Глава 15. Цена свободы
Ястреб
Кассандра неслась по пустым улицам Тиберима как безумная. Все тело ныло, сердце ухало, насквозь промокшая одежда липла к телу.
Проклятый кучер ее не дождался.
Не то, чтобы она сильно удивилась, но это значило, что времени меньше чем в обрез. Зала ведь совсем не дурак. Толстяк быстро сообразит, кто обчистил его сейф. А значит – в любой момент к ней домой могут завалиться его верзилы.
Придется уходить налегке.
Вайя расстроится, конечно, жутко. Небось столько вещей в свой сундук запихнула, что и крышку не закрыть… К черту все. Утром у них новая жизнь начнется. Настоящая жизнь. Никаких больше краж, переодеваний, погонь и прочего дерьма. Никаких больше крошек, что падают со стола этого жирного ублюдка – теперь Кассандра сама себе госпожа.
Свобода. Настоящая.
Вот чего Кассандра добивалась годами, даже сама не понимая до конца. Только сейчас это стало ясно. Они ведь могут поехать куда угодно, быть кем угодно… От открывшихся возможностей закружилась голова. Вмиг улетучилась усталость, а запах собственного пота превратился в аромат победы. И будь она проклята, если это и не есть справедливость. Разве они с Вайей не заслужили счастья после всех выпавших страданий? Может, жизнь не такая уж злобная сука, как думалось раньше? Может…
Кассандра выскочила на свою улицу… и замерла.
На мостовой, в свете уличного фонаря, прямо под ее окном, что-то лежало. Не что-то.
Кто-то.
Сердце Кассандры пропустило удар. А потом резко – ударом парового молота – бухнуло в горло.
Сорочка была такой же, как у Вайи.
Точно такой же, как та, что была надета на Вайе этим вечером.
В ногах распластавшегося на камнях человека суетилась еще одна фигурка, маленькая и щуплая, наверняка – ребенок. Пытается помочь?
Детская фигура обернулась и Кассандра увидела чумазое лицо. Мальчонке уже удалось стянуть одну туфлю, но, заметив Кассандру с кинжалом в руке, он помчался прочь, позабыв о второй.
Кассандра приближалась, боясь вздохнуть.
Сорочка как у Вайи… Но ведь это не может быть она. Никак не может. Вайя дома, в безопасности.
Ноги превратились в две соломинки, готовые сломаться в любой момент. И фонарь и очертания фигуры вдруг стали мутными. Лишь спустя несколько мгновений Кассандра поняла, что плачет. Рука выронила кинжал и схватилась за рот.
Нет! Нет! Нет!
Она крепко зажмурилась. Шмыгнула носом. Смахнула слезы. Открыла глаза…
Да.
Вайя лежала, раскинув руки в разные стороны, одна нога подогнута. Кровь кругом. Создатель, сколько ж крови… Но лицо все так же прекрасно, прическа идеальна, лишь один непослушный локон выбился на бледный лоб.
Как странно. Это не может быть правдой.
В голове воспоминания о проведенных вместе днях, и хороших, и плохих, смешались в одно озеро. А все ссоры и невзгоды были лишь рябью на гладкой поверхности этого водоема. Столько воспоминаний, чувств, и все обрывается здесь. Сейчас…
Казалось, они с Вайей были вместе всегда.
…Кассандра вспомнила, как они всей семьей отправились за город. В те дни еще все было хорошо и никто из них не ожидал беды. Конечно же, Кассандра с Вайей убежали с родительских глаз, едва отец выбрал место для пикника. Они бегали по лесочку, вначале держась за руки, после догоняли друг друга и прятались друг от друга. А потом им попалось огромное ромашковое поле, и Вайя нырнула в это море из белых цветков с желтыми сердцевинами. Кассандра долго искала ее и никак не могла найти. Она уже хотела сдаться, как прямо перед ней из ромашек высунулась голова с золотистыми локонами. От неожиданности Кассандра плюхнулась на задницу, но спустя мгновение рассмеялась. Вайя осыпала ее дождем из цветов и снова скрылась…
…А в день, когда хоронили отца Кассандры, они с Вайей бродили по кладбищу все время, пока либитинарий готовил церемонию. Сами толком не зная зачем, разглядывали на могильных табличках имена, которые не могли прочитать, как вдруг Вайя уселась на большой плоский камень и уставилась на Кассандру своими безумно голубыми глазами.
