Глава 17
Макс дал Маше выспаться. Примеченная звезда уже давно достигла зенита и кротко покатилась вниз. И только когда она достигла примерно середины отрезка между зенитом и невидимым, но существующим где-то там, в темноте, горизонтом, Макс осторожно потеребил её хрупкое плечо. Девушка поднялась, секунд тридцать полусонно смотрела на него, а Макс просто ждал. Он бы не стал будить её вовсе, до самого рассвета, если бы не ясное понимание, что такое благородство скажется не лучшим образом. А ему необходимо быть в норме, по той простой причине, что он теперь точно знает, куда нужно идти, а вот что произойдёт в том месте, об этом можно только догадываться. Но то, что ничего хорошего, это ясно и без всяких догадок.
— Буди, как только солнце взойдёт, — с твёрдостью в голосе сказал он, когда увидел в глазах Маши полную осознанность.
— Угу, — кивнула та.
— Я на полном серьёзе. Чтоб не как вчера.
— Хорошо, Максим.
— Да, и если услышишь что-то подозрительное, тоже буди. Сразу. Поняла?
— Угу, — Маша зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Смотри, сама не усни, — Макс улыбнулся и улёгся на расстеленную куртку, положив голову на рюкзак. Ружьё он пристроил рядом с собою, проверив предохранитель и оставив палец на спусковом крючке. К глазам тут же подкатила тяжёлая, но сладкая истома сна. Макс опустил веки и почти мгновенно провалился вниз. Темнота окутала, отделила от яви, утянула мозг в небытие.
Но через какое-то время он возвратился оттуда, чтобы продемонстрировать причудливый ролик сновидения. Максу приснился зелёный, убивающий крака, и вдруг он осознал, что происходит это в его городе, почти в самом центре, рядом с городским парком. Он увидел людей разбегающихся в панике, и внутри тут же похолодело.
— Они уже здесь, — заметалось в сонном мозгу. — Они проникли в наш мир. Теперь весь мир — нулевая область.
Но этот сон вдруг растаял, а через всего мгновение появился другой.
Вокруг было с десяток теней, а он, уже изнеможённый, пытался прорваться сквозь их кольцо. Он уцепился в одну из чёрных тварей, потянул, оторвал кусок. Потом отбросил всю её вправо и увидел перед собой миниатюрную Пизанскую башню. Сзади в этот момент ударили, и он повалившись на землю, потянулся обеими руками к этой маленькой кривой башенке. Но тени разом набросились на него, всё вокруг резко погрузилось во тьму, он пытался скинуть их, пытался вдохнуть, но не мог…
И он проснулся. Приподнявшись на локте, лихорадочно потянул в себя воздух. Тело вздрогнуло, но дыхание тут же нормализовалось, и он, быстро заморгав, огляделся. Солнце уже взошло, и висело невысоко над горизонтом. Макс быстро поднялся, и улыбаясь, несколько секунд смотрел на Машу.
Маша спала, бочком опершись на дерево и подложив под голову сложенные лодочкой ладони. Он осторожно разбудил её.
— Ой, — выдохнула она, едва открыв глаза. — Я что, разве уснула?
— Ничего, — Макс махнул рукой. — Давай по-быстрому собираемся, умываемся, и пошли.
— Угу, — Маша закивала. — Я просто хотела глаза прикрыть и даже не думала…
— Забудь, — перебил Макс. — Как говорят у нас — проехали.
Он поднял куртку и опоясался ею, связав в крупный узел рукава. Потом накинул на плечи рюкзак, взял в руку ружьё, и зашагал к болоту. Маша засеменила следом, потирая на ходу глаза.
— Пойдём через болота, — громко через плечо бросил Макс.
— Через болота? — неуверенно переспросила Маша.
Макс захотел рассказать всё, что он уже знал, но вдруг спохватился.
— Потом уже, — подумал он. — Мало ли, как она отнесётся к этой встрече с зелёным. Не трогать-то они их не трогали, но и друзьями их тоже они, вряд ли, считают.
— Да, — сказал он вслух. — Дед говорил про озеро. Так вот, мне кажется, вся разгадка там.
— А ты уверен?
Вопрос остался без ответа. Подойдя к берегу, они быстро умылись, и Макс протянул Маше бутылку с остывшей за ночь водой. Маша скривилась, но всё же сделала несколько маленьких глоточков. Макс ополовинил оставшееся и добрал в неё из болота. Ничего другого не оставалось. Жажда это не голод, с которым можно справляться по нескольку дней кряду, а разбавленная с ключевой деревенской, болотная в представлении показалась почему-то уже не такой опасной.
