Солнечный зайчик коснулся лица, отогрел щеку, перебрался на переносицу. Тиса поморщилась и потянулась. В теле ощущалась небывалая легкость. На душе было тепло, словно солнечный свет пробрался и в нее. Должно быть, дело в ее сне. Да, ей снился сон, замечательный. Правда, о чем он, она не помнила, но точно знала: тревоги развеются, и Поня будет с ней.

Подумав об этом, девушка резко поднялась в кровати. А затем и соскочила с нее. Поня! Ее забрали! Отдали графине, и теперь она будет, как те несчастные девочки, которых она наблюдала из окна дома Отрубиных, носить за Озерской ее саквояжи и зонты! Войнова собиралась было рухнуть в видение, но хлопок входной двери и голоса ее остановили.

– Сюда проходите, – говорила кому-то Алевтина. – Она здесь.

Через секунду в комнату ступил незнакомый мужчина, седовласый, в салопе. Широкая ухоженная борода с проседью. Большая сума из телячьей кожи широкой лямкой оттягивала левое плечо.

– Эта эм-м… эта шустрая барышня и есть ваша больная? – Незваный гость обернулся к Алевтине. – А говорили, чуть ли не покойница.

– Так спала ж она, Федор Емельянович, спала, добудиться не могла до полудня. Ее сосед вчера, оказывается, привел больную всю, без чувств, верно, Тарас? Хоть мне бы сказал! Немтырь несчастный! – Аля бросила сердитый взгляд на благоверного, молчаливым утесом стоящего в дверном проходе. – Тиса Лазаровна, дорогая, как вы себя чувствуете!? – бросилась она к постоялице.

Тиса нахмурила лоб. Как чувствует? Великолепно себя она чувствует. Словно на всю жизнь отоспалась.

– Погодите, – бородач с толстой сумкой отодвинул в сторону хозяйку, – я тут лекарь. Мне и вопросы задавать причитается. Итак, барышня, позвольте на вас посмотреть.

Войнова растерянно оглядела себя и только теперь поняла: не надо на нее глядеть! Это же просто жуть. Платье измято, ворот расстегнут, волосы словно корова неделю языком вылизывала. Да что с ней произошло-то, что завалилась в постель в чем попало?! Стоило чуть притопнуть ножкой, как память вернула оставшиеся затерянные кусочки из прошлого дня. Как шагала от приюта, как в обморок рухнула посреди улицы. Люди подхватили ее. Вот стыд-то какой!

Покачала головой, застегивая пуговки на груди и приглаживая рукой волосы. Затем послушно показала язык лекарю, позволила оттянуть себе веки, заглянуть зачем-то в уши, а также ощупать горло и замерить пульс на руке.

– Жива ваша больная. Здоровее меня будет, – проворчал Федор Емельянович. – Видимо, вы, барышня, переутомились давеча, я прав?

Она кивнула.

– Сном нельзя пренебрегать, милая моя. И едой.

И ушел, денег не взял. Извинившись как перед лекарем, так и перед хозяевами за беспокойство, Тиса осталась одна и, слава Единому, наконец-то смогла заглянуть к Поне.

Вернувшись из видения во флигель, Тиса нашла Гишку и велела истопить баню. Для начала следует привести себя в порядок. В управе, куда она сегодня отправится с жалобой, нужно показаться в приличном виде. Жаль, Агаты Федоровны нет в такой момент. И Зыковы неделю как уехали в родовое имение. Можно было бы попросить помощи у Сергея. Однако есть Мо Линич – заведующий школы одаренных, уважаемый и известный человек в Оранске. Если попросить старика, возможно, он не откажет в поддержке.

Тиса оказалась права, Мо Ши на самом деле принял ее беду близко к сердцу. Старик так разволновался, что принялся бегать по своему кабинету и отпускать упреки в адрес Степаниды.

– Ничего, моя дорогая, – затряс он кулаком. – Мы постараемся вернуть твою юную воспитанницу. Климентий, вели заложить сани. Поедем в управу разговаривать.

