Глава 5. Укрощение строптивой (часть 2)
Мне не понравилось, как гвардейцы обыскали меня на входе. Как правило, эта процедура шла на уровне автоматизма и не занимала много времени, но на сей раз один из установленных в шлюзовой камере приборов сработал, после чего два дюжих парня запихнули меня в боковую каморку, в которой я ожидал в свое время, будут ли со мной разговаривать, или вышвырнут сразу.
Через двадцать минут явились наши «яйцеголовые» - девочки из технического отдела, и устроили мне форменный беспредел. Обыскивали и ощупывали так, что заболело всё тело. Тыкали приборами, пуская по мне какие-то поля и токи, от которых волоски на коже вставали дыбом а по телу шла рябь, как будто меня кто-то усердно чесал. В общем, работали на совесть.
О результатах не сообщили. Переговорив друг с другом на своем языке – языке профессиональных терминов - отпустили, кратко бросив:
- Ты чист.
В бело-розовом здании ничего не изменилось. Меня стандартно проверили на входе и впустили – после того, что устроили в воротах, вряд ли на мне уцелел хоть один «жучок». После чего оставалось переодеться и идти ужинать, а затем спать – голова после посиделок с парнями раскалывалась.
- Что-то не так? – спросила огненный демон, выходя из душа, когда я уже ложился. Мы за эти дни отдалились с девчонками, но это был естественный процесс. Переживем. Я покачал головой.
- Да нет, все нормально. Слушайте, девчонки, придумайте название группы? Чтоб звучало мужественно, но в то же время не жестко? И желательно с философским, или хотя бы метафизическим уклоном?
Гюльзар, рассматривающая на своей кровати голограммы журналов, подняла недоуменные глаза и издала смешок. Сестренки непонимающе переглянулись.
- Спокойной ночи, Хуан! Завтра развод! – подвела итог Кассандра.
Да, завтра развод. И еще один день жизни внутри корпуса. А потом… Школа, занятия и группа.
Где мне нравится больше? Здесь? Да, здесь прикольно. Здесь меня делают сильнее, ловчее, метче… Здесь много интересных сеньорит, с большинством из которых у меня… Тесные отношения. Ну, хотя бы раз были. Или не были, но быть могут. Здесь вечерняя сказка, на которой все, особенно малыши, мне смотрят в рот. Удивительно, но я до сих пор, как Шахерезада, нахожу всё новые и новые сюжеты, хотя, казалось бы, рассказал всё, что знал и что не знал тоже. Слава богу, сказки бывают не каждый день, тысячу и одну ночь я бы не продержался, но и так информационный вакуум давал знать. Скоро придется на фантастику переходить. Лишь бы только не на женские романы!
…Но всё это меркнет, когда в моих руках оказывается гитара, а рядом… Хотя бы простопроходит мимо… Радужная девочка.
Красивая она. Конечно, стервочка еще та, ну, да что я, со стервами не научился общаться, что ли?
И музыка. Парни не дали согласия, но и не отреклись от идеи с порога, как опасался. Все-таки сказав всё, что хотел, я устроил им интеллектуальный вечер - для прочистки мозгов. Ставил заранее подобранные композиции, несколько раз прокручивал, после чего просил пояснить смысл – о чем та или иная песня. Акцент, конечно, в этих записях сумасшедший, но разобрать и перевести можно – парни понимали. И выстраивали версии, одна другой грандиознее.
Больше всего мне понравился героический эпос, который они сложили на песню, в котором пелось об одном из упомянутых ночных мотоциклистов, «забившем» на белый свет. Каких только мыслей и приключений ему не присваивали! И когда рассказал им подоплеку, выглядели «Алые паруса» крайне озадаченно.
В общем, пусть думают. Отдельно пояснил, что менять придется даже название. И, скорее всего, статус. Если этот проект получит ход, мы будем называться ретро-ансамблем… Таким-то. Слоган уже сочинил: «Всё, что есть, когда-то было!». Его напишем на полотне или голограмме за нашими спинами, чтобы не вызывать лишних кривотолков при словах «ретро-ансамбль». А то ведь люди всякое подумают…
На этой мысли я и уснул, изрядно перед тем проворочавшись. Во сне на меня взирали глаза Бель, нежно-голубые на смуглом личике. Неестественно белые волосы развевались, будто по ветру, хотя ветра там не было. С другой стороны невдалеке шла Фрейя. Смеялась, улыбалась чему-то своему, и, увидев меня, озорно помахала рукой.
- Хуан, я нашла тебя, - прозвучал обиженный голос Бэль. Громкий, но раздавался он непосредственно в голове, потому его никто не слышал. – Как и обещала. Теперь твоя очередь!..
Я вскочил в холодном поту. Браслет показывал половину шестого. Понимая, что спать дальше бессмысленно, встал и побрел в душ – лучше дополнительно побегать по полосам смерти, чем лежать и думать, ворочаясь с боку на бок.
Жизнь не окончится, сынок, - звучал в подкорке голос. – Что бы ты не выбрал, какой бы поступок ни совершил, это не будет концом...
Эх, мама!..
На следующий день не произошло ничего. Ни-че-го! Совсем. Привычный распорядок, те же мордашки, те же тренажеры и полигоны, те же упражнения... Занятия с преподавателями-теоретиками в устаканившемся ритме... Однотипные взгляды в столовой и разговоры в библиотеке, куда меня занесли ноги перед отбоем... И главное, привычные подколки, включая последнюю, на данный момент самую популярную, про ее старшее высочество.
Быстро загнав перед отбоем желающих на сказку, я рассказал юным созданиям что-то не слишком заумное, не несущее в себе грандиозные философские изыскания, но сказочное, с большим количеством спецэффектов и «соплей», радужных переживаний. Про средневековую принцессу с длинными волосами, рыцарей и драконов. После чего разогнал всех спать. С утра был трудный день. Трудный уже потому, что меня так никто и не соизволил предупредить, что же ожидать от ее высочества, ибо только она могла повесить мне «жучок» - кланы и иные спецслужбы блюдут джентльменское соглашение и не рискуют так подставляться. В смысле, прекрасно осведомлены, что на входе в Восточные ворота меня проверяют, во дворец ничего не пронесешь, а иные места моего обитания и так испещрены следящими приборами выше марсианского Олимпа.
Что она вызнала? Что поняла? И почему мне ничего не сказала Мишель?
* * *
- Привет!
Во время паузы между занятиями меня догнала Оливия, одетая по гражданке, но в серые и бежевые неброские тона для работы «в поле». После вокала я был как выжатый лимон, но настроение еще не пересекло отметку «ниже плинтуса», решил не вредничать.
- Привет. Тут буфет есть недорогой. Присядем?
Присели. Говорили «о погоде в Сан-Паулу». И лишь когда допили кофе с пирожными, она перешла к делу.
- Меня послал дон Бернардо.
