Глава 52

Мнение врачей из больницы Кальмара было совершенно однозначным: Ассаду предстояла ампутация большого пальца на левой руке. Но сириец отказался. Он заявил, что все восстановится, а если необходимо будет это сделать, то он наберется мужества и сам отрежет себе палец. Карл оторопел от этой мысли и бросил взгляд на покалеченную руку товарища. Если из этого абсолютно обугленного недоразумения когда-нибудь восстановится полноценный палец, значит, у Ассада налажена прекрасная связь с высшими силами.

– Ты уверен? – уточнил Мёрк, показывая на мраморные окружности, проступившие на коже чуть выше запястья.

Араб не колеблясь подтвердил свое решение. Он заверил, что прежде ему уже доводилось иметь подобные ожоги. И тогда ему удалось восстановиться самостоятельно.

Врач без утайки рассказал ему о том, что произойдет, если на месте повреждений разовьется гангрена, а затем проинструктировал о мерах предосторожности в столь безрадостной ситуации.

Карл видел, что Ассад испытывает боль, но не показывает виду. Он не хотел давать врачу ни единого козыря.

Затем сотрудники из числа медперсонала проверили у обоих пациентов работу почек и сердца, провели ряд неврологических тестов, попросили сделать несколько мышечных упражнений и, наконец, задали им не менее сотни вопросов, прежде чем выпустили из своих тисков.

– Мы оставим вас здесь на ночь, так как на электрокардиограмме Карла Мёрка наблюдается нарушение сердечного ритма. Если не будет серьезных сбоев, он восстановится сам собой в течение нескольких часов, – и все-таки, в целях безопасности, мы предпочитаем сделать повторную ЭКГ ранним утром.

Карл с Ассадом переглянулись. Такие планы не способствовали скорому возобновлению охоты на Ату.

Главный врач, типичный благовоспитанный представитель шведской нации в полном расцвете сил, пальцем вернул очки без оправы на переносицу.

– Вижу, вы не решаетесь принять мое предложение. Не сомневайтесь. Вам чрезвычайно повезло. Ассад, по моим оценкам, пожертвовал пальцем, что, безусловно, спасло вам жизни… ну, уж по крайней мере, избавило от целого комплекса серьезных травм. Если б ток был не постоянный и если б вам не повезло с пасмурной погодой, то вы бы здесь сейчас не стояли. Вы бы сварились изнутри. Мозги и нервная система подверглись бы необратимым изменениям. В лучшем случае мышечной ткани был бы нанесен гораздо больший урон, чем теперь, и боли оказались бы не в пример сильнее, нежели те, что беспокоят вас в данный момент.

Они отказались облачиться в больничную одежду. Вид взрослых мужиков в длинных рубахах, с голыми задницами и волосатыми ногами едва ли может считаться естественным.

– Я хотел бы предупредить вас: в ближайшие два-три года уделите повышенное внимание возможности возникновения поздних осложнений вследствие столь интенсивного травматического воздействия. В случае провалов в памяти, сбоев в работе органов чувств, любых нарушений со стороны зрения или слуха вам необходимо обратиться за медицинской помощью, договорились?

Пациенты кивнули. Кто же посмеет перечить врачу в очках без оправы?

– И еще, – обернулся человек в белом халате уже с порога. – Ваши шведские коллеги принесли нам ваши мобильные телефоны и ключи от машины. И пригнали ваш служебный автомобиль на больничную парковку.

Наконец-то он произнес фразу, после которой захотелось жить.

Проснуться на следующее утро было делом не из легких – настолько противилось пробуждению тело. Карл посмотрел на Ассада, дрыхнувшего на больничной койке на спине. Тот размотал бинт и засунул большой палец в рот, как утешающее себя дитя.

Сириец продолжал держать палец во рту и три четверти часа спустя, когда они направлялись на служебном автомобиле в Копенгаген. Несмотря на активные поиски, шведской полиции не удалось обнаружить никаких новостей о перемещениях Ату.

