Глава 32

Она почувствовала боль, накатывающую волнами. Странные спазмы, во время которых диафрагма сокращалась; так бывает, когда долго сидишь в одной позе или когда только что поглощенная пища неожиданно начинает вызывать дискомфорт. Естественно, эти ощущения беспокоили ее, как и прочие необычные сигналы, поступающие от организма. Однако буквально сутки назад она прошла очередной медицинский осмотр, и все шло по плану. Гинеколог, уверенно кивнув, объявил ей, что беременность протекает нормально, от чего Пирьо испытала облегчение и радость. Срок перевалил за шесть месяцев, ребенок здоров и жизнеспособен, так что она расценила неприятные ощущения как временные и безобидные.

Когда дискомфорт почти совсем исчез, зазвонил телефон. Голос был ей знаком, но лишь после того, как собеседник представился, Пирьо заулыбалась.

– А, Симон, Симон Рыбак! Сколько лет, сколько зим! – воскликнула она, пытаясь припомнить, когда в последний раз разговаривала с ним. Пять лет назад? А может, и десять?

– Все у вас там нормально, Пирьо? – поинтересовался он.

Она удивилась его интонации. Симон от природы не был наделен талантом к излишне настороженному восприятию действительности, так почему тогда он вдруг звонит и задает ей этот вопрос? Или Биртемайя что-то почувствовала?

– А почему ты вдруг звонишь и интересуешься? – осторожно ответила она вопросом на вопрос.

– Из-за Биртемайи.

Как она и предполагала.

Пирьо опустила взгляд на руки и увидела, что они уже затряслись.

Каким образом Биртемайя обо всем догадалась? Как могла она узнать, что весь мир Пирьо рухнет ровно в тот момент, когда кто-нибудь пронюхает о ее расправе над Вандой Финн?

– Нас посетили полицейские, они спрашивали об Ату. Точнее, полицейский и его помощник, иммигрант. Правда, они упоминали только имя Франк, но явно имели в виду Ату. Разыскивают его в связи с каким-то событием на Борнхольме.

На краткий миг Пирьо испытала облегчение, однако быстро осознала смысл слов, только что произнесенных Симоном. Речь вовсе не о Ванде Финн. Речь о гораздо более жутких вещах.

– На Борнхольме?

– Да. Они расследуют дело о какой-то пропавшей девушке. Как там ее звали, Биртемайя? – спросил он у жены.

Пирьо прекрасно знала ответ на этот вопрос. Но что могло случиться теперь? С тех пор минуло почти двадцать лет. Это дело давным-давно покрылось толстым слоем пыли.

– Биртемайя напоминает, ее звали Альберта. И пока они тут ошивались, Биртемайя почувствовала, что для вас этот визит может оказаться фатальным. Ощущение было настолько сильным, что мы посчитали нужным предупредить вас. Вот поэтому я и позвонил. Тебе все это о чем-то говорит?

Пирьо глубоко вздохнула.

– Ты упомянул Борнхольм… Да нет, ничего не знаю ни о какой Альберте. Видимо, тут какая-то ошибка. А ты рассказал им, где мы живем?

– К чему мне сообщать им эти сведения? Нет, я отослал их к Сёрену Мёльгорду и поспешил избавиться от их общества.

Пирьо покачала головой. Идиот перенаправил легавых к еще более тупому идиоту. Ничего хорошего ждать не приходилось.

– Ну, наверняка в таком случае нам ничего не угрожает, правда ведь? – произнесла она с некоторой долей скептицизма.

– Не-ет, не вижу здесь никакой опасности, – ответил Симон. – Наш дружок настолько законсервировался, что с трудом вспомнит, что он делал накануне.

На заднем плане в трубке кто-то забормотал. Кажется, голос был женский.

– Биртемайя интересуется, как вы поживаете, Пирьо. Надеюсь, все отлично?

В первый момент она хотела ответить утвердительно. Рассказать им о том, что у Ату ожидается наследник. Но вдруг ее пронзила боль, прострелившая тело насквозь от поясницы до нижней части живота. На мгновение Пирьо отстранила трубку, чтобы глубокими вдохами-выдохами подавить боль.