Я задумчиво хмыкнул.
- Ты уже «шестерка» у дона Бернардо? Странно!
- Дурак ты, Шимановский! – вспыхнула она. – Куда мне до его «шестерки»! «Шестерки» у него – наша Мутант, сеньора Гарсия, сеньора Морган… Улавливаешь? А я так, «Бергер – встала! Бергер – села! Бергер, пулей к нашему мальчику»!
- Ладно, извини, - я не зло усмехнулся. – Я по привычке. Помню, мир.
Она кивнула.
- Вот-вот. Итак, дон Бернардо послал меня к тебе, чтобы сообщила, что через две недели во дворце… В Итальянском дворце, вечер, посвященный дню рождения школы. Ты должен знать, деньги на школу дала королева Катарина, и с тех пор ее день рождения считается днем основания, и каждый год празднуется.
Я кивнул - парни что-то такое говорили, да и слухи по всей школе ходят, но не вдавался. Потому, как говорили парни в ключе: «А, забей! Нам не светит! Кто мы?!..» Ну и преподаватели, само собой, ходили с угрюмым видом, обсуждая между собой, кого из незнакомых мне людей выставить, и с чем.
Итальянский дворец. Один из частных, построенных на собственные деньги кем-то из глав кланов (нет, не Манзони) концертных залов Венеры. Находится под контролем шоу-империи сеньора Ромеро (само собой), хотя и функционирует самостоятельно. Не самый большой в столице, но и немаленький.
Насколько я понял, акция эта к бизнесу не имеет никакого отношения, деньги за билеты (если таковые вообще будут продаваться) не окупают приготовлений. Эфира тоже не будет, а выйдет ли запись в сетях… Под вопросом. Это дань памяти женщине, которую, чувствую, дон Бернардо в свое время сильно любил. Но в плане зрелищности акция мощная – шоу, на котором демонстрируются все «достижения» шоу-империи этого человека. Вокальные проекты, танцевальные студии… В общем, я никогда не интересовался, но выглядеть должно красиво. С участием, в том числе, и дарований, обучающихся в школе сейчас. Пригласительные на вечер уже ходят по рукам, но этой стороной я не заморачивался – идти туда не было даже мыслей.
- Он хочет, чтобы я пригласил туда Фрейю? – нахмурился я, пытаясь понять подоплеку планов наших сеньорин и этого неугомонного старика, но Оливия покачала головой.
- Мелко берешь. – Пауза, загадочные глаза. – Фрейя будет выступать!..
Последние слова она прошептала, чтобы нас не никто слышал, хотя буфет был довольно пуст и за соседними столиками никто не сидел.
- Она решилась выступать – уже несколько лет хотела, - продолжила собеседница. - Естественно, под псевдонимом, загримированная. Хочет попробовать силы. Ты же понимаешь, когда она споет, как принцесса, оценки будут необъективные. Но оценки какой-нибудь Марии Луизы Карено из Санта-Розы…
- А уже потом можно и раскрыться. С объективными оценками, - хмыкнул я.
- Она не будет раскрываться. – Оливия покачала головой. – Не планирует. Но оценки хочет. А жюри будет профессиональное и беспристрастное – там, где нет денег, у беспристрастности есть шанс.
- Да, но его продюсерам придется бесплатно выставлять на концерт свои лучшие проекты… БЕСПЛАТНО… - продолжил я, говоря скорее сам с собой.
- А куда им деваться, Хуан, - лучезарно улыбнулась девушка. – Правила есть правила.
- К тому же, неофициально в среде империи Ромеро этот концерт - индикатор, - продолжила она. - Если тебя туда взяли, значит, ты крут/крута. Стоишь многого. А это признание. А значит, уровень. А за уровень впоследствии будут платить. Вечеринки, корпоративы…
Я кивнул – понял. Участие – показатель твоих акций, уровня цен для концертов перед сеньорами олигархами. Неплохое мероприятие! И отбивается с такой схемой быстро, несмотря на затраты!
- Допустим. Но так и не понял, что требуется от меня?
- От тебя? Она нахмурилась. – Он сказал, до него дошли слухи, что ты разбираешься в музыке.
Я про себя крякнул – откуда бы?
- Слушаешь много хорошего из старого доброго репертуара былых времен, - продолжила девушка, не заметив моей иронии. - И можешь подыскать что-то… Необычное! – это слово она выделила. – Что может выделить Фрейю среди всех.
- Чтоб была хорошо поющей, но не безликой мышкой… - произнес я, сцепив руки в замок. Ну, дон Бернардо! Ну, выдумщик!
- С этим ты придешь к ней, - продолжила она. - У нее есть материал, но она им недовольна. Он устроит вам встречу, ты окажешься в нужное время в нужном месте… Ну, ты понял. – Ее глаза хитро блеснули.
- Понял, - машинально покивал я, размышляя, какую еще бяку они мне подкинут. Или подкинули уже, просто я не знаю? Выходило как-то слишком шоколадно. – А если не получится? И она откажется?
Оливия пожала плечами.
- Ты попытаешься. И она это оценит. Даже если откажется.
Логично.
- Хорошо, - вздохнул я, поднимаясь. Надо идти, дальше заниматься. Впереди гитара. – Когда будет готово с музыкой - что делать?
- Скажешь мне – я передам, - кивнула она. Так же поднялась и довольно эротичной походкой пошла в сторону выхода. «А когда она не в форме, ее и женщиной посчитать можно!» - мелькнуло в голове. Я про себя выругался.
М-да. Гонять ради таких вестей Оливию… Ведь ее высочества сегодня нет и не будет, а она – глава ее опергруппы. С другой стороны ему плевать – кто такая для него Оливия? Не облысеет, побегает. У него Мишель бегает, если надо. Я же до того, чтоб поговорить напрямую, да хотя бы вызвав к себе, или зайдя поглазеть на мои занятия, еще не дорос. ПОКА не дорос.
«Что ж, Шимановский, работаем!» - задорно усмехнулся внутренний голос.
* * *
- Ну, здорово!
Парни уже ждали. С моим приходом замолчали, лица отвернули, головы опустили.
Я прошел на сцену, пожал всем руки, сел в их круг. Карен держал в руках гитару, что-то наигрывал. Остальные просто сидели.
- Ну и как? Чего решили? – не стал я тянуть кота за резину.
- Мы попробуем, - кисло выдавил Карен. – Долго думали, совещались. Ты прав, «Алые паруса» - это бесперспективняк.
Не представляю, чего ему стоили эти слова.
- Карен, ты не это… В общем, я позавчера тоже перегнул палку, - попробовал смягчить я, но не сработало.
- Ванюша, я сказал – ты услышал! - одернул он, зло сверкнув глазами. Вот даже как?
- Проблема в том, что сейчас мы пишем САМИ, - озвучил их главный аргумент более уравновешенный в данный момент Хан. – САМИ, понимаешь? А с твоим ансамблем… Кем мы будем?