Если Мо Ши горел возмущением, то учитель, наоборот, поначалу показался молчаливей обычного. Весь ее рассказ он выслушал без лишних эмоций, неотрывно наблюдая за девушкой. Зато потом Клим произнес то, от чего Тиса готова была повиснуть у него на шее.

– Не выйдет забрать – мы ее выкрадем.

Клара согласно кивнула. Строчка принялся строить план, как можно осуществить авантюру, а Люсенька проявила единодушие с компанией, шмыгнув носом в платочек.

В управе разговор с чиновником, принимающим жалобы, принес слабую, но надежду на то, что дело сможет решиться в пользу видящей. Говорил в основном Мо Ши. Старик то стучал кулачком по столу, то отзывал в сторонку этого самого чиновника, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз. В итоге им пообещали, что управа разберется, однако дело займет неделю, а то и две, поскольку потребует некоторой деликатности. «Графиня – это вам не коробейница с рынка, знаете ли».

– Придется отложить вашу поездку, – вздохнул Мо Ши, похлопав девушку по руке. – И чтобы вы, деточка, не скучали, пока дело ведется, советую, нет, даже настаиваю: продолжайте развивать свой дар. И ради этого я отменяю плату за уроки. Климентий будет обучать вас бесплатно.

Поразмыслив, Тиса с благодарностью согласилась. Сколько себя помнила, в сложные периоды жизни она всегда спасалась работой. И сейчас мысли о Поне могут свести ее с ума, не дай ему заняться чем-то полезным.

На пути в клуб попросила Клима сделать крюк и остановить сани у графского особняка.

– Что вы собираетесь сделать, Тиса Лазаровна? – обеспокоился Мо Ши.

– Хочу поговорить с графиней. – Она неотрывно осматривала окна трехэтажного каменного дома со львиноголовыми барельефами.

Надежда, что Озерская поймет ее и отдаст Поню, была невелика, и все же попробовать стоило. У ворот дежурила пара рослых охранников в шинелях и при дубинках. К ним Войнова и направилась, не слыша совета шуйца не торопиться, а сначала все обдумать. Чернобородый стражник окинул подошедшую хмурым взглядом из-под кустистых бровищ. На вопрос, дома ли графиня, неприветливо ответил:

– Отвечать не велено!

Второй оказался помягче.

– Ладно тебе, Никодим! Чего теперь кидаешься на всех, как пес провинившийся, коли проспал двоих. Хоть девиц не пугай. Отбыла она, барышня. Когда воротится, не знамо.

– Скажите, а девочку с ней вы не видели? – спросила видящая, сжав ладони у груди. – Маленькая такая, годика четыре?

– Как же, была малая…

– Хорош трепаться, Сова! – рыкнул на своего товарища чернобородый. – А вы кто, собственно, будете, барышня? И чего тут выведываете?

Объяснять она не стала. Подошел Клим со спины и деликатно приобнял за плечи.

– Ничего, не сегодня, так завтра, – попытался он приободрить, – мы все равно ее вернем, верите мне?

Девушка кивнула и, влекомая учителем, последовала к саням.

– Вы не рассказали, что вчера было после того, как вы вышли из приюта? – спросил блондин. Рука, которой он придерживал женское плечо, при этом напряглась.

– Не поверите, – невесело усмехнулась Тиса, – я упала в обморок прямо на улице и очнулась только сегодня утром. Аля сказала, сосед домой довез. Представляете, я даже не помню этого. Стыдно ужасно.

– Сосед? – Клим заглянул ей в лицо.

– Да. Должно быть, Вениамин. У Голиковых одних коляска на ходу. Надо бы поблагодарить. Сама не понимаю, что со мной произошло, – девушка провела ладонью по лбу, – сейчас даже кашля не осталось. Чувствую себя прекрасно, и лекарь подтвердил: в целом здорова. Разве что слабость предположил.

И она подумала о деде Агапе, его бы сюда, старик бы осмотрел ее, расспросил, бороду свою в кулаке помял бы да посоветовал что. Увы, это невозможно.