– Спасибо за предупреждение, Симон, – поблагодарила она собеседника, стараясь дышать нормально. – Забудьте о визите полиции. Они просто ткнули пальцем в небо. А у нас действительно все хорошо. Передавай привет Биртемайе. Скажи, что я велела ей успокоиться. На этот раз, по всей видимости, она неправильно интерпретировала свое предчувствие.

Пирьо положила трубку гораздо поспешнее, чем требовали приличия, и откинулась на спинку офисного кресла. Боль подобралась к грудине и будила нехорошие подозрения.

Она принялась молиться Гору и высшим силам. Сначала за плод, затем за себя и, наконец, за Ату – беременность внесла коррективы в расстановку приоритетов. Спустя пару минут боль смягчилась.

«Ничего страшного», – убедила Пирьо сама себя и почувствовала, как ребенок в животе пошевелился. «Ничего. Просто организм старается подстроиться. Все-таки я уже немолода. Наверное, так и должно быть».

Симон Рыбак вспомнил про Сёрена Мёльгорда. Может, стоит позвонить ему и припугнуть, чтобы молчал? Или лучше не трогать его?

Она покачала головой. Слишком высок был риск, что безмозглый простак ляпнет о ее звонке кому не следует. Сёрен Мёльгорд был самым слабым звеном в их сообществе. Он всегда поддавался искушениям и потому легко уступал любому давлению. Но что же мог он рассказать? Абсолютно ничего. Разве она не была в лагере Элене единственным человеком, помимо Ату, кто знал об Альберте? Конечно, только она и Ату.

Пирьо снова покачала головой и постепенно начала расслабляться, по мере того как утихала боль в животе.

Раздался стук в дверь.

Она расправила складки на тунике.

– Входите!

На пороге стояла Валентина и держалась за дверь, словно извинялась за свое вторжение и не собиралась входить внутрь. Пирьо подозвала ее ближе. Она была матерью для всех учеников, и ее кабинет выполнял роль исповедальни, консультационного учреждения и центра социального обеспечения. Здесь не отказывали никому, кто обращался с какой-то проблемой, а Валентина явно пришла с проблемой – ее вид красноречиво говорил об этом.

– У тебя что-то стряслось? – спросила Пирьо, прежде чем женщина села на предложенное место. Надо поскорее уладить проблему, чтобы получить возможность поразмыслить в спокойной обстановке. А потому она применила точно такую же технику расспроса, какую применяла в практике платного консультирования – прямые и жесткие вопросы. – Ты в чем-то разочаровалась? Или некие силы противостоят воцарению в твоей душе любви и мира? Скажи, Валентина, по этой причине твое лицо сегодня изобилует морщинами?

Женщина затрясла головой. Когда Пирьо встретилась с Валентиной впервые, душа той была глубоко ранена постоянным подтруниванием со стороны коллег и физическими издевательствами со стороны сожителя, который обращался с ней как с проституткой или как с животным. Наконец приняв решение обратиться в Академию, Валентина воспринимала себя как инструмент с весьма ограниченной областью применения, который спустя некоторое время сломается и окажется на помойке. В тот период ее единственной движущей силой было отчаянное стремление к признанию, несущее печать ненависти к себе и убежденности в собственной неполноценности.

И вот теперь, сидя с опущенным взглядом, она выглядела так, будто двух с половиной лет, проведенных в Академии, вовсе не существовало. Это была совсем не та Валентина, которую знали обитатели Академии.

– Все началось со сна, Пирьо, – призналась она, собравшись с духом. – Недавно ночью мне приснился сон, будто над моей комнатой парит ангел с черными крыльями. Вскоре он проник сквозь крышу, спустился ко мне и положил руку мне на глаза. Свет от него исходил очень яркий, но не причинял мне никакого вреда – по крайней мере, до тех пор, пока я не решила, что надо проснуться. Тогда ангел вновь поднялся к небу сквозь дыру в крыше, а над ним простерся огромный зал, освещенный прожекторами. Создалось такое впечатление, словно все это сооружение завибрировало, когда ангел проник внутрь. Словно зал этот готов был взорваться от присутствия необычного существа. А через секунду стены зала неожиданно растворились, обнажив внутреннее пространство, наполненное желтыми пятнами. А потом я проснулась.

