Глава 14

Прошли сутки с момента исчезновения Нины. И стало ясно, что найти по горячим следам ее не получится. А раз так, то поиски беглянки грозили затянуться на месяцы, если не на годы.

– Судя по всему, мошенница она с большим стажем. Даже странно, что до сих пор эта женщина не попадалась в поле зрения органов правопорядка.

Если все свои фотографии Нина предусмотрительно забрала с собой, то поступить так же с отпечатками пальцев она то ли не догадалась, то ли у нее не получилось. Дом Шабана был слишком велик, чтобы Нина смогла уничтожить в нем все следы своего пребывания. Возможно, будь у беглянки чуть больше времени, она бы уж смыла все свои отпечатки и с дверных ручек, и с оконных проемов, и с кресел, стен и кроватей. Но столько времени у нее не было. И отпечатки мошенницы оказались в распоряжении следствия.

Но что с ними делать дальше? Пробовали сверить по картотеке. Промах. Таких отпечатков в базе данных не имелось. И как, объясните, искать личность, о которой не известно ровным счетом ничего? Даже фотографии ее не имелось. А в социальных сетях Нина, если и была где-то зарегистрирована, то под другим именем.

– И все же история с Ниной меня сейчас интересует уже меньше. Ясно, что похищение Шабана и Жеки – это дело рук этой бабенки. Ну и пес с ними всеми тремя.

– Хотелось бы поставить в деле точку. А как поставишь, если Нина в бегах?

– Да, пока что ее не поймали, но бегать всю жизнь она не сможет. Рано или поздно она попадется. Сейчас меня больше занимает вопрос, кто же убил Елизавету Ломакину. И кто доставил на валы ее тело?

В самом деле, если не Сема с Толей привезли Ломаку на валы, то кто же это сделал?

– Гибель Елизаветы Ломакиной – вот что нам нужно расследовать.

Услышав заветное слово «нам», Саша страшно обрадовался. Новое расследование давало ему новые возможности проявить себя перед Надей во всей красе. Пока что это у него не очень-то получалось. Девушка держалась с ним дружелюбно, но этим все и ограничивалось. Но если они снова будут вместе, Саша уж найдет способ, чтобы сказать Наде о своих чувствах. И даже в ресторан ее пригласит. Вот честное слово, заработает денег и пригласит!

Вопрос с деньгами тоже был весьма щекотлив. Родители Сашу не то чтобы ограничивали в средствах. Но все-таки он уже взрослый парень, и поэтому вести девушку в ресторан за родительский счет казалось Саше неправильным. А новое расследование помогало сгладить все эти мелкие бытовые шероховатости, и Саша был в восторге.

– По идее, смертью Ломакиной уже занимается следствие, – предупредила его Надя. – И возможно, мы с тобой потратим время впустую.

– Ничего не впустую! – горячо возразил Саша, думая о том, что любое время, проведенное в обществе Нади, прекрасно уже само по себе.

Надя поняла его возглас по-своему.

– Ты тоже считаешь, что убийство Ломакиной может быть связано с Ниной и какими-то ее делишками?

Ничего такого Саша до сих пор даже не думал. Казалось бы, какая может быть связь между старой воровкой, чей труп был найден на валах, мужиком в ящике, найденном там же, и Ниной, которая на валах продежурила всю ночь, сидя возле заколоченного в ящик любовника? Связь была только одна – место, где все это произошло.

Но так как Надя смотрела на него очень внимательно, он догадался ей подыграть и сказал:

– Может, тело Ломакиной и не случайно именно на валы закинули.

И угадала.

– Вот! – обрадовалась Надя. – Я тоже так считаю. Ломакина у нас матерая уголовница. Нина тоже. Хоть она и не попадалась до сих пор, но я уверена, что это лишь вопрос времени.

– И никто ничего не знает о том, как Ломакина жила последние годы. Может, музей они вместе с Ниной грабанули?

– Отличная версия! Я тоже о чем-то в этом роде думала. Съездим туда?

Саша кивнул еще прежде, чем понял, куда именно ему предлагают поехать. В принципе, ему было все равно, он согласился бы поехать с Надей хоть на Северный полюс. Но оказалось, что так далеко им ехать не придется. Дело ограничилось Ленинградской областью, в которой и находился музей-усадьба графа Ипатьева.

– Съездим, посмотрим, что там и как. Конечно, никаких следов грабителей мы там уже не найдем, спустя три года их там уже не осталось. Но все равно, лучше один раз своими глазами увидеть место преступления, чем сто раз услышать рассказ о нем.

