Глава 14,
повествующая о доверии, болотах и современных методах диагностики

Часов около шести позвонил Арман дю Плесси с докладом: тренировка прошла отлично, Арийца и Витька Сенсей взял под крыло, причем Арийца оставил после занятий «на поговорить» и обещал лично проводить домой. Насчет вчерашнего Сенсей оказался полностью в курсе, и еще рассказал одну новость… короче, монсеньор кардинал со своим гвардейцем сейчас придут к Киллеру и все расскажут. А Дон, случаем, не звонил ли Ромке?

Упс.

Не звонил.

Вообще забыл.

Но позвонит прямо сейчас, а то не дело.

– Будем через четверть часа, – сказал Арман дю Плесси и отключился.

А Дон растерянно воззрился на Киллера.

Все это было странно. Их общее спокойствие, даже веселье после убийства Поца. Ну да, соперник, да, враг. Но – свой же, семь лет отучились бок о бок. И его голова мозгами наружу…

Картинка всплыла перед глазами, но Дон с еще большим удивлением понял, что она не вызывает никаких эмоций. Ни тебе страха, ни отвращения, ни гнева – так, легкое омерзение и недоумение.

По-нормальному, они всей компанией должны бы биться в истерике, трястись от страха и по очереди бегать в туалет блевать. Вчера ж, пока не дождались Фильки, так оно и было…

Видимо, они с Киллером мыслили синхронно, потому что в его глазах поочередно отразилась та же гамма: растерянность, офигение и вспышка подозрительности.

– Филька?.. – одними губами прошептал он, словно испугавшись: услышит еще.

Дон передернул плечами.

Внезапно ему стало неприятно, что кто-то ее в чем-то подозревает. Он же всегда ей доверял даже больше, чем себе! Она же спасла его от монстров, учила и опекала… и почему-то с тех пор как Дон перешел в ее школу, почти перестала общаться с его матерью…

Киллер, видать, тоже припомнил, что Филька водит знакомство с его отцом.

Хмыкнул, нахмурился и прижал палец к губам. Мол, поживем – увидим, а пока молчим!

Дон невольно рассмеялся. Вот сейчас Киллеру определенно не хватало очочков и шапочки. И Растения в горшочке.

Ромке он позвонил, разумеется. Тот обрадовался, что-то такое начал рассказывать о своих идеях на тему спектакля, но его очень вовремя позвали, судя по звуку пылесоса и сердитому женскому голосу, помогать в уборке.

О Поце не было сказано ни слова. И в тоне Ромки не было ни следа страха. Его вообще ничего, кроме спектакля, не заботило. Станиславский!

На вопросительный взгляд Киллера Дон ответил фырканьем, мол, ничего неожиданного, и подумал: стоит ли обсудить странности с Арманом дю Плесси? Почти уже решил, что стоит: с кем обсуждать, как не с ним? Но не вышло.

Тот с порога огорошил:

– Посвящение перенесли.

От неожиданности Дон чуть не сел, где стоял.

Посвящение не переносили никогда. Ни разу за всю историю школы. Оно всегда, все три сотни лет, было на Самайн. А тут вдруг…

– Почему? Когда?

– Сенсей сказал, из-за убийства. На следующую пятницу.

Вот теперь в голосе Ришелье послышался страх. Витек смотрел из-за его плеча совершенно офигело и обреченно, словно на него с крыши кирпич летит, а он увернуться не может.

Один Киллер недоуменно переводил взгляд с одного на другого:

– Ну перенесли Посвящение, и что? Подумаешь, какое-то посвящение в студенты!

Все трое, включая Дона, воззрились на него с сочувствием.

– Не какое-то посвящение в студенты, а Посвящение! – так же сочувственно пояснил Ришелье. – Тебе не рассказали, что ли?

– Что мне должны были рассказать? Что у вас тут вообще творится, в этой вашей школе?!

– Отставить истерику! – скомандовал Дон. Не только Киллеру, себе тоже. – Все нормально у нас в школе. И Посвящение не опасно, если не пройдешь – просто вылетишь из школы, и все. Живым и здоровым.

Глаза у Киллера стали совсем круглыми, и он сам отступил на полшага.

– В смысле не опасно? Что это вообще за посвящение такое?