Пирьо улыбнулась.

– Да уж, звучит весьма необычно. Но ты же знаешь, Валентина, я не сильна в толковании снов. Уверена, что кто-нибудь другой интерпретирует твой сон гораздо лучше и точнее, чем я. Ты потрясена тем, что увидела, но, возможно, на самом деле это благоприятный сон. Мне кажется, тебе не стоит так переживать.

– Но меня беспокоит не сон, – возразила Валентина, медленно поднимая глаза, пока они не оказались на одном уровне с глазами Пирьо. – Я успела рассказать свой сон многим людям; кто-то из них считает, что мой сон рассказывает о моих внутренних заморочках, кто-то – что сон имеет прямое отношение к реальности, он повествует о моем неправильном поведении и неразрешенных конфликтах с окружающими. И только поговорив об этом с Ширли, я поняла, что, возможно, сон мой был предупреждением.

Пирьо попыталась сохранить на лице спокойствие.

Она сказала – «поговорив об этом с Ширли»!

– Теперь я знаю, что сон мой порожден реальным событием, вот что меня беспокоит. Поэтому я и пришла сюда, Пирьо.

– Сон-предупреждение? Но о чем же он тебя предупредил, Валентина? У нас тут разве случилось что-то особенное? Если да, то лучше подключить к разбирательству Ату. Правда, не прямо сейчас, так как он…

– Думаю, лучше обойтись без Ату, – неожиданно жестко заявила Валентина.

Пирьо слегка наклонила голову, не отводя взгляда от глаз собеседницы.

Предупреждающие сигналы не подвергались сомнению. Что у Валентины на уме? Если она предпочитает обойтись без вмешательства Ату, то, возможно, собирается о чем-то попросить. Но чего она могла требовать и – зачем?

– Почему же? – поинтересовалась Пирьо с большой заинтересованностью, какой и требовала возникшая ситуация. В этих стенах нельзя по собственному желанию исключать Ату из обсуждения чего бы то ни было, пусть Валентина так и знает.

Женщина смахнула капельку пота с переносицы и выпрямилась.

– Ширли не поняла моего сна. Она вообще мало что понимает, насколько я могла убедиться. Но она заставила меня вспомнить кое о чем важном и осознать, что в моем сне может заключаться некий глубинный смысл.

– Не понимаю, о чем речь, Валентина. Что же такого особенного ты увидела?

– На самом деле, много чего, а благодаря Ширли я задумалась, – пояснила та и перевела взгляд с вкрадчивых глаз Пирьо на стену за ее спиной. – Еще до того, как я доверила свой сон Ширли, она рассказывала мне о подруге, которой подарила ремень, и вспомнила, как Жанетта готовилась покинуть Академию. Посвящая меня в эту историю, она произнесла одну фразу, на которую я обратила особое внимание именно благодаря этому сну.

– Что же она сказала, Валентина? – Пирьо улыбнулась. Сейчас это было единственное доступное ей средство обороны. Боль в районе диафрагмы пульсировала под кожей. Сначала звонок Симона Рыбака, теперь неожиданный визит Валентины…

– Ширли рассказала мне кое-что о своей подруге Ванде, и эти обстоятельства совпадают по времени с днем, когда Малену положили в больницу.

Покачав головой, Пирьо вздернула брови, выразив неосведомленность и изумление – каким образом могли быть связаны эти события?

– Кроме того, Малена пропала спустя сутки после госпитализации при странных обстоятельствах. Кстати, вы знали, что она была мне сестрой по духу? Да-да, Пирьо, именно так. У нас с Маленой было столько общего! Почему же она не прислала мне никакой весточки перед тем, как сбежать? Я подумала, что, возможно, она была просто-напросто не в состоянии это сделать.