– К тому же там должны остаться люди, которые работали в музее на момент ограбления.

Таких сотрудников оказалось трое. Сам Иван Вениаминович, сторож Петрович и билетерша Людмила Потаповна. Последняя оказалась крупной дородной женщиной, такая не побоялась бы и одна выйти против троих грабителей. Да вот досада, ночью в музее Людмилы Потаповны не было. Зато сторож был тот самый, который пострадал в ночь ограбления от рук банды налетчиков. Крепенький дедок, широкий в плечах и с очень короткой шеей. Он был призван Людмилой Потаповной больше для общего фона. На протяжении всей беседы никто не услышал от него и двух слов. Свою реакцию на произошедшее сторож выражал мимикой – грозно хмурил лоб, топорщил брови, а иногда даже грозил кулаком воображаемому обидчику.

Зато Людмила Потаповна, пока не подошел Иван Вениаминович, так и рвалась рассказать о случившемся. Все они очень переживали за свой музей, любили его. И то, что случилось с ними три года назад, до сих пор воспринималось тут как личное оскорбление.

– Мы до сих пор не можем оправиться от той истории. Такой позор! Приняли в свой музей коллекцию и не уберегли ее от грабителей.

– Скандал получился необычайно громким?

– Эта Ирина Ипатьева обвиняла нас невесть в чем. И потом к нам несколько раз приезжали какие-то детективы. Я так поняла, дочка графа не поверила, что наша полиция будет искать украденные вещи как следует, в общем, она наняла со своей стороны сотрудников частных детективных агентств.

– Им что-нибудь удалось обнаружить?

– Вряд ли. Иначе нам бы сообщили. Но с нами эти люди держались очень надменно. Они не скрывали своей подозрительности и твердили, что ограбление было подстроено кем-то из сотрудников музея. Они даже спустя год не успокоились и потребовали от нас налоговые декларации всех сотрудников и их родственников, чтобы удостовериться, что никто из нас не сделал за последнее время никаких новых крупных приобретений.

– Думали, что вы тиснули картины и ценности, продали их, а на вырученные деньги купили себе маленькие особнячки?

– Что-то вроде. Но конечно, ничего им найти не удалось. У нас работали и работают преданные делу и кристально честные люди. За всех я могу поручиться. Ну или почти за всех.

– А за кого не можете?

– Была тут у нас одна…

Но договорить Людмила Потаповна не успела. В дверях появился сияющий радостной улыбкой Иван Вениаминович, которого уже уведомили о прибытии сотрудников.

– Хорошо, что вы приехали. Я хотел уже сам ехать к вам, а вы тут как тут.

– У вас есть новости?

Иван Вениаминович кивнул. И судя по тому, как он держался, новости были хорошими.

– Это насчет портрета той женщины, который мне дали ваши коллеги.

– Вы ее узнали?

– Мне ее лицо сразу же показалось знакомым. Но я не был до конца уверен и потому не стал обнадеживать господина следователя. Вернулся в музей, показал портрет другим сотрудникам, и мы ее узнали!

– Кто же она?

– Она работала у нас в музее уборщицей. Проработала в общей сложности где-то около трех месяцев. Уволилась как раз накануне ограбления.

– Уже подозрительно.

– Полиции это тоже показалось подозрительным. Они пытались найти эту женщину, но оказалось, что к нам она устроилась под чужим именем.

– Что!?

– Когда полиция начала поиски, то под именем нашей Веры Ковалевой они нашли совсем другую женщину. Мы ту женщину до этого и в глаза не видывали, но она была полной тезкой нашей Веры. Имя, фамилия, дата рождения, год рождения – все у этих двух женщин сходилось. Но так ведь не может быть. Значит, одна из Вер была фальшивой.

– Вы сказали, мошенницу звали Верой?

– Да. Вера Ковалева. То есть это она нам представилась Верой, а кто она была такая на самом деле, одному богу известно.

Все как в случае с Шабаном и Ниной. Он тоже женился бог весть на ком, но считал свою жену Ниной. А она и не Нина была вовсе. И тут она была не Верой. Так кем же была эта неуловимая Нина-Вера? Но ясно было то, что если ее тогда не поймали, то сейчас нечего по старым следам и пытаться.

– Вообще-то мы приехали к вам для того, чтобы показать фотографию еще одной женщины.

– Буду рад помочь.

Фотография была сделана на месте обнаружения тела. И она заставила впечатлительного Ивана Вениаминовича вздрогнуть.

