Глава 28
— А при том, Белобрысый, что если бы ты зимой повел себя как приличный молодой человек, принял мое предложение и обручился со мной, то я бы считалась твоей невестой! — ткнула я его пальцем в грудь.
— Так ты сама передумала, — невозмутимо повел он плечом, сцапал мою руку и осторожно сжал. — Я ведь утром пытался с тобой поговорить. Но ты заявила, чтобы я обо всем забыл, так как это плохая идея и ты сделала глупость. А я уважаю желания девушки.
— Белобрысый! — выдохнула я. — Да ты… Ты… Ты самый ужасный человек в мире! Вот! А я-то еще заботилась о тебе столько времени! Спасала! Кормила! Оберегала! А ты!..
— А я за тобой ухаживал вообще-то.
— Когда это? — вытаращилась я на него. — Не было такого! Я бы заметила.
— А цветы тебе кто дарил? И в итоге ты ими меня отхлестала. А улитки? — Тут его губы дрогнули в улыбке. — Я хотел устроить романтический ужин, а вместо этого участвовал в улиточных бегах.
— И ты называешь это ухаживаниями?!
— Да. А ты их не замечала и издевалась надо мной.
— Да ты просто пока не привык ко мне!
— Скажи-ка, Элька, а если бы я принял твое зимнее предложение, но не захотел бы фальшивой помолвки, а пожелал жениться на тебе по-настоящему? Ты бы пошла за меня замуж? Без шуток? По-честному? Чтобы мы были вместе навсегда, как муж и жена?
Говоря эти странные вещи, он потихоньку подтаскивал меня ближе к себе, пока мы не очутились совсем рядом.
— Ты опоздал, — горестно вздохнула я. — Теперь уже ничего не изменить, я буду женой герцога Тесоро.
— Ты не ответила. Пошла бы за меня замуж? — приподнял он мой подбородок и заглянул в глаза. — Только правду говори.
— Пошла бы. И это правда.
Я смотрела в синие родные глаза и мысленно прощалась со своей первой любовью.
— Чудовище ты мое рыжее, — прошептал он, наклонился и поцеловал.
Когда он отстранился, я прошептала:
— Это был мой первый поцелуй. И я совсем не умею целоваться…
— Значит, нужно его закрепить и потренироваться, — обнял он меня за талию.
Мы тренировались. Да. И закрепляли наш первый, неуверенный поцелуй. И я обнимала своего Белобрысого за шею, а он прижимал меня к себе.
— Ваше высочество! — забарабанили внезапно в дверь. — Ваше высочество! Вам нужно торопиться! Мы не успеем!
Я перепуганной белочкой отскочила от парня и в панике обернулась к запертой двери. О боги! Как же хорошо, что я ее заперла. Что было бы, если бы кто-нибудь вдруг вошел и увидел меня целующейся с посторонним мужчиной?!
— Марко, тебе нужно уходить! — прошептала я. — Если тебя узнают, то… И письмо от ректора? Это был обман?
— Держи, тут твои результаты за год, — быстро вытащил он из-за пазухи конверт и вручил его мне. — Ребята всё провернули, забрали их у рува Луциано и отправили мне. Ну а я словно бы тебе их привез.
— Уходи, Марко. Увидимся осенью, мне разрешили доучиться.
— Люблю тебя, Рыжая, — наклонился он и еще раз быстро поцеловал.
— И я люблю, тебя, Белобрысый. Но это первый и последний раз, когда я говорю тебе эти слова. Ты опоздал. Мы опоздали. Меня отдают за другого. А сейчас уходи, скорее, иначе будут неприятности.
Пряча глаза, я быстро открыла дверь и вышла из кабинета с конвертом в руках. Нацепила вежливое выражение лица, обернулась к «гонцу ректора Приморской академии магии», который уже снова укутался в плащ, и произнесла:
— Прошу передать магистру Анджони мою признательность. Сообщите, что я вернусь в академию к началу учебного года. И если вам не сложно, передайте, что мне понадобится другая комната. Жить в прежних покоях я не смогу. Надеюсь, сейчас, когда выпустится пятый курс, с наличием свободных мест в студенческом общежитии станет легче, и мне выделят новое помещение.
— Я всё передам, ваше высочество, — поклонился «гонец». — Поздравляю со свадьбой.
Скривившись, словно лимона откусила, я не стала отвечать. Да кому она нужна, эта хрынова свадьба? Точно не мне. Просто деваться некуда. Долг перед страной и родом, вот и всё.
Время, пока мне делали прическу, наносили макияж и упаковывали в свадебное платье и драгоценности, прошло мимо моего сознания. Я ничего не видела и не слышала, погруженная в себя. Раз за разом проматывала перед глазами наш с Марко разговор и вспоминала поцелуй.
