Глава 12

Свёрл с отвращением глядел на изображение прадора, увеличенное так, что оно заняло целых десять сегментов экрана. Прадор стоял в смежной с кабинетом приемной. Сфолк, молодой совершеннолетний потомок Влерна, трясся от страха. Взрослые особи обычно не отдают себя на милость другим взрослым особям. Однако Свёрл позаботился о том, что, если кто–то из рода Влерна захочет о чем–то попросить, он должен явиться сюда. Неплохой способ держать их в подчинении, иначе все они взбесятся. Так уже было, когда Влерн умер, и случится снова — при первой же возможности.

Влерн присоединился к Свёрлу вскоре после погружения дредноута на дно морское — очевидно, из–за одинакового отношения к окончанию войны. Как и другие прадоры Погоста, он желал приобрести союзников, чтобы не попасться Королевскому Конвою. Контингент Конвоя находился как раз поблизости, выслеживая подобных мятежников. Однако, хотя при первых переговорах Влерн показался существом вполне здравомыслящим, реальность оказалась совершенно иной. Это был очень старый прадор, безногий, лишенный мандибул. Нервные ткани его отмирали, что означало невозможность протезирования, и был он безумен, как целый косяк рыбойников. Все проведенные им под водой десятки лет он бормотал что–то про себя, питаясь паштетом из плоти и крови пробирочных детей. Свёрлу приходилось постоянно следить, чтобы старик не послал своих отпрысков против соседей — и держал этих самых отпрысков в состоянии замедленного развития. В конце концов Влерн разучился даже есть самостоятельно и умер, подавившись своим паштетом. Свёрл узнал о его смерти, когда один из пяти первенцев Влерна, превратившись в молодого взрослого, попытался взять под контроль старый истребитель Влерна и убить всех своих братьев.

Первичный инстинкт Свёрла подсказывал, что надо позволить первенцу делать свое дело. Но инстинкт вторичный — по–видимому, результат происходящей трансформации — велел пресекать любое убийство. Это ведь расточительство — позволить немногочисленным живущим тут прадорам рвать друг друга в клочья. И Свёрл при помощи единственного голема и своих детей вмешался, перехватив управление корабельными системами Влерна. Двигатель и оружие стали недоступны тем пятерым, превратившимся во взрослых особей. Свёрл разделил между ними жилое пространство, а также вторинцев, дронов и прочие принадлежавшие Влерну ресурсы. Всем первенцам и молодым совершеннолетним приходилось бороться с инстинктами во время войны — так что они либо вели себя прилично, либо подвергались наказанию.

Все последующие годы эти пятеро доставляли одни неприятности. Например, они затеяли торговлю «человеческими заготовками»: «заготовки» представляли собой лишенных мозга людей, готовых к превращению в рабов по прадорской технологии. Здесь, куда предположительно не дотягивались руки Государства, эта торговля, возможно, и не была слишком опасной, но привлекла на планету ряд сомнительных личностей. Их постоянные внутренние распри и попытки прикончить друг друга, казалось, вот–вот выйдут из–под контроля. А в результате покушения на самого Свёрла отец–капитан лишился одного из собственных детей. Невосполнимая потеря. И вот — новые проблемы не за горами.

— Итак, чего ты хочешь? — прощелкал Свёрл.

На экране перед собеседником высветилось изображение отца–капитана пятидесятилетней давности. Никто из местных прадоров не должен видеть его истинную внешность — они и поведение–то его считают довольно сомнительным.

Сфолк переступил с ноги на ногу и пощелкал клешней, кромсая воздух. Реакция Свёрла испугала его, но в данный момент отец–капитан вовсе не сердился. Он был лишь слегка удивлен тем, что пятеро смутьянов пришли к соглашению и выбрали одного представителя общих интересов.

— Наша популяция уменьшается, — решился наконец Сфолк.

— Воистину, — откликнулся Свёрл. — И, насколько я понимаю, ты и твои братья играют в этом немалую роль.

Новое щелканье.

— Ты неправ.

