– Мы точно все заболеем. Ну почему нельзя провести Инициацию в мае? Или хотя бы в сентябре!

Невысокая девушка с жиденькими темными волосами, чье имя Амалия никак не могла запомнить, зябко поежилась и переступила босыми ногами по полу.

– Традиция, – коротко ответила Ливи.

Маркиза Саффолк тоже мерзла, но не потеряла ни капли своей невозможной грации. Все та же ровная спина и взгляд вперед. Даже короткая белая мантия из дешевой ткани на ней не висела бесформенным мешком, а лишь подчеркивала совершенство фигуры. Амалия вздохнула и еще немного подтянула поясок. Да, пусть у нее не такая тонкая талия, как у соседки, но она все-таки есть.

Храм замка Ринвуд когда-то славился по всей Ритании. Нет, в нем не было ни драгоценного убранства, ни полчища священнослужителей, которые неизменно присутствовали в святилищах любого крупного города. Храм Академии во всем этом не нуждался. Крупное тяжеловесное строение из темного камня было почти на век старше соседних зданий и внутри выглядело не менее древним, чем снаружи. Никаких витражей – в окнах даже не стекло, а какой-то другой то ли помутневший от времени, то ли изначально не слишком-то прозрачный материал. Из-за этого в Храме было темно, и даже сотни коптящих потолок свечей не могли одолеть полумрак. Впрочем, ничего недоброго или зловещего в этом месте не было. Совсем другая темнота – спокойная, неторопливая и как будто ждущая чего-то. Храм стоял в замке Ринвуд чуть ли не тысячу лет. И будет стоять, не терпя ни суеты, ни спешки, ни громких звуков, величественный и огромный. Блеск и мишура его бы только испортили. Если бы не холод, исходящий от древних камней, Амалия точно бы захотела провести здесь побольше времени, чтобы унести с собой хоть частичку этого вечного покоя. Но непросто размышлять о высоком, когда зубы уже начинают отбивать чечетку.

– Обычно в это время года еще тепло. – Амалия спрятала руки за отворот мантии. – Не удивлюсь, если уже в октябре выпадет снег.

– Зима точно будет ранняя, – согласилась Ливи. – Такое раз в сто лет бывает, не чаще.

В небольшом зале перед входом за Алтарь столпились одни девушки-первокурсницы – юноши проходили Инициацию отдельно. Ни Агнешку, ни Алекса сюда бы сейчас не пустили. Впрочем, Амалия не слишком-то страдала из-за этого. Соседка непременно начала бы зубоскалить, не стесняясь ни священнослужителей, ни древних стен, ни даже самого Всевышнего. А Алекс… нет, смотреть ему в глаза Амалия сейчас бы точно не смогла. Дерека с утра она тоже не встретила – к счастью. От его присутствия в голове точно начали бы роиться мысли – самые разные. Совершенно неподходящие ни для Инициации, ни для Храма вообще.

– Иди сейчас. – Ливи протянула Амалии сложенную вчетверо бумажку. – Ты совсем замерзла. Только найди своего Наставника в списке.

Амалия не сильно обрадовалась, обнаружив свое имя напротив подписи «профессор де Вилья», но поделать с этим было нечего. Вздохнув, она шагнула вперед и отодвинула ширму из плотной и тяжелой ткани.

За Алтарем было темно – еще темнее, чем в остальном Храме. Небольшое пространство освещали всего несколько свечей. Ровно столько, чтобы Амалия смогла кое-как разглядеть круглое углубление в полу, в котором поблескивала вода, и высокую фигуру в длинной мантии с капюшоном, стоящую почти у самой стены. То ли из-за того, что Амалия сама съежилась от холода, то ли из-за игры теней де Вилья показался ей куда крупнее и выше, чем в кабинете у Торвальдсена. Он молча поднял руку и указал на воду. Амалия послушно последовала приказу. Только у самого края купели не удержалась и все-таки коснулась воды ногой. Холодная! Впрочем, никто не говорил, что быть магом легко. Выдохнув, Амалия сжала зубы и постаралась как можно быстрее окунуться.

Ноги сразу же свело судорогой, Амалия оступилась и с плеском погрузилась в неожиданно глубокую купель почти по шею. Из-под капюшона де Вильи послышался тихий смешок. Затем он коротко кивнул и, снова не говоря ни слова, жестом указал Амалии на белый круг на полу в нескольких футах перед собой. И только когда она выбралась из воды и, дрожа и растирая плечи руками, встала на место послушника, будущий Наставник наконец заговорил.