– Не думаю, Валентина. Врачи сказали, что Малена выписалась и куда-то уехала. Действительно, раньше положенного срока. Возможно, речь идет о постродовом синдроме, хотя то, что с ней произошло, не назовешь родами в полном смысле слова… Нет, Валентина, точно не могу тебе ничего сказать. Но каким же образом эти события связаны с твоим сном? Ангел – это Малена?

– Наверное. Поначалу я так и подумала, только крылья-то были черными, это не могли быть крылья Малены. – Она опустила взгляд, но не оторвала его от стены. – Такое и прежде случалось.

– Что случалось прежде, Валентина?

– Когда кто-то из учеников исчезал без всякого предупреждения.

– К сожалению, да. Наверное, ты подумала о Клавдии? Но она утонула, Валентина. Ее тело обнаружили у берегов Польши, мы ведь потом об этом узнали. Она страдала от такой сильной депрессии, что мы не смогли помочь ей выбраться из этого состояния, как ни пытались.

– Нет, я имела в виду не ее, а другую девушку, которая была в моей группе. Ее звали Ибен Кархер. Немка, которая так нравилась Ату.

– Валентина, ты знаешь, я не вполне понимаю, к чему ты клонишь. Ибен была своеобразной девушкой… мы должны признать, что к нам попадают очень разные люди. Мы предлагаем нашим ученикам душевный покой и новое понимание мира – вот и все, что нам доступно. Некоторым людям мы не в силах помочь, и Ибен ушла по собственной воле.

– Да, вы утверждаете это, да я и сама так считала, но потом увидела этот сон.

Пирьо вздохнула.

– Ну же, расскажи наконец, что тебя так впечатлило, Валентина.

– Ну, Ширли упомянула эпизод с ремнем, который Жанетта нашла на чердаке в хлеву. Это помещение не такое светлое, как остальные, оно гораздо темнее.

– Ну-у, наверное… Только я по-прежнему не понимаю, к чему ты клонишь. Да, оно выкрашено в розовый цвет, верно же? Но какая разница, белая краска или розовая, я совсем запуталась.

– Ангел исчез как раз в таком вот розовом зале, мне снился именно этот зал. А ангел с черными крыльями – это вы, Пирьо. Я видела вас в тот день. Я стояла на пляже и смотрела, как вы подъехали к хлеву на желтом скутере. Именно из-за него во сне и появились желтые пятна, когда растворились стены. И это было ровно в тот день, когда Малене сделали аборт, потому что многие ученики искали вас даже в час медитации, так как Ату хотел, чтобы вы поехали в больницу вместе с Маленой. Я обрадовалась, увидев, что вы вернулись, ибо таким образом все встало на свои места и Ату испытал большое облегчение. А потом, на общем собрании, вы выглядели так прекрасно… Словно вернулся ангел-спаситель. С того момента я была уверена, что вы поможете Малене справиться со всеми трудностями, ожидающими ее в больнице. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– А что ты имеешь в виду, говоря, что видела меня? Разве в этом было тогда что-то необычное? Я прекрасно помню тот день, Валентина. Мне было не очень хорошо, и я отправилась на Северный мыс помедитировать. И это помогло. Потом я припарковала скутер внутри хлева, так как хотела вытащить из него аккумулятор, вот и всё. И, естественно, я помогала Малене, оказавшись рядом, как могло быть иначе? У нее был выбор: побыстрее вернуться в Академию, чтобы мы сами ухаживали за ней, или остаться в больнице до полного выздоровления.

– Пирьо, знаете, что странно? Вернемся к подруге Ширли. Она рассказала мне, когда в точности Ванда покинула Лондон. А потом я уже сама вычислила, что она должна была приехать к нам именно в день аборта Малены, то есть когда вы поставили скутер в хлев. Я точно знаю это, Пирьо, эту дату я никогда не забуду.

Пирьо кивнула. Теперь с серьезным выражением лица.

– Странное совпадение… – Поджав губы, она на мгновение задумалась. – Но мы же не знаем точно, что предприняла эта самая Ванда Финн. Подозреваю, что она навешала Ширли лапши на уши, а сама сейчас…

– Вы были ангелом, а хлев был розовым залом; черные крылья предупреждали о том, что свершилось что-то невыносимое для ясного дневного света. Пирьо, я права? Я рассказываю вам сейчас об этом, потому что вы всегда ободряли меня, когда мне было это нужно больше всего.