– Как думаешь, Касс, – спросила девочка, – когда придет пора отправлять за Реку тебя и меня, кто придет проводить нас?
– Ну-у… – задумалась Кассандра, – пожалуй, я умру в почтенном возрасте, и множество моих детей и внуков явится на похороны, – она хихикнула, – а ты?
Вайя ответила почти сразу.
– А я хочу умереть молодой. Не желаю превращаться в старую развалину с проплешиной на полголовы. Как у жены мясника. Фу! – Она смешно сморщила носик. – И мне не нужно ни детей, ни внуков. Мне достаточно будет знать, что ты пришла меня проводить, – совершенно серьезно сказала она.
Потом Вайя взяла ее руку и прижалась к ладони своей нежной щекой.
«Что ж, любимая, твое желание исполнилось», – подумала Кассандра.
Осознание острыми зубами впилось в грудную клетку, выламывая ребра и разрывая сердце на части. В горло кто-то воткнул ржавый штырь. Хотелось рыдать, кричать, но воздух не мог пробиться в легкие, чтобы позволить просто вздохнуть. Кассандра опустилась на колени. Вялая, слабая и ни на что не годная. Ночь теплая, а трясти вдруг начало как в лютый мороз. Она протянула дрожащую ладонь к груди любимой и замерла не в силах коснуться – будто это значило признать, что Вайя мертва.
Паладин
Ивейн вышел на улицу, и его снова поразила молния.
Кассандра, перепачканная в грязи, но прекрасная, как всегда, склонилась над телом Вайи. Долгое время он мог лишь стоять и смотреть, как его любимая ощупывает мертвую девушку, как целует ее бледное лицо, как содрогается от рыданий.
Ивейн понял, что он не сможет просто уйти в такой миг.
Кассандре нужна его помощь. Сейчас он положит ей на плечо свою руку. Скажет доброе слово. Она уткнется ему в грудь, будет рыдать, может пару раз стукнет от отчаяния… А он прошепчет слабые утешения, но станет для нее спасением и единственной опорой во всем мире. Почти героем – ведь он пытался спасти Вайю и в этот раз, просто не успел: двое подонков уже выбросили ее из окна, когда он поднялся. Но они не ушли безнаказанными, вот, полюбуйся! Висят, пришпиленные к стене, как парочка мух.
Теперь он не оставит ее ни за что. К эльфам Орден. К эльфам императора. К эльфам все. Его любви хватит на обоих. Рано или поздно она поймет это. Пока же – ему достаточно и скупой благодарности.
Ивейн сделал осторожный шаг. Еще один…
Кассандра даже не повернулась на звук его шагов. Он подошел и присел рядом с ней. Девушка продолжала гладить Вайю по лицу, что-то беззвучно бормоча себе под нос. Ивейн осторожно положил руку ей на плечо.
– Кассандра… – она по-прежнему не замечала его присутствия, – это я, Ивейн.
Очень медленно, словно малейшее движение доставляло ей невыносимую боль, она повернулась. Ее взгляд, мутный от слез, смотрел сквозь него.
– Я… – отрешенность девушки заставила позабыть все, что он собирался сказать. Да и вряд ли она вообще его сейчас слышит. – Нужно отнести ее внутрь, – сказал Ивейн вместо слов утешения.
Если Кассандра и поняла, то никак не отреагировала.