– Она что, мертвая?

– Увы.

Иван Вениаминович смотрел недолго.

– Не знаю. Эту я точно не знаю. Никогда не видел.

– Могу я тоже взглянуть?

Людмила Потаповна взяла фотографию и смотрела куда дольше. Не надеясь получить положительный ответ, Саша с Надей снова увлеклись разговором с Иваном Вениаминовичем.

Как вдруг женщина сказала:

– А ведь я ее знаю.

– Знаете?

– Да, необычное такое лицо. И характерная родинка на щеке.

Родинка скорей напоминала бородавку. Размером она была с крупную виноградину, такая темно-фиолетовая набухшая ягода.

– Эта женщина была у нас с экскурсией, – объяснила Людмила Потаповна. – Обычно экскурсанты молча слушают, потом благодарят и уходят. Но эта задавала много вопросов. Интересовалась. Поэтому я ее и запомнила.

– И когда это было?

– Где-то совсем незадолго до ограбления. Может быть, месяц или полтора. И знаете, что еще странно. После экскурсии все рассыпались по музею. А я пошла помыть руки. И там я увидела эту женщину, она о чем-то разговаривала с Верой.

– С Верой-Ниной?

– Да, с ней. И меня еще поразило, что они разговаривают как старые знакомые. Но при виде меня они тут же прекратили беседу, Вера подхватила свои ведра и ушла, а эта женщина нырнула в кабинку, а потом тоже ушла.

– Люда! – воскликнул Иван Вениаминович. – Что же ты раньше-то молчала об этом! Когда нас всех так жестоко теребили эти присланные графиней сыщики!

– Я не придала этому эпизоду особого значения. Даже вовсе забыла. Он у меня никак не ассоциировался с ограблением. Просто сейчас я увидела фотографию этой женщины и вспомнила, в том числе и этот эпизод.

Саша с Надей не скрывали своей радости. Теперь можно было считать, что два грабителя из трех были найдены. В деле ограбления музея участвовала Нина, а вместе с ней и Ломака. Таким образом, связь Нины с убитой Елизаветой Ломакиной вырисовывалась все более явственно.

Но это были еще не все открытия на сегодня. Когда ребята вернулись со своими новостями к следователю, то он их тоже огорошил.

– А у меня тоже есть новости. Оказывается, интерес наших европейских коллег к случившемуся в музее ограблению был инициирован отнюдь не самой Ириной. Детективов присылала страховая компания, в которой коллекция графа Ипатьева была застрахована перед вывозом ее из Франции в нашу страну.

– Вещи на выставке были застрахованы?

– Вообще говоря, это рядовая практика при обмене между музеями. Ни одна музейная коллекция не может покинуть стен своего родного хранилища, не будучи застрахованной. Но тут речь идет о частной коллекции. Да и коллекцией ее назвать трудно. Просто личные вещи графа. Ботинки, сюртук, вещи его жены. Ни для кого, кроме самих потомков графа, они особой ценности не имели.

– А картины?

– Картины являлись частью экспозиции самого музея. На них страховка не распространялась. Графиня Ипатьева застраховала лишь те вещи, которые привезла в Россию сама. Ирина привезла к нам личные вещи графа и графини Ипатьевых. Их она и застраховала. И скажу я вам, что застрахованы они были на более чем кругленькую сумму, выплата по этому случаю должна была составить почти полмиллиона евро.

– Ого! Неужели, эти вещи были такими ценными?

– Вовсе нет! – с досадой отмахнулся следователь. – Подумаешь, какое-то старое платье, перчатки и веер.

– Шкатулка еще.

– Так вот, я специально навел справки о ценности данных предметов. И выяснилось, что такое старье можно купить на европейской барахолке за чисто символическую плату. Исключение составляют, пожалуй, одни лишь часы. Они из золота и кое-чего впрямь стоят. Остальные вещи все вместе не потянут и на тысячу евро. Вместе с часами может набраться пятерка. А страховая компания выплатила Ирине почти пятьсот тысяч! Видите разницу?

– Считаете, ограбление было подстроено? С целью получить потом за них большую страховую премию?

Да, следователь именно так и считал. И еще он считал, что инициатором и заказчиком ограбления музея очень даже запросто могла быть сама Ирина, младшая дочь графа Ипатьева.