– Ассад, ты что, действительно считаешь, что таким образом спасешь палец? – наконец спросил Карл, когда они проехали километров сорок-пятьдесят.

Тот осторожно вытащил палец изо рта, опустил стекло и сплюнул. Затем вынул из кармана маленький коричневый пузырек из «Бодишоп» с этикеткой «Масло чайного дерева».

– У меня это средство всегда при себе, Роза научила. Прекрасный антисептик, главное – не глотать, – заявил он, после чего капнул несколько капель в рот и снова засунул туда палец.

– Ассад, похоже на ожог третьей степени, а значит, нервы уже мертвы. Вряд ли тут что-то поможет.

Помощник повторил всю последовательность действий и повернулся к Карлу.

– Я чувствую, он еще живой, Карл. Ну да, он весь черный, но обгорела только кожа. Если и есть серьезное повреждение, оно затрагивает только верхнюю фалангу. – Он снова капнул на язык чудодейственное средство, и палец прочно занял место во рту.

– Мы получили сведения из полиции Истада, – сообщил коллега из управления полиции по беспроводной связи. – Человек, объявленный в розыск, был замечен вчера вечером на паромной переправе из Истада в Рённе.

Что он такое болтает?

– А почему мы узнаём об этом только сейчас?

– Они пытались связаться с вами вчера, но ваши телефоны были отключены.

– У нас их просто не было. Эти остолопы сами сдали их персоналу больницы. Почему они не позвонили в больницу?

– Вы спали.

– Ну, могли бы перезвонить хотя бы сегодня утром!

– Мёрк, взгляни на часы – только семь тридцать. Думаешь, у них уже начался рабочий день?

Карл поблагодарил коллегу и прервал соединение. Ату на Борнхольме – какого лешего он там делает? Был бы он на его месте, отправился бы туда в последнюю очередь.

Ассад в очередной раз сплюнул в окно.

– Я думаю, он поехал туда заметать следы, которые мы проглядели. Он понимает, что мы не сможем арестовать его, не обладая неоспоримыми доказательствами его вины.

Хм-м-м… Но остановить этого человека надо во что бы то ни стало.

Карл посмотрел в боковое стекло. Ему предстояло сейчас принять непростое решение. При взгляде на товарища, боровшегося за сохранение большого пальца, ему стало стыдно. На какую жертву решился этот человек в минувшие сутки! Так неужели сам Карл не сможет себя в чем-то ущемить?

– Я еду в аэропорт, – не дрогнув, сказал он наконец.

Ассад выпучил глаза.

– Да-да, я справлюсь. Возможно, гипноз все-таки подействовал, кто знает… – Карл посмотрел на карту навигатора. – Аэропорт Роннебю не очень далеко отсюда, будем там через полчаса. Сейчас узнаем, сможет ли нам помочь воздушное такси Копенгагена.

Спустя десять минут чрезвычайно вежливый молодой человек сообщил, что, к большому сожалению, они не могут организовать рейс настолько срочно.

– Но попробуйте спросить у одного из наших бывших пилотов, Сикстена Бергстрёма, – предложил он. – В аэропорту Роннебю стоит его частный самолет, «Эклипс пятьсот Джет». Он шестиместный, летает со скоростью до семисот километров в час – возможно, это именно то, что вам надо? Между двумя аэропортами всего сто двадцать километров, полет на Борнхольм займет считаные минуты.

Никогда в жизни Карл не думал, что сделает нечто подобное по собственному желанию. С дрожью в ногах он сел в комфортабельное кресло у окна, обтянутое бежевой кожей, и вперил застывший взгляд в пожилого мужчину, готовящегося ко взлету.

– Может, тебя подержать за руку? – услужливо поинтересовался сосед, обмотавший палец бинтом невероятного размера. Мёрк вздохнул. – Я уже помолился за тебя. Все будет в порядке.