Почти с час они торопливо шагали в том же направлении, в котором шли с самого начала, пока, наконец, очередное болото не закончилось. Между ним и следующим был узенький проход, и Макс пожалев, что не сломал в лесу какую-нибудь длинную толстую ветку, осторожно, но достаточно быстро зашагал по нему. Под ногами тут же захлюпало, зачавкало, но Макс не остановился и не убавил шаг. Он понимал, что стоит сейчас засомневаться, испугаться, и потом уже будет практически невозможно заставить себя идти дальше. С каждыми следующими ста метрами, ноги погружались в почву всё глубже, и вытащить из засасывающих ямок кроссовки становилось труднее.
— Ты как там? — громко спросил Макс, не останавливаясь и не оборачиваясь. Казалось, остановись сейчас, и начнёшь медленно погружаться всё глубже и глубже в вонючую жижу под ногами.
— Нормально, — прерывисто дыша и с волнением в голосе ответила Маша. — Мы не утонем?
— Не утонем, — с деланной уверенностью сказал Макс.
И вдруг он увидел далеко впереди очертания высокого холма, больше похожего на небольшую гору. Уверенность, и настоящая, которой было совсем чуть-чуть, и деланная, тут же испарились, как туман с болот. До холмов было несколько километров, а до них, насколько можно было разглядеть, была всё та же заболоченная местность
— Чёрт, — безрадостно мелькнуло в мозгу. — Да тут уже через минут тридцать по колено будет засасывать.
Оглядевшись, он заметил, что ближе к болоту справа, почти у самого берега почва располагается чуть повыше. Он тут же повернул на сорок пять градусов и уже шагов через двадцать под ногами чавкать перестало.
— Ну слава богу, — вздохнул он с облегчением и остановился. Маша тут же на него наткнулась. Она шла почти вплотную, глядя строго под ноги и стараясь не наступать в те места, куда наступал Макс, чтобы не застрять в образовавшихся ямках. Тем более, ямки молниеносно наполнялись чёрной, вонючей жижей, и наступить в них, означало для неё набрать этой мерзкой жидкости полные ботинки.
— Пойдём здесь, — сказал Макс, обернувшись. — Не боись, мы везучие.
Он улыбнулся и подмигнул, видя напряжённое лицо девушки. Маша неуверенно и немного грустно улыбнулась в ответ.
Тогда Макс несколько раз постучал правой ногой по земле.
— Видишь, здесь почти сухо, — сказал он, чтобы подбодрить свою спутницу. — Нам главное до холма дойти.
Макс кивнул головой в сторону возвышенности.
— Видишь вон? Километра четыре топать, не меньше.
Маша посмотрела вдаль, слегка прищурившись.
— А что за ним? — спросила она с той же неуверенностью.
— Понятия не имею, — соврал Макс, пожимая плечами. — Зато, когда поднимемся на него, сможем всё вокруг разглядеть. Врубаешься? — Макс подмигнул ещё раз. — Ладно, потопали.
И развернувшись, снова заспешил вперёд. Через пару минут почти из-под ног шмыгнула к воде небольшая гадюка, и Макс резко остановился.
— Что там? — спросила Маша, вытягивая вверх голову.
— Да змея, блин. Смотри на всякий случай вокруг.
Макс двинулся дальше, но теперь не сводя взгляда с травы под ногами, и почти каждые пять минут ему приходилось останавливаться и дулами ружья тыкать в свернувшиеся, греющиеся на солнце клубочки. Макс был любитель порыбачить, и по опыту знал, что гадюки в отличие от ужей, при виде опасности не всегда тут же ударяются в бега, а чаще сжимаются в пружину и две-три секунды «раздумывают». Потом, конечно же, оценив размер «опасности», всё же дают дёру. Но вот если наткнуться слёту, или, например, наступить, тогда укусит без всяких сомнений.
Пару раз Макс натыкался на змей, которые были не такими уж и обычными болотными гадюками. Он, конечно, не был уверен на все сто, но памятуя о том, что здесь помимо местных, могут быть и гости с чёрного континента, был предельно осторожен. Особенно с ярко-зелёной, с подозрительно крупной треугольной головкой гадиной, метра в полтора длиною, которая после пары тычков в неё стволами, не драпанула, а скрутилась в спираль, и подняла сантиметров на пятнадцать над этой спиралью голову.
— Сука, — мелькнула в голове мысль. — Небось, какая-нибудь оттуда.
Он перевернул ружьё и с размаху залепил ей прикладом что-то вроде пощёчины. И только после этого гадина, проворно извиваясь, ломанула к воде.
Занятый превентивной операцией по расчистке пути от змей, Макс и не заметил, как они подошли к холму, и только когда почувствовал, что идёт в гору, остановился, и оторвал взгляд от земли.
