава Единому, что посиделки обещали быть чисто женскими: Мо Ши пропадал на совещании, а Клим и Строчка отбыли на место раскопок и возвращаться в клуб сегодня не намеревались. В память о подвигах Ложкина Тиса нынче за себя не ручалась. Отходила бы учителя чем-нибудь, да потяжелее.

Взгляд снова остановился на трактате. Пожалуй, на самом деле стоит сегодня посетить школу одаренных.

– Да этой книгой убить можно, – скептически уставилась Клара на фолиант, который Тиса затащила с собой в коляску после того, как усадила Поню.

– Ой, а зачем тебе книга? – удивилась Люсенька.

Прочитав название, брюнетка скривила губы.

– Она решила на прощание устроить нам урок, зачитав назидания о том, как грешно лгать.

– Что, правда? – Перышкина открыла рот.

– Слушай ее больше, – усмехнулась видящая. – Я просто отнесу ее в библиотеку. Помню, там принимают книги в дар.

Эти девчонки все же замечательные. Пожалуй, она будет по ним скучать.

Библиотекарь принял книгу с одобрительным кивком.

– Вы уверены, что хотите ее отдать? Это редкое издание.

– Да, уверена.

– Тогда школа одаренных благодарит вас, и я в частности, – склонил голову хранитель книг.

Тиса покинула библиотеку налегке. Ну вот и все. Казалось, с этим трактатом она оставила за спиной целую эпоху своей жизни. Позади остался изживший себя юношеский максимализм, когда она мерила мир черно-белой линейкой. Выискивала с помощью советов философа ложь и истину. Вечные антиподы. Сейчас она точно знала, что граница меж противоположностями размыта. На вопрос, как различить ту самую грань, за которой добро превращается в зло и наоборот, есть один ответ: Бог и совесть каждому в помощь. Право, наивно считать, что жизнь проста настолько, чтобы уместить ее законы морали в одну философскую книгу.

В этот вечер в окнах клуба увлеченных горел свет нескольких свечей, слышался смех. В гостиной был накрыт стол с яствами. Разливалось по чайным кружкам вишневое вино. В какой-то момент видящая поняла, что отогрелась в теплой компании настолько, чтобы расслабленно улыбнуться. Клара сходила в опытную и вернулась с гитарой в руках.

– Не знала, что ты умеешь играть, – удивилась Тиса.

– Она так редко это делает, – пожаловалась Люсенька.

– Мою игру слышат только самые близкие.

Гитарные переборы в тишине вечера, и удивительно приятный глубокий голос запел известную «Дорогой долгой под луной мы ехали на троечке». Войнова поймала себя на том, что восхищена исполнением. За каждодневным скепсисом и показной холодностью Клара продолжает скрывать глубоко в себе ранимое сердце и романтичную натуру. Песня закончилась, и Люсенька захлопала в ладоши.

– Это просто бесподобно, – выдохнула Тиса. – Сыграй ты на балу, уверена, вокруг выстроилась бы толпа поклонников.

Брюнетка улыбнулась, уголок губ знакомо пополз вниз.

– Мне не нужны поклонники, от них сплошная мигрень. – В глазах ее мелькнула грусть. – Я разучила ее после того, как услышала на балу. – Она снова коснулась струн.

Зазвучала знакомая мелодия, и Тиса вздрогнула. Романс о потеряных. Да, она помнила его. Красивый.

На последнем куплете девушка поднялась и подошла к окну, зябко повела плечами. Лучше бы Клара не пела этот романс, не бередила душу ни свою, ни ее. В такой теплый вечер так хотелось верить в лучшее.

Чтобы перебить наползающую на сердце тревожную тучу, Тиса тряхнула головой и оглянулась.

– Предлагаю взломать кабинет Клима и достать волшебную карту из верхнего ящика! – с видом заговорщика заявила она.

– А зачем ломать, у Клары же есть ключи, – протянула Люся.

– Войнову понесло на приключения, – усмехнулась брюнетка, убирая гитару в сторону. – Эх, зря ты ей сказала, лишила нас такого зрелища.

– А зачем тебе карта? – спросила Перышкина.

– Покажу вам, где на самом деле находится курган.

Надо было видеть лица подруг, когда она рассказала о почти истертом знаке в пещере, где прятались воришки-оборотни. Тиса была уверена, что два хорька уже покинули это место и оглашать его теперь можно, не боясь навредить беглецам.