Карл вжался в спинку кресла, на лбу выступила испарина, руки сами собой вытягивались в стороны по мере набирания высоты.

– Ну, это вовсе необязательно, – заметил пилот, обернувшись. – Нам хватит крыльев самолета. Не переживайте.

Кажется, Ассад подавил в себе смешок? Значит, он сидит рядом, с изувеченным пальцем, еще не вполне оправившись от пытки, да еще и смеется?

Карл повернулся к товарищу и, к своему изумлению, обнаружил, что и сам готов рассмеяться. Если хорошенько подумать, зрелище было и впрямь уморительное.

Он опустил руки и расслабил плечи. Вообще-то, не так уж и страшно ему было, он просто сам заранее настроил себя на страх.

Мёрк вскрикнул от охватившей его радости так резко и неожиданно, что у пилота сердце замерло. Сколько было бы иронии, если б самолет сейчас взял и рухнул на землю!

Не успели они подняться, как пора уже было снижаться. Карл мысленно поблагодарил Казамбру и устремился навстречу комиссару полиции Биркедалю, который уже поджидал их.

– Нам пока не удалось его найти. Он не зарегистрировался ни в одной гостинице; на стоянках для кемпинга также не было обнаружено ни одного человека, подходящего под описание.

– То есть он либо переночевал в машине, либо у кого-то из знакомых. Вы можете предоставить нам автомобиль?

Биркедаль показал на небольшой «Пежо двести шесть» красного цвета.

– Возьмите машину жены. Она все-таки сбежала от меня.

Он выглядел слегка расстроенным. Что ж, не надо было соглашаться на экстравагантное предложение Розы.

Они договорились поддерживать связь. Человек, которого они искали, теперь никуда не мог подеваться с острова. Поэтому на паромных переправах и в аэропорту ввели жесткий режим контроля.

– Ассад, ты выдержишь? – спросил Карл, когда они захлопнули за собой дверцы автомобиля.

Тот ответил, вытянув вверх забинтованный палец.

Славный малый, этот Ассад.

– Итак, замкнулось кольцо для Ату-Франка, – заметил он. – Парень вернулся на Борнхольм. И куда же он отправился, ты как думаешь?

– По крайней мере, нет никаких оснований полагать, что он вернется на место преступления. В этом нет никакого смысла. Если даже он туда приедет, то едва ли обнаружит что-то новое, что пропустили следователи. Я больше склоняюсь к тому, что он решил посетить кого-то из жителей острова, которому известно больше, чем надо.

– Больше, чем надо кому?

Да, в этом-то и дело. Больше, чем надо знать тому, к кому он приехал.

Мёрк приписывал Ату большую склонность к активным действиям. Даже слишком большую.

– Карл, думаешь, он мог кого-то убить?

– А разве мы не ищем человека, который, по нашему предположению, однажды уже совершил убийство?

Разве не стали они свидетелями преклонения перед ним толпы людей в белых одеяниях? А что это, как не свидетельство крепкой власти, которую он любыми средствами пожелает сохранить?

– Инга Дальбю сейчас в Копенгагене, так что за нее можно быть спокойными. Я склоняюсь к угрозе в отношении Юны Хаберсот – что скажешь?

Ассад кивнул.

– Действительно, она ведь вообще отказалась про него говорить. Ты прав – она что-то знает.

Карл по привычке потянулся за телефоном и наткнулся пальцем на плюшевую игрушку, на животе которой было написано: «Ты – лучшая!» Он сомневался, что супруга Биркедаля сейчас поверила бы этому слогану.

– Ассад, набери номер Юны Хаберсот. Когда она снимет трубку, передай телефон мне. Что-то подсказывает мне, что с тобой она точно не захочет разговаривать.

Через полминуты Ассад замотал головой. Связь отсутствовала.