Холм в высоту был с полкилометра, не меньше. Макс, сжав губы в полоску, шумно выдохнул и стал шаг за шагом преодолевать подъём. Солнце уже успело подобраться к зениту и здорово припекало, а на болотах и вовсе стояла влажная духота. Потому в теле давно чувствовалась какая-то вязкая, опутывающая усталость, и каждый шаг в гору требовал от мышц двойного усилия.
Примерно на половине подъёма Макс остановился и обернулся. Стёр в очередной раз крупные капли пота со лба, провёл тыльной стороной ладони по мокрой шее, и щурясь, вгляделся вдаль. Сверху заболоченная местность выглядела не такой пугающей и вонючей, а даже красивой. Голубые полотна болот поблёскивали в солнечных лучах, зелёные тропки между ними казались прекрасными английскими лужайками. А за болотами, нереально далеко отсюда, тянулась слева направо зелёная стена леса.
Маша приблизилась, и тяжело выдохнув, остановилась.
— Жарко, — сказала она и замахала рукой возле лица.
— Ничего, — Макс с пониманием улыбнулся. — Если с той стороны будет озеро, искупаемся.
— Ой, а мне не в чем, — испугано проговорила девушка, и её рука замерла.
Макс растянул улыбку шире.
— Не боись, я глаза закрою.
— Нет. Ты подглядывать будешь. Да и вообще, я ни за что купаться не стану, — лицо Маши стало таким серьёзным, что Макс невольно рассмеялся.
— Чего ты? — спросила Маша.
А Максу вдруг вспомнилась семейная байка, о том, как отец, чтобы произвести впечатление, а заодно и познакомиться с матерью, чмокнул её в щёку. Естественно без предупреждения. А так, как дело происходило на хлебокомбинате, где они оба проходили практику, то в ответ отец получил нехилый удар по морде деревянным лотком. И ничего, тридцать лет вместе прожили.
Макс резко подавил смех. Нет, всё-таки надо пытаться понимать их, подумал он, понимать их мышление, их степень внутренней культуры.
— Я честно не буду подглядывать, — проговорил он с искренней серьёзностью. — Клянусь.
Развернувшись, он торопливо зашагал вверх, и уже через шагов пять почувствовал, как ноги наливаются свинцом.
— Да уж, прошагали мы за эти дни, — подумал он, и тут его взгляд застыл на чём-то сером, появившимся из-за верхушки холма.
— Это она, — мелькнула мысль, и внутри резко похолодело, несмотря на пекущее солнце.
Он невольно ускорился, не взирая на боль в ногах, на пот текущий со лба, на сбивающееся дыхание.
Вот она башня, — судорожно размышлял мозг. — Зелёный не соврал. Хм, а зачем ему врать? Глупо было бы. В таком случае можно было просто ничего мне не говорить вообще. Ну, не говорить, а как он там, скидывать или чего…
Макс, наконец, достиг вершины, и замерев, стал заворожено смотреть вниз.
— Что это? — почти шёпотом спросила Маша, останавливаясь рядом.
— Это башня.
Башня стояла на небольшом островке, который находился метрах в двустах от берега огромного озера. Противоположный берег этого озера виднелся почти у самого горизонта, и едва проглядывался сквозь лёгкую голубоватую дымку. Видимо оттого, что озеро было далеко не маленьким, по его голубовато-серой глади то тут, то там, перебегали небольшие и не очень длинные волны.
Макс задумчиво уставился на башню. Она была высокой, диаметром метра в четыре, хотя отсюда, с высоты, он не мог бы поклясться в точности.
— Она что, падает? — спросила Маша, и Макс расслышал в её голоске нотки страха.
— Нет. Её специально так поставили.
Макс с трудом отвёл от башни взгляд и повёл его вправо. Сначала по светло-коричневому, видимо глинистому берегу, потом, по зелёному лугу, и наконец, остановил его на лесном массиве. Как и лес там, с той стороны болот, этот тоже красовался своей ярко-зелёной, по-настоящему живой силой. И вдруг его слух выхватил быстро нарастающий шум.
Он тут же напрягся, и разглядев в лесном массиве просеку, настороженно уставился в её проём. Звук был знакомым. Мозг всего за секунду отыскал правильный ответ.
— Это же двигатели. Дизеля, — уверенно выдал он.
И как только Макс осознал это, он увидел, как из просеки на луг выскочил БТР-80 с солдатами на броне. Бэтэр взял правее, за ним из леса появился ещё один, следом третий. Расположившись в ряд, бэтэры остановились, а через секунды три из просеки появились два танка Т-90. Они разъехались в противоположные стороны и замерли на месте.
— Что это, Максим? — уже почти с ужасом выдохнула Маша, а Макс, припав на одно колено, потянул её за собою, схватив за предплечье и несильно, но всё же крепко сжав.
— Военные, блин, — с удивлением прошептал он. — Я не понял, они чё, в курсах, что ли?