– Это здесь. – Ткнула она пальцем в карту.

Точка находилась в двух верстах ниже от нынешнего места раскопок.

– Поразительно, если это так, то… – Клара подняла горящий взгляд от карты, – надо рассказать Климу!

– Завтра и расскажете, когда я уеду.

Во флигель они вернулись около восьми часов. Легкий хмель после посиделок с девочками улетучился, сменившись сильнейшей тоской по Демьяну. Уложив Поню спать пораньше, Войнова раз пять выходила в поиск, но снова и снова оказывалась у синей непроницаемой стены. Бесполезно. Демьян не хотел, чтобы за ним наблюдали такие, как она. Возможно, что он теперь, после той сцены с поцелуем, никогда не простит ее, и она навсегда потеряла его доверие. Вздох разнесся по комнате. Заворочалась Поня, и Тиса поправила на ней одеяло.

По сложившейся в последние седмицы привычке потянулась мысленно к образу Юлия. Вероятность, что Демьян вернулся в Крассбург, мала, но вдруг она услышит новости о нем?

Утренний свет проник во флигель и лег на половицы солнечными пятнами. Свежий весенний бойкий ветер словно дожидался, пока ему откроют форточку, чтобы как следует ею наиграться. Уже полчаса, как Тиса подняла Поню, чтобы умыть и накормить. Зашла Алевтина с детьми, одарила бумажным кульком, полным пирожков на дорогу. Поблагодарив, постоялица попросила ее присмотреть за дочкой, пока сбегает в едальную лавку. Забыла добавить к собранной снеди сыр и печенье, которые с охотой ел ребенок.

За калиткой Войнова столкнулась с Климом, который как раз собирался войти. Уткнувшись носом учителю в грудь, тут же отпрянула. Школьная коляска стояла у обочины.

– Ты рано, – удивилась она.

– Я прибыл раньше, чтобы поговорить!

Тиса отметила взъерошенный вид Ложкина и лихорадочный взгляд. Глаза светились так, что в темноте могли бы соперничать с уличными фонарями Оранска. Понятно. Значит, девочки рассказали о кургане.

– Мне нужно в едальную лавку.

– Я составлю компанию?

Пока они шли на соседнюю улицу, Клим сумел выспросить все подробности из первых уст. Видящая отвечала, хотя внутри то и дело поднималась волна досады. А у крыльца лавки, когда он коснулся ладони, осторожно отстранилась. Боже, дай терпения.

– Я понял, в чем был мой просчет, – вещал учитель, – не учел почвенных сдвигов. Земледрожания! Все из-за них, определенно. Курган просто сместился ниже по склону предгорья к центру долины.

– Определенно, – вяло отозвалась Тиса, однако тот будто ничего не замечал.

Купив печенье и полголовки сыра, направилась обратно, и Климентий хвостиком последовал за ней.

– Это будет сенсация. Посмотрю я в глаза тех, кто насмехался над нашей идеей, когда покажу им золотое перо Гатчиты. Не уезжай, Тиса, – он обратил на нее горящий взор, заставив остановиться, – вместе мы теперь свернем горы. Я уже буду не тот бедный учитель. Мое предложение еще в силе…

На этом терпение девушки стремительно почило.

– Клим, пожалуйста, не надо, – взмолилась она. – Я ведь не шутила, сказав, что люблю другого.

Мужчина закусил губу, лицо его помрачнело. Тиса продолжила путь, и вскоре учитель нагнал ее. Какое-то время шли молча. Ложкин исподлобья оглядывал окрестности и пощипывал подбородок.

– Этот вэйн – жуткий сноб, – спустя квартал произнес он глухо.

– Откуда ты знаешь, ты его не видел, – огрызнулась девушка.

– Видел. – Блондин глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду.

Тиса резко остановилась.

– Что? – прошептала она еле слышно.

Учитель отвернул лицо в сторону, смотря вдаль, и поморщился.

– Он был здесь, когда ты болела. Пожалуй, я повел себя недостойно тогда, и теперь мне стыдно за свой поступок.

Горло перехватило.

– Зачем он приходил?.. Клим?!

– Не знаю, но полагаю, чтобы забрать тебя. Тиса, прости меня. Я впервые почувствовал к женщине нечто большее и поэтому не хотел отпускать. Поступил как эгоист…

– Что ты ему сказал? – перебила его, не желая снова слушать речи о любви.

