Глава 15. Фаза мудрости
Nemo praeter te
Никто кроме тебя (лат)
Кабинет директора. Давненько я здесь не был!
Первое, что бросилось в глаза, на месте секретаря вместо памятной смазливой куколки сидела сеньора в возрасте. Да, с такой не позажигаешь! Профессионализм и вздорный характер читался в ней издалека — в бараний рог скрутит любого директора! Хотя, любители найдутся и на таких, но не думаю, что после скандала с Витковским, новый директор будет думать о романах с секретаршами в принципе.
Внутри кабинета почти ничего не изменилось. Разве появилась голограмма… Показывающая как бы окно в школьный двор, к фонтану. Красиво! Я первым делом подошел к ней и вальяжно глянул "вниз". И вид красивый, как настоящий, со смещением геометрии и фокусов.
— Я пойду? — спросил начальник охраны, и желание смыться побыстрее читалось в его голосе даже нетренированным ухом.
— Да, конечно, иди, — отпустил его директор. Я не справлялся, как его зовут, мне это было не интересно. Вальяжно подойдя, сел на стул напротив него. Паула, выдерживая на губах улыбку, приличествующую высокородной сеньорите в высшем обществе, поправила юбку и села у стены, сбоку, стараясь быть самой незаметностью.
Итак, директор. Этот человек так же был невысок, с залысиной, как и Витковский, но с латинскими чертами лица. На вид лет пятьдесят, лицо умное. Еще я бы назвал его смелым — в его глазах не было страха, только озабоченность. Наши проделки в столовой с точки зрения возможного негативного поведения в своем кабинете он не брал в расчет, а значит трезво оценивал нас и… Не боялся. То есть, деловые качества этого человека не стоит недооценивать, как не стоит играть перед ним пустыми мускулами, пытаться брать на "пушку" просто так.
— Слушаю? Вы хотели меня видеть? — произнес я после паузы, во время которой не только я оценивал его, но и он меня. Причем только меня — Паула как личность его не интересовала.
Директор хмыкнул и подался вперед.
— Что это вы там устроили, сеньор Шимановский? Зачем вам это было нужно?
Я пожал плечами.
— Это мои проблемы.
Грубо, да. Но акценты нужно расставить сразу.
Проглотил. Лишь неодобрительно покачал головой.
— Я понимаю, что лезу не в свое дело, это разборка структур, стоящих высоко над моим уровнем власти… — вздохнул он, — …но все-таки, вам не совестно совершать ТАКОЕ в школе?
— "Такое" — это какое? — прищурился я.
— Могли пострадать дети, сеньор Шимановский! — воскликнул он. — И пострадали!
— Пока, на данный момент, пострадали только выродки, — не согласился я. — Дети стояли в стороне. И кстати, часть из них пострадала бы, не утихомирь я одного из ваших охранников. Мой вам совет, обновите службу безопасности. Это не дело, когда взрослые мужики, прошедшие армейский контракт, бросаются на безоружных школьников!
Директор вновь вздохнул и грустно покачал головой.
— Наверное, мне не стоит спрашивать, как эта сеньорита попала в школу и имеет пропуск, и даже внесена в ведомости занятий в отсутствие приказа о зачислении?
— Я думаю, сеньор, вы все понимаете, — улыбнулся я. — И именно поэтому возле школы нет скорых и гвардии, несмотря на то, что минимум три человека пострадало. Неправда ли?
Я посмотрел на него в упор и начал атаку.
— А еще я знаю, что вы дали клану Манзони карт-бланш, индульгенцию для его сына и их службы безопасности. При том, что de facto вы представляете интересы акционеров и только их. Теперь же появились мы и спутали вам все карты. И вам нужно срочно понять, каков уровень силы, стоящий за нами, и как можно это использовать, чтобы выкрутиться.
— Я просто хочу защитить свою школу! — вспыхнул он.
Новый вздох, с оттенком обреченности. Он явно не ждал от пацана беседы в таком русле и с такими аргументами. Ну, трудно человеку его возраста на равных разговаривать со школьником! Очень трудно! Но придется.
— Мой предшественник был к вам предвзят, сеньор Шимановский, — попробовал начать он сначала. — Школа имени генерала Хуареса в моем лице признает, он сделал в отношении вас много недопустимых вещей. Но сейчас ситуация иная, титуляры катаются, как сыр в масле, мы никого не отчислили за полгода, хотя драк здесь было бесчисленное множество. Нам даже пришлось вдвое увеличить число охранников…
— Зря, — перебил я. — Не стоило увеличивать численность, беря в штат придурков и отморозков.
Директор шпильку снова проглотил, продолжив на своей волне.
— Мы делали все от нас зависящее, чтобы в школе восторжествовала социальная справедливость. Вы не представляете, на какие меры пошли ради этого акционеры! И мы этого достигли. Многого достигли!
Пауза.
— Однако с вашим приходом все вновь летит в тартарары! — воскликнул он, глаза его сверкнули. — Может хватит, сеньор Шимановский?
Я улыбнулся про себя и покачал головой.
— Давайте к делу. Преамбулу я понял.
— Я не буду наказывать никого из участников сегодняшней потасовки, вы же взамен переносите арену ваших разборок с сеньором Манзони за пределы этого заведения, — выдвинул он свои условия.
— А если не соглашусь? — в лицо усмехнулся я. — Что вы сделаете, если я не соглашусь? Хотите отвечу? Ничего вы не сделаете!
Теперь паузу сделал я.
— Вам плевать на социальную справедливость в школе! И на титуляров плевать, как и моему предшественнику. Просто единственное, что может вас заставить считаться с ними — это деньги. Деньги акционеров школы, которые те потеряют, когда ее закроют. Давайте называть вещи своими именами, сеньор?
Вы боитесь не меня. Вы боитесь сеньору Сервантес. А она не будет вдаваться в детали произошедшего. Тем более, в схватке участвовал сын Умберто Манзони, человека, открыто бросившего вызов ее величеству, членом команды которой эта сеньора всегда была.
Вы не сделаете ничего плохого никому из титуляров, — закончил я. — Поскольку в данный момент, в произошедшей схватке, участвовал ее племянник и сын ее противника. Это не ваш уровень, сеньор, тут вы правы, и вы в жизни не подставитесь. Потому нет, такая договоренность мне не по душе. Зато предлагаю другую договоренность…
— Да пойми ты! — вновь вспыхнул он, и я увидел в его глазах отчаяние. — Манзони раскатает школу в кукурузную лепешку! Акционерам будет проще закрыть к дьяволу эту школу, чем попасть под удар такого человека! Они не могут противостоять ему, это слишком… Могущественный человек!
Директор вздохнул и откинулся назад. Взял себя в руки. Я же вновь поразился контрасту — ему на самом деле было не наплевать на школу и на учащихся.
— Сеньор, вы здесь не при чем. — Я решил сжалиться и не давить. — Потому сеньор Умберто вас не тронет. Можете не переживать. И акционеры не пострадают. Это я могу обещать, так как немного знаю, что запланировано тетушкой в ближайшем будущем. Просто держите дистанцию и ни во что не вмешивайтесь. И да, проинструктируйте охранников, они у вас не соответствуют занимаемым должностям. Неадекватных увольте без жалости, поверьте, лучше выплатить им выходное, чем допустить, чтоб они вас подставили. И чем скорее — тем лучше.
Директор отрицательно покачал головой.
— Сеньор Шимановский, вы не хотите меня понимать. В таком случае я вынужден отказать вам в допуске к занятиям. Вы переводитесь на домашнее обучение. Ваше удостоверение временно блокируется, доступ в школу временно запрещается, до окончания расследования.
— Расследования? — я сделал круглые глаза
— Вы же не думаете, что я оставлю нападение на свою охрану безнаказанным? — усмехнулся он, но вот актер он был плохой. — Только представьте реакцию прессы? Она будет смаковать пальчики, если узнает, что королевский племянник в паре с телохранительницей напали на школьную охрану!
— Так что да, сеньор Шимановский, — закончил он, — я объявляю внутреннее расследование. Естественно, приказ о вашем переводе на последний курс будет написан, и я подпишу его, как только вы сдадите переводные экзамены в следующем учебном году. Экзамены, само собой, будете сдавать без каких либо штрафных санкций, посещая при этом текущие занятия своей группы.
Он замолчал, я же внутренне ему поаплодировал. Хороший ход! Интересный все-таки человек, этот новый директор!
— Прошу сдать удостоверение, — протянул он руку, и когда я не отреагировал, постучал пальцем по столу. — Сеньорита, понимаю, вам наклепают таких сто штук, — повернул лицо он к Пауле, только тут ее как бы заметив, — но и вас я попросил бы сдать пропуск.
— А если мы откажемся? — задала вопрос красноволосая, хлопая ресницами.
— Я буду вынужден вызвать гвардию и подключить прессу, — не моргнул глазом директор, губы его расплылись в улыбке. Кажется, он и сам поверил, что может здесь что-то решать.
Понимая, что он действительно так сделает, ибо деньги инвесторов для него (и для инвесторов) действительно высшая ценность, я решил идти ва-банк.
— Сеньор, можно с вашего терминала сделать звонок?
Он разрешающе махнул рукой в сторону "окна во двор". Я спустил на глаза вихрь и выбрал поиск устройств. Состыковавшись с кабинетным терминалом и запросив у искина пароль (не стоит лишний раз выпендриваться), выбрал в телефонной книге пункт "Красавица" и нажал "вызов".
Мишель была у себя в кабинете, одетая по форме. Вероятно, координировала операцию на следующем после Катарины по значимости уровне. Увидев нас, сразу воскликнула:
— О, Хуан? Как дела?! Слышала, уже успели подраться? Надеюсь, никого не убили?