– Конечно, графиня лично музея в усадьбе своего батюшки не грабила. Графини и в стране-то на тот момент не было. Детективы от страховой компании тоже не дураки и первым делом именно этот момент и проверили. Так что как графиню ни допрашивай, она нам ни в чем сама не признается, потому что понимает, пока не пойманы исполнители, ее припереть нечем. Так что нам с вами нужно искать ее исполнителей. Эти могут оказаться более податливы, чтобы выбраться самим, утопят заказчицу с головой.

– Если они ее вообще знают. Сейчас можно связаться с человеком с помощью интернет-ресурсов так, что он никогда не сообразит, кто же к нему обращается.

Но следователь считал, что попробовать все равно стоит. Все силы отдела были брошены на раскрытие этих преступлений и поиск исполнителей ограбления в музее. Но кого искать? Получалось, что все ту же Нину. Из трех орудовавших в музее в ночь ограбления человек одна грабительница была уже мертва. Вторая находилась в бегах. А про третью или третьего пока что ничего не было известно. Итак, искать предстояло Нину.

– Одна скользкая бабенка, а сколько всего натворила.

Больше всего следствие интересовало, могла ли Нина быть причастна к смерти Ломакиной?

– Если они сообщницы, то могли чего-то не поделить. Судя по описанию украденных вещей, все они оказались в руках у Нины. Ее сообщнице ничего не досталось. Конечно, Ломакина могла быть недовольна таким поворотом событий. Могла явиться к Нине с претензиями. Слово за слово, между ними вспыхнула ссора, во время которой Нина и убила Ломакину.

– После ограбления музея прошло целых три года. Неужели, Ломакина так долго держала недовольство в себе? Она должна была явиться к Нине уже на следующий день, чтобы поделить украденное.

– А если Ломакина не знала, где ей искать сообщницу? После ограбления Нина могла попросту кинуть сообщницу и сбежать одна со всем награбленным добром. Три года Ломакина разыскивала обманщицу, а когда наконец разыскала, между ними произошло объяснение, закончившееся для самой Ломакиной трагически.

В отличие от беглянки Нины, жившей под чужими именами, убитая Ломакина ни от кого не скрывалась и не пряталась. Она проживала в отличном новом доме, в просторной трехкомнатной квартире, по уверению соседей в полном одиночестве. Даже домашних животных у этой женщины не было. Но одиночество Ломакину не тяготило. В деньгах она не нуждалась, жила в свое удовольствие.

Внутри квартиры все было оборудовано по высшему разряду. Дорогая встроенная техника, итальянская кухня, мебель из ценных пород дерева. Да и ремонт приятно радовал глаз. Всюду латунь, паркет, натяжные потолки с изысканными рисунками. Не квартира, а картинка!

Что интересно, в этот новый дом и новую квартиру гражданка Ломакина переехала несколько месяцев назад, а до этого жила в квартире, значительно уступавшей этой и размерами, и качеством самого жилья. Переезд должен был обойтись Ломакиной в копеечку. Доплата за лишние метры, за престижный район, за ремонт, меблировку и многое-многое другое.

– Миллионов пять она в это дело точно вбухала. Или даже больше.

Но при всем при этом Ломакина нигде не работала и богатого мужа не имела. И возникал закономерный вопрос, откуда же взялись деньги на переезд?

В новом доме никто подробностей из жизни своей соседки не знал. Ломакина не была словоохотлива. Со своими соседями вежливо здоровалась при встрече, но и только. Ни в какие пространные разговоры не вступала, и о себе ничего не рассказывала. И все-таки соседи утверждали, что жила Ломакина одна-одинешенька, а отовариваться предпочитала в дорогом элитном супермаркете, неподалеку от дома.

– Мы с мужем вдвоем работаем, и то мотаться предпочитаем в «Карусель» или «Ленту», потому что там цены дешевле. А соседка наша нигде не работала, но копейки, как мы, точно не считала.

– Откуда же у нее средства?

– Мы не спрашивали.

Сыщиков эта информация не удовлетворила. Они съездили в старый дом гражданки Ломакиной, где и пообщались с людьми, знавшими Елизавету много десятков лет. Вот тут Ломакину знали как облупленную. И никто не мог сказать о ней, чтобы Елизавета когда-либо купалась в роскоши.

– С матерью она жила, – сказал сосед.

Соседом оказался маленький сгорбленный от времени старичок, в глазах которого, однако, светился живой ум. И на память старичок тоже не жаловался. И самое главное, он жил в этом доме с момента его заселения. А семья Ломакиных была от него через стенку. Лучшего свидетеля и отыскать было невозможно.