Ивейн склонился над распластанной на камнях Вайей. Не слишком она и похожа на мертвую. Он-то надеялся, что Кассандра увидит кровавое месиво, но ничего такого – руки, ноги на месте, даже голова не расколота. Ивейн просунул руку под спину… И тут его словно копьем насквозь проткнули.
Жива!
Этого не могло быть, но Вайя была жива. Едва он коснулся ее, как ощутил пульс жизни. Слабый, едва уловимый огонек продолжал гореть в этом сломанном теле.
Ивейн чуть сам не упал – такая слабость накатила.
– Что ты почувствовал? – видимо, он все же пошатнулся. Кассандра смотрела на него уже другим, совершенно осмысленным взглядом. Она подалась вперед всем телом. Ивейн увидел, как напряглись скулы, как проступила волевая морщинка между бровями. – Что ты почувствовал?!
Ивейн проглотил битое стекло, внезапно оказавшееся во рту.
– Она жива… – выдавил он полушепотом-полухрипом.
Кассандра коротко вскрикнула. Руки метнулись ко рту. В следующий миг она прижалась ухом к груди своей подруги.
Тук. Тук. Тук.
Ивейн слышал, как где-то там сердце продолжало работать, отчаянно заставляя тело держаться за ниточку жизни. Какое же он ничтожество! Даже не сумел убить слабую беззащитную девчонку. Горло сдавило удавкой отчаяния.
Ивейн попытался улыбнуться. От тщетных усилий показалось, что кожа на лице сейчас лопнет.
– Знаешь, где лекаря найти? – спросил он.
Кассандра подняла голову.
Ее прекрасные зеленые глаза, полные слез, уставились прямо на него. Она быстро закивала, слезы покатились по щекам, оставляя бороздки на перепачканном лице. А все, чего ему хотелось в тот миг, – слизать эти капельки соленой воды.
– Идем же! – скомандовал Ивейн.
Кассандра бежала столь быстро, что ему с трудом удавалось поспевать за ней, с его-то головокружением и слабостью во всем теле. Они миновали один квартал и где-то вдали, на фоне окрашенных в предрассветный багрянец облаков, полыхнула молния. Спустя несколько шагов донесся раскат грома.
Такая же гроза сейчас начиналась и внутри него самого.
Ивейн поддерживал безвольно болтающуюся голову Вайи обрубком. Второй рукой обхватил девушку выше колен. Он чувствовал, как кровь из раны на ее затылке уже пропитала ему рукав. Мокрая ткань липла к коже, а запах крови кислил во рту. Но сердце внутри сломанной груди продолжало стучать.
Почему?!
Как?
Откуда в этом хрупком тельце столько желания жить? Что дает ей эту силу?
Больше всего сейчас хотелось сокрушить то, что осталось от девушки. Раздавить. Расплющить. Превратить в мешок сломанных костей и смятых внутренностей. Изуродовать. Разорвать на части. Уничтожить даже воспоминания о ней.
Ивейн почувствовал, как рука сама по себе сильнее прижала Вайю к его телу. Он ведь может это сделать. Прямо сейчас.
Что же ему мешает?!
Неужели, он такой слабак, что не в состоянии довести начатое до конца?
Ведь это будет почти милосердием. Она и так наполовину мертва. Нужно лишь немного помочь ей…
– Это здесь! – от крика Кассандры Ивейн едва не выронил свою ношу.
Девушка уже вовсю тарабанила обоими кулачками и одной ногой по обшарпанной двери, над которой красовалась выцветшая, некогда зеленая вывеска: «Лекарь Идилиус. Целебные снадобья и травы».
Спустя вечность в глубине дома послышалось шуршание, затем звук шаркающих шагов.
Сквозь мутное стекло в верхней части двери показалось тусклое свечение.
– Скорее же! – заорала Кассандра, еще сильнее стукнув по двери.