Она выдала плотоядную улыбку, играя на публику в лице директора. Которого ей тоже было видно, так как терминал был его собственный, рабочий.
— Если бы убили — ты бы первая узнала, — скупо отчитался я и перешел к делу.
— Слушай, Мишель, у меня тут возникли небольшие проблемы… В общем, меня из школы отчислили.
Пауза.
— Не то, что отчислили, но не дают учиться, выгоняют за территорию. Типа, расследование у них какое-то. Я хотел тетушке позвонить, но ты же знаешь, как она занята. А сеньоре Гарсия говорить ничего не стоит — она вначале проткнет нашего директора чем-нибудь острым, и только потом спросит, в чем проблема.
Я бросил косой взгляд на хозяина кабинета. Лицо его при упоминании личной телохранительницы и любовницы ее величества побледнело, а при слове "проткнуть" он нервно сглотнул. Да, держался, внутри него был прочный стержень, но я игрался с такими вещами, которые не могли не оказать впечатления даже на него.
— Поговори с ним ты? — попросил я. — Он неплохой человек, убеди, что он ошибается.
Мишель перевела глаза на директора, вновь сделав такую кровожадную гримасу, что все маньяки Альфы, увидь такую, подохли бы от зависти. Впрочем, ровно через секунду перед нами сидела хорошенькая натуральная фифа-блондинос с хлопающими ресницами и миловидным просящим личиком, интеллект которой на вид вряд ли дотягивал до пяти десятков.
— Сеньор! Пожалуйста! Не обижайте нашего мальчика? Он хороший, правда! Я могу поручиться за него — он больше не будет шкодить! Вы мне верите?
Директор нервно сглотнул.
— Да, с-сеньора! Вам — верю!
— Вот и хорошо! — Она вновь разыграла дуру, радующуюся новости об очередной распродаже. Взгляд на меня.
— Хуан, я поговорила. Твой директор обещал тебя не выгонять. Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо?
Я скривил гримасу шалуна, застуканного за поеданием варенья, который обещает, что больше так не будет:
— Разумеется! Честно-честно!
Она, доводя фарс до конца, погрозила пальцем.
— Смотри у меня! Ладно, все, давай, у меня много работы! Тетушке привет передам — мне скоро к ней на совещание. Не балуй!
И рассоединилась. Обожаю эту стервочку!
Перевел глаза на директора.
— Вы все еще настаиваете на расследовании и моем отстранении? Или подумаете?
— Это была угроза? — Директор покраснел, его только не затрясло от злости. Я отрицательно покачал головой.
— Никак нет, сеньор. Демонстрация. Всего лишь демонстрация. Что вам не стоит лезть туда, где не ваш уровень. Если вы испортите игру клану Веласкес, последствия могут быть не хуже, чем гнев Манзони. Причем не для абстрактных акционеров, а лично для вас. Хотя и для них тоже, и догадайтесь, кого они назначат виновным?
Я помолчал, давая ему переварить и принять неизбежное.
— Потому мой вам совет, просто не лезьте. Никуда.
Встал, прошелся к двери.
— Могу еще дать совет, по дружбе. Слишком уж вы гармонируете с предшественником. Увольте нерадивых охранников прямо сейчас, а посторонних в лице службы безопасности сеньора Манзони, вышвырните за территорию школы. Если хотите уцелеть на месте директора, конечно. Пошли!
Это я Пауле. Та молча поднялась, сделала реверанс, достойный королевского дворца, и вышла вслед за мной наружу.
* * *
— Ну и что дальше? — спросила Паула, когда мы спустились на этаж ниже. Я решил идти назад, в столовую. Кто как, а я так и не поел толком, и собирался этот пробел восполнить. Ну и что, что была драка; война-войной, а обед по расписанию! Главное, чтоб саму столовую не закрыли, а то с них станется!..
— Дальше?.. — Я задумался. — Дальше ждем. Теперь ход Адриано. Он должен совершить ошибку. И как только совершит — будем его добивать.
— А поподробнее можно? — недовольно хмыкнула спутница. Я покачал головой.
— Нет. В столовой всё получилось не так, как я планировал. Общий вектор тот же, все прошло лучше, но не так, как было задумано изначально. Всё и сейчас может измениться.
Главное — общий вектор. Адриано должен совершить ошибку. Глупость. И не совершить ее он не может, иначе потеряет авторитет.
— Я бы не стала недооценивать этого парня, — покачала головой Паула. — Он умнее, чем представлялся изначально.
С последним высказыванием было трудно спорить, но только с ним.
— Он бастард, — парировал я. — И его за это унижали. Он бросил школу, проучившись всего три месяца. Три месяца, Паулита! — повысил я голос. — Затем он пошел в школу для богатых, но не знатных. "Всадников", хотя по рождению входит в круг "нобилей". Но и эта школа закрылась. Пусть не из-за него, но ты можешь себе представить, чтобы сам Умберто Манзони, пятый человек среди глав кланов, не смог сделать так, чтоб школу его сына не трогали? Из-за каких-то титуляров? Это удар, mia cara, и Адриано этот удар задел даже больше, чем сеньора Умберто.
Я сделал вдох, судорожно ища в мыслях изъяны плана. Ибо я — человек, а все люди могут ошибаться.
— Теперь здесь. — Я усмехнулся. — Я выгоняю его, и открыто об этом говорю при свидетелях. После чего поясняю серьезность намерений кулаками слушающихся меня друзей, плевав на его охрану и статус.
Пауза.
— Нет, Паулита, если он хоть капельки себя уважает, если имеет хотя бы небольшое намерение бороться за то, чтобы стать наследником отца, он не может свернуть. Заберет документы — и прощай репутация, навсегда. Уж кто, но его сестры, законные дочери сеньора Умберто, сделают всё, чтобы о его позоре узнало как можно больше людей. Это клоака, змеиное гнездо… Ну, да не тебе мне рассказывать, — махнул я рукой.
— Сейчас решается его будущее, и потому Адриано должен действовать, — подвел итог я. — Не важно, что он сделает, главное, скорость. Если не придумает ничего до конца дня, максимум до завтрашнего обеда, ему не останется иного, кроме как уйти. Совсем и отовсюду. Он станет посмешищем, а у посмешища нет будущего.
— Так что да, моя дорогая, — усмехнулся я, — я уверен на все сто. Он сделает ошибку. И сделает сейчас, в ближайшую пару часов.
— А если он перехитрит тебя? — не соглашалась рыжеволосая. — Если придумает что-то? Ты же придумываешь! Ты у нас мастер на выдумки!
— Да, придумываю, — согласился я. — И огребаю за свои придумки по полной программе.
Из груди вырвался тяжелый вздох — вспомнилось количество граблей, на которые пришлось наступить, пока не пришел к тому, что имею.
— Нет, в такой ситуации ничего умного придумать невозможно, — покачал я головой. — Для этого нужно время. Нужно сбросить напряжение, унять эмоции. А времени у него нет.
Разговор наш прервала знакомая фигура в конце коридора. Настолько знакомая, что я скривился, а Паула напряглась.
— Привет, — помахал нам рукой Толстый, делая шаг вперед. — Разговор есть. Отойдем?
Руки мне не подал, но я бы ее и не пожал. Поговорить? Поговорить можно, чего ж нет!
Мы как раз вышли в вестибюль перед главным входом — широкое пространство, со стендами с официальной информацией, заставленное по периметру кадками с пальмами и другими миниатюрными деревьями.
— Слушаю? — хмыкнул я, когда мы отошли за самую дальнюю пальму, подальше от чужих глаз и ушей — на большой перемене людно даже здесь.
Бенито замялся, видно, собираясь с духом. Искоса посмотрел на мою спутницу, и в глазах его читалась нешуточная опаска. Наконец, решился:
— У меня пять человек. Пять вместе со мной. Мы пойдем с вами.
— Пойдем куда? — не понял я. Точнее, понял, но только после того, как с языка сорвался глупый вопрос. Передо мной Толстый, он знает мою тактику и мой образ мышления лучше, чем кто бы то ни было. Стоило принять в расчет, что он раскусит мой план.
— Чико, не прикидывайся, — довольно оскалился он. — Тебя ж ЭТИ так прозвали, Чико? Малыш? — новый косой взгляд на Паулу. На губах его заиграла веселая улыбка.
Я закатил глаза к потолку — господи, все вокруг всё знают! Стоило ли городить такие барьеры секретности, если каждый сын хефе в городе владеет о корпусе самой полной информацией?
— Допустим, — кивнул я. — Почему ты думаешь, что мы не справимся без вас?
— Потому, что мы умеем драться. — В его глазах промелькнул огонек гордости, превосходства над титулярами. Хотя бы физического.
— Не аргумент, — покачал я головой. — Будет сложно, но мы справимся.
Он глубоко вздохнул и попробовал зайти с другой стороны:
— Шимановский, смотри, — активировал он перед глазами козырек. — Через два часа после вашего приезда в школе неожиданно появилось три новых ученика. ТРИ! — сделал он акцент на этой цифре. — Кто это — думай сам, но в девять утра этими учениками и не пахло, а в одиннадцать на них уже были готовы приказы о зачислении
Он последовательно вывел на вихрь изображения трех молодых парней лет двадцати брутальной внешности. — Это мне прислал отец, приказав и от них тоже держаться подальше.
— И от них тоже? — усмехнулся я. Бенито не моргнул глазом.
— Ну, на вас он прислал еще утром…
— На нас — это на меня и нее?