– И не сказать, чтобы Лизка с матерью хорошо или там богато жили. Бедствовали порой. Если бы не Катька, совсем бы пропали.

– А Катька…?

– Это сестра Лизкина. Ведь как получилось. Мать у них в роддоме тройню родила. Первой на свет вышла Катя, второй появилась Лиза. Была еще одна девчонка – третья, но та родилась слишком слабенькой и в роддоме же умерла. А эти две выжили. Катя старшая, она покрупней уродилась, а Лизка младшая. Как посмотришь, сразу ясно, кто из них первым на свет выбрался. Катя и рослая, и волосы у нее, и красота. А Лиза против нее заморыш. Наверное, той третьей девочке в утробе ни еды, ни воздуха, ни даже места просто не хватило. Старшие сестры ее загнобили. Вон как бывает. Родные сестры, а хуже врага. Катя, старшая, замуж потом вышла и в другой город уехала жить. Куда-то на север подалась. Тут появлялась не часто, но матери и сестре помогала.

– А нам известно, что с сестрой она порвала.

– Кто? Катя? Быть того не может! Кто вам такое сказал?

– Сама Екатерина и сказала.

– Нет, вы чего-то неправильно поняли. Катя к матери и сестре с визитами приезжала. Не часто, но приезжала. Последний раз года три назад я ее видел. Мать девчонок к этому времени уже померла, значит, Катя к сестре приехала погостить.

Эта информация полностью опровергала слова самой Екатерины. Она-то утверждала, что знать не желает свою сестру и не общается с той.

Но сосед настаивал:

– Говорю вам, сестры общались. И дружили даже. Иначе стала бы Катя к сестре после смерти матери приезжать и подарки ей дорогие привозить. А я своими глазами видел, как Лизка в новой дубленке, сапогах да с сумкой новой кожаной рассекала. И хвасталась, сестра в подарок привезла. И еще много чего другого.

– Значит, дела у Екатерины шли лучше, чем у Елизаветы?

– Ну а как вы думаете? Катька замуж за успешного бизнесмена вышла. Он в порту каким-то начальником числился, деньгами немалыми ворочал, кое-что и к его рукам прилипало. Как же без этого? И сама Катя работала. А Лиза что? Как сызмальства еще по малолетке в колонию попала, так жизнь у нее по кривой дорожке и пошла. После тюрьмы человек меняется, вот и Лиза изменилась да не в лучшую сторону. Девочкой-то она и училась хорошо, почти одни пятерки у нее были. У Кати в дневнике одни тройки, она и четверке бывала рада. А Лиза если четверку получала, так огорчалась страшно. Не случись той драки, где Лиза за сестру вступилась и мужика того убила, иначе могла у нее жизнь-то сложиться.

– Убила? Сколько же ей лет было?

– Думаю, четырнадцать-пятнадцать. Около того.

– Хотите сказать, что несовершеннолетняя девочка убила взрослого мужчину?

– Ну и что, что несовершеннолетняя? Лиза спортом занималась. Она и в четырнадцать лет уже выше меня ростом была.

Значит, где-то метр шестьдесят, прикинули оперативники. Не такой уж и высокий рост у девушки. Конечно, потом могла и подрасти, но ясно, что ненамного.

– И к тому же если на нее бешенство находило, то Лизка вовсе как безумная делалась. Про берсерков слышали? Вот она вроде них. Направо-налево молотила, не думала ни о себе, ни о последствиях. Я всегда говорил, что такая потеря контроля над собой человека ни к чему хорошему не приведет. Так оно в итоге и случилось.

– А как именно все случилось?

– Тот мужик за Катей долго по парку шел, присматривался. Говорю же, Катя красивая была. И выглядела в свои четырнадцать старше своих лет. Наверное, потому мужик на нее напасть и решился. Не известно, что конкретно у него на уме было, только ясно, что не очень хорошее. Напал он на Катю, на землю повалил, а Лиза как раз сестру вышла встречать. Услышала, как Катя кричит, побежала на помощь да схватила первое, что под руку попало, палку какую-то. А потом видит, как мужик какой-то ее сестру придавил и уже штаны спускает. Она продолжения ждать не стала, тюкнула его палкой, он замер да и дух из него вон.

– От одного удара?

– В той палке, как на грех, железный болт забит был. От забора эта палка была или от чего другого. Только болт этот попал тому мужику в висок, он и скопытился. Не успел Кате ничего сделать, Лиза его опередила.