Климентий помял пятерней свою светлую длинную челку, прежде чем поднять виноватый взгляд и ответить.

– Сказал правду: что ты желала избавиться от видений с ним и ради этого приехала в Оранск.

Несколько секунд Войнова молчала, прибитая признанием. После простонала:

– Боже, от вас одни неприятности, учитель.

– Тиса…

– Уйдите с моих глаз! – с обидой выкрикнула она. – Мы сами доберемся до станции, без провожатых.

– Пожалуйста, прошу…

– Нет, это я прошу, – остановила блондина взглядом, – дайте мне передохнуть от вас. Умоляю.

Ложкин смотрел в расстроенное лицо бывшей ученицы и, пожалуй, только сейчас в полной мере понял, что́ натворил. Молодая женщина отвернулась и пошла дальше, прочь от него.

– Я сожалею, – прошелестело ей в спину.

Ветер трепал подол. Быстро шагая, Тиса придерживала юбку рукой и качала головой. «Ну почему, Единый? – шептала она. – Что за рок такой?» Демьян был рядом все время. Почему не поговорил с ней? Почему слушал речи Ложкина? Почему так легко поверил, что она любит другого? Нет, большей досады девушка еще никогда не испытывала.

Посмотрела в бесконечную синь над головой. Единый! Она бы многое отдала за то, чтобы увидеть его и все объяснить! Не может же быть такого, чтобы она потеряла его навсегда, что счастье ускользнуло от нее? Нет, они не станут потерянными друг для друга навсегда, как души в том беспросветном романсе.

Войнова не заметила, как ноги принесли ее обратно. Калитка оказалась приоткрытой, во дворе собралась вся семья Кадушкиных и что-то обсуждала вполголоса, что само по себе необычно.

– Тиса Лазаровна, пока вас не было, к вам заходил гость, – сообщила бывшей постоялице Алевтина.

– Гость? – Видящая окончательно вынырнула из сети собственных размышлений. Что еще за гость? Неужели, несмотря на просьбу не устраивать долгих проводов, Мо Ши или Строчка решили приехать? Или…

В этот момент Поня тронула ее за руку, и Тиса опустила взгляд. Увиденное заставило ее замереть, сердце пропустило несколько ударов. В ладошках девочка увлеченно крутила ленту. Некогда новая атласная змейка, васильковая с серебристым краем, нынче представляла собой повидавшую виды полоску ткани. Края уже не блестели и скрутились, концы обтрепались. Но это была она. Несомненно.

Тиса присела перед ребенком.

– Где ты взяла эту ленточку? – Голос с трудом ее слушался.

– Сосед подарил! – без утайки выдала Поня, любуясь блеском атласа. – Хорошенькая, правда, мам?

– Очень, – выдавила хрипло.

Поднялась с корточек. Что-то в ее глазах заставило Алю тут же затараторить:

– Ну да, это был сосед, Тиса Лазаровна. Вон, Тарас мой говорит, что некоторое время он жил напротив, смотрел за домом Соломиных. Приятный положительный мужчина. Ушел пару минут как и…

– Куда он пошел? – перебила ее Тиса, оглядываясь. – Аля, пожалуйста!

Кадушкина несколько опешила от того, что обычно уравновешенная постоялица схватила ее за руку и затрясла, как яблоню по осени.

– Он пошел в сторону парка, я точно видел, – подсказал Устин и тем спас свою мать от цепких рук.

Бросив Кадушкиным короткую просьбу присмотреть за дочкой, видящая рванула к калитке с резвостью косули, за которой гонятся волки. Выбежав на улицу, она чуть не сшибла с ног Никифоровну и еще какую-то незнакомую старушку.

– Простите! – повинилась перед женщинами.

– Тиса Лазаровна, – сощурилась Никифоровна, – а кудай это вы так торопитесь?!

– В парк!

– А что там? – полюбопытствовала соседка.

Ответа старушки уже не дождались. Какое-то время они смотрели вослед убегающей, затем Никифоровна доверительно зашептала:

– Это, Вера, Алькина постоялица. Платила за постой-то справно, но, видать, малость того. – Бабуля с говорящим видом постучала костлявым пальцем по виску.

– Да что ты говоришь!? – ахнула собеседница.

– Захожу я как-то к Кадушкиным, а девка перед будкой собачьей на четвереньках. Рычит как зверь, подстилку собачью чуть ли не зубами рвет. А как-то мне сказала, что дракону голову оторвала.