Он покачал головой
— Нет, только на нее, — кивок на мою спутницу. — И еще на четверых. Там две близняшки, гостья с Востока и латинос. Наверное, те, кто мог пойти с тобой вместо нее. С категорическим приказом не приближаться ни к кому из них ближе пятидесяти метров.
— Не особо ты соблюдаешь приказы… — покачал я головой. Вот оно как.
Отчего-то вспомнился сеньор Козлов, пришедший проведать вашего покорного слугу в подвале имения Кампосов перед обменом. И игольник, переданный от его имени Амарантой-Мамочкой в обход сеньорин офицеров перед расстрелом на Плацу. Как же тесен мир!
— Ну, так я ж не в армии, чтоб слушаться приказов! — улыбнулся Бенито. — А отец… Он меня любит. И заботится, как может. Но он многого не понимает, хотя на моем месте поступил бы точно так же.
— В общем, — подвел он итог, — это какие-то бойцы. Поддержка. — Рука его протянула Пауле капсулу с только что озвученной информацией. — Мокрухи не будет — мокруху в частной школе не простят даже Умберто Манзони, а значит, у вас на счету каждый боец, Шимановский. Тем более, такой, как мы. — Он улыбнулся и расправил плечи, явно оценивая себя как хорошего бойца.
Да, боец он хороший. Как и члены его команды. И то, что их всего пятеро, мало значит — эти пятеро в иной драке стоят десятка. Но меня смущало, что это бригада Бенито Кампоса, со всеми вытекающими выводами.
— Один из них был в столовой, — произнесла вдруг Паула. — Я его видела.
— Почему же он не вмешался? — повернулся я к ней. Она пожала плечами.
— Не знаю.
— Потому, что ОНА не угрожала Адриано, — ухмыльнулся Бенито. — Да и драчка была, если честно, так себе. Слабая драчка. — Он показно скривился, делая рукой неприличный жест. — Мы бы их месили совершенно иначе, и именно МЕСИЛИ.
С этим тоже было трудно поспорить. Эти месить умеют.
— Что ж ты не организовал им драчку получше? — усмехнулся я в ответ. — А наоборот, растерял всю свою команду, позволив какому-то выродку наводить порядки в ТВОЕЙ школе? Вас же было человек пятнадцать, а осталось пятеро… Не очень красивые цифры, Бенито!
— Кто я, а кто Манзони! — поднял Толстый палец к потолку. — Я рамсы не путаю, Шимановский, и место знаю! Ну, до тех пор, пока не получится ударить — так ударить. Чтоб наверняка, — пояснил он. — Просто не все из моей команды это поняли.
"…А Бенито ведь на самом деле поумнел! — поймал я себя на мысли. — Совершенно не похож на того быковатого качка, которого я знал ранее! Вот что делают с людьми стрессовые ситуации!.."
— Что с Николь? — сверкнул я глазами, резко переводя тему. Нет, во мне не было эмоций, но задавая некоторые вопросы выглядеть нужно грозно.
— А ее я тебе не отдам! — зарычал вдруг Бенито, резко превращаясь из спокойного рассудительного сеньора в звереныша. Я даже чуть не отшатнулся. — Она моя! И я люблю ее!
Я поднял руки в примирительном жесте — ссориться из-за этой сеньориты с Кампосом в мои планы точно не входило.
— Главное, чтоб она тебя любила!
Он сделал несколько успокаивающих вздохов, пока не взял себя в руки.
— Сам поговоришь с ней, Шимановский, если не веришь. Я ее ничего не заставляю. И не давлю. Я не такой, как ты себе там навоображал! Я полгода ее добивался!..
— Мальчики, закрыли тему! — подвела итог дискуссии Паула. Но по глазам было видно, что как и всякая история любви, эта вызвала в ней интерес гораздо больший, чем все противостояния с выродками вместе взятые. Но работа, работа…
…Николь. А что, собственно, произошло? Я выбрал корпус, чтобы сделать себе карьеру, какую смогу. Девочка из трущоб Флер-дель — Параисо, аналога Северного Боливареса, только в восточной части города, выбрала Бенито, чтобы сделать свою. Становиться бандиткой? Спутницей сына хефе? Кому, как не ей чувствовать себя на этой стезе, как рыба в воде? Я видел их сегодня, и не сказал бы, что она так уж несчастна. Каждый выбирает себе судьбу сам, мне же хватило истории с Мариной, чтобы не делать больше глупостей.
— Ну так что, берете нас? — Бенито успокоился окончательно, и в глазах его я уловил тщательно скрываемую надежду. Он боялся, что его не возьмут подраться из принципа, и меня эта боязнь веселила.
— Что, так сильно эти сволочи достали? — поддел я.
Он гневно сверкнул глазами, кулаки его грозно сжались.
— Скажем так, мне есть, что ему вспомнить. Для вас этого должно быть достаточно.
— Хорошо, договорились, — примирительно кивнул я. — Действительно, достаточно. Когда все будет готово, я с тобой свяжусь.
— …И да, еще, — окликнул я его, когда он развернулся уходить. — Возле школы есть люди твоего отца?
Бенито сделал глаза, словно говоря: "Обижаешь!"
— Сообщи дону Виктору, пусть прикажет им уезжать.
— Куда уезжать? — не понял он.
— Не важно. Главное — подальше от школы. Просто скажи, что так надо.
— Но они же…
— С тобой ничего не случится, — растянул я губы. — Цель охоты — не ты. А они под раздачу попадут, будет нехорошо.
— Понял, — кивнул Толстый. И удалился.
Через минуту, мы не успели дойти и до столовой, он связался со мной, позвонив на старый браслетный номер.
— Шимановский, коричневый "Мустанг" возле входа — ваш? — В голосе его звучала тревога.
— А что? — Я напрягся. На том конце послышался вздох облегчения.
— А три другие машины? — Он перечислил марки транспортов, которых нет в гараже корпуса, и которые по этой причине вряд ли будут использоваться в сегодняшней операции.
— Три?!! — не удержался я от восклицания. — Оперативные, сволочи!
— Уже три, — охотно подтвердил Бенито. — А час назад была всего одна. Причем отец говорит, внутри всех четырех, включая "Мустанг", вооруженные группы. Вооруженные в том числе тяжелыми иглометами, и не спрашивай, откуда он знает.
— Нет, эти три точно не с нами, — хмыкнул я.
— Тогда вам зеленый свет, — отрапортовал он. — Людей отца вокруг школы нет, можете действовать как угодно жестоко.
Он помялся, но добавил:
— Шимановский, после драки в столовой около полусотни человек резко ушло домой. Хотя на носу экзамены, у нас сейчас сумасшедший напряг. Понимаешь, к чему я?
— К чему? — нет, я не понял. Уход части школьников был мною запланирован, как неизбежный естественный процесс, и он был нам на руку.
— Среди них не было ни одного титуляра, — пояснил Бенито. — Вообще ни одного, не только из "гвардии" Селесты.
— И зачем ты это говоришь? — Кажется, я догадался, к чему он клонит.
И действительно:
— Выродки так же школу не покинули. Ни один. Хотя уж кто, но их родители — люди с влиянием, могли забрать чад, раз тут такие разборки…
— Спасибо, Бенито. — Никогда не думал, что произнесу эти слова. — Учту.
Разъединился.
— Что он сказал? — спросила рыжеволосая, — тыкая рукой в блюда на раздаче — мы как раз подошли к совершенно пустой витрине столовой. Сама столовая работала, но в ней почти никого не было.
— Сказал, что я прав, — ухмыльнулся я. — Адриано на крючке. — И тут же активировал четвертую линию.
— Ласточка — Ангелито.
— Ласточка слушает, — раздался в ушах спокойный голос Катарины.
— То, что Паула вам сбросила. Вы проверили? Что это за типы?
Тяжелый вздох.
— Проверили. Еле-еле докопались. Их досье лежали в особой папке департамента, нашли случайно.
Она помолчала.
— Помнишь свой эксцесс с марсианами? Ты в своих показаниях упомянул троих парней, которых прозвал "интеллигенты".
— Ласточка, ты читала мои показания по марсианскому делу? — усмехнулся я. Она на том конце хмыкнула.
— Вообще-то я твой куратор, если что! Я обязана читать такие вещи! — Помолчала. — В общем, у них особая подготовка. Специализация — подлые удары, уличные драки, массовые беспорядки. На татами такой огребет, но если ударит первым, воспользовавшись моментом — вырубит даже чемпиона. Плюс, действия в массовке — они обучены драться именно в таких условиях. Они опасны, Ангелито, и я до сего дня вообще не знала, что у нас кто-то готовит подобных бойцов.
Я про себя усмехнулся — понятно, кто готовит. Ультрас от оппозиции. А "танцует" подобных мальчиков тот, кто за их подготовку платит, то есть тот, кто оных ультрас финансирует. Тот, кто собирается в ближайшем будущем сделать политический навар на собственноручно организованных беспорядках. Кажется, мы удачно зашли!
— Ясно, Ласточка! Будем иметь в виду, — ответил я, переключаясь на шестую линию.
— Удачи! — раздался напоследок ее голос.
— Кассандра, вы на месте? — спросил я уже по взводной линии.
— Так точно, — отозвалась итальянка.
— Машину СБ Манзони видите?
— Так точно! — повторилась она.
— Попробуйте понервировать мальчиков. Пройдитесь, осмотрите парковку. Продемонстрируйте игольники на поясах. Дело к развязке, нужно заставить их нервничать. Пусть наша снайпер светанет как бы нечаянно рельсовую винтовку. Ничто так не мотивирует, как вид рельсовой винтовки!
— Поняли тебя, — ответила Кассандра.
— Отлично! На рожон пока не лезьте, — предупредил я и рассоединился. Огненный демон наложила два подноса еды, причем мой взгляд на тезис относительно войны-войной она явно разделяла.