Ударь она еще пару раз с такой силой, и, пожалуй, дверь просто рассыпалась бы. Но тут скрипнул замок, судя по звуку, такой же старый, как дом, что он охранял, и вывеска на нем.
Дверь открылась. Лекарем оказался дряхлый старикашка с помутневшими белесыми глазами, почти как у мертвеца.
Кассандра вцепилась в его облезлый халат.
– Скорее, мастер Идилиус! Вайя. Нужна помощь!
– Да, да… – забормотал старый лекарь, но Кассандра уже влетела внутрь, едва не сбив его с ног.
Ивейну не осталось ничего, кроме как последовать за ней, глядя на лезущие на лоб глаза старика.
В сумраке Ивейн прошел вглубь комнаты и уложил Вайю на большой стол.
В комнате пахло десятком известных трав. И еще столько же запахов было неведомо. Все это обилие ароматов лишь усилило головокружение. А еще здесь пахло пылью, сыростью и старостью. Ветхое жилище ветхого старика. Как может тот, кто сам уже одной ногой в погребальном костре, спасти кому-то жизнь?
Но лекарь, несмотря на свой возраст, оказался на удивление сообразительным и проворным. Он склонился над девушкой и стал ощупывать изломанное тело.
– Нужно больше света! – скомандовал он, указав рукой на пустой подсвечник. – Свечи там, в углу, в ящике.
Кассандра побежала в указанном направлении. Она схватила коробку, но та выскользнула из руки. С грохотом по полу покатилась всякая всячина: разного размера склянки, блестящие щипчики, что-то наподобие металлической тарелки и с полдюжины свечей. Кассандра выругалась. Ивейн поспешил на помощь.
Вместе они стали собирать свечи. Он заметил, как дрожат ее руки, и на миг ему стало тошно от мысли, что именно он – причина этого горя. Отчаяние было столь сильным – Ивейн едва не упал на колени вымаливать прощения.
Наконец они собрали проклятые свечи, воткнули их в подсвечник и подожгли от уже горящей.
– Вижу, вы из военных, – сказал старик, ткнув своим скрюченным пальцем в новый гвардейский мундир Ивейна, – значит, должны знать о строении человеческого тела.
– Я – паладин, – ответил Ивейн почти смущенно.
– Тем лучше, – старого лекаря ответ не смутил и, похоже, ни капли не удивил. – Поможете оперировать.
Мастер Идилиус деловито взял с другого стола фиал с прозрачной жидкостью, плеснул немного в ладони и потер руки друг о друга. Затем смочил кусочек белой ткани и стал протирать свои инструменты.
– Ваши руки, юноша, – он повернулся к Ивейну.
Ивейн молча протянул свою единственную руку открытой ладонью вверх.
– О… – на миг лекарь растерялся. Но быстро пришел в себя и вылил чуть-чуть жидкости в ладонь Ивейна, затем тщательно растер одновременно обжигающую и холодящую влагу.
Пальцы старика были что сухие ветки. Скрюченные и жесткие. Кожа покрыта пятнами. Ивейну вспомнился тот день, когда его лишили всего. Когда другой старик вытирал о кусок тряпья свои окровавленные пальцы, любуясь на проделанную работу – два браслета, вживленные глубоко в человеческую плоть. Два куска небесной стали, превративших Ивейна в жалкое подобие того, кем он должен был стать.
Если бы мастер Умбер был еще жив, то сейчас Ивейн с удовольствием сломал бы ему все пальцы. А после – выдавил глаза. А затем…
– Станьте сюда, – скомандовал старик, – так, возьмите это, – он протянул инструмент, похожий на большие щипцы.
– Мастер Идилиус, чем я могу помочь? – Кассандра стояла над телом Вайи, растерянно глядя то на Ивейна, то на лекаря.
Старик причмокнул.
– Буду признателен, коли ты нам чаю заваришь, вот. А сестрицу твою мы поправим, – он попытался улыбнуться, – головой она, конечно, здорово стукнулась, но жить будет. Нужно только пару костей соединить…
Что?! Пару костей. Жить будет!