– Ай-яй. Бедная девочка…

Не ведая, что только что прослыла среди местного населения сумасшедшей, Тиса, оправдывая полученное звание, неслась что есть мочи дальше. Закончился квартал. Впереди через дорогу показалась ограда старого парка. Войнова вгляделась в обе стороны и охнула, заметив, как в воротах исчезает до боли знакомая фигура.

– Демьян, – прошептала она. – Демьян!

Кричать бесполезно, слишком далеко.

«Единый, дай мне его догнать! – пыхтела видящая на бегу. – Обязательно догнать и все ему высказать! Как он может так со мной?! Снова решил сбежать?! Ну уж нет! В этот раз я не позволю».

Надо было молчать, возможно, не так быстро бы сбилось дыхание. Вот и ворота парка, и аллея. Длинная, чудовищно длинная аллея, утопающая в цветущем разросшемся стеной вишняке. Далеко впереди шагал в глубь парка Демьян. Что это был именно он, Тиса уверилась полностью. Ее невозможный вэйн, которого она не имеет права потерять.

Окрик снова не достиг цели. Тому виной стал ветер, который не на шутку разгулялся. Девушка решительно задрала до колен длинную юбку и понеслась дальше бешеной козой, ни на секунду не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры в черном сюртуке с развевающимися на ветру полами. Парочка пожилых людей, вывернувших на аллею с боковой тропинки, удивленно посмотрела вслед шальной бегунье с раскрасневшимся лицом и растрепанными каштановыми волосами.

Ветер срывал с вишен цвет, бросал в лицо горсти белоснежных лепестков. Тиса бежала до привкуса железа во рту, до боли в боку. Но, казалось, этой аллее нет конца, а мужская фигура приблизилась лишь на самую малость. А потом ее настигло узнавание. Единый! Она ведь уже бежала так за Демьяном. И белая круговерть уже ослепляла ее. Сон! Это было во сне, в том дурацком выматывающем сне, что мучил ее в течение последних седмиц. Только сейчас догадалась: не снегопад она видела в нем, а эту белоснежную кутерьму из лепестков. Похоже, кошмар ожил.

Фигура Демьяна скрылась за поворотом. Когда девушка добежала до него, то уже знала, что увидит. Как и в ее сне, аллея оказалась пуста. Оглушенная, она все стояла и смотрела, как ветер метет по дороге белую поземку из нежных лепестков. Раскачивались из стороны в сторону ветви старой вишни.

Ушел. Должно быть, порталом. Оставил ленту, как последнюю нить, что их связывала, и ушел…

– Нет, Единый!

Ладони стремительно немели. Ноги грозили подкоситься, и видящая немощной старухой заковыляла к вишне. Ухватилась за толстую ветвь, приложилась виском к сухой коре и закрыла глаза. А потом и с силой зажмурила.

Он действительно стоял в двух шагах и смотрел. Как в видении, но несравнимо лучше. Серые глаза захватили ее в плен и не отпускали. Ни на секунду, ни на миг. Казалось, разорви сейчас эту связь, и они снова потеряют друг друга. В бесконечности его взора Тиса видела все, что он хотел сказать.

И поспешила ответить. В этом деле Войнова своему взгляду не доверяла и потому приблизилась к вэйну. Близко, чтобы уловить тепло его тела и убедиться, что он ей не снится.

– То, что ты видел в зеркальной комнате, – это неправда! – прошептала она. – Я не целовала Ложкина. Я вообще не знала, что он вытворяет, пока находилась в забытье поиска.

Тиса обхватила дрожащими ладонями дорогое, любимое лицо.

– Прошу, поверь, – заглядывала она в серые омуты. И хотя видела в них бесконечную до жертвенности любовь, все равно торопилась высказать, что на сердце, убедить. Чтобы у него даже мысли не закралось думать иначе! Не оставить ему ни единого шанса усомниться. Пусть только попробует!

– Я люблю тебя, Демьян, – выдохнула она. – Люблю. Слышишь? Прости, что не верила тебе. Что предала наши чувства. Мне стыдно сейчас за свое малодушие. А ты… Ты всегда был рядом и отводил от меня беды. Спас от Фролова, вернул мне Поню. Я так тебе благодарна! Но прошу, не исчезай больше.