Они попробовали позвонить ей на работу в Джоболэнд, где им сообщили, что Юна на больничном, – и это вполне понятно, учитывая все обрушившиеся на нее несчастья. Но это нестрашно, добавила любезная дама на другом конце провода, так как «высокий сезон» начнется только через месяц с лишним.

Итак, следующей точкой назначения оказался дом Юны Хаберсот на улице Йернбанегэде в Окиркебю.

– Уже второй раз за сегодняшний день меня спрашивают об этой даме, – заметил парень в рабочем комбинезоне, надетом на голое тело; он перетаскивал в соседний дом барахло из машины.

– А кто был первым? – поинтересовался Карл, удивляясь огромной всклокоченной бороде парня, которая никак не вязалась с его профессией. Он напоминал скорее учителя шестидесятых годов – не хватало только вельветовой куртки, но он наверняка обретет ее по завершении работы. Современная мода – весьма странная дама.

– Малый средних лет, весь в желтом. – Парень рассмеялся. – Как будто из глупой телерекламы туристического агентства. Загорелый, с ямочкой на подбородке, все при нем.

Ассад с Карлом переглянулись.

– Когда это было? – спросил Мёрк.

Задумавшись, он смахнул предплечьем пот со лба.

– Уф… минут двадцать – двадцать пять назад.

Проклятье. Явись они двадцатью минутами ранее, успели бы его задержать.

– И все-таки вы не в курсе, куда подевалась Юна Хаберсот? – спросил Ассад.

– Ни черта не знаю. Она сказала только, что должна что-то положить на могилу сына. Очень странно… Думаю, ей пришла в голову какая-то идея при взгляде на барахло, которое я таскаю. – Он посмотрел на руку Ассада. – А тебе, приятель, похоже, грабли укоротили… Наверное, совал куда не надо?

И парень вновь засмеялся. Оставалось надеяться, что Ассад не понял подкола.

– А как вы думаете, какая именно вещь из тех, что вы несли, могла натолкнуть ее на идею? – решил уточнить сириец, сложив пальцы правой руки в кулак. Видимо, он все-таки понял намек.

Карл взял его под руку, чтобы он не поддался соблазну хорошенько врезать собеседнику.

– Ну, даже не знаю… Что-то из первых ходок. Обычно на самом верху лежат одеяла и шмотки в больших черных мешках, но сейчас, кажется, был еще какой-то ящик с журналами. Вообще-то я не уверен.

Карл потащил Ассада к машине.

– Где она вообще могла откопать что-то, принадлежавшее Бьярке? Наверное, нам надо метнуться в их старый дом в Листеде или к хозяйке на Сандфлугтсвай, где он снимал комнату?

Ассад кивнул.

– Ее зовут Нелли Расмуссен.

Отличная память.

Затем сириец высвободился, повернулся на сто восемьдесят градусов и направился прямиком к парню, разгружающему машину. Неужели драки все-таки не избежать?

– Что конкретно она сказала? – заорал он, когда между ними оставалось около десяти метров.

Парень непонимающе уставился на него с ящиком на плече.

– Насчет чего?

– Ну, она собиралась отвезти что-то. Разве не так? Вы уверены, что она именно так сказала?

– Ну да. Какая, к черту, разница, сказала она так или иначе?

– В смысле она не говорила, что собирается в город, да?

– Я вроде не глухой.

Карл вернулся следом за Ассадом.

– Все правильно. Нам важно знать, куда она поехала – в Листед или в Рённе, чтобы забрать то, что она захотела. Вы не в курсе?

– Вероятно, в Рённе. По крайней мере, она махнула в ту сторону. Бабы часто жестикулируют без особого смысла.

– И мужчине в желтом вы сказали то же самое?

Парень нахмурился. Видимо, так.

– По нему было похоже, что он знает, куда ехать? – спросил Карл. Ведь Бьярке переехал после того, как Франк покинул остров, а значит, его новый адрес был неизвестен Ату.

– Возможно. По крайней мере, у него в руках была страница из местной телефонной книги. Быть может, он посмотрел адрес там.