- Парни, я не буду вас уговаривать, - покачал я головой. - Лишь расскажу старую притчу. Дословно не помню, но по сюжету на корабле плыли два человека – богач и ученый. Корабль потерпел крушение, и именно они вдвоем спаслись.
Вот только богач потерял всё, что имел. И деньги, и товар, и корабль. А ученый остался ровно с тем, что у него было. «Всё своё ношу с собой» - слышали такую фразу?
Парни закивали.
- Смысл в том, что богачу, чтобы «подняться», вернуться к исходному благосостоянию, возможно, потребуется вся оставшаяся жизнь. И то не факт, что получится. Ученый же только преумножил богатства, занявшись по прибытию научной деятельностью. Я понятно выражаюсь?
Карен покачал головой.
- Да понимаем мы всё. Просто…
- Просто опыт, - улыбнулся я. – Новый опыт. Вы его получите. И тут возникнет вилка – если вы, как тот ученый, чего-то стоите, этот опыт даст вам новый толчок, даст заниматься своей «научной деятельностью». Если как богач, потеряете весь ваш багаж, всех поклонников и поклонниц, если вас перестанут узнавать и слушать… Тогда смысл вообще что-либо обсуждать? Тогда вы ничего не стоите в жизни, бездари, а значит, и разговор бессмысленен.
- А меня все-таки смущает, что петь будем не своё, - тяжело вздохнул Хан. Не своё, Вань! – повысил он голос. - Пусть даже на начальном этапе.
- Братуха, тут либо да, либо нет, - парировал я. – Да, возможно у вас не получится. А может и получится. Но или прыгай, или не берись и отойди от края. Тем более тылы у вас есть, вы не тот богач на корабле…
- Да нет у нас тылов! - перебил Фудзи. – Потому и разводим такой… Разговор. Некуда, Вань, нам отступать. Не нужны мы тут никому. - Он зыркнул на напарников ТАК... – Все понимают, что если уйдем – это навсегда, оттого и комплексуем. Да, ребят?
Молчание.
- Я тоже скажу древнюю мудрость, только восточную. Есть в Японии такая поговорка: «Если вашего ухода никто не заметил, вы правильно сделали, что ушли». Вот так, парни. Вань, я с тобой!
- Японская? – хмыкнул я, расплываясь в улыбке. Фудзи усмехнулся в ответ одними глазами. Чувствую, у него за душой много чего «японского».
Но именно этот выпад и стал решающим. Лед тронулся.
- Ладно, раз решили – действительно, чего мусолить? – облегченно вздохнул Хан, переходя свой собственный Рубикон. – Карен-джан, брат, убирай гитару, будем думу думать!..
- Итак, план таков, - начал я. - Учитывая, что нам придется брать жесткий старт, нужно попытаться поймать любое ускорение, какое только возможно. Причем, не обязательно опираясь на диаспору.
Я щелчком спустил на глаза вихрь, ткнул пальцем в меню и выбрал из заготовленного вчера списка первую композицию. По аудитории разлилась жесткая и колючая, но бодрящая и даже в чем-то мелодичная музыка.
- Нравится?
Парни молчали. Вслушивались. В саму музыку – текст был на староанглийском, которого они не знали.
Я не торопил. Пропустив первый куплет и припев, нажал на паузу:
- Это направление мой переводчик перевел, как «скала в качении». Подозреваю, это только внешнее название, в английском того времени у него был какой-то иной смысл, но давайте исходить из того, что имеем.
- Не понял, ты хочешь запрячься еще чем-то? А как же базар про Сектор? – не понял Хан.
- Парни, я предлагаю брать от жизни всё, – расплылся я в улыбке. – Как вы говорите, называется клуб, в котором играете?
- «Натюрморт», - хмыкнул задумчивый Карен.
- Вот. Там мы играем для диаспоры и на русском. В это же время даем различные представления, например как тогда, в Гаване, где выступаем с иным репертуаром.
- Вот таким? – уточнил Фудзи, кивая за звуковую аппаратуру. Я кивнул.
- Похожим. Раз уж мы ансамбль, почему нет? Мы должны сделать себе рекламу, и я обещаю, реклама сработает. Минимальная отдача будет точно, а если повезет, то залезем и повыше.
- Поясни? – нахмурился Карен.
- Мы будем играть вещи, уже выстрелившие один раз. А значит, есть вероятность, что они выстрелят еще. И именно там, в Гаване.
- Что за вещи?
- То же самое, что вчера, только немного иное и на английском языке. СТАРОанглийском, - уточнил я и улыбнулся я. – Поверьте, это будет бомба!
- Вот прям на староанглийском, без переделки? - потянул Наото. Я кивнул.
- Ну, ничего ж себе!.. – воскликнул он. Это была первая сильная его эмоция на моей памяти. - А потянешь?
- Потяну, - с ноткой гордости кивнул я. – И именно вот в таком исполнении, с изюминкой.
Я задумался и продолжил, ощущая, что перешел в режим лекции:
- Когда-то этот язык был популярен, но все давно забыли эти времена. Забыли стиль игры – с мировым кризисом он ушел на задворки. И тем более ушел из жизни консервативных латинос – amigos кроме своих плясок, похоже, ничего не нужно. Менталитет такой.
- Посмотрите, кто сейчас слушает музыку старины? – подался я вперед. - Ренессанса, Золотого века, классику? Узкая группа не особо бедных camarrados, считающих себя утонченными ценителями. – Перед глазами встал магазин мистера Смита и внешний вид бОльшей части покупателей. Я поморщился. – ОЧЕНЬ небедных. И весьма малочисленных. И правильно, зачем ковыряться в старине, если есть что-то современное, популярное, массовое?
- И как ты собираешься выехать не на массовом? – хмыкнул Хан. Скептически. И настрой парней был в его пользу.
- Во-первых, не выехать, - поправил я. – А создать рекламу. Во-вторых, можно сыграть Бетховена или Моцарта так, что в жизни не отличишь от современности. И в-третьих, вот этим нам сейчас и нужно заняться. Наработать материал, который можно сыграть так, чтобы его поняли СЕЙЧАС. Но при этом в нем не должен пропасть шик, средневековый шарм; он должен остаться изюминкой. Как думаете, потянем?
- А у нас есть выбор? – усмехнулся Карен. – Начинай!
* * *
Домой, в смысле на базу, я вернулся далеко за полночь. Голова представляла собой один здоровенный-здоровенный гудящий камень. Творческие споры… Только теперь я понимаю, что это такое.
И слава всем высшим силам, что я начал изучать музыку! Ту же гитару (хотя параллельно еще и клавиши. Дон Бернардо сказал, чтоб не расслаблялся. На самом деле база та же, лишь свои нюансы, но где наша не пропадала). Если бы не это, не представляю, как бы вообще с ними разговаривал. Я и так понимаю от силы слово через два в их лексиконе, да и в музыке баран-бараном.