– Во имя Всеотца и Короны, – послышался раскатистый хриплый голос. – И всего подобного… проклятье, как они вообще запоминают все это?

– Что? – Амалия попятилась. – Что вы… где профессор де Вилья?

– Полагаю, где-то снаружи. – Коннери откинул с лица капюшон. – Профессор де Вилья милостиво согласился уступить мне честь провести обряд твоей Инициации.

Прозвучало это настолько непринужденно, что Амалия почему-то сразу представила себе де Вилью с кровоподтеками по всему лицу и без пары передних зубов.

– Зная его иберийский темперамент, – усмехнулся Коннери, – могу сказать, что он вряд ли сдался бы так легко, если бы знал, что предстанет его взору.

Только сейчас Амалия поняла, что стоит перед Коннери в одной мокрой белой мантии. Черт бы побрал эти традиции! Почти как голая – потяжелевшая ткань стала наполовину прозрачной и плотно облепила тело, подчеркивая все линии.

– Я закричу. – Амалия вспыхнула и закрыла руками грудь и низ живота. – Предупреждаю вас!

– Давай. – Коннери невозмутимо пожал плечами. – Верещи сколько влезет. Ты всерьез думаешь, что я здесь для того, чтобы пялиться на тощую замерзшую девчонку?

Амалия смущенно опустила глаза. Коннери жил на свете уже почти две сотни лет и наверняка знал немало женщин – взрослых, красивых… когда-то давно. Конечно, он страшный и недобрый, но похотливо разглядывать полуголую шестнадцатилетнюю девушку с дрожащими синими губами? Нет, на него это совершенно не похоже. Вот де Вилья – если верить болтовне Агнешки – точно бы не отказался от подобного зрелища.

– Тогда зачем вы здесь? – осмелев, спросила Амалия. – Вы ведь никогда не участвовали в Инициации.

– В том, что сейчас называют Инициацией, – Коннери склонил голову набок, – я участвовать не собираюсь. Бессмысленные клятвы и бесполезные ритуалы, в которых нет ни капли истинной Силы.

– Это же просто традиция, – осторожно возразила Амалия. – Нам так рассказывали.

– Лишь жалкие отголоски тех времен, когда магов еще не строгали в угоду правителям, как деревянных солдатиков. – Коннери скривился. – Древний ритуал создает особую связь между учеником и учителем. Разве может один маг – будь он хоть в десять раз могущественнее Элвина Торвальдсена – скрепить свой Дар с таким количеством студентов? Почти десяток на одного профессора – каждый год.

– Клятва Короне и Всеотцу. – Амалия упрямо помотала головой. – Профессор Кроу говорила…

– …то, что должна была сказать, – прервал ее Коннери. – Она действительно верит, что в старых ритуалах больше нет нужды. Но я не собираюсь рисковать.

Похоже, он уже давно держал короткий кривой нож под рукой – то ли в рукаве, то ли в складках мантии. Тускло поблескивающий металл отражал огоньки свечей – словно капли крови на холодном железе. Амалия ойкнула и снова попятилась назад.

– Не дергайся, – предупредил Коннери, подходя ближе. – Я не буду врать и говорить, что это совсем не больно. Это больно.

Сделав еще шаг, Коннери поднял руку с ножом и…

Провел лезвием по своей левой ладони. Кровь выступила сразу – темная, как будто черная. Густая – не заструилась по пальцам, хотя порез был глубоким, – просто медленно потекла. Амалии хотелось бежать, кричать, звать на помощь – но она лишь стояла на месте и смотрела, как Коннери опускается перед ней на колени. Даже сейчас их головы оказались почти вровень.

– Клятвы Короне – несусветная чушь, – произнес он, макая в кровь пальцы целой руки. – А Всеотцу нет дела до таких, как мы.

– Нет, прошу вас, – только и смогла прошептать Амалия. – Умоляю, не делайте это со мной, сэр…

Свечи за спиной Коннери вдруг вспыхнули, как маленькие факелы, – словно в них вдруг плеснули масла. Теперь Амалия смогла увидеть его лицо прямо перед собой – хмурое, сосредоточенное и побледневшее. Седые космы трепетали, как будто под порывами ветра, – но откуда здесь, в Храме, мог взяться ветер?!