Ее слова, казалось, растопили ледяные звезды в его глазах, и они засияли мягким светом обретенного счастья.

Сильные руки колдуна нежно, но непреклонно притянули ее к горячему телу. Лбы мягко соприкоснулись.

– Ты понимаешь, что я теперь не отпущу тебя? После таких слов – никогда, – серьезно произнес он хриплым голосом, глядя ей в саму душу. – Второй разлуки я просто не вынесу, потому не допущу.

– Мы не расстанемся, – выдохнула Тиса, ощущая, как голова захмелела от его близости, а ноги, пожалуй, давно перестали ее держать. – Если что, я найду тебя сама, даже несмотря на твой драконий браслет.

Они еще долго стояли посреди аллеи, не в силах разжать объятий.

Старая вишня глядела на влюбенных, что приютились в ее тени. Прислушивалась к их негромким голосам. Впитывала в себя сияние, которое окружало пару, и вздыхала о былой молодости. Ветер лохматил белую шапку дерева, ронял на мужчину и женщину вишневый цвет. А высоко в небе ласточки крылами резали синеву. Птицы-то точно знали: солнце сегодня сияет ослепительней, вода в реке искрится ярче. И воздух так ароматен и свеж, как никогда прежде.

Тиса не могла прекратить улыбаться. Демьян наполнял собой ее душу до донышка – прикосновениями рук и губ, дыханием, мягким шепотом. Она тянулась к нему снова и снова, как к живительному роднику, всем существом, будто все еще не веря, что он здесь. Рядом. С ней.

Подумать только! Она считала, что вэйн влюблен в Разумовскую, а он предпочел ослепительно красивой баронессе ее скромную персону. И сам был долгое время уверен, что она влюблена в Клима. Смех сквозь слезы. Судьба водила их за нос, как профессиональная интриганка. Об этом предупреждала Демьяна прорицательница из Вемовейского училища.

– До весны я не мог показываться тебе на глаза, не рискуя безвозвратно упустить шанс на прощение и примирение. Писал об этом в последних двух письмах.

– Симон забыл их на крыльце, и они вымокли, – вздохнула видящая. – Сплошные разводы и обрывки слов.

Вэйн цокнул языком.

– Хотел же еще бумагу зачарованную захватить в поездку! Понадеялся на мудрецов по глупости. А у них в горных скитах благо не береста в ходу.

Тиса рассмеялась. Сейчас в своей теплой искренности Демьян выглядел моложе и напоминал себя в юности. Того паренька Трихона, знакомого по Увегу. Похоже, эту свою сторону души колдун открывает только ей.

– Я тоже написала тебе, но, как потом оказалось, один маленький вредитель выкинул мое письмо в корзину для мусора. Но он уже все осознал, и сейчас мы живем в мире.

– Сын Тарасов? – Демьян усмехнулся, на раз вычислив «вредителя». – Да, видно было, что мальчишка разбалован. А Рича ты не узнаешь. Ипостась ускоряет развитие. Вытянулся за несколько месяцев.

– Знаю. Я же вижу его, – улыбнулась Тиса, показав на свой лоб пальцем. – И за тобой присматривала, пока ты не надел этот ужасный браслет. – Она еще раз с удовлетворением отметила пустые запястья колдуна.

– Я был уверен, что ты не желаешь меня знать.

– Не желаю? Да мне свет белый не мил был, когда ты пропал. Каждый день по нескольку раз билась об эту синюю стену, будь она неладна!

Он снова крепко обнял ее. Прижался щекой к виску.

– Прости, моя хорошая. Если бы я ведал…

Было понятно, что пережитое волнение и страх потерять друг друга еще не раз напомнят о себе.

– Я снял драконов щит вчера, когда покидал Агапа. – Демьян предугадал вопрос и продолжил: – Старик передает тебе привет. И Ганна Христофоровна тоже. Да, твоя подруга прослышала о том, что я гощу у Агапа, и явилась вчера в лекарню. В нескольких словах она дала мне понять, насколько я невежествен в познании женской души, и обозвала несносным тугодумом. Это было так замечательно… – он хохотнул, – и весьма справедливо. Я и сам уже пару дней собирался с духом, чтобы прийти к тебе и поговорить, как бы там ни было. Но этот упрек твоей подруги меня не только подстегнул, но и вселил надежду, что моя любовь все еще взаимна. Иногда и главвэю ССВ требуется хорошая головомойка.