Но импульс парни получили, и глаза их загорелись. А значит, землю копытом рыть будут, но задуманное сделают. Даже без меня, хотя я им как раз и не особо нужен. Моя забота – грамотно поставить задачу, объяснить, чего хочу и как вижу. Дальше же пусть работают профессионалы.
Девчонки спали, лишь Мия проснулась с моим приходам. Шикнув, что всё в порядке, я забрался в душ, размышляя, как же обиходить еще и ее высочество? Получается, ей нужно будет ставить примерно такую же задачу, только исполнение подобрать другого стиля и направления. Где же взять это долбанное исполнение?
Я кривил душой, музыку старины на Венере слушает гораздо больше людей, чем узкая группа «ценителей». Но слушает как раз сегмент, требуемый ее высочеству. «Популярную», «эстрадную» версию в переложении на нанадцатый век. Либо сегмент настолько обособленный, что его практически невозможно адаптировать.
То есть, налицо система уравнений. С одной стороны, это должна быть вещь популярная, но с другой мало кому известная, и при этом просто обязана «выстрелить».
Выйдя из душа, я оделся, вытащил из тумбочки Кассандры стимуляторы и пошел в оранжерею, прихватив портативный, но достаточно мощный терминал.
Итак, музыкальная программа. Само собой, мог обращаться я с нею лишь на простейшем уровне, но мне этого достаточно. У ее высочества будут кураторы, звукорежиссеры, которые поймут меня, если не поймет она сама. А она и сама девочка не промах. Училась у дона Бернардо много лет, и гонял ее старик нещадно.
Итак, что? ЧТО???
Я завихрил вокруг себя сплошной кокон, отодвинув его подальше от глаз, и начал вывод всей немаленькой базы данных.
На разминку не ходил совсем. Получил с утра втык от Кассандры, молча переоделся и побежал на развод. На котором Марселла смотрела волком, но санкции применять не стала.
Затем были завтрак и занятия. Много занятий. Физические, интеллектуальные. Какие-то тесты.
На рукопашку заявилась Оливия, персонально ко мне, спросить, как продвигается подборка. Я поставил ее в спарринг против себя (сама виновата, нечего было приходить), ожидаемо от нее огреб (сам виноват, нечего в облаках витать), после чего выдавил, что да, можно. В смысле, устраивать наше с ее высочеством свидание.
Когда после всех занятий, обессилевший, вернулся в каюту, от Бергер пришло сообщение, дескать, завтра, как обычно. В течение дня ее высочество в школу подъедет.
М-да. Черт меня дернул за язык!
Но с другой стороны, в авральном режиме мне легче думается. Без него я буду телиться еще неизвестно сколько, а так…
В общем, перебросившись с осоловевшими от моего поведения девчонками лишь парой слов, выклянчил у Кассандры еще стимуляторов и пошел в оранжерею. Обещания надо выполнять.
* * *
Следующий день начался как обычно. Как обычно начинаются дни, когда я в школе. Занятия, занятия, занятия… Распевки… Эти гребанные ноты... Гаммы... Они что, хотят из меня классика сделать? Оно мне надо? Не хватало еще классические произведения разучивать!
А ведь буду! Может все же набраться смелости и попросить дона Бернардо, чтобы помог с начинаниями? С «Алыми парусами»? И чтобы в школе давали материал, конкретно заточенный под нужды, а не всё подряд? Ну, не надо мне, телохранителю ее величества, всё это!
И парни, им кровно необходим дельный совет. Они никогда не работали над чем-то подобным, не знают, с какого конца браться. Хорошо, что для начала я предложил разучить несколько англоязычных вещей, для тренировки – испытания лучше проводить в Малой Гаване, где пожертвования добровольны, а не в кабаке, где ты как бы обязан.
Оливия сбросила сообщение во время последнего занятия. После которого я умылся ледяной водой, чтобы хоть немного прийти в себя, и побрел к указанной аудитории.
Кивок девочек на входе - проходи. Взвод Жанки. Досматривать меня не стали, хотя обязаны были хотя бы ради приличия. Какие приличия, если в коридоре никого нет, никто не видит?
Вошел.
Это оказалась одна из аппаратных. Небольшая каморка, напичканная оборудованием. За пультом за пластиковым стеклом сидел кучерявый тип лет тридцати латинской наружности в розовой футболке какого-то неформального движения. Перед ним ее высочество в носких немарких брюках и блузке – не при параде; волосы ее на сей раз были темно-каштановые - нерадужное, видно, настроение. Правда, с косметикой все в порядке, в полной боевой раскраске, что говорило, что за собой она все-таки следит, просто расслабилась. Голову ее венчали огромные архаичные наушники – лучшее на сегодняшний день изобретение человечества в вопросе звукоизоляции. Чуть сдвинув «лопухи», она что-то натужно рассказывала парню с претензией на юмор, но тот, судя по виду, смеяться не спешил.
Возле самой двери и в дальнем углу сидели Жанка и еще одна девочка из охраны. Вид у Жанки был заговорщицкий, как у человека, ни за что не желающего пропустить что-либо интересное. Как и у второй телохранительницы. Девчонки, только вы хату не палите!
- Привет! – воскликнул я, помахав ее высочеству.
- А вот и наш нонконформист, – выдавила искрометную улыбку Фрейя. – Жанн, можно поинтересоваться, почему его впустили? – гневно сверкнула она глазами мне за спину.
Жанка равнодушно пожала плечами.
- Вы уж определитесь в своих отношениях. А то то можно впускать, то нельзя… То сама к нему бегаешь, то вдруг нежелательная персона…
- Отношениях? – Брови ее высочества взлетели, но продолжать дискуссию она не стала. Действительно, благодаря предыдущим нашим знакомствам я попал в список «входных», и задача девчонок на данном этапе лишь обеспечение безопасности, а не отсечение.
- Нон… Кто? – спросил парень за пультом.
Увидев возможность закрыть тему, Фрейя обернулась к нему и выдавила ядовитую улыбку.
- Нонконформист. Несогласный. Несогласный с властью ее величества и всех латинос в целом. – Ехидный взгляд на меня. - Нацик, короче.
Я мог бы поправить, но не стал. У меня несколько иная задача, чем глупые политические споры.
- Если бы ты дослушала до конца, ты бы поняла, что я не против латинос. Я всего лишь за своих, чтобы ваши наших не обижали.
Фрейя покровительственно кивнула: «Да-да, ага, как же как же». Жанка, а я стоял в полоборота, пронзила меня недоуменным и напряженным взглядом. Ответить русской принцессе было нечего.
- Ладно, я здесь по другому вопросу. – Кажется, ее королевское высочество наш разговор с «Алыми парусами» банально не дослушала. Остановилась на самой первой, политической его части. – Уделишь мне несколько минут?