– Потерпи. – Коннери пришлось говорить громче, чтобы перекрыть нарастающий гул, но все же его голос вдруг зазвучал неожиданно мягко: – Еще немного осталось и…

Дальше Амалия не расслышала. Коннери поочередно коснулся ее щек и лба испачканными в крови пальцами, и каждое прикосновение отдавалось в голове оглушительным звоном и вспышкой боли. В глазах потемнело, и Амалия непременно свалилась бы на пол, если бы Коннери не подхватил ее – аккуратно, так, чтобы не измазать ее мантию кровью. Несколько мгновений она стояла, всем телом прижавшись к нему, но потом Коннери мягко отстранил Амалию.

– Молодец, девочка, – произнес он. – Теперь – последнее.

В его руках появился небольшой кубок из какого-то темного металла. Коннери сжал пальцы в кулак, и по его запястью скользнули капли крови. Часть из них разметало вихрем, скручивавшимся вокруг Амалии, но все же кубок быстро наполнился почти на треть.

– Пей! – одними губами приказал Коннери.

Амалия замотала головой. Где-то высоко наверху загремели колокола Храма, и все здание задрожало, стряхивая с потолка и стен вековую пыль. Из-за ширмы раздался нестройный визг первокурсниц, едва слышный сквозь завывания ветра, порожденного Силой.

– Пей, – повторил Коннери, сжимая пальцы Амалии вокруг стремительно нагревающегося кубка. – Нужно закончить ритуал, закрыть поток!

Или дождаться, пока тут все рухнет?! Когда пол под ногами дернулся, Амалия выдохнула и прижала к губам горячий металл.

Боль пришла не сразу. Легонько ужалила в язык, прокатилась волной по груди и только потом вспыхнула черным огнем где-то внизу живота, выбивая дух и швыряя Амалию на пол.

– Мамочка, – застонала она, – папа, пожалуйста…

Умирать оказалось не страшно – больно, но и только.

Не надо бояться боли. За нею следом идет облегчение, а после него – только покой. Тот же, что всегда царит в Храме. Ветер стих, с потолка перестала сыпаться каменная крошка, а вихрь Силы исчез, вкрутившись в пол. Древняя громадина будто бы устало выдохнула и снова погрузилась в сон. Единственным звуком, еще раздававшимся в тишине, был какой-то размеренный стук.

Это билось сердце Амалии. И с каждым ударом боль покидала тело, а за ней ушел и холод. Наверное, так люди и умирают – постепенно теряя чувствительность, будто бы погружаясь в долгий-долгий сон. Но спать Амалии почему-то не хотелось.

– Ты собираешься вставать? – Коннери уже поднялся на ноги и отряхнул мантию. – Как ощущения?

Амалия неуклюже перевернулась на живот и поднялась на ноги. Наверное, ее должны были разрывать ужас и боль… но их больше не осталось. Мягкая и теплая волна пробежала по телу от головы до пальцев, разгоняя кровь и согревая замерзшие от холодной воды купели и ветра конечности. Странное ощущение, и все же его можно было назвать… почти приятным. Даже ненависть к Коннери утихла, исчезла, будто бы у Амалии внезапно появились куда более важные дела, чем на кого-то злиться.

– Можешь не отвечать. Я и так все знаю. Чувствую, – Коннери коснулся пальцем собственного лба, – вот здесь. Сила связывает ученика и его Мастера. Теперь я смогу присматривать за тобой как следует.

Побледневший и измотанный ритуалом темный маг больше не казался страшным – его даже захотелось подразнить. Прежняя Амалия Хэмптон, леди Фалмут, никогда бы не позволила себе подобной выходки – но она умерла. Только что, прямо здесь, на холодных камнях Храма Академии Ринвуд. А новая Амалия не боялась никого и ничего.

– Будете шпионить? – усмехнулась она. – Подглядывать?

Шагнув вперед, Амалия раскинула руки, будто бы собираясь броситься Коннери на шею. Он так хочет наблюдать за ней? Прекрасно! Прямо сейчас! Теперь он может сколько угодно любоваться ее телом, прикрытым лишь тонкой и мокрой тканью.

– Нравится? – продолжила Амалия, подходя еще ближе. – Как нехорошо, сэр. Вы ведь мне в отцы годитесь.

– Скорее, в прапрадедушки.