Макс хмыкнул, ощущая где-то в горле горячую сдавливающую досаду.
Солдаты, тем временем, стали соскакивать с брони, выпрыгивать из боковых люков, и рассыпались в две цепочки. Бэтэры, пару раз перегазовав, медленно двинулись вперёд. Солдаты пошли следом.
— Во уроды, — выдохнул Макс. — Они по ходу в курсах там, и ничего не предпринимают. Не, ну не офигеть, а?
Макс покачал головой, зло сжав губы, и вдруг его взгляд застыл на кромке леса, на коротком, метров в десять участке, сразу за просекой.
Из леса вылетали тени. По пять-шесть за раз. Буквально через несколько секунд на лугу их уже было не меньше трёх десятков. Они стремительно неслись над зелёной травой к технике и идущим цепочками солдатам.
— Эй! Сзади! — глупо заорал Макс, понимая рациональной частью, что, вряд ли, крик достигнет ушей тех, для кого он предназначался, но был не в силах не закричать. Рукою, которая всё ещё лежала на плече Маши, он почувствовал, как она испугано, от его крика, вздрогнула.
Один из солдат, видимо, ощутив приближение чёрных тварей чуйкой, и обернувшись, слёту дал пару одиночных. Два резких хлопка достигли вершины холма, а дальше последовал сложнейший ритмический рисунок.
После первого же выстрела все остальные бойцы скопом развернулись и принялись лупить одиночными. Но уже через пару-тройку секунд почти все били длинными очередями, быстро высаживая рожки в ноль. Может быть, этих солдат и предупредили о некой необычности боевого задания, но Макс знал по собственному опыту, как переклинивает мозг, когда в первый раз видишь всю эту хрень.
Перекрывая голос калашей, «заработал» пулемётами один из бэтээров, развернув башню. Но теней было слишком много.
Лишь незначительная часть останавливалась, прошитая в нескольких местах пулями, и Макс представил, как неистово сейчас работает их бахрома, залатывая многочисленные дыры. Одну из теней даже разорвало на ошмётки короткой очередью из бэтэрных пулемётов, и это заставило Макса радостно вскрикнуть.
Но остальные достигали своей цели, несмотря на то, что уже вовсю захлопали пулемёты второго бэтэра. Чёрные твари, приближаясь вплотную, хватали солдат и подбрасывали их на метров семь-восемь вверх, и большинство упав, уже не поднимались. Одна из теней, схватив человека, с бешеной силой кинула его на броню. Тот всего на секунду повис, судорожно молотя ладонями по командирскому люку, но тут же сполз вниз по борту и рухнул на землю.
Некоторых солдат тени окутывали собою, и те задыхаясь, падали сперва на колени, а минуты через полторы-две, ничком вниз. Один из солдат метнулся к бэтэру, открыл люк в борту, откинул подножку, и заскочив на неё, резко развернулся. Прицельным огнём он умудрился сильно повредить пару теней, и те быстро отлетели прочь, торопливо залатывая себя. Солдат подался спиной в бэтэр, и наклонившись, потянул вверх подножку, и тут же сверху на него, словно мешок, упала тёмная масса. Она окутала его, и вместе с нею, человек неуклюже повалился вниз головой. О том, что произойдёт дальше Макс догадался, и повинуясь какому-то чувству, замешанному на злости и ненависти, он вскочил на ноги, и попытался выбросить вперёд пальцы-мысли. Но они не смогли преодолеть и с полсотни метров. Макс почувствовал себя огромной спиннинговой катушкой, на которой во время броска запуталась леска. Он ждал большего, он ждал, что пальцы-мысли достанут, он ждал, что докинет под тот берег, но вдруг резкий рывок, и грузило глупо шлёпается невдалеке от берега.
— С-сука, — зло, сквозь зубы процедил он.
Человек пытался сбросить с себя тень, перекатывался по земле, а Макс с ходящими желваками наблюдал, чувствуя внутри себя жгучую ненависть.
В это время один из танков, слегка повернув башню и подняв дуло, дёрнулся назад, и Макс бросил взгляд в сторону башни. Громкий хлопок больно ударил по перепонкам, а с левой стороны башни, ближе к вершине, разлетелись во все стороны разнокалиберные осколки. Тут же появился гул, низкий и глубокий, заставивший Макса нервно проглотить, ставшую вязкой слюну, и от верха башни отделился красноватый шар. Он устремился к лугу, быстро расширяясь на ходу. Уже над берегом, он разделился на пять равных частей, и каждая из них устремилась к своей цели. Через секунду все пять единиц боевой техники были окутаны красноватым дымом.
Тут же замолкли пулемёты двух бэтээров, а третий, который так и не вступил в бой, разворачиваясь, и видимо собираясь чёрных тварей давить, глупо двинулся прямо на один из танков, и упершись в него, остановился.