– Надо поторопиться, – с этими словами Карл кинулся к машине, но Ассад опередил его. – Черт возьми, тут нет навигатора, – проворчал Мёрк, взглянув на приборную панель. Какая же дорога самая короткая?

– Спокойно, Карл, сейчас я проверю в смартфоне, – Ассад принялся набирать адрес. – Нам потребуется пятнадцать минут, если мы поедем на юг в направлении Лоббэк и Нюларс.

Карл надавил на газ.

– Позвони Биркедалю – пускай вышлют туда патрульную машину.

Ассад принялся набирать номер, явно испытывая боль в левой руке. В следующую минуту он уже кивал, слушая по телефону ответ.

– Ты предупредил, что их не должны там заметить? Я что-то не услышал, – усомнился Карл.

Ассад поморщился.

– Они не приедут, Карл. И ты вряд ли захочешь знать, почему. Что ж делать, раз у них не осталось свободного транспорта… Все отправились контролировать паромы и аэропорт.

– Что?

– А еще он сказал, что мы все равно прибудем туда раньше их. Он утверждает, что этот «Пежо» еще ого-го!

– Тогда пусть пеняет на себя, если кто-то вдруг решит нас остановить.

Карл не обращал внимания на то, что стрелка спидометра сильно зашкаливала за сто, в то время как разрешенная скорость на данном участке дороги равнялась восьмидесяти.

– Сними рубашку, высуни ее в окно – пускай развевается, – разошелся Мёрк, со всей силы надавливая на звуковой сигнал. – Давай же, Ассад. Мы сейчас превратим это ведро в полноценный автомобиль бригады немедленного реагирования.

Через десять минут, промчавшись сквозь плотно застроенные населенные пункты мимо скоплений глазеющих жителей, Карл с Ассадом на миниатюрной красной комете с развевающейся зеленой рубашкой подлетели к дому на Сандфлугтсвай.

Ожидая увидеть перед домом автомобиль, они оказались разочарованы, так как поблизости не обнаруживалось ничего такого, что могло бы оправдать их безумную скорость.

– Ассад, позвони в полицейский участок и все-таки вызови на место машину со спецсигналом. А я зайду внутрь и гляну, есть ли кто-то дома. А еще выпей таблетку, а то и две – я же вижу, как болит твой палец.

Нелли Расмуссен нерешительно приоткрыла дверь – и с облегчением выдохнула из-под шляпки, увидев, кто к ней пожаловал. Когда она открыла дверь полностью, перед Карлом предстало божественное зрелище. Никакая итальянская или греческая вдова не смогла бы сравниться с ней по количеству черной одежды и аксессуаров. Вуаль на шляпке, чулки, туфли, пиджак, блузка, юбка, перчатки, ожерелье, веки, ресницы, волосы – все без исключения было черным-черно. Розе ее вид определенно пришелся бы по душе.

– Ох, я думала, это таксист, – пояснила она, вытащив из черной сумки черный носовой платок, что слегка коснуться им совершенно сухих глаз. Вот уж поистине театральный талант.

– Сюда приходила Юна Хаберсот?

Женщина угрюмо кивнула.

– Зачем?

– Ну, спросить-то вы, конечно, можете. Да только неужели вы думаете, что она мне рассказала? Кажется, забрать из комнаты Бьярке какой-то журнал… Она передо мной не отчиталась, но мне так показалось, когда она вышла.

– А мужчина в желтой одежде приезжал?

Женщина снова кивнула, на этот раз с некоторым испугом.

– Вот поэтому я и не решилась сразу открыть вам дверь. Я не желаю больше впускать его в свою квартиру.

– Когда?

– Прямо перед вами. Всего пять минут назад. Я тогда тоже подумала, что это такси за мной.

– А он что хотел?