А что же она скажет, когда откроет глаза? «Привет, Касс. Знаешь ли, паладин Ивейн влюблен в тебя до безумия и потому пытался меня убить». Ивейн вытер рукавом выступившую на лбу испарину.
Кассандра неуверенно отошла от стола, не спуская глаз с лекаря. Идилиус нацепил очки и повернулся к Ивейну.
– Слушай сюда, парень. Плохо дело. Видишь, как сильно плечо у нее опущено? Ключица сломана. Вот смотри, – старик указал пальцем на бугорок, устрашающе точащий из-под кожи.
Ивейн кивнул.
– Кости сместились. Разрезать придется. Иначе – обломком может артерию проткнуть.
Дальше Ивейн слушал вполуха. Вот шанс довершить начатое. Исправить ошибку. И в этом даже не будет его вины. Лекарь старый ведь. Рука и дрогнуть может…
– … будь готов пережать, если вдруг кровь хлынет! Все уяснил?
Ивейн кивнул, с трудом сдержав ухмылку.
– Да поможет нам Создатель, – старый целитель поклонился в сторону окна, затем взял короткий загнутый нож с очень тонким лезвием.
Ивейн невольно поразился тому, как быстро и точно сделала разрез рука старика. Лекарь словно скинул с плеч несколько десятилетий. Бесследно исчезла дрожь в пальцах, а движения стали плавными и выверенными, как у опытного музыканта, который может сыграть свой репертуар в любое время суток. Хоть среди ночи его подними.
Сделав разрез длиной с ладонь, Идилиус отложил нож и взял из рук Ивейна странные щипцы. Он осторожно вставил их прямо в разрез и нажал. Края раны раскрылись. Ивейн увидел сломанную кость и белые осколки.
Какое хрупкое существо человек по своей сути. Ничего не стоит сломать парочку костей, лишив способности самостоятельно передвигаться, превратить в беспомощное создание. Просто удивительно, как люди заняли свое главенствующее место в этом мире, победив Бессмертных. Что дает им эту силу, перед которой не устояли даже Первородные?
Идилиус принялся доставать мелкие кусочки костей с помощью крохотных щипчиков.
Ивейн же в этот миг открылся Потоку.
Он чувствовал уверенность старика, с которой тот собирал сломанную кость воедино. Привычные точные движения. Сколько раз он уже проделывал такое, возвращая людским телам способность нормально функционировать?
Но не сегодня.
Не колеблясь ни мгновения, Ивейн толкнул один острый обломок с помощью Архэ. Тут же все внутри раны заполнилось алым. Кровь хлестала из разорванной артерии.
– Проклятье! – выдохнул старик.
Ивейн ухмыльнулся, глядя, как задрожали пальцы лекаря.
– Пережми здесь, – Идилиус на удивление быстро пришел в себя. – Нет, лучше я сам, – он выхватил из рук Ивейна зажим и перехватил артерию чуть выше разрыва.
Не сегодня, старик.
Ивейн нахмурился. Мастер Идилиус пошатнулся. Он зажмурил глаза и схватился обеими руками за виски, рот приоткрылся в немом крике. Кровь тут же хлынула с новой силой, пульсируя с каждым ударом ослабевающего сердца.
– Что с вами?! – Кассандра в два прыжка преодолела расстояние до операционного стола.
– Все в … – старик с усилием отнял одну руку от головы, попытался снова пережать артерию зажимом, но его пальцы промахнулись мимо инструмента и схватили воздух.
Он пошатнулся и с грохотом упал, едва не перевернув стол.
– Сделай же что-нибудь! – прокричала Кассандра.
Ивейн отпустил хватку Архэ. Должно быть, он сейчас стоит с надменной ухмылкой. Совсем неподобающее поведение для того, кто пытается спасти истекающую кровью девушку.