Пирьо улыбнулась.

– Спасибо, Валентина, я очень ценю твое отношение. Не знаю, что и думать… Твой сон весьма странный. Может, позволишь мне немного поразмыслить над ним? Возможно, я с кем-нибудь поговорю о нем, ибо, как и ты, я считаю, что он несет в себе некий смысл, который нельзя игнорировать. Признаюсь, мне тоже приснился подобный сон. Только в нем был не ангел, а черная птица с двухцветными крыльями – красными ближе к туловищу, серыми на концах.

Валентина взглянула на нее с недоверием. Прищурив глаза, подняла голову.

– Поэтому я и сказала о странном совпадении, Валентина. На следующую ночь после аборта Малены я лежала и металась от этого сна по всей постели. Проснулась, обливаясь по́том, и прекрасно запомнила все, что увидела. Как эта красно-серая птица прогоготала что-то над хлевом, взлетела над нашим святилищем и скрылась над морем. А теперь ты рассказала мне о своем сне и Ширли, и я думаю, что окраска птицы соответствовала цветам ремня, как ты считаешь?

Было очевидно, что Валентина растеряна.

– Ну, кажется, теперь до меня дошло. Я думаю, может, птица – это Ширли? Возможно, у нее есть какая-то причина сеять тревогу в нашей Академии… Как тебе кажется, может быть такое? Она говорила что-нибудь, что могло создать напряжение? Как будто ее энергия вошла в противофазу с нашими энергиями?

Валентина качала головой, по всей видимости, совершенно обезоруженная.

– Эта ее история про подругу не может оказаться обыкновенной выдумкой? Или ты веришь ей? Мы ведь на самом деле совсем ничего про нее не знаем, или я ошибаюсь?

Валентина вновь затрясла головой – теперь не с таким рвением, как прежде.

– Пирьо, я не знаю, что сказать. Я совсем запуталась… Извините меня за то, что пришла. Просто я все еще расстроена тем, как легко Малена предала всех нас. И когда мне приснился этот сон, а Ширли рассказала про Ванду, которая…

Пирьо встала, обошла вокруг стола и легким успокаивающим жестом положила руку на дрожащее плечо Валентины.

Когда женщина покинула кабинет, Пирьо тяжело опустилась в кресло, опираясь на письменный стол. Ее руки были сжаты в кулаки.

Если датская полиция выйдет на них – а рано или поздно этого не миновать, тут лишь вопрос времени, – в Академии не должно оставаться ничего позволяющего усомниться в том, что все действия здесь направлены лишь на духовное очищение и являются следствием высших этических помыслов. В том, что все люди, возглавляющие предприятие, то есть она сама, Ату и их ближайшие помощники, не только сейчас, но и всегда трудились на благо человека. Чтобы даже мысли нельзя было допустить, что кто-то из них, пускай даже в далеком прошлом, дал повод для чьих-то страданий. Исходя из вышеперечисленного, ни Ширли, ни Валентины не должно было оказаться поблизости, когда тут объявятся легавые. Во что бы то ни стало этих женщин следовало каким-то образом обезвредить.

Выпрямившись, Пирьо в утешительном жесте сложила руки на выпяченном животе.

– Мама позаботится о тебе и твоем папе, обещаю, мое сокровище, – сказала она. – Ни один враг не приблизится к вам, мамочка не допустит этого. Ни за что!

Конечно, Пирьо прекрасно понимала, какие последствия могли ожидать ее в противном случае. По ее оценкам, Валентина не представляла серьезной угрозы, эту особу можно было в любой момент отправить за границу с каким-нибудь поручением. А вот с Ширли дела обстояли хуже, особенно учитывая, что она потихоньку начала обзаводиться друзьями. Тем более продолжала упорствовать в своих теориях и сеять сомнение.

Пирьо подняла голову, когда вновь раздался стук в дверь.

Электрик, явившийся проверить управляющий блок оборудования, работающего на солнечной энергии, в контрольной комнате в конце коридора, с беспокойством посмотрел на Пирьо.