– Он прав отчасти, – блондин помог спутнице подняться в сани, – но, думаю, дело в другом. На вашем месте я бы не стал шутить и сегодня воздержался бы от видений. Вашему дару нужна передышка.

– Но… – возразили Тиса с Мо Ши в два голоса.

– Поверьте мне, я знаю, о чем говорю, – оборвал их Клим. Он запрыгнул на козлы и обернулся. Взгляд его стал жестким. – Вы же не хотите истощить дар? Сегодня делаете передышку, а завтра – на здоровье.

Войнова и шуец тайком вздохнули. Пререкаться с Ложкиным – гиблое дело. Особенно когда он говорит в подобном тоне. Не верить учителю причин не было. Видящая на самом деле всю предыдущую неделю, не жалея ни себя, ни дара, уходила в поиск за поиском. Возможно, Клим прав. Переборщила. Пришлось пообещать – без видений, так без видений.

Только позже, в преддверии ночи, маясь под одеялом без возможности уснуть, Тиса поняла, что это выше ее сил. Если видение Демьяна она сама оттягивала весь день – как утопающий, цепляющийся за соломинку, не желая в нем получить подтверждение, что помолвка с Лилией реальна, то беспокойство о Поне оказалось сильнее всех здравомыслящих запретов.

Войнова закрыла глаза, чтобы увидеть девочку. В первую же секунду живой темноты отстранилась и оглядела ребенка. Малышка спала, укрывшись своим старым одеялом и прижимая к себе тряпичного медвежонка. Тиса мысленно выдохнула и только потом поняла: Поня была в приюте! В своей комнате и на прежней кровати. Этот факт поразил настолько, что видящая чуть было не кинулась одеваться и бежать в «Сердечный кров» за ответами. В полночь.

До утра она почти и не спала толком, боясь пропустить рассвет. Зато ранним утром уже входила в ворота приюта и первым делом наткнулась на прачек у колодца. Среди них – хорошо ей знакомые Янина и мать с дочкой.

– Тиса Лазаровна! Вы не представляете, что мы сейчас расскажем! – поспешили они поделиться первыми. – Стешу-то нашу выгнали!

– Как это выгнали?

– Вчерась проверяющие приезжали! Трое человек из Белоградского благотворительного совету. Все тут напроверяли, во все углы шныряли, даже к нам в мойню заглядывали. Оказалось-то, Степанида с Праскевой себе столько добра приютского наворовали! Прорву!

За минуту Тиса узнала, что Степаниду сместили и поставили теперь вместо нее Любаву Петровну, или, как иначе ее все называют, матушку Любаву. Приютным она была знакома с поездок в монастырь. По словам прачек, женщина спокойная, рассудительная.

– А еще у нас будут наконец мастерская и ткацкая! – не выдержала юная Настасья. – Потому что приходил какой-то богач и отвалил целый мешок денег на постройку и мастеров!

– Да ладно заливать-то, Настька! Видела я его, мужчина видный, из благородных, чай, только мешка почто-то не заметила, – фыркнула Янина.

– А Поня? – оборвала ее видящая. Ей, спору нет, интересно было бы послушать все радостные сплетни, но позже. – Она здесь, я знаю.

– Ой, конечно, Тиса Лазаровна! Здесь! Ее вчера привезли графские, говорят, что-то с бумагами сочинено неверно было. Вот и вернули. Так что идите к матушке Любаве. Думаю, что…

Что думала Янина, Тиса уже не слышала, она побежала к зданию приюта.

В приемной, куда видящая ворвалась с коротким предупредительным стуком, пожилая седовласая женщина неспешно перебирала на полках бумаги, распределяя их по стопкам на письменном столе.

– Простите меня! Я по поводу Полины Средовой… – перевела дух Тиса.

Матушка Любава оглянулась, и вошедшую изучил умудренный жизнью взгляд.

– Вы, я так понимаю, Тисия Лазаровна Войнова? – без особого удивления степенно спросила женщина.