Фрейя скривилась, но широким жестом кивнула на свободный стул, окончательно стягивая наушники.
- Так и быть, пару минут выделю. Время пошло! – она картинно посмотрела на браслет.
- Злая ты, - покачал я головой. – Я же пришел, чтоб помочь.
- Помочь? Мне? – Удивление на ее лице было безграничным. – В чём?
- Например, в подборе материала для выступления, - выдал я белозубую улыбку.
Ее брови напряженно взлетели.
- Какого выступления?
- Так, может я пойду, покурю, а вы поговорите? – воскликнул парень и собрался было уходить, но она его окликнула:
- Останься! Юный сеньор уже уходит!
Тип в розовой футболке бросил на меня вопросительный взгляд, поймал посыл: «Двигай, парень, давай-давай!», после чего все-таки ретировался.
- Нет-нет! Надо покурить! А то работа не будет клеиться…
Жанка у входа, также одними глазами, подтвердила, что он принял верное решение.
Ее высочество грозно вздохнула.
- Итак, слушаю? Что это еще за фокусы?
Я сменил ипостась с бравого рубаха-парня на загадочного мачо.
- Ты только не кричи и не возмущайся, хорошо? – Пауза. – Тут по зданию ходят слухи, что ты собираешься выступать на дне рождения школы.
Фрейя молчала, демонстрируя, что вся во внимании.
- Так же ходят слухи, - продолжил я, - что тебе нечего надеть и не с чем выступать.
- Откуда же, интересно, эти слухи?
- Кто его знает?! – поднял я к небу глаза. – Что известно двум – известно всем, римляне не просто так придумали эту идиому. Кстати, в теме не так много народу, просто мне повезло. Ты же знаешь, я везучий.
- Дальше, - кивнула она. – Допустим.
- Допустим, я узнал, об этом, - продолжил я. - И решил предложить свои услуги. Не в качестве модельера, конечно, а как человек, у которого есть идеи насчет материала. Ты можешь меня выгнать, не слушать, но с другой стороны, а что потеряешь, если я тебе его продемонстрирую?
- Время, - лаконично ответила она. – Зачем это тебе?
Я искрометно улыбнулся.
- Хочу начать наводить мосты. Возможно ты и права, я предвзят насчет королевской семьи. А лучший способ развеять миф – личный контакт.
- А ты не думал, что мне личный контакт с тобой не особо интересен? – нахмурила она носик.
- К чему тогда тот спитч с оправданиями и попыткой вербовки? – парировал я.
- Скажем так, у меня тогда было плохое настроение, - скривилась она. – Но я уже пришла в себя. Хуан? Тебя ведь Хуан зовут?
Я кивнул.
- Так вот, Хуан, мне жаль, что так получилось, но сейчас советую тебе выметаться отсюда и забыть о моем существовании. Девочкам же скажу тебя больше не впускать. Чтобы они относились к тебе так же, как к любому другому учащемуся этой школы. И благодари бога, что я не послала записи ваших болтологий в пятое управление! – сверкнула она глазами напоследок.
Ай-яй, как грозно! Аж дрожу от страха!
Но это не умаляет того, что она стерва. Захотелось выругаться.
«Шимановский, ты ждал чего-то другого?» - хмыкнул внутренний голос.
Ждал. Что хоть какой-то успех за мной остался. Ну что ж, детка, сначала – так сначала. Я терпеливый.
- Ты сама сказала, болтологий, - парировал я, вновь искрометно улыбнувшись. – Знаешь, chica, я сейчас встану и уйду. И ничего не потеряю. Ну абсолютно ничего! – я добавил в голос энергии, чтоб звучало правдоподобно. – Я прекрасно жил и до встречи с тобой и у меня были прекрасные, в смысле основывающиеся на кое-каком опыте, политические взгляды.
Не хочешь, чтобы твой противник стал сторонником – не держу. Но послушать песенку ты же можешь?
- А смысл? – Ее лицо было наполнено победной издевкой.
- Гонорар. Я подберу материал для твоего выступления, ты меня отблагодаришь. Как говорил Аль Капоне: «Бизнес, ничего личного, детка!»
- А бизнес можно делать и с политическими противниками, - потянула она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кто такой Аль Капоне?
- Именно это и делает твоя мать, - искрометно улыбнулся я, опуская ее вопрос. – Бизнес с противниками. И даже врагами. И все остальные главы кланов. И вообще все вы, чертовы буржуи. Или, скажешь, нет? – Я вернул ей ехидную улыбку. - Нет. Ну, а раз так, чем я хуже?
Пауза. Ее лицо удовлетворенно вытянулось. Кажется, она обожает играть в шпильки.
- Ладно, несогласный. Так и быть. Я тебя выслушаю. «Бизнес есть бизнес», давай свою запись!
Я достал из кармана капсулу – плод напряженнейшей работы всей ночи… Двух ночей. И протянул ей. Она пересела за пульт, из-за которого ушел парень в розовом, куда-то ее воткнула. После чего на всплывшем виртуальном меню нажала запуск.
Да, я подобрал ей песню. Не особо известную (возможно, не особо известную в наши дни, за прошлое не скажу), но очень и очень… Даже не знаю, как сказать.
Песня шла по нарастающей. Первая часть – спокойная, лирическая. Затем композиция набирала обороты; в голосе вокалистки и появлялась энергетика, распиравшая во все стороны. Финалом был порыв, ураган, способный разметать вокруг всё на свете. Голос для этого порыва требовался высокий и сильный, и лирическое сопрано ее высочества подошло бы как нельзя лучше.
- Это ретро, - произнесла задумчивая Фрейя после окончания. – Не подходит. И язык староанглийский. Мне нужно что-то посовременнее.
- А зачем? – Я пожал плечами. – Смысл? Песня сильная, у меня ассоциируется со взрывной волной. Эмоциональная. Если у тебя хватит эмоций ее вытянуть… Не голоса, эмоций, - уточнил я. – А язык… Мне кажется, современный английский ты знаешь, должна знать, а значит, выучишь и этот. И вообще, какая разница, на каком она языке и в каком стиле?
- Это Венера, юноша! – покачала она головой, покровительственно скривившись. Дескать, я, дурачок, не понимаю очевидные вещи.
- Ты выделишься, - парировал я, стараясь сдержать порыв изнутри. Достало, что она с первой минуты смотрит сверху вниз. – С этой вещью тебя запомнят, и значит, оценят. На испанском или португальском будут петь почти все, и выделиться там не так уж просто. Подумай.
- К тому же, это лишь изначальная версия, - привел я второй аргумент. - И ее можно очень даже неплохо доработать. Вот смотри…
Дальше, активировав свою музыкальную программу, я продемонстрировал, как увидел вчера, что можно с песней сотворить. Где добавить, где убавить. Там поколдовать с ритмом, а тут изменить звучание…
- …Можно даже перевести на испанский, - закончил я. - И получится вполне себе современная вещь. С прежней, отменной энергетикой, хоть и без изюминки.