– Бардак какой-то, – заявил он, когда они вошли внутрь, и слова его были справедливы, так как за оборудование полностью отвечал он и, как никто, был в курсе всех неполадок. Гарантийный срок еще не истек, а он менял инвертор уже третий раз. С прошлого раза еще лежала на полу куча инструментов, кабелей и прочих прибамбасов.

Пирьо отпихнула несколько инструментов от края скамейки, вмонтированной в деревянную стену, чтобы они не упали. Зачем ему вообще понадобились сейчас большой гаечный ключ и резиновый молоток?

– Вообще-то, оборудование не стоило встраивать в данное помещение. Вы, вероятно, знаете, почему здесь с трех сторон металлические стены?

– Да-да, конечно. Это помещение использовалось в господском фермерском доме в качестве холодильника. Здесь на крюках висели туши животных, так что, думаю, стены сделали такими из гигиенических соображений.

Электрик кивнул.

– Возможно, конечно, но нам следовало все переделать, так как стены создают заземление. Вообще здесь творится нечто странное.

– А что происходит с оборудованием?

Он вкратце рассказал об аппаратуре, размещенной на стене. Какая-то часть ее оказалась бракованной – то ли распределительная коробка с кабелями от всевозможных приборов, то ли инвертор.

– Мы постоянно получаем отсюда сигнал об ошибке, и я ума не приложу почему, – объяснил он. – Во всяком случае, через инвертор проходит такое количество тока, попадая затем в вашу электросеть, что стандартный предохранитель вообще не регистрирует наличие короткого замыкания. Естественно, в такой мрачный серый день, когда тока генерируется не очень много, тут проблем не возникает. – Электрик указал пальцем вверх, на окно в потолке, через которое виднелись темные облака. – Однако через пару дней погода улучшится, и вы увидите, что произойдет. Боюсь, что нам придется переделывать всю конструкцию. Я поговорю об этом с начальником.

Он открутил крышки распределительной коробки и инвертора и спустя несколько минут, изучив содержимое приборов, почесал в затылке.

– Ну да, я не вижу тут никаких неисправностей. Ваш агрегат производит невероятное количество энергии, даже несмотря на то что солнца сейчас не очень много, – сказал он. – Хоть сколько-то продуцируется постоянно. И все же этот ток очень и очень переменный… Я не буду полностью затягивать винты, чтобы не было такой дикой выработки. Пирьо, только, пожалуйста, сами ничего тут не трогайте.

Да ей и в голову такое не пришло бы.

– Иначе вы рискуете запросто покалечиться, особенно если божественное светило над облаками неожиданно проявит себя в полную мощь.

– А что может случиться?

– Действительно – что же может случиться? На солнце ведь нет никакого переключателя, и ток, поступающий непосредственно от установки, никак не регулируется. Итак, чем вы рискуете? Вообще-то, это зависит только от того, как долго вы будете держаться руками за кабель. – Он рассмеялся.

Пирьо кивнула и посмотрела на короба и счетчики. Кто его знает, может, и неплохая идея – завлечь сюда Ширли. Это решило бы многие проблемы. Все ведь знают, насколько она неловкая и неуклюжая…

Пирьо улыбнулась про себя, наблюдая за движениями могучих рук электрика. Затем посмотрела на измеритель силы тока, цифры на котором побежали вверх. Значит, снова показалось солнце. Температура тоже начала понемногу расти, заметила она, скользнув взглядом по темному пятну, расплывающемуся между лопатками электрика; оно тянулось вдоль всей спины до самого пояса.

– У вас какой-то особый ремень. Где можно такой приобрести? – поинтересовалась она, чтобы перевести разговор на другую тему.

Электрик повернулся к ней лицом и с улыбкой схватился за пряжку.

– А, вот этот? Да я отыскал его на просторах Интернета. Мне понравилось сходство с большой молнией. Проявил чувство юмора. Вообще-то я почти всю рабочую одежду и аксессуары покупаю через Интернет.

Пирьо кивнула.

Перед ней вдруг открылся целый океан возможностей.