У меня очень хорошая первая любовь. И даже не безответная, как я думала. Он тоже меня любит. И мы даже успели поцеловаться. Пусть всего однажды, и это больше никогда не повторится, так как я буду верна своему мужу. Но поцелуй был. И я буду его помнить.
Я кончиками пальцев коснулась губ и вздрогнула от слов:
— Эля! Ты невероятно красивая!
Сморгнув, я сфокусировала взгляд и увидела Инессу. Она тоже уже была полностью одета и готова к празднованию моей свадьбы.
— Эл-я-я, ау! Ты где витаешь? — засмеялась она, глядя на мое лицо. — Тебе понравилось платье?
— Платье?
Вот же хрын! Я ведь даже не знаю, во что меня одели!
Платье было умопомрачительным. И драгоценности на мне умопомрачительны, я уже говорила. И я была умопомрачительно красива во всем этом.
Роскошный наряд подчеркивал всё, что нужно. Декольте волновало и будоражило воображение, поскольку хитрый крой приподнимал грудь так, что даже незабвенная Амиральда (как книжный персонаж рувы Жемчужной, так и реальная — дочь графа Даллира) умерла бы от зависти. Я повела плечами и чуть подпрыгнула.
Уау! У меня даже что-то всколдыхнулось…
Впрочем, я и так красавица, умница и редкое сокровище. Даже без этих драгоценностей, пены белых кружев, атласа и вышивки. Марко видел меня в разных ситуациях, и большую часть времени я выглядела словно хрын — глупо, чумазо и нелепо. Но он все равно меня полюбил за то, что я — это я.
Пусть неведомый мне пока герцог Тесоро трепещет. В храме он узрит рыжеволосое и зеленоглазое чудо. Главное, чтобы это «чудо» от волнения гореть не начало. А то ведь неудобно может получиться. Мне-то все равно, но вот люди пугаются, когда я изображаю факел.
А Марко… Несносного Белобрысого я буду хранить в своем сердце и любить издалека.
У меня вырвался короткий всхлип, и пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться.
Я — Суарес! Мой род никогда не сдается и идет по жизни с гордо поднятой головой. К тому же я и Эфрейн, а эти вообще короли. И еще я немножко Креспо. Ничего про эту фамилию не знаю, она угасла, вероятно, за века. Но наверняка они тоже были гордыми и сильными. Одна Ессения чего стоит. Та еще штучка была! А я на нее похожа. Так что, трепещи, герцог Тесоро. Увидишь меня и обомлеешь. Я постараюсь еще и в храме всколдыхнуть бюстом, ты точно не устоишь.
У меня ко всему прочему еще и боевой таз есть, который щит. Я непременно заберу его с собой, когда окончу Приморскую академию магии и перееду к мужу. Уж с тазиком вдвоем мы точно не пропадем.
Я вздернула подбородок, выпрямила спину и с идеальной осанкой, как настоящая всамделишная принцесса, отправилась за сестрой на выход.
Свадебный кортеж двигался от королевского дворца к храму богини Матери. Народ приветствовал невесту, ее родню… Со мной в открытой карете сидели папуля и Инесса. В точно такой же, богатой, позолоченной и разукрашенной золотом, впереди ехали его величество и кронпринц. Они везли свою родственницу… А вокруг плотная охрана королевской гвардии.
Город ликовал. Свадьба — это всегда событие, а уж если это свадебное торжество членов королевского рода… И не важно, что ранее ни про какую Элиссу Суарес никто и слыхом не слыхивал. Нынче-то она принцесса. А рядом с ней сидит еще одна принцесса.
И жители Фелисии радовались и приветствовали глубоко ими уважаемых и любимых членов королевской семьи.
Ехать, по идее, было недолго. Все же рядом. Вот вам дворец, вот вам храм. Но мы ползли-и-и, еле двигаясь. Пешком бы уже давно дошли. А так — кортеж ведь. Все должны нас рассмотреть.
— Элька, волнуешься? — сжала мою руку сестра.
— Инесс, а я видела Белобрысого, — покосившись на папу, тихонько ответила я. — Он меня любит. И мы целовались, — прошептала одними губами, но она поняла.
— Что?! Когда?! О-о-о… И как?!
— Эля, — вдруг спросил папа: — Белобрысый — это, я так понимаю, Маркелла?
— А? — глупо вытаращилась я на него. — А как ты?..
— Дочурка, ну ты уж меня совсем глупым-то не считай, — лукаво улыбнулся он. — Поначалу я, конечно, растерялся и не сообразил. Но позднее вызвал в памяти облик Маркеллы, тщательно всё осмыслил и понял. Это тот несчастный, которого ты сбила с ног и утащила в нестабильный портал. Да?