Голос Коннери звучал глухо и скучающе. Он не пытался отступить или отвести глаза – смотрел прямо на Амалию, но в его взгляде не было ни тени смущения, желания или даже неприязни. Вообще ничего не было – холодно и пусто. Да уж, с ним такие штучки точно не сработают. Вот ведь непробиваемый!

– Знаете, кто вы? – Амалия склонила голову и посмотрела на Коннери исподлобья. – Вы просто-напросто бесчувственный старикашка.

Удаляясь за ширму, она не смогла отказать себе в еще одном маленьком удовольствии – шла медленно, покачивая бедрами. Пусть он…

Впрочем, Коннери все равно не смотрел ей вслед.

На выходе уже ждала Ливи. Она растолкала первокурсниц и крепко стиснула Амалию в объятиях. Остальные девушки принялись наперебой расспрашивать – что случилось? Землетрясение? Ураган? Появление какого-то могущественного духа или призрака? Или это просто старое здание Храма уже готовится рухнуть? Никто из них не мог и подумать, что бушевавший несколько минут назад вихрь Силы вызвал Коннери.

– Не знаю. – Амалия пожала плечами. – Я сама перепугалась. Наверное, действительно землетрясение.

– Неудивительно, – послышался ехидный шепот Урании Клиффорд. – Видимо, сама природа не хочет, чтобы эта сумасшедшая прошла Инициацию.

Урания стояла далеко – почти у самых дверей Храма – и разговаривала со своей темноволосой подружкой. Конечно, после вчерашнего ей едва ли хотелось встречаться с Амалией и тем более говорить про нее какие-то гадости. Мрта Бхаса отлично заткнуло этой дряни рот, и теперь Урании оставалось только трусливо шептаться, думая, что ее не услышат. Но Амалия прекрасно все слышала, хоть между ними и было несколько десятков футов. Раньше она бы просто отвернулась, не обращая на болтовню никакого внимания. Раньше.

– Меня зовут Амалия Хэмптон, – она подошла и встала прямо перед Уранией, – запомни это хорошенько.

– Что? – насмешливо отозвалась та и привстала на цыпочки, с наигранным недоумением озираясь по сторонам. – Кажется, я слышу какой-то писк.

– В таком случае, почаще смотри под ноги. – Амалия ухватила Уранию за ворот мантии и притянула к себе – легко, одним движением, как будто та была не высокой девушкой, а соломенным чучелом. – И постарайся забыть слова вроде «сумасшедшая» или «оборванка». А если я услышу, что ты говоришь гадости про моих родителей…

– Что же ты сделаешь? – Урания безуспешно попыталась вырваться. – Позовешь своих подружек или того, темноглазого? Поверь, ему недолго осталось здесь учиться!

– Я так не думаю. – Амалия улыбнулась. – Он просто защищал меня от твоей дрессированной обезьянки. Где ты только откопала такого уродца? Украла из бродячего цирка? А еще, – Амалия покрепче сжала пальцы и тряхнула Уранию так, что у той зубы лязгнули, – как видишь, я и сама вполне могу за себя постоять. И если будешь мне мешать – сверну тебе шею.

– Что, прямо так и сказала? Нет, правда?

Агнешка радостно захлопала в ладоши и полезла в кисет за очередной самокруткой. Она слышала эту историю уже, пожалуй, раз сто, но все время просила Ливи рассказать снова, выпытывая новые подробности (а иногда и придумывая их самостоятельно).

– Клянусь Уранией Клиффорд и своей непорочностью. – Ливи подняла пузатую бутылку. – «Будешь мне мешать – сверну шею». Этими самыми словами.

– Амалия Хэмптон, – Агнешка соскочила с кровати, одним прыжком преодолела всю комнату и плюхнулась рядом с Амалией, – леди Фалмут, вы мой герой. Я готова принести вам вассальную клятву!

– Лучше дай мне закурить. – Амалия бесцеремонно отобрала у соседки самокрутку и ухватила ее зубами.

– Отец Всемогущий! – Ливи поперхнулась и пролила немного вина себе на платье. – Утром землетрясение, потом Ами трясет Уранию Клиффорд, как куклу, а вечером пьет вино и курит. Знаешь что, подруга? – Ливи погрозила Амалии пальцем. – Скажи-ка мне: кто ты такая и что ты сделала с нашей малышкой Ами?