Макс повалился на землю, заодно силой уложив непонятно зачем поднявшуюся Машу, давя ей ладонью в спину. Маша, не понимая, что произошло, попыталась снова подняться, но Макс удержал её.
— Лежи, — коротко буркнул он, не сводя взгляда с луга.
Там уже всё было решено. Тени добивали оставшихся в живых, нападая по три по четыре на одного человека. Макс увидел, что людей, оказывающих сопротивление, осталось всего пятеро. Один из этой пятёрки отходил спиной к ближайшему бэтэру, напряжённо метя короткими очередями слева направо, но облетевшая сзади тень окутала его, и он принялся крутиться на месте, пытаясь ударить её прикладом, оторвать от себя свободной рукой, но всё было бесполезно. Он, как и удушенные ранее, вскоре повалился на колени, ещё продолжая сопротивляться, но движения с каждой секундой становились всё более вялыми, неуверенными, переходящими в конвульсии. И когда Макс, снова повёл взглядом по лугу, чтобы увидеть остальных четверых, он вдруг невольно вздрогнул. Ни одного выстрела больше не слышалось. И только гулко работающие двигатели не давали повиснуть мёртвой тишине. А то, что она была бы мёртвой, по-настоящему мёртвой, Макс не сомневался, видя на лугу десятки неподвижных тел в камуфляжах.
— Значит, всё… Суки, — сквозь зубы выдохнул он, повернув вправо голову.
Тут же его взгляд наткнулся на взгляд Маши. Она смотрела на него большими затуманенными страхом глазами. Губы мелко тряслись.
— Мне страшно, — выдохнула она.
Макс снова бросил взгляд в сторону луга. Большинство теней уже спешили обратно к лесу, видимо, удовлетворённые сделанным. Пара оставшихся, перелетала туда-сюда, от одного человеческого тела к другому, словно выискивая — не остался ли кто в живых.
— Давай вниз, — шёпотом сказал Макс, и стал пятясь отползать, держа Машу за руку. Девушка ползла медленней, неуклюжей, и Максу приходилось останавливаться. Наконец, когда холм уже скрыл их, Макс быстро поднялся и помог встать Маше.
— Вниз, вниз, — требовательно повторил он, видя по взгляду, что Машу сковывает страх. — Вниз, Машуня.
И не ожидая, когда девушка очухается от шока, он вцепился в её запястье и потянул за собой. Почти бегом, только немного сдерживаясь, чтобы не разогнаться под горку до опасной и неуправляемой скорости. Остановился он почти у подножия.
— Маша, ты в порядке? — спросил он, заглядывая ей в глаза.
— Да, — ответила она и вдруг заплакала, прикрыв лицо ладонями. — Столько людей… жалко… им, наверное, больно…
— Они воины, — сказал Макс, не зная, какими словами её успокоить. — Они выпол…
Он вдруг замолк, понимая, что сейчас наговорит какой-нибудь нелепой пафосной чуши, которая не нужна на хрен, и сделав шажок вперёд, просто обнял её и осторожно прижал к себе.
— Успокойся, ну, чего ты, успокойся.
Он повторял и повторял этот примитивный набор слов, пока, наконец, Маша не перестала всхлипывать, а спустя секунд пять, она уже мягко отстранилась, вытирая глаза ладошками.
— Нормально? — спросил Макс, не видя её потупленных глаз.
— Угу, — тихо выдохнула Маша и подняла голову. — Страшно.
— Да страшно, Маша, — Макс смотрел в её глаза внимательно, словно пытаясь определить, в норме она? Понимает? Поймёт ли, если он начнёт говорить?
— Маша, ты в порядке? — вновь спросил он, и видя, как девушка быстро закивала, он проговорил медленно, убеждающе.
— Тебе нужно домой. Понимаешь? В деревню вернуться, Маша.
— Почему мне? — растерянный взгляд девушки застыл на лице Макса. — А ты?
— Я попробую уничтожить башню, — сказал он сдержанно, боясь излишнего пафоса, боясь показаться геройствующим идиотом, и бросил короткий взгляд на вершину холма. — Ну, или, по крайней мере, посмотреть, можно ли это сделать?
— Башню? — растерянность на Машином лице усилилась, стала глубже.
— Да, башню, — Макс кивнул. — А ты возвращайся в деревню. Возьми ружьё.
Он протянул ей оружие.
— Со змеями поосторожней, стволами их сгоняй. А за болотами, я думаю, ты и на дедушку наткнёшься. Он же, наверное, пошёл за нами. За тобою, по крайней мере, должен был. Не забьёт же он на единственную внучку, так? — Макс стёр со лба пот, пытаясь сообразить, про деда он сказал только для отмазки, или сам верит в это?