Сфолк не отрицал истинности слов Свёрла, он только высказывал то, что чувствовали многие здешние прадоры. Свёрл не вел себя, как должно, не говорил то, что нужно. Свёрл был неправилен. А еще это был протест молодого взрослого, поскольку Сфолк просто не знал, как общаться с тем, кто не чувствует так, как должен чувствовать прадор.

— Переходи к сути дела, — велел Свёрл. — Обещаю, что не стану раскалывать тебе панцирь, что бы ты сейчас ни сказал, но расколю, если продолжишь отнимать у меня время.

Вот уже несколько десятков лет Свёрл никому не раскалывал панцирей. А если чувствовал, что это необходимо, то посылал дрона с большими руками–манипуляторами, поджидающего сейчас в смежной с приемной комнатке.

— Мы хотим уйти, — сказал Сфолк, съежившись.

— Куда уйти? — рассеянно переспросил Свёрл, поглядывая на экраны, не занятые Сфолком.

В мире людей происходило что–то интересное, и мелкие интриги здесь, внизу, только раздражали.

— В Королевство.

Теперь Сфолк удостоился полного внимания Свёрла.

— Вы хотите вернуться туда, где у вас оторвут конечности, прикрепят к гравиплатформе, накачают плавиковой кислотой и швырнут в море?

Именно такая смерть постигла, по слухам, старого короля, и это стало теперь излюбленным наказанием предателей–прадоров.

— Мы — не наш отец, — заявил Сфолк.

— Воистину так…

— Наши дети — не наши дети, — добавил Сфолк.

Так вот в чем дело. Вторинцы, которыми управляли Сфолк и его братья, на самом деле приходились им… тоже братьями. Собственных потомков у них не было. Свёрл вздохнул совсем не по–прадорски и присел пониже, уперев кончики клешней в пол. Возможно, Сфолку и его собратьям действительно пришла пора уходить. Живя тут при режиме Свёрла, они теряют точки соприкосновения с реалиями внешнего мира. Если они действительно думают, что могут вернуться в Королевство с заявлением о своей невиновности, то они очень, очень наивны. Их отец был бунтовщиком, а они находились под контролем его феромонов, когда он бунтовал, но, с прадорской точки зрения, полагать, что подобные оправдания сработают, — значит быть слегка сумасшедшим.

Нет, есть вероятность, что новый король, сам принявший несколько определенно странных решений, дарует им амнистию. Но то, что образ мышления этой пятерки в принципе позволил им допустить подобную возможность, доказывает: они не способны влиться в общество прадоров. Они полагают, что там есть справедливость и милосердие, и это полностью вина Свёрла. Справедливость и милосердие существовали здесь, и юнцы считали это нормальным, не подозревая, насколько глубоко проникла в их мир человеческая мягкость. Но, конечно, дело не только в этом. Последний комментарий Сфолка подразумевал: речь идет о том, чего тут нет в принципе: о самках.

— Возвращайся на свой корабль, — сказал Свёрл. — Передай братьям, что я подумаю и сообщу свое решение через пять дней.

Сфолк был смешон в своем потрясении. Он явился сюда, ожидая, что уйдет по меньшей мере с расколотым панцирем — если ему вообще удастся уйти. В некотором смысле это было даже хорошо — выходит, правление Свёрла не уничтожило полностью их инстинкт выживания.

Дверь приемной открылась, Сфолк развернулся и вышел к двум вторинцам, ждущим, чтобы проводить его восвояси. Свёрл тоже дождался, когда дверь закроется, после чего переключил все десять экранов на более интересные зрелища и начал обдумывать варианты возможного будущего.

Не считая Свёрла, их подводный анклав включал в себя семь взрослых самцов плюс их детей в разных формах. Но особи другого пола среди них отсутствовали, а значит, они в тупике. Да, у Цворна — одного из взрослых прадоров — имелись резервуары роста. Но и данный метод вел в генетический тупик. А тут еще пятеро молодых совершеннолетних захотели уйти — а значит, проблема обостряется. И зачем Свёрлу бороться? Он сам подумывал отправиться на поиски Пенни Рояла. Ибо он хотя бы осознавал, что питаемые им к этому ИИ чувства куда сильнее, чем позиция по отношению к Государству или прадорскому королю — или даже к самой войне.