– Скорее, что с малышкой Ами сделал де Вилья. – Агнешка подмигнула. – Сегодня утром за Алтарь зашла маленькая девочка, а вышла – сильная и зрелая женщина. Прекрасная, опасная и как будто бы даже немного порочная… в общем, почти как я. Рассказывай!

– Что рассказывать? – удивилась Амалия.

– Не строй из себя святую простоту. – Агнешка нахмурилась и выстрелила из кончика пальца крохотным огоньком. – Ты прекрасно знаешь, что я люблю тайны даже больше, чем красивых мужчин и драконий эль. Если Ливи еще не допилась до белой горячки и не напридумывала сказок, ты стала совсем другим человеком за какие-то полчаса. Но ведь так не бывает! Самоуверенность, прилив сил, широкая улыбка… проклятье, неужели де Вилья действительно залез тебе под мантию?!

– Нет, – рассмеялась Амалия. – Вообще-то за Алтарем меня ждал профессор Коннери.

– Курвамать! – рявкнула Агнешка. – И ты молчала?! Так это он с тобой сделал? Как?

– Ничего особенного. – Амалия потрепала соседку по рыжей гриве. – Просто Инициация. Самая обычная.

А ведь она даже не соврала. Если верить словам Коннери, этот жутковатый ритуал проводился магами прошлого. Возможно, его самого инициировали именно так… Как бы то ни было, все уже закончилось. Так или немного иначе – какая разница?

– Это теперь так называется? – Агнешка лукаво подмигнула. – Ну, и как он? В смысле – Коннери?

– Он отлично справился. – Амалия решила подыграть соседке. – Видно, что у него богатый опыт в этих вопросах.

Агнешка радостно расхохоталась, потом отобрала у Ливи бутылку с вином, в три глотка опустошила ее и бросилась к окну.

– Эй, замок Ринвуд! – завопила она, распахивая створки. – Амалия Хэмптон втрескалась в старика Коннери! Слышите меня? Амалия Хэмптон…

Ответом ей стали нестройные выкрики из соседних окон и окон мужского жилого корпуса напротив. Студенты-юноши предлагали Агнешке заглянуть в гости (желательно прихватив парочку подружек посимпатичнее), а девушки по большей части предлагали ей заткнуться, вспоминая ее родственников. Агнешка не осталась в долгу и уже через пару минут запустила пустой бутылкой в чью-то слишком далеко высунувшуюся голову. И, судя по звуку, – попала. Похоже, следующим бы полетел самый настоящий огненный шар.

– Ладно, перестань. – Амалия оттащила разбушевавшуюся соседку от окна. – Чего доброго, еще поджаришь кого-нибудь.

– И поджарю! – Агнешка рванулась и чуть не опрокинула столик. – Пусти меня, сейчас я покажу этим курицам настоящую магию.

Не только Агнешке хотелось бурного веселья. Следующее нападение было предательски совершено с тыла: пользуясь суматохой, Ливи подкралась сзади и как следует огрела Амалию подушкой. Агнешку пришлось выпустить, и она тут же перешла в наступление и опрокинула Амалию на пол.

Выдержать схватку с обеими соседками сразу оказалось непросто. Ливи была почти на голову выше и, несмотря на изящное телосложение, отличалась завидной силой, а крепко сбитая Агнешка явно знала толк в шуточных (а то и вполне серьезных) потасовках. Амалии не раз пришлось уворачиваться от коварных подножек и неожиданных тычков пальцами под ребра. В любой другой день любая из соседок без труда положила бы ее на лопатки. Но не сегодня. Каким-то непостижимым образом Инициация не только изменила душу, но и дала телу немыслимую силу и выносливость. Уже через несколько минут запыхавшаяся, но довольная собой Амалия уложила обеих соседок лицами в коврик и уселась сверху.

– Все-все, я сдаюсь. – Агнешка застучала ладонью по полу. – Герцогиня, Коннери превратил нашу малышку в валькирию. Проклятье, я не знаю, что это за колдовство, но я тоже так хочу. Погляди, какая ты стала!

Амалия рассмеялась. Разве могло в ней что-то так уж сильно измениться? Она поднялась на ноги и подошла к зеркалу. В отличие от добродушных и – что уж там – напившихся в стельку соседок, бездушное холодное стекло уж точно не стало бы обманывать. Даже из самых лучших побуждений.