Она слушала внимательно, и по лицу видел, песня ей нравилась. Но когда закончил, скривилась и выдавила вердикт:
- Нет, Хуан. Спасибо, но это не то, что мне нужно. – Вытащила капсулу и протянула назад. – Попытка удачная, я твои усилия понравиться оценила, но одна удачная попытка еще ничего не значит. До свидания!
Я поднялся, выдавил из себя ироничную ухмылку.
- Скажите, ваше высочество, только честно. Вам не понравилась песня, или же то, что ее принес не нравящийся вам человек?
По ее равнодушному, но одновременно надменному лицу было видно, что упражняется в колкостях она всю жизнь, и не мне с нею тягаться.
- Я рада, юноша, что вы всё понимаете. Всего хорошего!
Ну что ж, я пытался.
Сжав капсулу в руке, вышел в коридор. Жанка бросила подбадривающий взгляд, но ничем помочь не могла.
- Дура! – произнес я, оказавшись по эту сторону двери. Парень в розовом, который, естественно, никуда не уходил, вздохнул и покачал головой.
- Не стоит разбрасываться такими словами ЗДЕСЬ, muchacho.
- А я ее не боюсь, - покачал я головой. – Я республиканец. Что, у нее совсем тяжко с материалом?
Парень вздохнул снова.
- Совсем.
- Значит, все-таки дура.
* * *
Как её зовут точно, Мерелин, или Мередит, не помню. Помню только, что имя североамериканское и на «М». Певичка хоть и не из самых популярных, но известная, в сети ее как-то слушал. Кажется, побеждала на конкурсах, но на каких… В данный же момент было важно лишь то, что ее голос, очень сильный и довольно высокий, идеально подходил для песни, приготовленной мною для некой известной сеньориты.
Ах да, начну сначала. Ввиду того, что Хан отписался, что задержится – на работе, за которую сейчас зацепился, у него проблемы – я шел в буфет, насвистывая, пытаясь взбодриться и поднять настроение. Не то, что бы не ждал подобного исхода от ее высочества, но всё равно было обидно. Проходил мимо одного из малых залов, дверь в который была слегка приоткрыта, и откуда доносилась приятная музыка. Ну, и не смог не заглянуть. Не заперто же.
На сцене пел парень. Голос его, сильный, уверенный, жесткий, намекнул, что я зря затеял это гиблое дело – профессиональное обучение вокалу. Ладно, гитара, но петь как он - точно не выйдет.
Но решать не мне, сказали буду обучаться - значит буду. Плененный же магией голоса, я прошел и сел с краю у выхода.
Зал был пуст, лишь у самой сцены сидело шесть человек, представляющих собой высокую комиссию. Именно так, без кавычек – эти люди певшего оценивали, и оценивали серьезно. А серьезнее всех это делал дон Бернардо, сидевший в центре. Комиссии на мой приход было плевать, они даже не обернулись; остальным нескольким человекам, парням и девушкам, хаотично рассредоточенным по залу, было плевать тем более, и я почувствовал себя увереннее. Судя по их лицам, они – следующие на прослушивание, а значит, я зашел как нельзя вовремя.
Парень, закончив петь, выслушал ноту нравоучений, что и как не так, что и как доработать. Ушел. Вместо него поднялась одна из девушек, симпатичная, и ее мордашку я где-то видел. Спела что-то зажигательное молодежное, «для девочек». История с критикой повторилась, она спела еще, похожее, но иное. Теперь критики стало меньше, и, как я понял, песню утвердили.
После поднялась еще одна сеньорита, вновь история повторилась. Тем временем Хан сбросил второе сообщение, что прийти не сможет совсем, и я отправил запрос благоверной – встретиться. Перед Кареном и Фудзи извинюсь, но другого времени для этого не будет – ввиду репетиций и занятий через день, увалов в корпусе мою персону лишили. А с этой выдрой надо налаживать контакты, устанавливать мосты. И в первую очередь обсудить, как она сможет помочь мне в щекотливом деле – рассказу о них, о ней и сестре, моей маме. Потому, как мама меня убьет, и это меньшее, что может сделать.
Само собой, если Марина сподобится и ответит хотя бы в течение часа, это будет большой успех. Обычно она меня показно игнорит значительно дольше. Так что время было, и я слушал дальше, получая удовольствие, заодно впитывая атмосферу помещения, дух процесса, так сказать. Члены комиссии, кроме самого дона Бернардо, выглядели людьми молодыми, некоторым не было и сорока, но опытными. Волками шоу-бизнеса. Посмотреть на их мимику, на поведение, жестикуляцию стоило – чтобы знать, кто такие и что из себя представляют. На будущее пригодится.
Тем временем поднялся еще один парень, со слащавым, но красивым голосом. Вот такого бы Карену в группу! Но вид у этого камаррадо был серьезный - на кривой ламе не подъедешь! Связываться с «порожняком» вроде «Алых парусов» подобный не станет.
За ним был еще один. И еще. И еще сеньорита…
Особенно мне понравилась именно эта девушка, выступавшая предпоследней. Я почти вспомнил ее имя – то ли Мерелин, то ли Мередит. Черты лица у нее были европейские, на североамериканку она тянула легко, но вот пела по-испански, и диалект при этом был ну совершенно венерианский! Только внешность гринго, что на мой взгляд неправильно. Какой смысл брать такой псевдоним, если в материале нет ни одной североамериканской изюминки?
Но главное, мне понравился ее голос. Кажется, эта сеньорита победила в известном песенном конкурсе, и это хорошо – выскочки без голоса в конкурсах не побеждают. Голову сразу посетила предательская мысль: «Ванюш, а что, давай, а?!»
На что я сам себе попытался возразить: «Camarrado… Оно как-то некрасиво будет!»
Но голос был неумолим:
«Некрасиво, красиво… Muchacho, ты ДВЕ НОЧИ сидел над этой гребанной песней! Просто так, ради глупой идеи на пять минуточек заскочить в аппаратную к ее высочеству! Отметиться! А тут, если выгорит, и песня не пропадет, и достанется людям, которые смогут (хотелось бы) ее оценить. А если сильно повезет, и деньжат подбросят»…
В звукозаписывающей ее высочества я был неискренен, про деньги фантазировал. Но что, если агентам, подкидывающим материал, и правду полагается несколько звонких центаво?
«Ага, тридцать сребреников», - хмыкнул этот camarrado. Сволочь!
Дон Бернардо остался выступлением этой Мередит (Мерелин?) недоволен. Разнес ее в пух и прах, после чего высказал что-то некому Пако, сидевшему рядом. Лощеному такому невысокому типу пи… Хм… Мужеложеского вида, с длинной курчавой гривой, как у льва и бегающими глазками. Я не вслушивался в суть претензий, лишь отметил про себя, что эту песню дон Бернардо не взял.