Тиса уткнулась носом в шею колдуна и хихикнула. «Так вот где он пропадал эти дни. Приеду – расцелую подругу по-лароссийски в три щеки». Хоть одно письмо дошло-таки по адресу.

Вэйн аккуратно снял с девичьей макушки несколько белых лепестков.

– А тебе идет белый…

Что-то в его голосе заставило Тису чуть отстраниться и заглянуть в глаза. Рука мужчины тут же потянулась, чтобы коснуться ее лица, огладить скулу и контур мягких губ.

– Одерни меня, если я буду слишком самоуверен, сказав, что сегодня же хочу забрать тебя и дочку отсюда. По твоему желанию в любой день мы скрепим нашу любовь венчанием. Ты же не откажешь мне второй раз? Станешь моей пред Единым и людьми? – Его ладонь замерла, глаза потемнели от скрытого волнения.

Неужели он еще сомневается?

– Я всегда была твоей, – прошептала, счастливо улыбаясь. – Даже когда это отрицала.

Тиса потянулась и поцеловала своего будущего мужа. Самого любимого вэйна на всем белом свете. «И пожалуйста, никаких намеков не бульварные романы!»

Лишь позже Войнова вспомнила о своей неподтвержденной догадке.

– Знаешь, тебе шла маска дракона. Ты говорил, что тебе ее кто-то одолжил? Вряд ли это Славогор. Наверное, Юлий или Натан? – Она хитро прищурилась.

– Натан, – признался он с теплой улыбкой. – Значит, тебе заочно знакомы мои беспокойные друзья.

Тиса с довольством кивнула.

– Но уверен, что еще одного ты ни разу не видела. – Демьян подмигнул видящей и посмотрел на ее часики. – Пойдем встретим его.

Он взял девушку за руку и повел за собой. Тиса лишь немного удивилась, когда они свернули с аллеи на тропинку. Заросли вишняка вскоре остались позади, и стежка запетляла в глубине парка. На широкой поляне вэйн остановился и оглядел горизонт – вдали за облачной легкой дымкой виднелся снежный пик Ори.

Скип вызвал облако говора.

– Мы ждем тебя на поляне. Окорок я взял, как обещал, – сказал Демьян и, бросив взгляд на стоящую рядом девушку, шепотом добавил: – И покажись нам, будь добр.

Заинтригованная Тиса смотрела в небо, ожидая увидеть рысака с седоком. Но когда в в небе словно из мозаики вдруг собрался силуэт огромного летящего дракона, перестала дышать. Рот приоткрылся от удивления, а в медовых глазах плескалась ожившая мечта.

Древний ящер мощно и степенно хлестал кожистыми крыльями, каждое из которых было размером с крышу дома, не меньше. На просвет солнца синие крылья становились нежно-лазоревыми. Увенчанная великолепным белым рогом голова склонилась набок – дракон рассматривал стоящую внизу пару. Задал крюк, эффектно пронесся над головами зрителей и лишь потом снизился и сел на поляну. Демьян теснее прижал к себе остолбеневшую девушку, чтобы ее не унесло поднятым ветреным вихрем.

– Синий единорог, – прошептала видящая. – Боже! Он невероятный!

– Это мой друг Лен, или официально – Эхоленавиц Май-хо-Тан. Он легат Бирюзового края, гостил в Крассбурге в составе легации. Идем, представлю вас друг другу…

Лучшего подарка от любимого Тиса не могла и ожидать.

Спустя пару часов самые удачливые жители пригорода Оранска заметили взлетающего в небо дракона. Древний уносил в «корзинке» на своей спине друга и его семью. Резкий рывок к небесам Эхоленавиц Май-хо-Тан себе не позволил. Ящер неторопливо набрал высоту, затем поймал поток и воспарил над облаками, расправив бирюзовые крылья на всю их длину.

Поня сидела между отцом и матерью и пищала от восторга, указывая пальцем на белоснежные поля за окошком. Плюшевый медведь смотрел пуговицами-глазками на облака и, кажется, разделял ее восторг.

– Мы летим к дедушке, – шептала она в плюшевое ухо, – а потом ты познакомишься с Ричем. Он такой же медведь, как ты, но большой! Папа сказал, что уже выше него даже. Правда, здорово?!

Мечта маленькой девочки, кормившей птиц, осуществилась.

Большие крылья все же уносили ее из Оранска.