Трент уже был здесь раньше. Он потерял счет побоям — словно прорывался сквозь толпу сепаратистов на Колороне. Что касается переломов, то легче перечислить кости, оставшиеся целыми. А еще ему было чертовски больно: люди Столмана зверствовали запредельно. Наверное, тут сыграло роль отчаяние подонков, застрявших на Литорали, и необходимость сорвать на ком–то свою злость по этому поводу.

От боли между ног его тошнило, нижние ребра с одного бока были, похоже, совсем раздроблены. Как и правое предплечье, и пальцы левой руки, и свод левой стопы. Внутренности превратились в кипящую кашу, и Трент знал, что, если в ближайшее время не добраться до автодока, он будет мочиться кровью, а то и вовсе сдохнет. Да, еще у него определенно сломана челюсть — вон там, на полу, осталась большая часть зубов. О чем думает Столман, как Трент теперь расскажет им хоть что–нибудь о системе безопасности «Залива мурены»? Он и говорить–то почти не может.

— Надеюсь, Сатоми осознает, какого преданного слугу имеет в твоем лице, — заявил Столман.

Трент только крякнул. Даже выложи он все, что знал о «Заливе мурены», шансов у Столмана не было. После любой попытки нападения Изабель просто вернется на орбиту и вызовет подкрепление. Столман превратится в мясной фарш, а Изабель, вполне вероятно, вернется за Трентом — если он ненароком останется жив, — поскольку она не из отходчивых. А значит, единственное, что ему остается, если он рассчитывает протянуть еще немного, — молчать, молчать, пока может. Есть же шанс, что Столман устанет от пыток и баловства с режущими инструментами на столике рядом и оставит Трента в живых. И когда Изабель явится за Столманом, она, может быть, простит Трента. А он с полным правом заявит, что изо всех сил старался не выдать ничего опасного для нее.

— Режьте его тряпки. — Столман откинулся на спинку стула и небрежно махнул рукой. — Посмотрим, не станет ли он сговорчивее, когда мы начнем сдирать с него кожу. Кстати, если тебе интересно, Трент, — самый стойкий упрямец продержался только до колен.

Чудесно.

Приклеенный к ящикам человек напрягся. Большая часть липкой жижи, удерживающей его, пришлась на одежду, значит, когда палачи начнут резать, он, возможно, сумеет вывернуться. Кожей с тыльной стороны ладоней и частью скальпа наверняка придется пожертвовать, но это лучше, чем то, что его ожидает.

— Что? — Столман вдруг вскочил, так что упал стул. За его спиной бывший голем Пенни Рояла, подпиравший дальнюю стену, резко шагнул вперед. — В укрытие! К бою! — рявкнул Столман, будто отвечая на грохнувшие снаружи взрывы.

«Привет, Изабель», — устало подумал Трент.

В помещение ворвались дым и обломки. Люди Столмана поспешно залегли, вооружившись разномастными смертоносными игрушками. Бросив взгляд на пленника, Столман потянулся к висящему на поясе ручному лазеру, но инстинкт выживания оказался сильнее — мафиози бежал, плюнув на мщение. Все оружие, включая две автопушки, было обращено ко входу, когда новый взрыв швырнул в комнату диск охранного дрона. Вслед за ним из дыма, плюясь огнем, вырвался автомат — «комарик». Очередь попала в одного из бандитов, отшвырнув его и разорвав в клочья. «Это тебе за мои яйца, ублюдок», — подумал Трент. Два заряда впились в высунувшуюся руку, ее владелец завизжал, автомат двинулся к другой цели — но огонь расплескивался, натыкаясь на керметовые кости.

Пулеметы Столмана били по «комарику», когда очередной взрыв разбросал груду ящиков. Автомат метнулся в сторону, уничтожил одну из пушек, но тут наткнулся на голема, который подхватил «комарика», с размаху швырнул на пол и пнул ногой, отбрасывая. От нового взрыва дождем посыпались осколки щитостекла. Что–то горело, и помещение наполнялось клубящимся дымом. Пять раз выстрелил пульсар, каждый раз находя цель; потом вверх, к дыре в крыше, рванулись красные пунктиры очередей из лазерных карабинов и один протонный луч. Трент засек место, откуда ударил луч. Стрелок с грозным оружием прятался за загрузочным роботом, но следующий взрыв опрокинул агрегат, раздавив человека.