Что ж, ждем! "Осталось недолго, совсем недолго" — кричала мне интуиция, а эта сеньора меня еще ни разу не подводила.
* * *
Я бы очень удивился, если бы нам удалось пообедать нормально. Предчувствуя это, ели мы быстро. И действительно, под конец трапезы наше общество почтил присутствием следующий переговорщик. Адриано Манзони собственной персоной.
— Вот ты где! — присел он за наш столик без спроса. Я его присутствие проигнорировал, лишь боковым зрением отметив, что фатально в его внешности ничего не изменилось. Так, пара царапин, ссадин и синяков на лице — для мужчины детский сад. — Слушай, Шимановский, зачем тебе это? — задал он вопрос. — Ты ведь такой же, как и я. Такой же "выродок". — Последнее слово он произнес с нескрываемым пренебрежением.
— Я не такой, как ты, — покачал я головой, показно орудуя вилкой. — Я один из них, — указал абстрактно в сторону. — Ты забыл корни, попытался подмазаться к НИМ. Но для них ты — пустое место. А теперь гнешь пальцы здесь, так и не поняв, что ты на самом деле пустое место, и для нас тоже. Единственное, чего ты добился — ненависть. И презрение с обеих сторон.
— Кое-кто пошел за мной, — задумчиво потянул он, разваливаясь на стуле. — А кое-кто пойдет за тобой. Я не думал, что такое возможно, но увидев тебя, поверил, что ты действительно собираешься брать ИХ в команду. — При слове "их" он вновь пренебрежительно скривился. — Но ты не понимаешь, что никто будешь не только ты. Никто будут и они. Зачем тебе делать ставку на неудачников? Не лучше ли поддержать друг друга в борьбе с ТЕМИ?
— "Теми". "Ими". Ну у тебя и терминология! — усмехнулся я. — И почему ты считаешь титуляров неудачниками?
Он меланхолично пожал плечами.
— Я не имею ничего против них, как личностей. Но то, что им "повезло" родиться в простых семьях, разве удача?
Пауза.
— У них нет перспективы, Шимановский! — отрезал он, и глаза его сверкнули праведным огнем. — Как бы ты к этому не относился! Программа титульного обучения — их потолок! Может ты и попытаешься их как-то использовать, и с помощью тетушки чего-то достигнешь… Но в целом они именно неудачники, и в глубине души ты с этим согласен.
— Ты и сам сейчас был бы никем, если бы королева тебя не заметила и не приблизила, — закончил он. — Если б не фонтан, бегать тебе до сих пор, не догадываясь, кто ты есть на самом деле!..
Мне захотелось выругаться, но я сдержался. Действительно, какими бы негативными качествами этот подонок не обладал, в уме ему не откажешь. И понимании ситуации. Эх, если бы можно было взять его в союзники!..
…Но нет, мы враги. Так сложились обстоятельства, которые выше нас. А значит, исходим из того, что имеем, а не чего хотим.
— Чего ты хочешь? — выдавил я, пытаясь унять резко подступившую к горлу волну ярости. Вот только не сейчас, не надо!
— Мира! — сверкнул он глазами. — Я обещаю, что не буду трогать твой кадровый резерв, ты пообещаешь, что не будешь трогать мой. Так же я поговорю с отцом, чтобы те, кого ты сегодня подставил, не понесли наказания.
— Наказания? — Я недоуменно скривился. — Какого наказания? Я чего-то не понял?
— Не прикидывайся, — улыбнулся он. — Или ты думаешь, что нападение каких-то титуляров на детей значимых персон кто-то собирается спустить на тормозах? Или действительно считаешь, что королева опустится до того, чтобы прикрыть каждого? — Он натужно рассмеялся. — Ты на Венере, Хуан, и знаешь это не хуже меня. Они списаны, все, кто принимал в этом участие. Более того, за пределами школы у них так же не будет будущего.
Я расхохотался.
— Адриано, ты серьезно думаешь, что ее величество позволит обидеть сеньору Умберто СВОИХ титуляров?
Лицо собеседника скривилось. Нет, в такое он не верил.
— Адриано, ты не понимаешь главного, — хмыкнул я. — Цель операции не только ты. Точнее, не столько ты. Ты — это бонус, приятный для ее величества, что-то не поделившей с твоим отцом. Моя же цель во всем этом цирке — поставить на место вас, зарвавшихся ублюдков.
Я сделал паузу, собираясь с мыслями и подыскивая слова.
— Я планировал эту революцию давно, еще до встречи с королевой. Что-то у меня даже получилось. Но фонтан оказался акцией разовой, которая ничего никому не доказала и никого ничему не научила.
Теперь же я собираюсь устроить именно революцию. Слом в их сознании. Титуляры должны заставить с собой считаться не только потому, что конкретно данный министр образования их защищает. Они должны САМИ заставить считаться с собой. Понимаешь?
Он молчал, вглядываясь в мое лицо — шучу ли я. Я продолжил:
— То, что на сей раз противостояние идет с тобой, значит лишь то, что я получу поддержку от ее величества, всего лишь. Но ровно в тех размерах, чтобы люди твоего отца держались на расстоянии. Бить тебя будут титуляры, как титуляры и от имени титуляров. Другие же титуляры, в других школах, посмотрят на эту борьбу и сделают то же самое — поднимутся, дабы защитить свои права.
Я собираюсь бороться не с тобой, Манзони. Я собираюсь бороться со страхом в них самих. Так что извини, камаррадо, твое предложение неприемлемо, — покачал я головой. — Я его не хочу даже рассматривать, так как мы находимся в совершенно разной ценностно-понятийной системе. Всего хорошего!
Его глаза сузились, дыхание участилось. Он ждал, что встретит адекватного собеседника, с которым все же можно договориться… А увидел отморозка-революционера, отстаивающего какие-то глупые идеалы. С идеалистами же договориться нельзя в принципе, тем более с революционерами.
И сидящая рядом ангел ставила в беседе точку — ему не удастся подавить меня силой, используя влияние клана. То есть, он обречен на борьбу, в которой вынужден выйти с титулярами один на один, причем титулярами, потерявшими страх перед такими, как он, перед их могуществом. Впору самому бежать в учебную часть за документами!
— Как знаешь, Шимановский! — процедил он сквозь зубы. — Я предлагал!
И ушел.
— Что теперь? — задумчиво произнесла Паула, смотря ему вслед.
— Теперь глупость. Та самая, о которой я говорил. — Моя рука опустила на глаза козырек и вывела из меню горящие кнопки.
— Селеста, сообщи парням, пусть будут готовы. Особо усильте охрану нашего "Гаврилы".
— Так точно! — бодро ответила девушка. Угу, уже нахваталась. Все-таки общение с красноволосой не проходит бесследно.
— Про себя не забудь. Ты тоже лакомая цель, хотя и второочередная.
— Поняла, хорошо, — ответила она.
— Удачи!
* * *
Глупость произошла на закате большой перемены, за несколько минут до ее окончания. Для нас она началась звонком и истеричным голосом Селесты:
— Хуан, срочно подходи! — И назвала координаты места.
…Коридор, ведущий к спортзалам. Место глухое, идеальное для нападения.
— Какого…! — разорялся я. — Я же сказал! Мы же всё обсудили, договорились!
Девушка стояла, опустив глаза в пол.
— Он сбежал, Хуан. — Голос виноватый. — Мы ничего не могли сделать. Когда нашли его — они уже закончили и убежали.
Двое парней, которые должны были подстраховать нашего "Принципа", стояли рядом с мрачным видом, переминаясь с ноги на ногу.
— Они сразу убежали, — произнес один из них. — Точнее ушли. Этот валялся на полу, ему уже хватило. Предупредили, мол, "вы следующие", и спокойно удалились.
— И вы им ничего не сделали? — Это Хуан Карлос за моей спиной — откуда только взялся? Вроде же на занятие пошел.
— Троим? Вдвоем? — перевел на него злые глаза второй боец. Вопрос был снят.
Я издал глубокий вздох и посмотрел на виновника события. Нескладный паренек сидел, прислоненный к стене; Паула, как прошедшая базовую медицинскую подготовку, его осматривала.
— Вы хоть определили, кто именно это был?
Кивок первого бойца.
— Наши?
— Да. Один из тех, кто был в столовой, и еще двое. Тоже личности известные. — Кулаки его сжались.
— Они особо и не скрывались, типа, напоказ это сделали, — добавил второй.
— Ничего страшного. Сотрясение и синяки. Жить будет! — поднялась тем временем Паула.
Я воспользовался моментом и присел к парню сам.
— Ну и?
Себастьян виновато опустил голову.
— Знаю. Дурак. Но и ты… Ты же тоже!..Ты не наш!..
— Я БЫЛ ваш, — парировал я. — Больше года. И я никогда не сдавал своих.
Он молчал.
— Ты дурак не потому, что сглупил, — добавил я. — А потому, что сейчас поедешь в больницу. И пропустишь финал всего этого веселья. А оно стоит того, чтобы в нем участвовать! Но повторюсь, сам виноват.
— Прости!.. — потянул он, и только в этот момент на арене появились последние действующие лица. Как нельзя более вовремя.
— Так, что тут происходит? Расходимся, расходимся!..
К месту событий подошел директор в сопровождении школьного фельдшера и двух охранников. Вклинившись в толпу окруживших нескладного паренька зевак, охранники всех растолкали. Фельдшер тут же кинулся к пострадавшему, а работники службы безопасности начали безапелляционно оттеснять массовку от места действия, толкая всех корпусом (прогресс, однако!). Директор же, оглядывая присутствующих исподлобья, вещал:
— Так, разошлись! Расходимся-расходимся! Ничего интересного не произошло, а что произошло — разберемся без вас! Звонок на занятия не про вас писан, юный сеньор?..