Но и зеркало показывало совсем не то, что раньше. Вернее – не совсем то. Нет, Амалия не стала выше ростом или тоньше в талии. Вечно растрепанные светлые волосы не легли на плечи ровными локонами. Те же темно-карие глаза, то же лицо, что Амалия видела в зеркало каждое утро. И одновременно – не то. Незнакомая девушка в зеркале, как две капли воды похожая на Амалию, была… нет, ее едва ли можно назвать совершенной красавицей – такой, как Ливи. Невысокая, с маленькими руками и ногами, худенькая, но исполненная какой-то особой силы и грации. В темно-карих глазах горит мягкий огонек, в любое мгновение готовый вспыхнуть пожаром. Губы – алые, как будто налившиеся от долгих и горячих поцелуев. Амалия положила руку себе на бедро и медленно провела вниз. Незнакомка в зеркале повторила движение – только у нее это вышло совсем иначе – словно она манила к себе, дразнила кого-то…

– Малышка, ты просто ходячий огонь, – Агнешка подошла сзади и обняла Амалию, – но перестань так на себя пялиться, оставь это занятие Алексу. Если мы сейчас же не ляжем спать, я убегу в «Мед» за еще одной бутылкой. И тогда завтра утром мы все умрем. Если тебе теперь и похмелье нипочем – умоляю, пожалей нас с маркизой Саффолк.

Амалия вздохнула и отложила черную книжечку. Неизвестный рыцарь все еще писал неровно и иногда делал ошибки в словах, но его мысли были простыми и честными. И, похоже, он испытывал к загадочной Кошке не только дружеские чувства. И не мог ей сказать. Не из страха быть отвергнутым, а из страха подвергнуть свою возлюбленную опасности. Как это, наверное, ужасно и больно… Быть рядом с тем, кто тебе дорог, разговаривать, но не сметь обмолвиться и словом о своих чувствах! У рыцаря были причины молчать.

А были ли они у самой Амалии?

Она неслышно встала с кровати и потянулась. Потасовка и возлияния уже давно отправили ее соседок в страну снов, но саму Амалию, похоже, только раззадорили. Разгоряченное тело не чувствовало ни малейшей усталости – напротив, требовало движения. А полная луна за окном будто бы приглашала на прогулку. Конечно, можно обуться, спуститься вниз, но это ведь так долго… а что, если?

Амалия толкнула створки окна и уселась на подоконник, свесив босые ноги наружу. До земли – два с лишним десятка футов. Падать будет больно. А если не вниз, а наверх? Амалия задрала голову. Край крыши нависал над головой, изрядно выступая над стеной здания. Еще целый этаж сверху. Много? Но не так, как до земли. Тело начало действовать быстрее, чем Амалия успела испугаться. Мгновение – и она уже уцепилась за подоконник третьего этажа. Легко забралась еще выше – будто бы всю жизнь только и занималась тем, что карабкалась по отвесным каменным стенам. Сюда поставить ногу, здесь ухватиться, подтянуться – и крыша совсем рядом. Кованый желоб жалобно заскрипел, но выдержал, и Амалия рывком бросила легкое и послушное тело вверх и приземлилась на черепицу.

На крыше в лицо сразу же ударил мокрый ночной ветер. Не пробирая до костей, как это было бы раньше, а как будто подгоняя, подталкивая вперед – поторопись, не стой на месте! Амалия запрокинула голову и втянула носом воздух. Столько запахов! Удивительно, как она их раньше не замечала.

От конюшен заметно тянуло лошадиным духом и соломой, от караулки, где дремали стражники, – терпким мужским потом и сталью. Даже дым из труб пах по-разному. В Доме Четырех Стихий сейчас пыхтела только одна, выбрасывая в ночное небо густые серые клубы, пропитанные ароматом трав, к которым примешивались еще какие-то странные и незнакомые субстанции. Наверное, кто-то из профессоров или старшекурсников решил заночевать в лаборатории, чтобы завершить какой-нибудь очень важный алхимический опыт или просто сварить сложное зелье. От трубы «Верескового меда» доносился аромат жарящегося мяса. Берта всегда была готова принять посетителей – особенно ночью перед воскресным днем. Камины женского и мужского жилых корпусов дымили почти одинаково, неинтересно, а вот труба караулки выбрасывала не самый приятный дым. Не иначе, кто-то из стражников швырнул в огонь износившуюся портянку. Амалия поморщилась. Да уж, иметь столь развитые чувства, оказывается, не всегда хорошо.