– Да, – подтвердила та и продолжила скороговоркой. – Пожалуйста, не отдавайте Полину графине Озерской! Девочка уже привязалась ко мне, и я очень хочу ее удочерить! Очень! Вот. У меня и бумага есть на удочерение. Пожалуйста, посмотрите…

На стол лег пожеванный листок с гербовыми печатями. Матушка Любава несколько секунд продолжала рассматривать незваную гостью, затем спустила на нос очки, что до сего момента играли роль ободка для волос, и ознакомилась с заявлением. За это время Войнова, казалось, разучилась дышать.

– Угу-угу, – произнесла себе под нос смотрительница, затем отыскала на столе печатницу и поставила прямоугольный оттиск на заявлении. – Можете забирать девочку. Поздравляю.

Тиса не могла поверить своему счастью. Неужели так просто? И больше никаких препон? Несказанное везение! Поистине милостив ты, Единый! Ликование в душе ее было таково, что, будь сердце колоколом, оно бы выбивало благовест на всю империю.

Во время секундного видения на лавке в коридоре выяснила, что Поня находится в трапезной. Туда и направилась. В числе других ребятишек девчушка из-за угла подсматривала за Митрофанычем, хлебающим щи. Присоборного юродивого было не узнать. В кои-то веки одет, отмыт. Борода подстрижена. На носу болячки посветлели. Под присмотром няньки Раи мужик вел себя спокойно, с шумом втягивая в рот капусту из ложки. Лишь когда заметил ребят, снова заголосил про удушающую глину и кусачие камни. Негромко так заголосил, будто предупреждал: «Мои щи, не трожьте, мол».

– Ты, родимый, всегда захаживай теперь. Больше никто не прогонит, – приговаривала нянька.

Тиса шагнула в трапезную, и Поня, словно почувствовав взгляд, обернулась. Радостно взвизгнула и понеслась ей навстречу. Обнялись двое крепко, до слез. Поделились друг с другом, каких волнений натерпелись за последние дни, и пообещали никогда больше не расставаться.

Получасом позже Войнова уводила ребенка из приюта. Все пожитки дочери уместились в небольшом узелке. Прачки проводили их до ворот. Прощай, «Сердечный кров»!

В обед на Коромысловую заехал на санях Климентий и был приятно удивлен новостью о чудесном вызволении девчушки из графского плена. Забрал обеих в клуб. По дороге они заглянули в пекарню Творожковых и накупили сладостей. Выбирала, конечно, Поня. Чай пили в гостиной клуба всей честной компанией. Тиса смотрела в приветливые лица, благодарила всех за помощь и доброту к ней и девочке. Поня после полдника разомлела и задремала.

Люсенька принесла одеяло и укрыла малышку.

– Она просто цветочек.

– И что теперь думаешь делать? Уедешь или останешься? – прямолинейно спросила Образцова, собирая со стола чашки на поднос.

Тиса передернула плечами.

– Уж точно не в ближайшие сутки. Нужно получить в управе новые свидетельства на Поню. Это три дня.

– Ну что ты, Клара, задаешь неудобственные вопросы, – вмешался Мо Ши, сверкнув на нее взглядом сквозь щелочки узких глаз. – Тиса должна все обдумать. А вы, золотой мой искун, обещали мне еще продолжить обучение, пока находитесь в городе.

Войнова не стала напоминать, что обстоятельства изменились с удочерением Пони, и тем самым обижать шуйца. Старик так за нее радел в управе, что заслужил бесконечную благодарность. Поездит сюда с Поней, с нее не убудет. А Демьян… по всем расчетам он, должно быть, уже получил ее письмо, а значит, узнал о башне и ее чувствах.

Она сама попросила перчатку оборотня у учителя и удалилась в кабинет. Клим и Мо Ши проводили ее взглядами.