– И девушку за это осудили? Это же непреднамеренное убийство. Да еще в целях защиты!

– Может, ее бы и оправдали, но Лиза еще и сопротивление оказала при задержании. Двух полицейских побила. Травмы средней степени тяжести им нанесла. А у того насильника инвалидность оказалась, с головой он не дружил. Нехорошая для Лизы картина сложилась. Она – молодая, здоровая, мастер спорта, а напала на инвалида. Да еще выяснилось, что от лекарств, которыми врачи этого типа пичкали, он полным импотентом сделался. Не мог бы он ничего такого с Катей сделать.

– Зачем же он тогда на девушку напал?

– Вот вас сомнения взяли, и судья тоже решила, что сестры лгут. Да за Лизой уже на тот момент числилось несколько драк и других проделок. На плохом она была счету из-за своего поведения. И на суде на жалость не давила, гордо так себя держала. Заявила, что, если бы пришлось, она снова бы того мужика убила. Никакого раскаяния не демонстрировала. Осудили ее, одним словом. А после тюрьмы ей уже дороги назад не было. Люди на нее как на прокаженную смотреть стали, словно клеймо на ней какое видели.

– Значит, Лиза не работала?

– Подрабатывала иной раз. То посудомойкой, то полы помоет. Да и то долго ее не держали. А когда мать померла, Елизавете совсем худо пришлось. Без работы приличной, без пенсии. Кабы не сестра, пропала. Пусть жизнь у самой Лизы и не сложилась, но сестра ей хорошая досталась. Не бросала ее Катя.

Рассказ соседа странным образом противоречил сказанному самой Екатериной. Та утверждала, что с сестрой не общалась много лет. И совсем не желала о ней ничего знать со времени отсидки последней. И самое главное, обстоятельный разговор с соседом убитой Елизаветы никак не объяснял, откуда у той взялись деньги на покупку новой квартиры.

– Не сестра же ей подарила?

– А если сестра?

С Екатериной второй раз связались по скайпу.

– Чтобы я подарила Лизе квартиру? – возмутилась та. – Да вы что там, с ума все посходили!

– Отвечайте по существу, дарили или нет.

– Нет, конечно! Да и с каких барышей? После смерти мужа я сама не знаю, как концы с концами связать!

– Если вы потеряли мужа, приношу вам свои соболезнования.

Следователь надеялся на продолжение разговора, но связь прервалась. И на новые звонки Екатерина уже не ответила. Насчет того, чтобы забрать тело сестры и похоронить его подобающим образом, Екатерина тоже ничего не сказала.

– Что там у нее с мужем случилось? Вы не выясняли?

– Сердечный приступ. Ничего криминального в его смерти нет, хотя…

– Что?

– Поговаривают, что до приступа его довели компаньоны. И что они так хитро повернули дело, что еще при жизни начали оттеснять его от дел. И чем дальше, тем больше. В ход грязные маневры пошли. Мужику грозила статья за мошенничество, но ему повезло, он помер.

– Хорошенькое везение!

– А иначе бы тюрьма. Или долгое судебное разбирательство.

– А наследство он после себя оставил?

– Долги.

– Выходит, Катерина говорит правду насчет своей бедности?

– После смерти мужа наследства она не получила. Что было, то описали кредиторы за долги. У Катерины нынче дела хуже, чем у ее сестры. Та хоть в новую квартиру переехала, а Екатерина живет в однушке, которую себе еще много лет назад купила, когда и замужем-то не была. А все их совместное с мужем имущество арестовано и передано кредиторам.

Следователь нахмурился.

– Проверить теперь, находилась ли Екатерина у себя дома в Архангельске на момент совершения преступления, насколько я понимаю, не представляется возможным. Значит, будем считать, что алиби на момент убийства у сестры нет.

– Думаете, одна сестра прикончила другую?

– Разве такое невозможно? Мы с вами должны проверить все рейсы как воздушные так и наземные, которые идут из Архангельска в наш город. Также придется проверить и те, что идут с пересадками. Если хотя бы на одном из них Екатерина зарегистрирована, все! Считайте, что убийцу мы вычислили.

– Это же какая работа!

Но следователь ничего не хотел слышать.

– И когда скончался муж у этой женщины?

– Месяц назад.

– А еще раньше Ломакина переехала в новую квартиру.

– И что это может значить?

– Не знаю. Возможно, что и ничего. А возможно, что очень многое.

И следователь глубоко задумался. А когда вынырнул из своих раздумий, начал кому-то звонить.