Труба, торчавшая на фоне неба почти на самой верхушке Дозорной Башни, не дымила. Коннери или лег спать, или отправился куда-то по своим делам. Скорее второе. Как можно спать в такую ночь? А что, если он прямо сейчас стоит у окна и наблюдает за крошечной с такого расстояния фигуркой, невесть зачем забравшейся на крышу жилого корпуса? Амалии показалось, что она даже смогла разглядеть две маленькие зеленые точки в темноте проема почти под самой крышей. Впрочем, какая разница? На самом деле он совсем не страшный.

Амалия негромко рассмеялась. Ночь, ветер, луна – стоит ли тратить время на размышления о старом профессоре? Стоит ли дальше принюхиваться к запахам Академии, слушать тихие шорохи и гулкий топот сапог стражи по улочкам и переходам замка? Нет, она забралась сюда не для этого. Сложно, почти невозможно отыскать нужный запах среди сотен, тысяч других, но куда вернее ее вело другое чутье. Амалия наклонилась и подвязала юбку так, чтобы та не стесняла движений. Это почти полностью открыло ноги, но на крыше все равно никто бы этого не увидел. Впрочем, даже если бы и увидел – какая разница? Сегодня ночью дозволено все.

Разбег, прыжок – добрые десять футов, разделявшие жилые корпуса. Отсюда можно было с легкостью добраться до Старины Боба, раскинувшего почти такие же древние, как сам замок Ринвуд, ветви над площадью. Могучий дуб поприветствовал Амалию едва слышным скрипом и снова задремал. Едва ли он видел разницу между шестнадцатилетней девушкой и птицами или мелкими зверьками, устраивавшими гнезда на его гигантском теле. Для Старины Боба все они были одинаково крошечными. Забавными, иногда докучливыми, но совершенно не опасными, а потому не стоящими ровным счетом никакого внимания. Древнее дерево молчало всегда. Ританский рыцарь, написавший дневник полторы сотни лет назад, молчал, чтобы защитить свою Кошку. Но Амалия Хэмптон молчать больше не собиралась.

Вот и нужное окно. Она не знала – чувствовала. В этом месте ветви Старины Боба подходили к стене так близко, что при желании можно было дотянуться до ставней, не слезая с дерева. Постучать? Или выпустить крохотную капельку Силы, чтобы кое-как закрытая задвижка отползла в сторону, освобождая путь? Нет, наверное, лучше первое. Приличные девушки не вламываются в чужие спальни. Впрочем, разве теперь она приличная? Амалия улыбнулась самой себе и осторожно постучала в закрытое окно.

Алекс проснулся не сразу. С той стороны окна послышался скрип кровати, затем кто-то зашлепал босыми ногами по полу, потом повозился с защелкой и, наконец, распахнул ставни. Вот ведь смельчак! Даже не спросил, кому вдруг могло понадобиться стучаться в окно на третьем этаже.

– Ами… – растерянно произнес Алекс, отступая от окна. – Что ты здесь делаешь? Как ты сюда забралась?

Замечательный, милый Алекс. Заспанный и взъерошенный, но все равно самый красивый. Сейчас на нем были только короткие подштанники из светлой ткани – спал он без рубашки. Впрочем, зачем она ему? Скрывать такое – самое настоящее преступление. В скупом свете луны кожа Алекса будто бы серебрилась, подчеркивая совершенство тела. Широкие плечи, сильные руки. Живот плоский, даже ребра немного торчат – наверное, проводит кучу времени в тренировочном зале. От одного взгляда на Алекса можно было окончательно сойти с ума. Но зачем, зачем он задает эти дурацкие вопросы? Лучше бы он спросил – зачем она пришла? Впрочем, этот ответ он и так получит. Прямо сейчас.

Амалия не произнесла ни слова – просто спрыгнула с ветки Старины Боба прямо в руки Алексу. Тот удивленно хмыкнул, но все же подхватил ее, легко, как пушинку. А она закинула руки ему на плечи и притянула к себе, прижимаясь всем телом. Какие же у него горячие губы! Первый поцелуй вышел торопливым и неуклюжим, но потом Амалия отпустила голову Алекса, и теперь уже он жадно потянулся к ней, отбросив жалкие остатки удивления и сдержанности. А когда его губы, вдоволь насытившись губами Амалии, скользнули ниже, к шее, она с тихим стоном выгнулась навстречу и блаженно закрыла глаза. Как хорошо, что в комнате больше никого не оказалось… впрочем, даже присутствие Роба или Уилла не остановило бы Амалию – и пусть бы они думали что хотели.