Он ухватил зажим, по-прежнему торчащий из раны. Сдавил, но не достаточно сильно, чтобы остановить кровотечение. Впрочем, оно уже и так почти прекратилось.
– Попробуй привести его в чувство, – сказал он, кивнув на лежащего без движения старика.
Кассандра принялась тормошить лекаря. Надавила двумя пальцами на шею.
– Он мертв, – прошептала она, бледнея.
Ивейн выругался.
– Нужно… – но в этот миг он почувствовал то, чего так желал.
Смерть.
Невидимые губы дунули на пламя свечи жизни Вайи. И теперь лишь едва различимый дымок исходит от обуглившегося фитилька.
Кассандра тоже это почувствовала, хоть у нее и не было способностей направлять Поток. Он увидел это по ее лицу. Застывшее, с напряженными скулами, оно вдруг стало каменной маской. Глаза утратили блеск, стали почти бесцветными. Она их медленно прикрыла.
Его:
– Мне очень жаль… – прозвучало совершенно бесполезно и бессильно, почти как издевка.
Но Кассандра его не слышала.
Не было рыданий, криков или истерик. Один раз она уже оплакала смерть своей возлюбленной. Видимо, все слезы остались там, на мостовой, под окном, из которого он вышвырнул Вайю.
Кассандра взяла с расправленной кровати старика покрывало и укрыла Вайю, оставив лишь лицо. Казалось, девушка спит, но кровь из страшной раны быстро пропитала толстую ткань, сделав почти черной. Кассандра вернулась к кровати, сдернула простынь и накрыла тело лекаря.
Затем она обняла голову Вайи и тихонько запела. Песня была простой и прекрасной, похожей на те, что матери поют детям перед сном.
Светит луна над крышей моей
Белая тропка легла до дверей
Спи, малышка, спи, малышка
Озорная моя мышка
Небо покрыто точками звезд,
Млечной дорожки раскинулся мост.
Засыпает мой ребенок,
Спи, котенок, спи, котенок.
Ивейн так и стоял, держа в руке окровавленный зажим. Теперь, когда все произошло, его охватило непонятное разочарование. Кассандра продолжала тихонько напевать:
Время придет, и ты подрастешь,
Ты из гнезда навсегда упорхнешь.
Моя птичка, моя птичка,
Засыпай, моя синичка.
Пусть твоя доля будет легка,
Ясными мысли и твердой рука.
Спи, родная, спи, родная,
Горестей и бед не зная…
Неожиданно песня оборвалась. Кассандра наклонилась и легонько поцеловала Вайю в губы, затем накрыла покрывалом и лицо.
– Я сделаю для тебя все, что угодно, я… – залепетал Ивейн.
Он смотрел на свою руку, которой совершил злодеяние, в ней до сих пор был зажат ненужный зажим, и от осознания того, кем он стал, захотелось лишиться этой конечности тоже. Словно подобная жертва могла вернуть хотя бы часть его потерянной души. Гнев прошел – осталась лишь грусть. Как это всегда бывает. Медленно кулак разжался, и зажим с грохотом упал на блестящий поднос.
Кассандра вздрогнула.
Она посмотрела на него, и все недосказанные слова застыли в горле ржавыми гвоздями.
– Что угодно? – переспросила девушка.
Кассандра говорила с ним и словно сама с собой одновременно.
– Все… – прошептал Ивейн.
Взгляд ее глаз, неожиданно ставший холодным и опасным, пронзил насквозь, заставив поежиться. Он помнил этот взгляд. Именно так она смотрела тогда на раненого бандита, прежде чем вскрыть ему горло. Взгляд убийцы.
– Я знаю, кто виновен в ее смерти, – Ивейн оторопел. – Помоги мне прикончить Залу. Убить этого жирного ублюдка и любого, кто встанет у меня на пути. Помоги отомстить.