Оттеснили и нас с Паулой. Мы не сопротивлялись, напротив, моя спутница подхватила под руки меня и Селесту и потащила вдаль.
— В четвертую оранжерею, — скомандовал я не справившимся с заданием парням, а так же стоящим рядом еще нескольким членам "сопротивления".
Через десять минут все были в сборе. Семнадцать человек, вся гвардия Селесты и сочувствующие "в теме", включая трех девушек. Здесь же были вездесущий Хуан Карлос, и так и примазавшаяся к нам Эмма (их я выделил отдельно).
— Ну? — уперла в меня глаза Селеста, представляющая коллективный интерес всех собравшихся.
Слово взяла Паула.
— Сотрясение. Просто сотрясение. Ничего страшного. Думаю, хотели бы убить — убили бы. Это знак, демонстрация. Как месть за столовую.
— Это мы и сами понимаем, — воскликнул кто-то из ребят, участвовавших в операции "Выстрел в Сараево".
— И главное вовремя, накануне переводных экзаменов!.. — произнесла одна из присутствующих сеньорит. — Теперь его если не отчислят за драку, то точно выпрут по учебе. И грант его накроется…
— Сам виноват! — вспыхнула Селеста. — Не надо было дурью маяться! Как они вообще нашли его? — Этот вопрос уже ко мне. Ответила опять Паула.
— Они тоже смотрят в камеры, контролируют школьную сеть. Здесь и сейчас я их отключила, — предвосхитила она следующий вопрос, кивнув на верх боковой стены, — но в целом по школе сделать это не могу, извините.
По оранжерее прошел легкий ропот, но вдаваться в технические подробности мы не хотели. Потому, что отключать камеры во всей школе нельзя — в них смотрят еще и девочки Катарины.
— Ты ждал этого? — обернулась ко мне огненный демон, вопросительно сузив глаза. — Что они попытаются отомстить, кого-то отметелят?
— Да. — Я кивнул. Обошел взглядом всех собравшихся. Все смотрели с надеждой, видели во мне лидера, который знает, что делает. Который защитит и обогреет, спасет от любых невзгод. Жаль, но именно сейчас мне придется ломать эту надежду.
— Ну, и что теперь? — загорелись глаза Селесты. — Пойдем их бить? Или у тебя другие планы?
Я задумчиво покачал головой, вздохнул, не зная, с чего начать. Прошелся, сел на парапет фонтана. Снова осмотрел толпу.
— Я так понимаю, это все, кто с нами? — Усмехнулся, заглянул в глаза каждому. — Тогда, ребята, должен кое-что вам сказать. Сказать и разочаровать.
Вновь возник ропот, но на сей раз быстро стих, едва начавшись.
— Я — Веласкес, — произнес я, пробуя эту фразу на вкус. Я произносил ее на людях впервые и… И мне понравилось! — Я не знал и до сих пор не знаю, кто мой отец, но это внебрачный сын Филиппа Веласкеса. И тогда, после фонтана, когда королева приехала в школу… В общем, она приехала из-за меня, — снова признался я.
Собравшиеся начали нестройно кивать — многие это подозревали. А кто не подозревал — узнали сегодня, в течение дня, и были морально к такому откровению готовы.
— Сейчас за мной сила. Сейчас за мной стоит мощь клана Веласкес, — указал я на Паулу, которая смотрела за действом с каменным лицом истинного телохрана. — С одной стороны это хорошо, но с другой…
Пауза.
— Я не могу! — воскликнул я. — Я ничего не могу! Понимаете? Школа оцеплена двойным кольцом. Первое — люди Манзони. Второе — люди клана Веласкес. Как только я ударю этого подонка, или это сделает кто-то из них, — вновь кивок на спутницу, — или мы сцепимся с людьми их службы безопасности, эти кольца откроют друг по другу огонь. Из рельсовок, Гауссовок, игольников, деструкторов, ракетниц — всего, что стреляет. Это война, ребята. Полномасштабная война в пределах планеты. И дай высшие силы, чтобы к ней не подключились другие кланы!
— И что ты предлагаешь? — глаза Селесты начали застилаться слезами, в голосе появилось отчаяние. Что-то она подозревала и только что я ее опасения подтвердил. — Забыть всё? Зачем же ты тогда пришел? Зачем устроил потасовку в столовой? Зачем всех подставил, если ничего не можешь?
По оранжерее вновь прошел гул. Нестройный, но однозначный — все в той или иной мере разделяли позицию Селесты. Просто большинство считало, что я сказал еще не всё, и в рукаве у меня козырные карты.
— В моей власти вас защитить, — продолжил я речь, чувствуя, что начинаю защищаться, а значит, потерял инициативу. Впрочем, так было нужно, без этого битву за их сердца не выиграть. — Защитить от Умберто Манзони, но защитить здесь и сейчас, сегодня. Вас не отчислят, с вами персонально не "поговорят" за воротами… Но завтра я уйду, а вы останетесь!
— Тогда иди в жопу со своим противостоянием! — по щекам Селесты потекли слезы. Она не доверяла мне с первой минуты, до последнего ждала подвоха и была готова к предательству. К тому же, она слышала слова Себастьяна насчет меня и своего поступка, и теперь в ее душе что-то надломилось. — И со своими клановыми разборками иди в жопу! И с королевой!
Все вокруг молчали. Я выдержал паузу и задумчиво покачал головой.
— Ребят, вы не поняли главного, ради чего я пришел. Да, я смогу защитить вас. Смогу от слова "вообще". От всего защитить. Смогу создать вам шоколадные условия учебы, и поверьте, до конца школы, до самого выпуска вас никто не тронет.
— Вот только когда вы выпуститесь, Селеста, все вернется на круги своя! — закричал я, выпуская давно просящуюся наружу свою вечную подругу. Руки мои мелко задрожали. — Администрация примется расправляться с титулярами, как ей заблагорассудится! Всякие подонки и выродки, вроде Манзони и Кампоса, отыграют свое, и будут измываться над вашими преемниками, как захотят! А если еще и сменится министр образования — а она обязательно сменится, так как важную реформу провела, и нужна будет королеве в другом месте — их вообще некому будет защитить!
— Потому, что защиту дал вам Я! — выделил я это слово. — Дам просто так, бесплатно, по знакомству! От имени королевы и клана Веласкес! Для всех вокруг это будет выглядеть стихийным бедствием, которое надо просто пережить, и они переживут его, Селеста! Забьются в уголок на полтора года… И всё, фенита!
Я снова сделал паузу, хватая ртом воздух — слишком много эмоций выпустил на такой короткий текст.
— Это должна быть ВАША победа, дорогие мои, — перешел я ко главной мысли. — Не моя. И не ее, — вновь кивок на огненноволосую. — И достичь ее вы можете только САМИ!
— В свое время я вышел к фонтану… Мы вышли, — нашел я глазами ребят, которые выходили тогда вместе со мной. — Втроем против пятнадцати. Как, с помощью чего — не важно, но мы победили. И поверьте, это очень сложное решение, выйти на бой против всего мира, зная, что шансов не то, что победить, а просто выжить, не так много!
Мы знали, что скорее всего школы больше не увидим. Знали, что можем остаться инвалидами, а то и вообще прикажем долго жить. Но мы вышли. Потому, что знали, что кроме нас больше некому.
Мы не прятались за какого-то дядю, который может защитить! — заорал я персонально на Селесту. — Мы просто взяли и вышли! Поняла, что я хочу сказать? Поняла, почему я здесь?
Пауза, и уже тише:
— Я не помогу вам. Могу, но не сделаю этого. Вся моя помощь, если вы вдруг решитесь, будет в том, что я не дам вас обидеть охранникам СБ клана Манзони и школьной охране. Всё. Что будет дальше, что будет после… — Я кисло скривился и покачал головой. — Потому ВЫ решайте, готовы ли вы к решающей схватке или нет. Выйдете ли вы к своему фонтану, чтобы постоять за себя, или вернетесь в аудиторию, дабы просто доучиться до конца, не отсвечивая?
Сейчас вы примите это решение, что и как мы будем делать, и будем ли. Я же лишь соглашусь и приму его. Каким бы оно ни было. Итак, слово за вами.
* * *
— Может, все же пойдешь?
Я отрицательно покачал головой.
— Нет. У меня другие дела. И запомните, кроме вас — никто!
Собравшиеся опустили головы, несколько человек грустно вздохнули. После чего, разделившись на две группы, отправились каждый к своей цели. Девчонок не взяли — я настоял, отпустили по аудиториям, на занятия.
Остались все. Кто-то по идейным соображениям — все-таки сопротивление они организовали сами, без меня, и значит, на что-то рассчитывали. Мой вклад лишь первый кирпич их организации; все остальное они достигли сами, а значит, чего-то, да стоят. А кто-то из коллективизма, чувства локтя. Эти люди может и готовы были соскочить, но лодка ушла уже слишком далеко от берега. Их не поняли бы их собственные товарищи. Коллективизм не стоит недооценивать!
Когда все вопросы с риском и выбором разрешились, я разделил ребят на две группы и отправил "мочить" двоих из трех напавших на Себастьяна. Мочить сейчас, во время занятия, по горячим следам. А что, революция — так революция! Чтоб на всю школу, на всю планету! И не будь это противостояние с сыном самого Умберто Манзони, не будь здесь противоборства двух аристократических кланов, эта наша сегодняшняя революция вышла бы знатной, вошла бы во все сводки новостей. Имей я в свое время полтора десятка ребят у фонтана, мы бы такого наворотили!.. И никто бы не посмел пикнуть, чтоб нас исключить!..