Алекс бережно опустил ее на столик, стоявший у окна, – теперь его руки были свободны. Он провел теплыми ладонями по прохладной от ночных упражнений коже бедер, и Амалия не выдержала и впилась ногтями в широкую спину. Все равно слишком медленно! Как он может так нежно и неторопливо ласкать ее, когда она уже готова сама на него наброситься?! И эта дурацкая сорочка только мешает! Амалия фыркнула и сама принялась стаскивать с себя одежду – раз уж Алекс не торопится. И его подштанники здесь тоже совершенно лишние!

Но стоило ей протянуть руки туда, как Алекс шумно выдохнул и отстранился.

– Подожди, – прошептал он. – Не надо… так.

– Что такое? – рассердилась Амалия. – Почему ты?..

Она почти готова была умолять снова прикоснуться к ней, обхватила его спину и потянулась навстречу.

– Это не ты. – Алекс покачал головой. – Я сначала даже подумал, что это мне просто снится. Но ты ведь здесь? Ты настоящая?

– Конечно. – Амалия снова потянулась к его губам. – Я здесь для тебя. Пожалуйста…

– Нет, – Алекс упрямо покачал головой, – это все ненастоящее. Пусть не сон, но ты – ты не такая. Что с тобой произошло?

– Ничего особенного, – рассмеялась Амалия, легонько кусая Алекса за шею. – Теперь все правильно. Так, как и должно быть. Неправильно было раньше.

– Послушай. – Алекс чуть нахмурился и взял ее за плечи. – Я же знаю, что ты не такая!

– Какая? – Амалия обиженно дернулась назад. – Я тебя не привлекаю? Или… ты еще ни разу?..

– Не в этом дело. – Алекс тряхнул головой. – Просто… понимаешь, с тобой все по-другому. Ты особенная.

– И поэтому ты меня больше не целуешь? – фыркнула Амалия. – В таком случае расскажи, как стать обычной. Быть особенной мне не нравится.

Алекс снова поцеловал ее. Но уже не так, как раньше, а нежно и неторопливо, словно пытаясь успокоить.

– Ты особенная, – твердо произнес он. – И привлекаешь меня так, что я даже не могу описать словами. Но сейчас с тобой что-то случилось. Я же чувствую.

Амалия молча оттолкнула его и принялась натягивать обратно сорочку. Что и говорить, Алекс был прав. Это не она. Пара глотков крови Грегора Коннери, самого темного и уродливого существа, живущего ныне, не только разжигали тело, но и дурманили голову. И даже сейчас заемная чужая сила никуда не делась – но Амалия усилием воли вернула власть над самой собой. Пьянящее чувство свободы и вседозволенности ушло, оставляя после себя тягучую пустоту. Пустоту – и злость. На Коннери. На Алекса. Но больше всего – на себя. Хороша же Амалия Хэмптон – после какого-то ритуала напрочь теряет голову, напивается и лезет в окно к мужчине с намерениями, достойными гулящей девки, но никак не благородной леди из рода Фалмут.

– Я пойду. – Амалия одернула юбку и взобралась на подоконник.

– Подожди. – Алекс схватил ее за руку. – Ты с ума сошла? Тут почти тридцать футов внизу!

– Плевать!

Может быть, ей действительно хотелось разбиться насмерть или переломать себе кости. Короткий миг полета – и мостовая хлестнула по босым ногам острыми камнями. Амалия перекатилась вперед и тут же встала. Безумный прыжок не искалечил ее, хотя должен был. Что же с ней такое? Во что превращается?! Она даже обрадовалась боли, которой отдавались при каждом шаге отбитые и кровоточащие пятки. Алекс звал ее, кричал что-то там, наверху. Но его она не слышала. На площади под Стариной Бобом не было ни души, но Амалия почему-то точно знала, что она не одна. И больше никогда не будет одна.

– Ты в порядке, девочка? Если что-то случится – позови меня. И я приду.

Ненавистный голос в голове. Профессор Коннери не обманул – он действительно приглядывал за ней. Все время.