— Э-э-э…
Мы с Инессой переглянулись.
— Очень достойный юноша, и, похоже, ты ему глубоко небезразлична. На такой маскарад мог пойти только тот, кому ты очень дорога.
— М-м-м… — Ко мне никак не мог вернуться дар речи.
— Мне жаль, милая, что всё так получилось. Если бы… я бы дал согласие. Для меня главное — ваше с Инессой счастье, ведь вы единственное и самое дорогое, что у меня есть. Но я питаю надежду, что у тебя всё будет хорошо. Его величество уверил меня, что герцог Тесоро порядочный и благородный молодой человек.
— Спасибо, папуль, — всхлипнула я.
Наконец мы дотащились до храма. Выгрузились и медленно и церемонно побрели по ступеням к нараспашку открытым дверям. А вокруг бурлил народ, все те, кого не пустили в святая святых, но кто ощущал себя причастным к свадьбе принцессы.
Папуля, держа меня за руку, возвел вверх, сопроводил внутрь, и под сводами обители богини Матери мы двинулись к статуе нашей прародительницы. Там уже стояли жрицы в церемонных одеяниях и…
Я просияла, увидев слева от богини Марту, а справа — остальных моих друзей. Парни все принарядились и, хотя стояли они не вплотную к жрицам, но все же неподалеку. Ну какой же молодец его величество! Он не только позволил моим друзьям присутствовать на свадьбе, но и разрешил им стоять вблизи, как почетным гостям. А ведь они не титулованные и именитые аристократы, а простые дворяне, да и то, получившие этот статус буквально на днях. Но! Они мои друзья!
Инесса скользнула вперед и заняла место рядом с Мартой, а папуля довел меня до середины храма и передал мою руку Фердинанду Умному. Вручать принцессу крови из рода Эфрейн жениху будет король страны, он же — старший из родни.
— Спасибо, ваше величество, что позволили прийти моим друзьям, — растроганно прошептала я, пока мы шли.
Государь едва заметно опустил подбородок, давая понять, что услышал меня и принял благодарность.
И вот идем мы, такие красивые… Я — в свадебном платье и в фате. Король — в богатом костюме, в короне и прочих регалиях. За нашими спинами вышагивают кронпринц и мой папуля. Статуя богини и жрицы всё ближе…
Только вот я не поняла, а где жених-то?
Мое лицо закрывала плотная вуаль фаты, поэтому я могла позволить себе блуждать взглядом по храму и рассматривать всё, меня интересующее.
И?
Перед статуей богини ждет главная жрица храма. Марта и Инесса слева. Справа — Марко, Силино, Керро, Эдир, Зумий. Вся наша компания в сборе, даже Белобрысый и такой любимый… Там же топчутся остальные жрицы в церемонных праздничных хламидах.
А жених-то куда запропастился?! Только не говорите мне, что герцог Тесоро еще не приехал или, того хуже, передумал и сбежал. Это же позор, хотя и благоприятный для меня. Мне тогда не придется становиться герцогиней, я потихонечку выйду замуж за Марко, и мы будем счастливы.
Его величество подвел меня к главной жрице и отошел.
Стою. Смотрю на жрицу. Жрица — на меня. И все присутствующие в храме таращатся на невесту. Я этого не вижу, но чувствую спиной. И друзья и родственники тоже любуются мною с обеих сторон.
Ну и?
Жениха нет, есть только я, такая нарядная. Чего делать-то будем?
Нет, вслух я этого не спросила, не положено. Но, вероятно, даже под вуалью служительница храма рассмотрела мой многозначительный взгляд и выражение лица.
— Фата… — одними губами произнесла она.
Ага. Нужно убрать фату с лица? Да пожалуйста! Пусть все узрят мою красу и великолепие. Подняла я двумя руками с лица вуаль, откинула и снова стою, смотрю на жрицу. Ну и думаю всякое разное, само собой разумеется.
Богинечка, миленькая, хорошенькая, ну пусть герцог Тесоро передумает, а? А я тогда выйду замуж вон за того блондинистого, что справа от меня. Ну посмотри, какой он хорошенький, синеглазенький, и весь такой мой любимый. Я его собственноручно похитила, заботилась о нем, сделала из него студента Приморской академии магии. Без меня он бы точно не смог поступить. Ведь буквально всё самой пришлось делать! И похищать, и приручать, и в студенты зачислять. А уж сколько сил я потратила, чтобы он выглядел прилично. Такой взрослый, а никак не научится правильно завязывать шейный платок.
А как я его развлекала, чтобы ему скучно не было! Да ведь без меня он совсем пропадет. Я ведь самое лучшее для него. А так я стала бы его женой, мы бы съездили к его опекуну. Уж я бы показала тому старому хрыну, как обижать моего любимого мужа. Он не только вернул бы Марко всё-всё-всё, но еще и приплатил бы, лишь бы от меня избавиться.