Как и следующую.
К третьей отнесся с пониманием, скривился, но я чувствовал, был не в восторге.
Суть его претензий сводилась к тому, что с голосом этой девочки можно найти что-то получше, посложнее. Что-то серьёзное, а не «этот шлак». С намеком, что это косяк самого Пако.
Лощеный тип махнул девушке, мол, свободна, заняв свое место в рядах комиссии. Та угрюмо спустилась в зал и вышла, пройдя мимо меня, одарив мимоходом ничего не выражающим взглядом. Я про себя усмехнулся – а как же! Всем хочется на концерт!
«Давай, придурок! Пошел!» - рявкнул внутренний голос, и я не усидел. Когда дверь захлопнулась, вскочил и побежал следом.
- Сеньорита! Подождите! – крикнул ей, выбежав в коридор. Она не успела уйти далеко, обернулась.
- Вы мне? Чем-то могу помочь?
- Да. – Я кивнул, остановился, машинально достал из кармана капсулу. – У меня есть материал. Необычный, но хороший. Готовил его для одной сеньориты… Но она от него отказалась.
- И что? – нахмурилась девушка, но за показной грозностью я прочел засиявшее в ее душе солнце надежды.
- Хочу этот материал выгодно продать, - завершил я фразу обезоруживающей улыбкой.
- Я не решаю такие вопросы, - покачала она головой, напрягаясь. Внутри вся собралась, словно пружина.
- Понимаю, кивнул я. - Но вы можете оценить материал, после чего мы будем разговаривать с тем, кто решает. – И снова улыбка. – Мне показалось, или это ошибочное впечатление, что вашего Пако фиг «кинешь»? Что он и сам «кинет» кого угодно?
Только после этих слов девушка расслабилась. Что ж, отсутствие ответственности – великая вещь! Кем бы я ни был, если это развод – это проблема Пако, а не ее.
- Пошли, – махнула она и быстро-быстро двинулась по коридору в обратном направлении.
Через несколько минут мы оказались в… Гримерке. На столах, стоящих вдоль зеркальных стен, были навалены какие-то костюмы, ленты, тюки с тряпьем, возвышались непонятные приспособления. Короче, реквизит. И личные вещи – видно, самой Мередит-Мерелин.
- Давай. – Она активировала на панели на дальней стене управляющий контур. Я протянул капсулу, которую она вставила в разъем. Через секунду по гримерке разлилась музыка.
Моя собеседница прислонилась к столу и слушала внимательно. Ее квалификации, чтоб оценить, было достаточно, и это мне понравилось.
- Прикольно! – выдавила она вердикт, когда музыка смолкла. – Но смущает язык. Это… Английский? – Она нахмурилась. Да, девочка явно не гринго.
- Английский, - кивнул я.
- И что, этот материал точно свободен? – Луч надежды в ней засиял вновь, и гораздо ярче.
- Говорю же, сеньорита отказалась, - выдал я абсолютно честную информацию с абсолюно честной, хоть и хитрющей улыбкой.
- Кто она?
Я пожал плечами.
- Профессиональная этика. Извини. Хотя ты наверняка ее знаешь.
«Угу, ее вся планета знает, - пробормотал внутренний голос. - В лицо уж точно».
- Хорошо. – Мередит/Мерелин спустила на глаза вихрь козырька и ткнула пальцем сквозь иконку горящего вызова. - Пако, ты освободился? Зайди в гримерку, срочно. Нет, не поэтому. Я сказала зайди, узнаешь!
В голосе нотки нетерпения. А эта милашка умеет командовать! И что немаловажно, умеет командовать художественным руководителем.
«Интересно, она с ним спит? Или он и правда голубых кровей?»
Но этот вопрос был риторическим и заботил мало.
- Пять минут, - улыбнулась она мне, смахнув вихрь.
За эти пять минут я узнал, что зовут ее Хелена, и выиграла она аж два конкурса, в шесть лет и в восемнадцать. Мерелин (все-таки Мерелин) - ее сценическое имя, которое придумал Пако давным-давно, перед конкурсом (который в восемнадцать). Поет же она с четырех лет. Сама никарагуанка, в смысле дочь переселенцев из этой центральноамериканской страны, но родилась уже здесь. К Северной Америке не имеет никакого отношения. Мой же скепсис насчет изюминок просто не поняла.
Через время дверь открылась, вошел Пако, и я рассмотрел его поближе. Невысокий тип лет сорока с улыбкой слащавого мачо, хитрыми бегающими глазками и шикарной черной курчавой шевелюрой. Одетый в синие шортики, дурацкую гаванскую рубашку с еще более дурацким бордовым галстуком. Судя по цвету кожи, были в его предках представители и негроидной расы, но давно, не одно поколение назад. Мне он не понравился – не люблю хитро…попых (а к нему такой эпитет так и клеился). Но я собирался с ним работать, а не крестить детей.
- Да, моя звездочка, слушаю тебя? – это он Мерелин. Голос высокий, отвратительный. Акцент же… Тип искусственно выработал себе акцент представителя непопулярных в народе меньшинств. Видимо, богема – не народ, тут они значительно популярнее. Мог он говорить и без акцента, но не ставил себе такую задачу.
Судя по характеру – вспыльчивый. Высокомерный. На меня посмотрел сквозь прищур, свысока, как на зачуханного «колхозника». Эпатажность, склонность к истеричности на ровном месте… Его можно было бы читать и еще, но у меня не было на это времени.
- А это кто, звездочка? – перевел он на меня едкие оценивающие глазки. – Твоя подружка? Я эту девочку раньше не видел!
- Пако, этот юноша предлагает мне материал, - криво улыбнулась Мерелин. Она типа побаивалась, несмотря на местами прорезающийся командирский голос. - Хороший материал, я послушала. Оцени!
Глазки «богемона» сузились.
- И зачем этой девочке понадобилось разбрасываться хорошим материалом? Хорошего материала днем с огнем не сыщешь! На вес палладия! И почему именно ты?
Я проигнорировал его «девочку». Вот еще, обращать внимание на всяких 3,14доров! Я здесь для дела, у меня цель, а такие, как он, были и будут всегда. Тем более ЗДЕСЬ.
- Заработать хочу, - ответил я. - У меня качественный материал, у вас деньги. Ваши деньги перейдут ко мне, ваша же «звездочка», - кивок на Хелену-Мерелин, - на дне школы выступит замечательно, лучше всех, и все вас за это будут уважать. Это получите вы. По-моему, сделка обоюдовыгодная! – сделал я вывод.