Радужный щуп выстроился уверенней прежнего. В бесконечной пустоши протянулась мерцающая дорога, и видящая ступила на нее. В ногах ласково плескался туман. Дар был рад снова служить ей, и Тиса мысленно поблагодарила его. Зря Клим отказывается назвать ипостась оборотня, возможно, это помогло бы ей представить владельца перчатки. Мысли привели к воспоминанию о таинственном кабане, и видящая вновь сорвалась со щупа. Даже раньше прежнего. Ну что за такой неподдающийся поиск?!

Однако возвращаться не захотела. Сознание самовольно потянулось через всю империю к тому, кого она и страстно желала, и боялась увидеть.

Тиса открыла глаза, ухватилась руками за голову и поморщилась. Тупая боль сдавливала виски.

– Что произошло? – Над ней склонился учитель. В глазах его плескалась тревога. – Вам плохо?

– Вы видели оборотня? – В поле зрения появилось лицо заведующего.

Ложкин посмотрел на шуйца и рыкнул:

– Мо Линич! Вы можете повременить с этими расспросами?! Видите, они сейчас некстати!

– Что такого? – проворчал старик, но его пресветлый лик все же испарился.

Климентий опустился на корточки перед креслом, не сводя взгляда с женского лица.

– Голова разболелась, – пожаловалась сквозь сцепленные зубы Войнова. – Наверное, от «мыла». Жаль, оборотня так и не увидела.

– К лешему его, – хрипло произнес Клим. – Где болит? Позвольте…

Тиса не успела что-либо ответить, как его руки уверенно коснулись висков и нажали на нужные точки. Все же учитель в этом силен. Прохладные мужские пальцы стали спасением – боль на самом деле начала стихать.

– Спасибо, – поблагодарила видящая, облегченно выдохнув.

Она подняла ресницы и неожиданно для себя смутилась от мужского внимания. В зеленых глазах горел глубинный огонь, в котором ковалась решимость. Руки блондина все еще обхватывали Тисино лицо. И эта стесняющаяя близость вдруг заставила ее щеки порозоветь, а сердце забиться сильнее.

– Мне уже лучше. – Она отстранила голову.

– Я рад. – Клим нехотя убрал ладони, но не спешил вставать. – Значит, наш оборотень носит «мыло». Это и так было ясно по тому, как вы долго налаживаете щуп.

– Нет, «мыло» не его, я просто сорвалась в другое видение.

Климентий поднялся-таки с корточек, отчего Тиса сразу же задышала свободней.

– Снова непрошеное видение? – подосадовал он. – Когда же оно оставит вас в покое? В следующий раз постарайтесь уходить из него в первые же секунды. Слышите? И не пытайтесь преодолеть «мыло», вы уже поняли на себе, что это чревато.

Войнова открыла было рот, чтобы разъяснить недоразумение. «Мыло» Демьяна она преодолевала с легкостью. То, что вызвало головную боль, – это была защита имперской секретки. Скрипнула дверь. В кабинет вбежала Поня под присмотром Клары. За ними – Мо Ши. Желание рассказывать что-либо о видении исчезло.

Проведя в компании еще полчаса, Тиса засобиралась домой. Клим снова предложил услуги извозчика, но она хотела отказаться – и так чувствовала себя слишком обязанной этим добрым людям. Заметив замешательство видящей, Мо Ши воскликнул, что даже не желает слышать отказа. Пришлось сдаться. Когда они с Поней уселись на лавку саней, к ним подбежал запыхавшийся Строчка.

– Эй, и меня захватите, п-пожалуйста! – Он ловко забрался на противоположное сиденье, дернул на себя зацепившийся за борт шарф. – Мне же как раз к землекопам на Оключную, ты ж сам велел, – легко ответил Виталий на недовольный вопросительный взгляд учителя.

Всю дорогу Войнова рассеянно слушала Строчку, который перебирал последние городские слухи, и обнимала Поню. Ее мысли то и дело возвращались к последнему видению. Значит, обереги все же выкрали. Несомненно, Демьяну теперь придется еще труднее в расследовании. Восприняв беду главвэя как собственную, Тиса отчаянно уповала на свое письмо. Где же его носит?!