— Зачем тебе эта башня, Максим? Давай вместе вернёмся…
— И что толку? Ты же сама видела, сюда уже с той стороны проникли. Значит, могут. А вдруг у них обратной связи отсюда нету? Закинули сквозь ограду и всё. Сейчас они вторую группу пошлют, и второй группе вот так же? — Макс мотнул головой в сторону луга за холмом.
— Максим, а башню зачем уничтожать?
— Ну, во-первых, ты же видела, она какими-то красными облачками стреляет, — Макс слегка понизил голос, словно боясь, что кто-то подслушает. — А во-вторых, башня эта одна из трёх здесь у нас. Вторая, я уверен, где-то в Африке. Насчёт третьей… — Макс пожал плечами.
— А ты откуда всё это знаешь?
Макс снова бросил нервный взгляд на вершину холма. Вдруг тени решат разведать местность.
— Да нет, — успокоил мозг. — Ты ж видел, они обратно в лес ломанули.
Макс на секунду задумался. В принципе, тени их не могли заметить с такого расстояния. Да, им и не нужно видеть, они чувствуют энергию, но с полкилометра наша с Машкой хлипенькая энергия скорее всего хрен вообще определяема.
— Маша, — сказал он, успокоившись своими размышлениями и бросив глупый взгляд на ружьё, которое всё ещё протягивал Маше. — Ладно, я тебе щас расскажу.
Он опустил руку, решив сначала сказать всё, что знал. Было понятно, что в противном случае эта упрямая девчонка не сдвинется с места. Уже раз она уломала тебя взять с собою, сказал он себе, но теперь нужно сделать всё, чтобы такой хрени больше не повторилось.
— Ты только запоминай всё хорошо. И не перебивай, — проговорил Макс. — Деду потом всё передашь. На всякий случай.
— Максим, ну на какой всякий случай? — Маша залепетала испугано и капризно одновременно. — Пошли обратно, а? Вдвоём. Пошли, Максим…
— Ты не понимаешь? — Макс тяжело, с начинавшей расти злостью, вздохнул. — Блин, а вдруг тени после этой бойни решат по-быстрому расправиться с вами? Не сегодня, так завтра. Что тогда?
Он нервно смахнул пот и снова повторил.
— Деду не забудь пересказать всё. Короче, я когда за хворостом ходил, на меня крак напал.
— Крак? — вздрогнула Маша.
— Да. Маша, не перебивай. Я и так не знаю, как правильнее рассказать. В общем, его зелёный убил, этого крака. Когтем своим, — Макс выставил вперёд левую руку и ткнул ею в воздух, словно подтверждая жестом свои слова. — Проткнул, блин. Не знаю из чего у него там этот коготь, но он проткнул тварь, которую пули не берут, представляешь?.. Хотя, фиг с ним, — Макс махнул выставленной перед собой рукой и опустил её. — А потом этот зелёный мне прямо в мозг скинул всё что знал. Вот поэтому я теперь тоже знаю. Это нулевая область, Маша. Кто-то открывает между планетами порталы, но самое интересное — зачем. Зелёный сказал, — Макс хмыкнул, вспоминая, как «сказал» зелёный. — Короче, кто-то хочет устроить межпланетную эволюцию. Ты же знаешь про эволюцию?
— Я читала, — пролепетала Маша и быстро кивнула.
— Вот поэтому здесь всё с нуля. Нулевая область, понимаешь? Как ещё тогда, с дубиной против всякой опасной хрени. Мы же с этим прогрессом, блин, перестали эволюционировать физиологически… разве что социально ещё как-то туда-сюда колышемся, хотя, и здесь по сути на месте. Так вот, Маша, на Земле три башни. Деду это всё скажи. Башни эти наклонены так, что выходящие из них энергетические потоки сливаются в одной точке и открывают портал. И вот к этой чьей-то эволюционной игрушке сейчас подключены четыре планеты. Недавно три было, но они и у теней на планете недавно вышки поставили…
— Кто они? — спросила вдруг Маша.
Макс замолчал и смотрел на неё секунд пять. Наконец, пожал плечами.
— Какие-нибудь мегакосмические умники, — сказал он и зло усмехнулся. — Заскучали по ходу.
— Но как же ты эту башню уничтожишь? Она же вон из камня вся, — хоть Маша и ничего не просила словами, в её голосе слышались просительные нотки, и из глаз, из самой глубины, впивалась в Макса немая просьба. Она просила его забыть об этой башне, плюнуть на неё, и просто вернуться вместе в деревню. Или хотя бы уйти отсюда вместе.
Интересно, подумал Макс, это от страха возвращаться одной, или отчего-то другого?