…Но тогда у меня не было этих полутора десятков. Сейчас же…
…Сейчас противостояние в анналы планетарной сети не войдет. Войдет, но как событие не знаковое, второстепенное, которое потеряется на фоне межклановой войны. Ибо наличие на территории средней школы вооруженных до зубов людей одного из влиятельнейших людей планеты все же более весомая новость. Особенно учитывая, что это далеко не самая бедная школа с далеко не самым бедным контингентом учащихся.
Жаль, но таковы издержки плана. Всему свое время. И сейчас я делал последний штрих, дабы захлопнуть ловушку, и вооруженные до зубов люди все-таки вошли на территорию школы. Шел запускать девчонок.
Коридор. Поворот. Снова поворот. Мы подходили к посту охраны со стороны школьной парковки, на которой в данный момент развлекались девчонки, запугивая вражескую СБ. Мельком глянул на Паулу. Рыжеволосая собралась, приосанилась, подготовившись к худшему варианту развитию событий. Мобилизация это хорошо, пусть не расслабляется. Какие бы ангелочки быстрые ни были, игла все равно быстрее.
Есть, последний коридор, в конце которого пост. Я притормозил, знаком останавливая и спутницу, активируя связь.
— Мы на месте. Кассандра, ваш выход! Эмма?
— Все спокойно, никого нет, — отрапортовала Долорес, которую я отправил в сторону главного поста. Близко к посту приказал не подходить, но бегущих с той стороны вооруженных людей она не увидеть не сможет. Пока это всё, что я мог ей поручить, но учитывая, что выключать нужные камеры в нужный момент можем не только мы, это не так мало.
— Хуан Карлос?
— Тишина, никого, — отчитался изобретатель, поставленный на стреме в другом важном коридоре. Обоих пришлось подключить к шестой линии, линии взвода, но оно и к лучшему.
— Поняли. Выходим! — произнесла Кассандра спокойным голосом, и только тот, кто близко знал ее, мог уловить в нем крайнее напряжение.
Противники среагировали сразу. Я смотрел на картинку с системы координации Кассандры и мог оценивать ситуацию в реальном времени. Как только они покинули салон "Мустанга", из стоящей почти у самого входа машины Манзони вышли пятеро парней. Подались навстречу, встали, перерезая дорогу. В руках все держали оружие, тяжелые винтовки — хорошо, однако, девчонки их разнервировали! Правда, активировать их не торопились, что говорило о наличии у парней мозгов, но с точки зрения массы их армейские иглометы перевешивали легкие игольники девчонок.
— Мальчики, можно пройти? — мило улыбнулась Патрисия. Я этого не видел, само собой, но почувствовал.
— С оружием — нельзя! — отрезал невысокий жилистый мужичок со шрамом на щеке, которого я выделил как самого опасного из всех. Старший.
— Хорошо, мы пройдем без оружия, — кивнула итальянка и показно отстегнула пояс с кобурой. Покачала ремешок в руке. — Где мы можем оставить его на временное хранение?
Старший что-то выслушал, сообщение от своего куратора, скупо выдавил:
— На охране! — И сделал несколько шагов в сторону, давая знак своим, чтобы тоже расступились.
После чего девчонки прошли сквозь них, и выглядело это жутковато. Четверо хрупких девчушек сквозь толпу вооруженных Гауссовками брутальных парней… Тут нужно обладать недюжинной смелостью! Ну, я об обычных девчонках, естественно…
Обе створки шлюза входа были подняты, и представительницы "чертовой дюжины" без препятствий вошли.
— Сеньор, это вам, — заявила итальянка, подходя к стойке школьного охранника, бледного, как сама смерть, кладя ему на стол ремень с кобурой. — Расписаться надо, что сдан, или так сойдет?
— Я..! — Тот не знал, что сказать, челюсть его отвисла, а потому девчонки, по кивку Кассандры, одна за другой положили перед ним свои игольники.
— Смотрите, не потеряйте! Будем уходить — заберем! — погрозила ему на прощание Розита пальцем.
— А-а-а!.. — только и смог выдавить охранник.
— Вы далеко?
Пара буйволов, охраняющих пост с этой стороны, замененных после инцидента в столовой вместо пораненных Паулой на еще более огромных и тупых, перегородили коридор. Видно, они имели свои инструкции, отличные от парней на стоянке. А может куратор, пока девчонки сдавали оружие, принял решение все же не запускать их — кто знает, что у этих ангелов на уме!..
— Внутрь, — кивнула им за спины Кассандра.
— Нельзя, — произнес один из них и положил руку на кобуру. Точно, тупее!
— Почему? — настаивала итальянка,
Я глубоко вздохнул и сделал несколько шагов вперед, выходя из своего укрытия, вставая как раз у них за спиной.
— Сеньоры, я вам настоятельно не советую этого делать! Уберите руки от оружия!
Паула встала рядом, и бугаи тут же оказались в окружении.
Но одновременно со мной в помещение вошли пятеро стражей парковки, все с теми же винтовками в руках. Встали за спинами девчонок, сверля глазами их и меня, ожидая дальнейших распоряжений. Сложилась ситуация, когда каждый оказывался одновременно и в выигрышной, и в проигрышной ситуации. Но у нас было преимущество — мы не боялись. Я демонстративно улыбнулся и посмотрел в глаза мужичку со шрамом:
— Сеньор, нехорошо! Вас на территории школы много, и вы все вооружены. Нас же мало. "Нас" всего одна она, — кивнул я на стоящую рядом спутницу. — И без оружия. Не паритет!
— Но это ангелы! — покачал головой крепыш, и в голосе его звучало уважение. Судя по лицам девчонок, им польстило.
— Но без оружия! — парировал я.
— Они и без оружия уделают любого из моих парней, — не согласился он.
— Интересно, если ее величество соберет по этому вопросу совет глав кланов, что уважаемые сеньоры на это скажут?
Пауза.
— Наверное скажут, что клан Манзони оборзел, — усмехнулся я. — А значит сам виноват, что семеро представителей его службы безопасности безвременно скончались, и претензий к клану Веласкес по этому поводу нет.
Тишина. Теперь слово за их куратором. Пусть думает, это по его части. Ведь действительно, в школе крайне нездоровый паритет в сторону клана Манзони, и клан Веласкес имеет полное право стянуть сюда более сильную группу для защиты объекта охранения. Возможно, меньшую в количестве "штыков", но никак не единственного вооруженного только ножами телохранителя против десятка амбалов Манзони с армейскими крошителями человечины. Главное было донести эту мысль до куратора в нужный момент, чем еще более подогреть ажиотаж. Ибо пятеро ангелов на парковочной площадке не есть пятеро ангелов на территории собственно школы.
— Хорошо, — кивнул крепыш, получив долгожданную команду, и демонстративно развернулся уходить, закидывая винтовку за плечо. Остальные последовали за ним. От сердца отлегло — прорвались!
По плану "войска" Селесты должны были атаковать одновременно двоих из трех напавших на Себастьяна, вытащив их из аудитории в коридор прямо на паре и избив до полусмерти, максимально жестоко. После чего часть ребят должна была разойтись — куда угодно, не важно куда — а часть соединиться с нами для нанесения визита непосредственно Адриано. Третий напавший учился с ним в одной группе, и пускать туда "гвардию" я опасался. Устроят еще что-нибудь! Я и так боялся переиграть, боялся, что кто-то из участников плана сорвется раньше времени как Себастьян. Адриано фигура политическая, с ним надо действовать предельно осторожно! Если же инцидент произойдет в других группах, например, тамошние выродки встанут на защиту своих — пожалуйста. Численный перевес на стороне "гвардии". Справятся!
По пути в четвертую оранжерею я проинструктировал девчонок, узнав последние новости. Новостей было выше крыши. Например, вокруг школы болтается уже пять групп быстрого реагирования СБ клана Манзони. Мишель так же объявила тревогу и стянула в эту часть города почти весь резерв корпуса. К каждой их группе приставлен взвод наших, причем в броне и с тяжелым оружием, включая деструкторы. А на парковку вместо "чертовой дюжины" едет группа Белоснежки, и тоже в полной броне.
Я про себя хмыкнул. Да, вот это масштабы! А то что это, школьная форма для Паулы за ночь — как-то мелко для корпуса!..
— Говоришь, четырнадцать — двадцать три? — покачал я головой, одновременно с раздумьями слушая нашу старшую.
— Так точно, — кивнула итальянка.
— Откуда оно там, не сказали? Когда умудрились положить?
Она пожала плечами.
— Это не наше дело. Сказали, пять стволов, номер шкафчика, всё.
Понятно. Интересно, когда эту операцию все-таки начали готовить? Ее как, изначально готовили, зная, что ожидается противостояние с кланом Манзони, или заготовка на всякий случай, которая неожиданно выстрелила? Появление здесь Адриано, и без того подозрительное, окончательно перестало казаться мне стечением обстоятельств. Его сюда целенаправленно "подселили", зная, что мне придется возвращаться в школу и "сдавать экзамен", первый в нынешней "постшкольной" жизни. В котором сын одного из лидеров элиты Венеры будет очень жирной и лакомой, но и достаточно трудной мишенью. Ай да ее величество!..
— О, здрасьте!.. — возле оранжереи нас уже ждал Хуан Карлос, которого я после исчерпания инцидента у входа на парковку, вызвал сюда. — О-о-о-о!.. Ты?.. — глаза его расширились от удивления.