– Хотел поговорить с Бьярке. Он совершенно безумный, хотел ворваться в комнату Бьярке во что бы то ни стало. «Где Бьярке? Он наверху? Он наверняка дома в субботу!» – орал он. Жутко неприятно, особенно в такой день, как сегодня… – Она вновь промокнула глаза, затем замялась. – Ну где же такси? Я опоздаю!

– Куда?

Госпожа Расмуссен искренне возмутилась:

– На похороны Бьярке, конечно!

– Ага. То есть его решили похоронить только сейчас?

– Ну да, тело находилось все это время в Копенгагене. Ведь надо было провести… вскрытие.

На этот раз из глаза у нее действительно выкатилась слеза.

– А что было дальше с мужчиной в желтом? Мы разыскиваем его.

– Само собой разумеется. Он действительно жуть какой неприятный. Когда я сказала, что он не может встретиться с Бьярке, так как тот мертв и сегодня состоятся похороны, он весь побледнел. Глаза у него запылали, он превратился в настоящего психа, а потом сказал, что этого не может быть. Якобы Бьярке убил какую-то девушку и должен сознаться в преступлении. Настоящим шоком было услышать столь наглую ложь о человеке, которого я так любила.

Карл нахмурился.

– Бьярке? Он так и сказал?

Он потер лоб. Ему надо было немедленно упорядочить вихрь мыслей в голове.

– Ну да, прямо так и сказал. А еще пробубнил, что наверняка не обошлось без помощи матери Бьярке. Затем он весь переменился в лице и поинтересовался, жива ли она. Я хотела сказать, что нет, но не посмела.

– Она наверняка будет присутствовать на похоронах. Вы сказали ей, где состоятся похороны?

Нелли Расмуссен кивнула.

– Карл! – крикнул Ассад из машины. – Полиция получила сведения о том, что он переночевал в мини-отеле в Сванеке. Наша знакомая из Листеда, Болетта, позвонила им и сообщила, что видела его сегодня утром у дома Хаберсота. Она и тебе пыталась дозвониться.

Карл посмотрел на свой телефон – естественно, разряжен.

– Идемте, – пригласил он даму в траурном облачении. – Покажете дорогу. – Пусть сэкономит на такси.

Ассаду вновь пришлось снимать рубашку, чтобы приспособить ее вместо проблескового маячка. Нелли Расмуссен ахнула. Несмотря на компактные габариты Ассада, волосы у него груди росли и впрямь необычайно густо.

– Что за церковь? – проорал Карл, со всей силы давя на звуковой сигнал.

Он повторил все, что Нелли Расмуссен сообщила об Ату и Бьярке. Она с заднего сиденья все подтвердила.

– Мне кажется, он лжет, – сухо заметил Ассад.

Мёрк кивнул. Возможно. Ату объезжал людей, с которыми был знаком в свое время, и явно был удовлетворен тем, что Бьярке мертв. Однажды они уже стали свидетелями, какой силой убеждения обладают его слова.

– Надо предупредить Юну, – продолжил Ассад.

Нелли Расмуссен промолчала.

У каменной стены перед церковью в Эстерларс стояло всего несколько машин, причем два пикапа принадлежали местным рабочим, которые грузили в них строительные леса.

– Наверное, остальные припарковались у Киркебогорда. Не может быть, чтобы приехало так мало народу. И где катафалк? – недоумевала потрясенная Нелли Расмуссен, когда они въехали на парковку и Ассад надел рубашку. – А почему не звонят колокола? – взглянув на часы, спросила она и пару раз хорошенько стукнула по циферблату кулаком. – О боже, часы остановились, мы опоздали на похороны! – Теперь она пришла в отчаяние.

– Гляди, Карл! – Ассад показал на синий «Вольво». Действительно, номера у машины были шведские.

Вылетев из автомобиля, они оставили Нелли Расмуссен разбираться со своими проблемами в одиночестве.