Про другое развивать мысль он не стал, но почувствовал, как сладко потянуло где-то возле сердца, но тут же отстранился от этого приятного ощущения и заговорил с твёрдостью в голосе.
— Маша, короче мне нужно добраться до этой башни и всё. Там уже на месте посмотрю что да как. Может в неё вход есть. Должна же внутри быть система какая-нибудь, я не знаю, дверь там, или люк. Маша, я как только посмотрю, сразу вслед за тобою. Обещаю.
— Может, я здесь подожду?
Макс помотал головой.
— Почему?
— Маша, ну тени же поблизости, чёрт. Держи ружьё.
Он снова протянул его, но теперь уже глядя на Машу почти сурово, нахмурившись, и она молча взяла. Потом он снял и отдал ей рюкзак.
— Иди не останавливаясь, — стал давать он указания, сухо, с холодной твёрдостью. — До вечера, и ночь тоже. Так быстрее на деда наткнёшься. А я догоню, если что. Давай.
Маша заглянула ему в глаза, всё ещё с маленькой надеждой, но у него было непроницаемое, почти каменное лицо. Постояв секунд десять, Маша вдруг с какой-то детской обиженностью резко развернулась и быстро зашагала к той тропке, по которой они шли к холму.
Макс кисло усмехнулся. И тут же вдруг задумался, а запомнила ли она всё то, что он ей рассказал? Женщины они ведь всегда думают о своём. Им, наверное, всё что говорят мужчины, вообще неимоверной глупостью кажется. Вот и теперь, скорее всего, она думала только о том, чтобы, в конце концов, упросить его остаться, а все эти нулевые области так, скользнули краем её маленьких ушек.
— Да, впрочем, какая разница? — подумал он. — Если получится уничтожить башню, то никакой.
— А если не получится? — спросила рациональная часть.
— И тогда тоже никакой разницы, — усмехнулся в ответ Макс.
Развернувшись, он стал преодолевать подъём, тяжело наклоняясь вперёд и иногда помогая себе руками, упирая их в колени.
— Зачем всё это? — спросила вдруг рациональная часть. — Можно ведь просто вернуться в деревню и…
— И что? — Макс беззвучно усмехнулся. — Ждать когда тебя прибьёт крак?
— Это будет потом, — не сдалась рациональная часть. — Потом, понимаешь? А противоположность этому «потом» — слово «сейчас». Через минуту, спустя несколько секунд, в этот самый миг.
— Заткнись, — зло бросил Макс. — Я больше не хочу тебя слушать.
Он остановился, и осмотревшись, развернулся. Подъём был преодолён наполовину, он смахнул уже замучивший за последние два дня пот, и прищурившись, вгляделся вниз. С минуту он не мог отыскать глазами фигурку Маши, и когда наконец увидел её, сердце его непроизвольно сжалось. Само собой. Он только тяжело вздохнул и горько усмехнулся.
— Даже не поцеловал ни разу, — подумалось вдруг. — А если меня сейчас эта башенка облачком, да прямо в райские кущи?..
Он ещё раз усмехнулся, и через силу отведя взгляд от маленькой, совсем уже не реальной, едва различимой фигурки, резко развернулся и продолжил путь. Почти у вершины он пригнулся ещё сильнее, а через пару шагов вовсе повалился на землю. Сначала бегло, а потом уже медленней и внимательней оглядел местность. Продолжающие работать двигатели на фоне мёртвых тел вызвали какую-то изощрённую форму тоски, перемешанную с нереальностью, и даже полным неприятием того, что видели глаза. Макс пару раз цепко провёл взглядом справа-налево, и только после этого, убедившись, что на обозреваемой местности нет ни одной чёрной твари, поднялся и стал почти бегом спускаться вниз.
По приближении звуки двигателей наполняли слух всё плотнее и ощутимей. Уже у подножия Макс остановился и замер. До ближайшего бэтэра от него было метров тридцать. Он теперь даже разглядел лицо одного из солдат, и оно ему показалось неестественно спокойным.
— Господи, почему оно такое спокойное, его лицо? — спросил он себя с волнением. В голове тут же появилась мысль обойти всех убитых, осмотреть, вдруг остался кто живой. Но он тут же поймал себя на том, что сам только что мысленно окрестил их убитыми.
— Тени бы не оставили. Зачем им оставлять живых? Да и…
Он вспомнил красноватое облако, которым выстрелила башня, и просто побоялся, что стоит ему только подойти к какой-нибудь машине, и она, эта чёртова башня, выстрелит в него.
— И уничтожит, — подсказал мозг. — Ведь они там, внутри бэтэров и танков, мертвы. Если б не были мертвы, они бы продолжали воевать.
Мысль об облаке заставила его действовать. Не сама мысль, а рождённый ею страх. И за жизнь, и за то, что тогда всё будет зря. Две недели в этом мире, Пашкина смерть, эти появившиеся пальцы-мысли, и Маша… Не может ведь всё быть зря. Не может ведь, правда?