Маркиза, встретившись с ним взглядом, споткнулась. Я ей немного помог, подкорректировав тычком в спину полет так, чтоб она едва не упала — мобилизовать рефлексы. Девушка посмотрела на меня… Дикими глазами, совершенно дикими. Но с некой благодарностью. Знаю, родная, ты не думала, что сегодня его увидишь, но от нас мало что зависит. Тем более, не сегодня, так в ближайшее время я бы вам встречу все равно организовал — для того и нужны старшие братья, чтоб вразумлять неразумных сестренок.
— Дружище, следующее задание, — произнес я ему, не давая событиям пойти по "мыльному" руслу. — Веди их в сектор хранения. Это Кассандра, можно Патрисия, — указал я на итальянку, — она старшая. Слушать всё, что она говорит, делать всё, что велит. Вопросы?
Хуан Карлос испуганно глянул на нашу комвзвода и замотал головой.
— Нет вопросов!..
— Отлично. Тогда идите! — я еще раз толкнул Гюльзар в спину. Кассандра бросила на меня косой взгляд, но промолчала.
— Привет. Называй меня Кассандра, мне так привычнее… — начала она вводную изобретателю, потянув того за рукав. Сестренки, бросив мне веселые заговорщицкие взгляды, пошли за ними.
— А ты — со мной, — произнес я к и так никуда не торопящейся Пауле. Та молча кивнула. — Как там наш главный объект воздействия?
Она щелчком активировала вихрь перед глазами.
— Все хорошо. Кстати, ребята уже закончили, бегают по всей школе. Пойдем.
Да, действительно, включив мини-карту я увидел зеленые точки, разбросанные по огромной площади. Можно начинать.
Школа гудела. Не обычным гулом, но интуиция подсказывала, что там, за стенками и створками кабинетов что-то происходит. Не физическое, нет — физически там шли обычные занятия, подготовка к экзаменам. Нечто на моральном уровне, умственном. Видео с мест избиения двоих выродков, наглого до безумия, расходилось по школе быстрее звука. И все, кто его смотрел, задумывались, и думать им было много над чем. После же, буквально через несколько часов, эта запись попадет в планетарную сеть, и думать будет уже гораздо большее количество народа.
Мимо нас дважды промчалась охрана — патрули по два человека, причем второй раз вместе с директором. Кого-то искали, догоняли, и я даже знал, кого. Они опоздали, безнадежно опоздали — прежней школа уже не будет, даже после моего окончательного исчезновения. И, надеюсь, вся планета. Эдакий завершающий штрих к задуманной королевой реформе образования.
Сейчас же предстоит другой этап схватки, который не должен попасть ни в одну сеть. Потому, как разбираться будут кланы, и примером ни для кого послужить не должны. Мы спустились на минус четвертый, где шло занятие сто третьей группы, кстати, военная история сеньора Ривейро по прозвищу "Командор", моего самого "любимого" преподавателя (ну, одного из самых). Все, кто должен, уже были здесь — Селеста и пятеро ее лучших бойцов. Больше брать я запретил, нам нужна не массовка, а представительство.
— Как все прошло? — не мог не спросить я.
Она в нескольких словах, по военному, отчиталась. Итак, потери — три человека, схвачены и отправлены в кабинет директора. Остальные разошлись кто куда, некоторые даже по аудиториям. Об эмоциях ни слова, хотя при нормальных обстоятельствах даже те, кто разошелся по аудиториям, были бы исключены. Однако, свой Рубикон ребята перешли, и знали, на что подписывались.
— Пошли, — махнул я рукой. Что ж, три человека — ощутимая потеря, одна пятая от боевого состава, но не фатальная. Справимся.
Хм… Гермозатвор, как обычно, закрыт. Командор своим традициям неизменен, сука! И взломать его практически невозможно. Однако, зная другую слабость сеньора Ривейро, я поднес к глазку браслет, код учащегося сто второй группы в котором никто не отменял. Пауза.
Есть, створка поехала вверх, после чего отъехала и дверь. Блаженны нищие духом!.. Махнув остальным, чтоб стояли наготове, вошел, взяв за руку только Паулу.
— Здравствуйте!
Первым делом беглый взгляд на группу. Адриано в центре, не в первых рядах, но и не в последних. Нужный нам камаррадо с ним за одной партой. Оба бледные, как смерть, но Адриано при этом зол, а его друг просто испуган. Теперь Командор. Сеньор Ривейро стоял перед аудиторией и что-то рассказывал, и наше появление ему ой как не понравилось.
— Так, а это у нас кто…? — Лицо его расплылось в зверской предвкушающей улыбке. — А, Шиманьски! Что это, сеньор Шиманьски, вас так долго не было?
До придурка даже не дошло, что я из другой группы, не той, у которой он ведет занятие.
— Сеньор, почему вы коверкаете мою фамилию? — спокойно произнес я. В голову пришла крамольная мысль, и я лихорадочно обдумывал возможность ее реализации. Но потом, только после основного дела!
— Шиманьски! Опоздал марш на место! — сверкнул глазами преподаватель. — А это у нас кто? — его взгляд заинтересованно прошелся по фигуре Паулы.
— Заходим! — бросил я в сторону все еще открытых створок и "гвардия" начала действовать. Быстро, слажено, дерзко. Парни и Селеста влетели внутрь и принялись подниматься к парте Адриано с разных сторон, одновременно со мной и Паулой, усиливших каждый из потоков.
— Эй, что это такое? Что здесь происходит? Отставить! — орал Командор, причем я оценил параметры его голоса. В армии ему не было бы цены — грозно, харизматично. В иной ситуации я сам бы втянул от его рыка голову в плечи, но сейчас ситуация… Не "иная".
— Сидеть! — рявкнула Паула, и метательный нож впился в верхнюю парту в десяти сантиметрах от головы одного их парней в правом конце аудитории. Судя по наглой физиономии — выродок. — И ты тоже! — Другой нож воткнулся в столешницу перед вторым, в котором я опознал "интеллигента" Бенито Кампоса, нового сегодняшнего ученика. Стоит отдать тому должное, несмотря на навыки, умом парень обладал и на рожон не полез. Камера заднего выхода, которую я включил перед входом в аудиторию, показала обалдение на лице сеньора Ривейро, который уже было собрался действовать.
— Сиди не дергайся! — ткнул я пальцем в Адриано, глядя на него сквозь изображение Командора. — Мы не за тобой!
"Гвардейцы" напали слажено, чувствовалось, что опыт они сегодня приобрели, вытащили из-за стола обидчика "Гаврилы" и потащили вниз. Адриано все же попытался кого-то из них ударить, отпихнуть, но двое парней надежно блокировали его, пока трое других скручивали цель операции. Наконец, когда дело было сделано, и все ретировались, я негромко произнес:
— Сиди, Адриано! Мы понимаем, что за всем стоишь ты, но в том избиении ты не участвовал! — Я обернулся, осмотрел аудиторию. — Запомните! Со всеми, кто подумает, что он крут и может безнаказанно гнобить кого-то, произойдет что-то нехорошее! Как с этими тремя камаррадос! Спасибо за внимание!
После чего развернулся к выходу, раздумывая, стоит ли выполнять вторую, спонтанную часть плана. И так получилось, как по нотам, зачем усложнять? Лучшее — главный враг хорошего!..
Оказалось, стоит. Командор не оставил мне выбора.
— Шиманьски, отставить! Ты что себе позволяешь, придурок? — заорал он.
— Придурок? — Я остановился и смерил его платоядным взглядом хищника. Сам напросился.
— Сеньор, до каких пор вы будете позволять себе коверкать мою фамилию?! — утробно взревел я голосом своего почти ручного дракончика, и в аудитории воцарилась тишина, в которой даже стали слышны удары за створками. — Почему вы считаете, что имеете право унижать меня? Кто вам такое право дал?
Командор позеленел.
— Шиманьски, не беси меня! Если тебя слушается это быдло из неудачников, это не значит…
— А то что будет, если взбешу? — Я угрожающе делал к нему шаг за шагом, но не спешил — напоследок хотелось выяснить кое-какие вопросы.
Его лицо сморщилось в попытке выдать связную фразу, четкую мысль, и в конце концов ему это удалось.
— Шиманьски, ты — никто! — прошипел он. — Сын русской шлюхи! И не бери на себя слишком многого!
— Какое вам дело до того, кто я и чей сын? — Я остановился в нескольких метрах, оттягивая момент апофеоза, хотя дракон протестовал ОЧЕНЬ сильно. — Кто дал вам право судить ребят; кто из них титуляр, кто выродок, кто сын шлюхи? Кто достоин презрения, а кого нужно облизывать?
Молчание. Я усмехнулся.
— Никто. Вы просто в тренде, сеньор Ривейро. Презираете тех, кого общество по тем или иным причинам пытается презирать, или просто недолюбливает, не утруждая себя необходимостью разобраться в причинах презрения. Просто потому, что вам нужно кого-то презирать. Просто потому, что тогда вы сами себе будете казаться себе значимее. Вы — ничтожество, сеньор Ривейро, достойное презрения, и потому ищете кого-то более слабого, беззащитного и более презираемого.
— Шиманьски!..
Он хотел сказать что-то еще, но я не дал. Дракон сорвался.
— …Я же сказал, я не позволю коверкать свою фамилию! — ревел я, избивая его ногами. Как я атаковал, как свалил его на пол — не помню, но сейчас получал несказанное удовольствие. Пожалуй, все мои перипетии, все пройденные страдания последнего года стоили такого возвращения. — Меня зовут ШИ-МА-НОВ-СКИЙ! — ревел я. Наконец, остановился. — И если вы будете и дальше издеваться над учениками, я вам не завидую, сеньор Ривейра!
Отпустило. Совсем отпустило — дракон, получив свою порцию эндорфинов, превратился в маленького пушистого котенка, мурлыкающего у меня на заднем дворе сознания.