Богинечка, ну давай всё быстренько переиграем, а? Пусть герцог Тесоро передумает на мне жениться. Скажет: «Не нужна мне эта рыжая и конопатая. Нестабильная она какая-то, вспыльчивая, и вообще мне не нравится. Ну ее к хрынам! Пусть идет замуж за кого хочет…»
— Руку дай, — прошептал мне справа Марко.
Я скосила на него глаза и выразительно подняла брови.
Нет, я, конечно, именно об этом и мечтаю. Но я-то богиню прошу всё переиграть, а не Марко. Его величество точно не одобрит наше своеволие. Будем вместе на плахе стоять, один палач нам головы отрубит, если сейчас вдруг взбрыкнем и начнем нагло жениться прямо на глазах короля. Ну или в соседних камерах окажемся, если нас казнят не сразу. Станем перестукиваться через стенку и песни петь на все казематы.
— Руку дай и возьми, — прошипел тем временем Белобрысый и протянул мне букетик. Свадебный. Красивый. Из нежных молочно-белых гортензий.
Ладно, цветы возьму. Только всё равно ничего не понимаю. Где герцог Тесоро?!
— С шипами и колючками я тебе больше цветы дарить не буду, — на грани слышимости прошептал он.
У меня невольно дрогнули губы в улыбке. Даже свадьба стала вдруг не такой отвратительной.
И тут заговорила жрица. Причем не абы что начала произносить, а ритуальные слова. Те самые, которые перед ликом богини соединяют жениха и невесту и превращают их в мужа и жену.
Но…
ГДЕ ЭТОТ ХРЫНОВ ГЕРЦОГ?!
— Берешь ли ты, Джанмарко Тесоро, эту женщину, Элиссу Эфрейн, в жены?
Че-го?!
Джанмарко Тесоро? Мой Марко на самом-то деле Джанмарко? Серьезно? У него такое дурацкое имя? Да он еще и Тесоро?!
То есть он… Джанмарко Тесоро. Хрынов герцог Тесоро?!
И я узнаю об этом сейчас, а не пару часов назад, когда мы целовались?!
Кажется, сейчас случится что-то непоправимое. Вот прямо чувствую. Ощущаю. Всей душой это понимаю. Потому что я пылаю от негодования. Ой, пыла-а-аю! Совсем. Просто-таки горю…
— Рыжая, ты горишь, — не поворачивая ко мне головы, сообщил жених.
Жрица ничего не сказала, только отодвинулась ближе к статуе, но я видела свое отражение в ее глазах. Ну да, горю.
Не просто горю. Полыхаю. Точно как в тот день, когда меня не хотели принимать в академию магии. Нервы совсем расшатались у меня за этот год.
Марта и Инесса синхронно вздохнули и переглянулись с одинаково мученическим выражением на лицах. Сестра и подруга хорошо меня знали, а потому сделали единственно верное и разумное в данных обстоятельствах: потихонечку отодвинулись подальше от жара моего негодования.
Справа этот же маневр повторили ребята, папуля, его величество и кронпринц. Последний наблюдал меня в таком костерообразном состоянии впервые (вспыхнувшая на приеме прическа не в счет), и явно был впечатлен, но не напуган. Вот что значит — выдержка и аристократическое воспитание будущего правителя.
А я повернулась к своему жениху. К этому хрынову Джанмарко Тесоро, который водил меня за нос и дурачил.
— Спокойно, Рыжая, — улыбаясь, произнес он.
— Спокойно?! — прошипела я. — Да ты… Да я… Да как ты мог?!
А потом… Прости меня, богиня. Я твоя верная дочь, но я и дочь огня. И… я пылаю от праведного гнева. Во всех смыслах пылаю. А потому…
— Хрясь! — впечатался свадебный букет гортензий в наглое синеглазое довольное лицо.
— Не больно, — выплюнув лепесток, попавший ему в рот, сказал он. — Я хорошо подготовился, колючек и шипов нет.
— Ты-ы-ы…
— Элька, не злись. Я люблю тебя. Но я не мог сказать, что герцог Тесоро — это я. Никому не мог, ведь я до сих пор скрываюсь от людей опекуна. Он не желает возвращать мне то, что уже считает своим. Поэтому я взял фамилию нянюшки, растившей меня, и сократил имя. Признался во всем его величеству, лишь когда просил твоей руки. Больше никто не был в курсе до этого момента, клянусь.
— А мне?! Ведь мы…
— Я же не знал, как ты ко мне относишься, Рыжая. И хотел сказать тебе о своих чувствах и узнать о твоих до того, как мы окажемся в храме.