Он снова, слегка пригибаясь, стал перебежками приближаться к озеру. Что-то вдруг заставило его делать именно так, а не идти по-идиотски в полный рост. Наверное, ощущение опасности. И поверх опасности — желание не погибнуть глупо, просто так, а даже может быть победить. Опасность и желание победить — способны научить быстро и чётко, на уровне инстинктов и рефлексов. Даже тех, кто никогда и ни черта не умел.
Когда до озера оставалось уже совсем немного, Макс подумал, что, наверное, нужно было бы взять автомат, но тут же отмахнулся от этой мысли. Плыть с автоматом он всё равно не сможет, без автомата бы доплыть. Он снял с пояса куртку, и быстро надев её, застегнул молнию до конца. На глаз определил расстояние от берега до островка. Не меньше двух сотен метров, это точно. А в списке его личных достижений по жизни, насчёт водных дистанций имелась чёткая запись — сто двадцать максимум. Притом, туда-сюда, с короткой передышкой у берега.
Дурацкая история, когда он решил переплыть «отстойник» шириною метров в шестьдесят. Уже на половине пути туда, он почувствовал, что не дотянет. Физически не дотянет. Руки стали непослушными, почти ватными, а потребность в кислороде возросла настолько, что как бы глубоко он не вдыхал, его всё равно не хватало. Он даже стал чувствовать, как дыханию мешают рёбра. Он тянул воздух внутрь, но воздух словно упирался в бетонную стену. Грудная клетка не могла расшириться больше, чем было дано ей природой. И в тот момент, он по-настоящему испугался, что это всё. На самой середине водоёма, поддающийся панике…
Но он доплыл, счастливый уже оттого, что просто не потонул, и почти собрался вылезти из воды и вернуться обратно по берегу, но вдруг в его мозг воткнулась холодная, и в то же время обжигающая мысль — это будет трусостью. Да, чёрт возьми, трусостью. Как потом отмазываться перед самим собой?
И он поплыл обратно, понимая всем своим телом, каждой клеткой, что играет со смертью. Но больше никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо, как там, когда преодолев обратный путь, он пошатываясь, выбрался на берег, и без сил повалился на тёплый песок.
Теперь расстояние было намного больше, но теперь же была и цель намного важнее. Не просто что-то там доказать себе.
И он последней перебежкой ворвался в воду, и едва она достигла колен, нырнул, выставив перед собой руки.
Метров тридцать он плыл кролем, слишком быстро, с каким-то усердием ударяя ладонями по воде, но быстро появившаяся усталость, заставила его сбросить темп. Спустя полминуты он и вовсе остановился, и какое-то время просто удерживался на воде, восстанавливая дыхание. Кроссовки давно стали тяжёлыми, и затрудняли движения ног. Да и вообще, намокшая одежда только мешала, но ведь он и не пришёл сюда просто покупаться для удовольствия тела и души. А раз так, то надо терпеть. Сквозь зубы терпеть.
Он снова поплыл, очень и очень медленно, останавливаясь через каждые десять-пятнадцать взмахов, чтобы отдышаться и хотя бы чуть-чуть восстановить силы.
Во время очередной такой остановки, он обернулся, чтобы сравнить преодолённое расстояние с оставшимся, но берега разглядеть не смог. Он увидел только яркое пятно солнца, которое уже касалось верхушек деревьев. Солнце ослепило, и он быстро отвернулся.
— Примерно половина, короче, — сказал он себе и занёс вверх руку. Но когда рука коснулась воды, он вдруг почувствовал ненормальное ощущение. Настолько ненормальное, что он тут же уставился на неё, и его глаза удивлённо расширились, а сердце стало падать куда-то ко дну.
— Что за хрень? — тут же обжог мозги вопрос.
Его рука уже не была рукой. Она стала плавником. Чёртовым плавником. Полупрозрачным, с виднеющимися тонкими прожилками. Он судорожно задышал, чувствуя, как в тело врывается паника. Ненормальное ощущение вдруг пришло и от ног, и он прижав подбородок к груди, бросил взгляд вниз, но ничего кроме голубоватого полотна воды там не было.
И вдруг он увидел себя со стороны. Увидел себя, ставшего огромной рыбиной с крупной, поблёскивающей в лучах садящегося солнца чешуёй. Резко ударив хвостом по водной глади, эта рыбина-он стала быстро погружаться в глубину. Мозг попытался сопротивляться, насильно прекратить движения тела, но тело не слушалось. Он-рыба всё погружался и погружался вглубь озера, и вскоре все цвета, все звуки, все мысли, все ощущения, и весь он растворился в безликой и бессмысленной темноте.