Погрузившись в самоанализ с оттенком депрессии, Свёрл продолжал смотреть на экраны — и оживился, когда члены местной человеческой мафии начали бить еще какого–то человека. Происходило подобное нередко и обычно вызывало у Свёрла лишь мимолетный интерес. Но в данном случае жертвой оказался слуга Изабель Сатоми, которая, как полагал Свёрл, может в известном смысле быть ему родственной душой.

Свёрл не мог точно установить, когда именно Сатоми посетила Пенни Рояла — то ли до него, то ли после, — но результаты последовали схожие. Она просила возможности хаймана, и Пенни Роял выполнил ее требование, как всегда истолковав его по–своему. Нынешние прадоры отлично знали о сомнительной деятельности черного ИИ и старались его избегать. Люди не были столь осторожны, хотя то, что натворил Пенни Роял, прочно вошло в их историю и мифологию. Большая часть человеческой расы верила в сверхъестественных существ — а ведь вера эта обычно не переживает эпоху межзвездных путешествий. Некоторые верят в созданий, исполняющих желания, — и цена всегда слишком велика. По одной из версий приходится расплачиваться душой, мистической формой сознания, способной пережить смерть тела. Отсюда — известная человеческая фраза: «Продать душу дьяволу». Но сама идея о возможности получить больше, чем просишь, укоренилась в их разуме вместе с другими предостерегающими фразами вроде: «Будь осторожен в своих желаниях». Возможно, это объясняет, отчего многие истории о Пенни Рояле не вполне соответствовали реальности, какой ее находил Свёрл.

Если бы все деяния Пенни Рояла соответствовали любопытному человеческому определению «отравленная чаша», ИИ не удалось бы проворачивать свои дела на Погосте. Но у него просили богатство, власть, ресурсы.

Конечно, некоторые потом пожалели о сделках. Свёрл в своих исследованиях наткнулся на несколько случаев, когда люди вынуждены были покончить с собой или отправиться в Государство за помощью. Однако все это только по слухам. Свёрл знал о четырех — ну, может быть, о пяти извращенных исполнителем договоров, если верить россказням о мистере Пейсе. Но сейчас на Погосте кроме самого Свёрла имелся только один такой пример — Изабель Сатоми. Она снова явилась сюда.

Во время ее прошлого визита Свёрл обнаружил, что кто–то, связанный с ней, хочет купить у него разум вторинца. Отец–капитан тут же решил предоставить один из своих особых экземпляров. И вот она вернулась. Судя по ответам Трента на вопросы Столмана, дела ее шли из рук вон плохо.

Пересматривая записи, переданные ему големом — которого сам Свёрл подсунул людям Столмана, чтобы те его нашли и якобы активировали, — отец–капитан заинтересовывался все больше и больше. Этот Торвальд Спир искал Пенни Рояла и, очевидно, снова ввел в строй старый государственный истребитель, использовав особый разум вторинца Свёрла. Да так и остался на этом истребителе, нарушив условия договора с Сатоми и повредив ее корабль. Теперь Сатоми хочет выследить его. Она знает, что он отправился на планетоид Пенни Рояла — видимо, по ошибке, поскольку сейчас ИИ находился на борту небольшого спасательного судна «Роза». Похоже также, судя по некоторым невнятным репликам Трента, Сатоми встречалась с «Розой» и, вполне возможно, с черным ИИ. Что, очевидно, и объясняет, каким образом двигатель Сатоми вновь заработал после диверсии Спира.

Свёрл согнул ноги, опустив нижнюю часть обрюзгшего тела на пол. Он ощущал напряжение, возбуждение и замешательство. Сатоми, вполне естественно, жаждет отомстить Спиру. Ясно также, что Спир, судя по его биографии, желает отомстить Пенни Роллу. Но мотивацию самого Пенни Ролла Свёрл понять не мог. Она, определенно, изменилась — иначе Государство не приняло бы черный ИИ обратно. И теперь Свёрл поставил под вопрос собственный путь. Недавнее ощущение, что его долгое житье под океаном подходит к концу, окрепло. В сущности, он уже начал недоумевать, что подвигло его целый век прозябать в этом мире.