Она оказалась права. В противоположном конце кладбища завершался процесс предания земле тела. Примерно в ста метрах перед ними мужчина в желтой одежде направлялся к группе людей, окруживших могилу. Это и был Ату. Карл с Ассадом прибавили шаг. Если б они побежали, возможно, Ату оглянулся бы. Нельзя было вновь упустить его, к тому же надо было обезопасить Юну Хаберсот. Кто знает, что у него на уме…

Священник уже отошел в сторону со своей маленькой лопаткой. Значит, ритуал бросания горсток земли на гроб тоже уже завершился. Вдруг они увидели, как Юна Хаберсот подходит к могиле и что-то кидает в яму.

Когда собравшиеся увидели брошенный ею предмет, раздались громкие возгласы возмущения. Тогда она запустила руку в свою сумку и вытащила что-то. В ту же секунду Ату-Франк окликнул ее по имени. Женщина пришла в отчаяние. Люди в изумлении резко отпрянули от могилы.

Франк почти добрался до группы, вытянул руки в стороны и что-то сказал Юне. Карл с Ассадом не расслышали слов. Они перешли на бег.

Теперь стало понятно, что именно вытащила из сумки Юна Хаберсот. Это был пистолет приличного калибра.

Она выстрелила четыре-пять раз подряд, звук отскочил от стены эхом. Ату скорчился, а затем рухнул на край ямы. Это был настоящий расстрел. Предумышленное убийство.

Карл и Ассад вдруг замерли на месте. Давным-давно Мёрк не брал в руки оружия.

В следующий миг она уже заметила их. Было ясно, что события последних секунд развивались для Юны Хаберсот слишком стремительно, и потому ее взгляд метался между безжизненным телом, могилой, собравшимися людьми и священником, который мужественно приблизился к ней в надежде успокоить.

– Сейчас она застрелится, как ее муж, – прошептал Ассад.

Женщина действительно поднесла пистолет к виску. Но это предвидел не только Ассад – священник, как игрок Главной бейсбольной лиги, метнулся вперед и воткнул лопатку между ее виском и дулом пистолета.

Женщина вскрикнула, когда лопатка угодила ей в руку, и выпустила пистолет. После чего, не оборачиваясь, бросилась к скамейке у каменной кладбищенской стены и, перемахнув через невысокую ограду, окружавшую кладбище, устремилась к дороге вдоль межи.

– Ассад, беги за ней, я возьму машину! – крикнул Карл, а затем обратился к потрясенным свидетелям сцены: – Кто-нибудь, позвоните в полицию, а?

Он бросил взгляд на Ату; одна нога его нависла над могилой, глаза были широко открыты. Священник щупал пульс на его руке. В прекрасной желтой рубашке зияли две дыры в области грудной клетки и одна на плече, в последнюю проглядывал участок кожи, пробитый пулей. Виднелся край вытатуированной надписи «RIVER».

Священник покачал головой – Ату был мертв. В общем-то, Карл и не сомневался в этом.

Как символично – этот человек стремился стать мистиком, стражем и сыном Солнца в одном лице, а закончил свои дни чуть ли не в самом легендарном месте на острове, в тени круглой церкви, скрывающей мистические тайны тамплиеров.

Карл поднял пистолет. Точно такой же, как тот, которым застрелился Хаберсот. Наверняка один из двух «стволов», принадлежавших некогда покойному учителю народной школы. Ведь их так и не нашли. Получается, Хаберсот забрал тогда оба пистолета, а жена потом каким-то образом заполучила один из них. Не мог же бывший муж доложить о пропаже.

Карл выпрямился и приготовился бежать к машине. Нелли Расмуссен стояла на краю могилы и указывала в глубину ямы, всхлипывая гораздо интенсивнее, чем раньше.

Там, в обрамлении красных роз, между тремя горстками освященной земли лежал красочный журнал с почти голыми мужиками на обложке. Наверное, Юна Хаберсот хотела таким образом показать, что она наконец приняла образ жизни своего сына?

Но зачем?

Карл побежал.