Я вновь оглядел группу. Все молчали, отвесив челюсти, даже Адриано. Звуков избиения за гермозатвором слышно больше не было — ребята закончили.
— Хочу обратиться к титулярам, — произнес я. — К каждому из вас. Ко всем — меня ведь снимают, неправда ли? — Подошел к учительскому терминалу и написал кое-что пальцем на электронном вихре доски. — Помните это.
Развернулся, вышел. Сзади скулил майор в отставке Ривейро, и мне хотелось бы верить, что и он сделает кое-какие выводы. Что всё не напрасно. На "доске" же, как привычно на школьном сленге называют главный голографический вихрь передней стены аудитории, во всю ширь сияла надпись:
Nemo praeter te
* * *
Дальше все шло как в тумане. Паула меня куда-то тащила. Парней рядом не было — убежали, сзади шлатолько Селеста. Зачем, почему — меня накрыл отходняк, я не понимал.
Наконец, оказались… Нет, не в четвертой оранжерее, превратившейся за сегодня в наш неформальный штаб, а "на улице", возле фонтана, перед главным входом. Здесь я умылся, намочив заодно и голову, и только после этого стало отпускать.
— Где остальные? — задал я главный вопрос. — Все убежали?
— Педро схватили, — покачала головой Селеста.
— Всё? — нахмурился я.
— Еще нас схватить пытались. Директор и трое охранников. Но ты зыркнул так, что не стали, побежали дальше, — поежилась она.
Угу, понятно, потому она и бежала за нами. Без нас ее бы быстро "оприходовали"…
— Скажи остальным, пусть поднимаются к нам. Раз такая пьянка…
— Ясно! — кивнула она, отвернулась и тут же принялась что-то говорить по общему каналу. Что — я не слушал. Сел на парапет, угрюмо посмотрел на шлюз входа.
— Что теперь? — рискнула спросить Паула.
— Ждем. Спросила, как дела у девчонок?
Рыжеволосая кивнула.
— Нормально. Шкафчик открыли. Содержимое заявленному соответствует. Перепаковали его в сумки, если что, будут в вестибюле наготове.
Я кивнул — правильно, нечего тут светиться.
Через десять минут начали подтягиваться первые "гвардейцы", рассредоточенные по всей школе. Собралось уже человек пять, когда на горизонте событий показался Адриано собственной персоной.
— Шимановский, преподавателя зачем? Не слишком ли ты круто взял?
Он был один, и это удивило. Впрочем, я сам демонстрировал ему неприкосновенность.
— Это мои сложности, Манзони, — хмыкнул я ему в ответ. Я уже окончательно успокоился, пришел в себя, и теперь мозг лихорадочно работал в попытке найти оптимальный сценарий дальнейших действий. Да, часть плана я выполнил, титуляры восстали, причем сами, уверенные в отсутствии моей поддержки, но проблема с заданием королевы оставалась. И решить ее сложнее, чем поднять на бой и так готовых к этому горячих парней и девушек.
— Я не коверкаю твою фамилию, — улыбнулся он.
— Твое счастье, кивнул я. — Зачем пришел?
— Я не говорил им напасть на того придурка, — произнес он, и я почувствовал, что не врет. — Они сделали это сами.
— Адриано, надеюсь, ты понимаешь, что теперь это не играет никакой роли? — выдавил я ядовитую усмешку.
Он молчал. Я продолжил.
— Ты не понимаешь простой вещи, Адриано. Тебе конец. В любом случае, при любом раскладе.
Допустим, дело замнется, спустится на тормозах. И завтра я не выйду в эту школу, никогда не выйду. Но ты понимаешь, что послезавтра, послепослезавтра, или на следующий день, когда подойдешь к раздаче без очереди, ты все равно получишь в морду?
Пауза. Лицо его перекосило.
— Да, с подачи твоего отца здесь могут начаться репрессии, — продолжал я. — Допустим даже, что все, кто участвовал в сегодняшней драке, окажутся за воротами. Но репрессии страшны только тогда, когда их боятся. Когда же появляются герои, идущие на "смерть" с расстегнутой рубахой, плевавшие на последствия, любые репрессии обречены. Они превращаются в конвейер ненависти, и чем жестче прессинг, тем больше ненависти породят. И уважения, симпатии к героям.
А значит, тем быстрее наступит момент, когда новая волна героев сметет старый миропорядок. Этим людям будет плевать на последствия для себя, плевать на твоего отца и администрацию. Перед их глазами будут те, кто шел с расстегнутой рубахой. Это называется "пассионарии", и их будет тем больше, чем жестче их будут прессовать.
Я сделал паузу, собирая мысли. Нас слушали, все, очень внимательно. Более того, нас слушали и два школьных охранника, вставшие чуть сбоку сзади.
— Они убьют тебя, Адриано. Просто убьют, — подвел я итог. — Это если будете прессовать по черному. Если же мягко, с умом, без перекоса…
…Как думаешь, сколько отдаст твоя сестра в будущем за записи, где тебя чморят в школе? — улыбнулся я.
От этих слов лицо Адриано вновь перекосило, причем гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Попал. Ай, да я! Я же продолжал бить, забыв, что такое "жалость".
— Сколько ей лет? Пятнадцать? Четырнадцать? Почти взрослая. Но когда встанет вопрос о наследовании делу отца, она, чистокровная аристократка, смешает тебя с дерьмом, Адриано. Потому, что не смешать с дерьмом того, кого чморят титуляры, "быдлогвардия", невозможно.
Пауза.
— Ты никто, Адриано. И знаешь, в чем поразительная мудрость ситуации? Я здесь совершенно не при чем!
Он был жалок. Сестра — его самое слабое место. Принадлежность к аристократии он уже "доказал" в элитной школе, и опуститься еще и в неэлитной… Отец сам никогда не оставит ему дела, чтобы семья не стала посмешищем. Если бы я мог, я бы ему сочувствовал — но я не мог. Я не сочувствую подонкам, пусть даже местами благородным, умело скрывающим свою подленькую сущность. Такой я вот стал злой.
— Что ты хочешь?! — Он был разбит, и ручаюсь, владей собой хоть немного слабее, по его щекам потекли бы слезы.
Я пожал плечами.
— Ничего. Не поверишь, Адриано, я сделал сегодня всё, что планировал. И теперь спокойно умываю руки. Если у тебя есть вопросы — обращайся к ним, — указал я на стоящих вокруг ребят и конкретно на Селесту. — Теперь это их школа.
— Как насчет разобраться? Один на один? — не сдавался он.
— Мальчик, я побил бы тебя и в лучшие годы, — покачал я головой. — А теперь у меня "трешка". Ты большой уже, знаешь, что это означает.
Он скривился. Знал. Я повторился:
— Еще раз говорю, все вопросы к ним!
До него, наконец, дошло.
— Хорошо! — Адриано обернулся, повышая голос, окидывая взглядом присутствующих, коих собралось уже более десяти человек. — Предлагаю разобраться! Один на один! Вы выставляете своего лучшего бойца, и мы всё выясняем! Если побеждает кто-то из вас — я ухожу из школы! Если я — никто из моих друзей никогда более не будет обижать и задевать титуляров!
— И не только титуляров! — выкрикнула Эмма — когда только здесь оказалась?
— И не только титуляров, — согласно кивнул Адриано. — Ну, что?
Пока он вертелся, Селеста посмотрела на меня, сделав большие глаза. Я отрицательно покачал головой. Остальные молчали, чувствуя, что не вправе решать такие вопросы.
— Ну? — терял терпение Адриано, перейдя на следующую октаву.
— Кажется, они не хотят, — подвел я итог его изысканиям. — Адриано, проваливай, видишь, не любят тебя здесь! Даже благородным побыть не дают!
Он заскрипел зубами так, что было слышно, наверное, под куполом. Покраснел, как двести тридцать восьмой плутоний, окинул меня ненавидящим взглядом…
— …Но я думаю, вариант "все на все" более приемлем… — улыбнулся я ему в лицо. — Все твои, против всех нас. Всей остальной школы. Думаю, такой расклад ребятам будет больше по душе!
Ему эта мысль не нравилась. Очень не нравилась. Но весь мой сегодняшний план имел целью произнести именно эти волшебные слова. Толстый сразу раскусил мою цель, хвала ему, но Адриано не Толстый. И выбора у него, действительно, больше не было.
— Хорошо!.. После занятий!..
— Твой отец в жизни не даст нам это сделать после занятий, — усмехнулся я. — После последней пары. Прямо здесь, у фонтана, — похлопал я рукой по парапету. — Традиция есть традиция. А может чуть раньше — экстрим, так экстрим. Если не явитесь, значит, вы проиграли, и тогда, в школе вам лучше больше не показываться.
— Хорошо! После последней пары! — процедил он, развернулся и пошел назад, в сторону входа.
Вокруг загомонили, я же ничего не видел и не слышал. Я ликовал.
Есть! План выполнен! Оба плана! Во всяком случае, что бы ни случилось далее, это будут технические детали, вопросы исполнения, не влияющие на ход процессов в целом. Я победил, поступив в полном соответствии с заветами Лао-Цзы, Нормы, Катарины и учебника стратегии и тактики военного департамента под редакцией полковника Фредерико Маршалла: достиг выполнения сразу двух задач, причем сделал всё чужими руками.
Да, прошлый фонтан навсегда останется в истории. Моей личной. Как бойца. Теперь же я — командир, стратег, и никогда не должен забывать об этом. Сегодняшняя операция — конец эпохи силы в моей жизни. И буду надеяться, начало новой эпохи, эпохи мудрости.