На Коромысловой обе барышни распрощались с клубовцами. Поня помахала ручкой лошадкам и дядям, а затем огорошила неожиданным вопросом:

– Мам, а папа у меня тоже будет? У Ритки есть.

Не зная, что и ответить, видящая невнятно промычала:

– Пока нет. – Но, заметив огорчение на лице ребенка, добавила: – Если я найду подходящего человека, то может быть.

– Ты на нем женишься, да? – зацепилась за ответ не в меру сообразительная девочка.

– Замуж выйду, – улыбнулась Войнова своему настойчивому чуду.

– Я найду тебе жениха, – заявила Поня.

– Да что ты говоришь! И кого, например?

Девочка мило наморщила лоб, раздумывая. Затем предложила:

– А можно соседа?

Видяшая понимала откуда ребенок запомнил Вениамина. Все же тот снял Поню с балконного парапета в соборе.

– Нет, соседа нельзя, он уже женат.

– Жаль, – вздохнула малышка на полном серьезе. – А дядю Клима?

Вот тут Тиса запнулась и, пожалуй, впервые задумалась. Могла бы она выйти за Клима, если бы уже не любила всем сердцем Демьяна? Учитель ведь довольно красив, мужественен и умен. Хорошо относится к Поньке. Вот если бы она никогда не знала вэйна, тогда…

– Вряд ли, Понюшка. – Потрепала по шапке дочку.

Та очень кстати напомнила видящей об одном долге, и Тиса повернула к двору Голиковых и постучала в добротную высокую калитку под коньковым козырьком. На лай пса появился Вениамин в лисьей ушанке и тулупе нараспашку поверх нательного.

– Добрый вечер, – с самым приветливым видом поздоровалась видящая с соседом. Что это он ее довел до дома, когда ей стало худо, она уже не сомневалась. Других мужчин, что в силах дотащить ее до калитки, по соседству не наблюдалось. – Я зашла, чтобы вас поблагодарить.

– Поблагодарить, – повторил эхом мужчина.

– Да, вы уже второй раз помогаете мне. Спасибо, что не оставили меня на улице и довели до дома.

Кажется, Вениамин растерялся, поскольку не вымолвил ни слова, но вдруг заулыбался ей. Поправил на голове лисью ушанку.

– Веня! – послышался за спиной мужика командный голос Матрены. – Кто там явился?!

– Да это соседка, Манечка. – Голиков обернулся, улыбка исчезла с его лица, глаза забегали. – Никифоровна!

Не успела Тиса удивиться, как калитка захлопнулась перед ее носом.

– Чего старухе надо? – За забором продолжался разговор супругов.

– Опять творог родственницы своей предлагает.

– Пусть сама ест, старая сплетница. Не надь нам.

Оставалось лишь пожать плечами и убраться из-под чужого забора.

Вечер прошел в невероятно приятных заботах. Тиса переребрала вещи ребенка, прикинула, что нужно докупить. Подшила слишком длинные рукава кофточки. Примерила на Поню новое платье, которое купила еще неделю назад. Отодвинула от стены кровать и расширила спальное место еще одним ватным матрацем, который выпросила у Али. Снова вознесла благодарственную молитву Единому за счастливый исход с удочерением. Лишь когда маленькая егоза уснула, Войнова попыталась снова увидеть Демьяна. На сей раз его не скрывало «мыло», он нашелся в кабинете Политова в мужской компании за горячей беседой.

Видящая взбила подушку под головой.

– Вот что, Демьян Тимофеевич, – прошептала она в темноте. – Пусть мне станет плохо от видений, пусть окажусь не лучше той Никифоровны, что заглядывает в заборные щели, но с этой минуты я буду подсматривать за твоей жизнью при каждом удобном случае, пока не выясню, что у тебя с Разумовской. Видит Бог, сейчас я уже жалею, что не отбросила лишние стеснения и не сделала этого раньше. И не думай, что я откажусь от поездки! Рича я хочу видеть не менее сильно, чем твою колдовскую персону.

Засыпая в эту ночь, Тиса еще не знала, что это было последнее видение, когда она могла найти вэйна даром.