«Немножко грязно, зато эффективно», — подумал Трент.

В этот момент какая–то всасывающая сила попыталась отодрать его от ящиков, а потом снова вдавила в стену. Увлажнившимися глазами наблюдал Трент за опрокидывающейся двутавровой балкой. А когда он посмотрел вверх, там было небо — большая часть крыши исчезла. В дыру что–то влетело — что–то полосующее пространство протонным лучом. Кубарем покатился объятый пламенем человек, за ним еще двое вспыхнули, как подожженные воздушные шары, наполненные водородом. Сколько еще? Трент сбился со счета.

Изабель спускалась, подобно ацтекской богине, поливая огнем все вокруг и извиваясь в ответном огне, словно наслаждаясь ласками языков пламени. Но вот ее огонь стал прерывистым, а потом и вовсе прекратился, а сама Изабель зависла в воздухе; внезапно она скользнула в сторону, врезавшись в застекленное окно внутреннего кабинета. Оттуда она появилась, стискивая в «объятиях» самого Столмана, — после чего спустилась на пол.

— Итак, — с пафосом произнес голос рядом с Трентом, — поднимите мне веки.

Пара горящих темно–синих глаз смотрела на него. В руке голем держал атомные ножницы Столмана. Не в силах отвести взгляд, Трент ждал конца. Внезапно голем развернулся на сто восемьдесят градусов, тело его завибрировало под автоматным огнем, воздух наполнился запахом раскаленного металла. Трент увидел, как протонный луч Изабель пронзил последний автомат, который, вероятно, был поврежден, но сумел перезагрузиться. Только почему он не стрелял в Изабель? Очевидно, Столман сообразил, что она практически неуязвима, и предпочел расправиться с Трентом. Мелкая месть. Но почему голем заслонил его от выстрелов? Потому что стал вдруг добродетельным? Голем Столмана? Или голем Пенни Ролла?

— Он больше не слушается тебя, Столман, — сказала Изабель.

Голем шагнул к Тренту, вскинул атомные ножницы и принялся резать за его спиной — с беспредельной точностью.

— Щелк да щелк, — бормотал он, — будет толк.

Он резал так аккуратно, что, когда левая рука Трента оторвалась от ящика, на ней остался лишь тонкий слой клея. Наконец Трент и сам упал на пол, приземлившись на колени и здоровую руку, умудрившись подавить крик. А секунду спустя Трент снова смотрел на Изабель, нависшую над Столманом, точно готовая ужалить змея.

— Ну и как ты думаешь, что нам с ним сделать? — спросила она.

«Что–нибудь побольнее», — подумал Трент, но сейчас его больше занимали повреждения собственного тела. Он нуждался в блокираторах нервов и автодоке, и побыстрее. Так что он не ответил, и Изабель бросила взгляд на голема, который застыл на месте с потухшими глазами. Вот он чуть–чуть шевельнулся, словно в ответ на некий неслышный сигнал, но движение вывело голема из равновесия, и он упал на пол, точно мешок с ветошью.

— Проклятье, — сказала Изабель. — Опять отключился. — Она опустила капюшон, изучая Столмана. — Но, может, ненадолго.

Изабель вновь встала на дыбы, и ее многочисленные конечности будто пошли волнами, в результате чего грависбруя упала и скользнула по полу к Тренту. Он потянулся, поднял «упряжь», балансируя на одной ноге, медленно и методично надел ее и затянул ремни. Изабель наблюдала: чужая, непостижимая. Когда грависбруя оторвет его от пола, больно будет, конечно, чертовски.

— Возвращайся на корабль, — велела Изабель. — Подлечись там. — Она наклонила голову, чтобы взглянуть на Столмана, который, тихо застонав, только что пришел в сознание. — А мне еще нужно купить топлива.

Трент изучил панель управления упряжью, потом здоровой рукой нажал нужную кнопку. Грависбруя потянула его вверх, сломанные ребра заскрипели.

— А… что… с ним? — выдавил он сквозь стиснутые зубы.

— Я голодна, — ответила Изабель.

Трент вылетел через дыру в крыше и уже повернул к космопорту, когда услышал первый приглушенный вопль.