- А девочка не так глупа! Умные вещи говорит! – заключил Пако. – Действительно, выгода всегда должна быть обоюдной! Особенно обоюдной для нас! – Беглый взгляд на подопечную, после которого последовал едкий смех, вызвавший во мне жгучее желание испробовать его шевелюру на прочность кирпичом. – Ну что ж, давай сюда, послушаем твой материал на досуге!..
Он протянул руку, считая, что я совсем лох. Не спорю, я на него похож – опыта в подобного рода сделках никакого, что сегодня и продемонстрировал. Но опускать меня на уровень неандертальца?
- Не так. Мы слушаем здесь и сейчас, - покачал я головой. - После чего вы выдаете вердикт, подходит вам такое или нет. Если да – продолжим разговор далее. Нет – я ищу другого клиента.
- Настырная девочка! – заявило это чучело. – Как хочешь!
Он развернулся и даже открыл дверь, но его настиг недовольный окрик:
- Пако!!!
Тип замер на месте. Обернулся.
- Пако! Я хочу спеть эту песню!
Вот-вот, обожаю такое состояние в женщинах. Называется «королева стерв». Договориться с такой невозможно – или психануть, или уступить. Глазки пылают, бровки сдвинуты, голос тверже стали. Мегера, медуза Горгона! И главное, если психанешь, не уступишь – пожалеешь. ОЧЕНЬ пожалеешь, такие стервочки могут устроить «сладкую» жизнь.
- Ну ладно, звездочка моя, ради тебя! – сдался этот тип. Закрыл дверь, прошелся назад. Сел прямо на стол, сдвинув костюмы. Картинно вздохнул. Я вновь протянул девушке капсулу.
Слушали молча. И пока играла музыка, Пако преобразился. Вместо эпатажного выпендрежника я увидел «купца», барыгу с сумасшедшей деловой хваткой, знающего, как сделать так, чтобы не прогадать. Он мысленно разложил песню на составляющие, ручаюсь, представил, как будет она звучать голосом его «звездочки», в чем она при этом должна быть одета и каков бизнес-план раскрутки песни. И всё это в жалкие четыре минуты звучания.
Однако, как только последний аккорд заглох, передо мною вновь стояло чучело богемной ориентации.
- Она на английском! – недовольно потянул он. Но я отнес эти слова не к возражениям, а к замечаниям. Согласился, подправив:
- Староанглийском.
- Тем более. - Пако подпер подбородок кулаком.
- Не такой сложный язык, - пожал я плечами. - Особенно, если учить на звук. А то и вообще перевести на испанский.
- Не твое дело, куда перевести! – бросил он и я заткнулся. Действительно, судьба песни после сделки меня не касалась, а Пако, судя по всему, решил ее взять. – А что с правами собственности?
- Вещь средневековая. – Я вновь пожал плечами. – Век то ли двадцатый, то ли двадцать первый. Все права, какие были, давно забыты. Я даже имена авторов не нашел.
- И ты даешь песню без прав? – Его глаза взлетели на лоб, сам он ехидно скривился. Да-да, непроходимая тупость, «колхоз», а как же. Знаю. – А если я тебе сейчас скажу «нет», а сам ее возьму?
- Мы все под одним человеком ходим, - покачал я головой, воздев глаза к потолку. – Вдруг ему понадобтся материал еще раз, и вопрос этот всплывет? Оно того стоит?
Нет, оно того не стоило. Где-то «на улице» - возможно. Но не в школе искусств Бернардо Ромеро, где все «свои». Тем более, даже если мне заплатят, то совершенно нерыночный мизер, поскольку «обуть» «колхозника» дело святое. Потеряет Пако сущие центаво, без какого-либо риска.
- Сколько ты хочешь? – покровительственно улыбнулся этот тип, гораздо раньше меня просчитавший ситуацию. Возможно, еще до входа в эту дверь. Я же про себя отметил, что во время торга акцент его исчез, передо мной стоял «купец» и только «купец». Вот что деньги с людьми делают!
- Я не гордый. Стандартную таксу, - честно расписался я в невежестве, не имея ни малейшего представления, какую цену называть. На эти слова улыбнулась даже Мерелин, сохранявшая каменное спокойствие, пока мужчины договариваются.
- Зачем тебе это надо? – прищурился Пако. Насмешка из его голоса исчезла, но подразумевалась. Он как бы демонстрировал, что царь и бог этой ситуации; всё видит, понимает, и от его хотения будет зависеть результат сделки. Сподобится ли снизойти, или нет. И главное, он был на сто тысяч процентов в своем праве – у меня на руках кончились не только козыри для торговли, но и вообще карты.
- Я потратил на эту песню две ночи, - честно признался я, нутром понимая, что только признание позволит договорится. Это чучело не лишено своих талантов, одно из которых - чтение людей. И начни я ломать комедию, гнуть пальцы – он просто предпочтет не иметь со мной дела. - Две ночи на стимуляторах! – повысил я голос, понимая, что сработало. Губы Пако расплылись в понимающей усмешке. – А эта сучка отказалась.
Теперь улыбнулась и Мерелин. И тоже покровительственно. Однако, процесс пошел, и шел он в нужном направлении.
- Теперь хочу отдать ее в хорошие руки, - закончил я. - У нее, - кивок на девушку, - очень хороший голос, она хорошо споет ее. А моя… Сеньорита пусть удавится от злости, - сверкнул я глазами. - Она будет в зале, даже если не на сцене.
Пако думал долго. Затем заговорщицки подмигнул – вот она, мужская солидарность:
- Договорились!
И протянул руку девушке. Мерелин вытащила капсулу и отдала ему.
- Вначале я ее проверю на права собственности, – продолжил он. Господи, куда ж акцент подевался?! - Действительно ли так, как говоришь? Если да… Возможно… ВОЗМОЖНО, - подчеркнул он, - я ее возьму. Ну, а деньги… - Его губы вновь расплылись в усмешке. - Занесу потом. Ты же здесь учишься? – указал он себе за спину, имея в виду школу. Я кивнул. – Вот и хорошо.
Переговоры завершились, стороны достигли взаимопонимания, и дальнейшее нахождение в гримерке было бессмысленно. Пако открыл дверь, в которую я быстренько выскользнул.
- До встречи… Влюбленный мальчик! – бросил он напоследок, то ли насмехаясь, но скорее сопереживая. С эдаким барским покровительством: «Вот я когда-то тоже…!».
Во как! Уже мальчик! Прогресс, однако!
Я шел по коридору и насвистывал под нос. Настроение было отличное. Пока разговаривали в каморке, пискнул браслет, благоверная снизошла до ответа, и надо ей перезвонить. Теперь меня ждала дорога – или к очередному госпиталю, где она дежурит, или к крыльцу ее корпуса академии, или же на Симона Боливара 1024. Определимся!
…А не заплатит… Ну и фиг с ней, с песней! Моя награда - ошарашенные глазки ее высочества на финальном прогоне, даже если я их не увижу. Эта мысль грела душу куда сильнее всех денег вместе взятых.