Ему в три голоса рассказали, что это – поход на болота всем первым курсом, с преподами и ночевкой.

– Девонширские болота, – буркнул Киллер. – С собачками Баскервилей.

– Может, и с собачками, – ровно подтвердил Ришелье. – Пока не пойдешь, не узнаешь. О том, что было на Посвящении, рассказывать младшим ученикам нельзя.

– Но наверняка ж рассказывали! – не поверил Киллер.

Дон покачал головой.

– Никто. Даже те, кто вылетел. Там подписка о неразглашении.

Глаза Киллера округлились еще больше.

– Подписка?.. Э… я не хочу в эти ваши болота!

Никто ему не ответил, но все отвели глаза. На полминуты, не меньше, повисло молчание: Дон думал, что жаль, если Киллер уйдет из школы. Ужасно жаль. Кажется, он мог бы стать настоящим другом, и Гитару лепить без него уже будет неинтересно.

– Эй, вы чего молчите?.. – совсем тихо спросил Киллер. – Дон?..

– Тебя никто не заставляет, Киллер. Посвящение – дело добровольное.

Киллер насупился. Дернул плечом.

– Понял я уже. И что точно никто ничего не знает, понял. Но хоть догадки есть? Какие-нибудь?

– Догадки есть, – отозвался Ришелье. – Догадка первая: проверка на стрессоустойчивость в экстремальных обстоятельствах. То есть страх пополам с бытовыми трудностями, ну там холод, сырость и прочая гадость. Ты наши болота осенью еще не видел, какой там Девоншир.

Дон с Витьком хмыкнули: да уж, питерские болота осенью – развлечение не для туристов. Замок Дракулы отдыхает.

– Догадка вторая, – продолжил Ришелье с таким же серьезным видом. – Наши преподы на самом деле страшные маньяки и кровопийцы, заманивают детей на болота и там едят. А возвращаются с болот мертвые призраки несчастных трупов. Особенно заметна мертвость трупов среди четвертого курса во время госэкзаменов.

Киллер, слушая эту чушь, свел брови – обиженно, но все еще недоуменно.

– Догадка третья, – Ришелье чуть понизил голос и повысил градус пафоса. – Посвящение и есть посвящение, только не в студенты, а в тоталитарную секту. Клятвы на крови, оргии и жертвоприношения. А если кто проболтается, того принесут в жертву в следующий раз.

– Тьфу, – только и сказал Киллер и с укоризной оглядел давящихся смехом Дона и Витька. Подумал, почесал нос и уточнил: – А что вы про вылет говорили?

– Если отказываешься от Посвящения, из школы отчисляют. Тут же. Можешь больше даже не приходить, на уроки не пустят. Это в правилах написано, но за последние восемь лет такого не было. Раньше – не знаю, – уже нормальным голосом ответил Ришелье. – А вот что Посвящение не проходят, было. В позапрошлом году одна девчонка так вылетела. Вроде отстала от группы, вернулась домой, и все. Пришла в школу, забрала документы и больше не появлялась.

Дон ту девчонку помнил довольно смутно. Из класса «В», ничего особенного на вид.

– Ага, – кивнул Киллер. – А если ничего страшного, то чего Витек такой пришибленный?

– Я не пришибленный, просто… – впервые подал голос гвардеец кардинала. – Мишаня нас в августе на болота водил, разведать местность, а теперь… Найду уродов, которые его убили, руки оторву.

Он сказал это так буднично и спокойно, что Дон поверил: в самом деле оторвет. И взглянул на него по-новому. С уважением, наверное. Витек всегда был в тени, незаметной серостью – то в тени Поца, теперь в тени великого Ришелье. Ведь если подумать, Ришелье не позволил приблизиться к себе ни Марату, ни Сашке… да никому из класса, хоть попытки и были. А Витька – взял в команду. Сразу и безоговорочно. Не без причин же.

– Уродов мы найдем, – так же спокойно сказал Дон. – Но трупы с оторванными руками разбрасывать не будем. Мы за чистоту в городе. – Глянул в совершенно обалдевшие глаза Киллера, хлопнул его по плечу. – Спокойствие. Все будет в порядке с Посвящением. Ты же не один туда пойдешь. Кстати, Ромке я позвонил, с ним все отлично. Пылесосит ковры и строит коварные режиссерские планы. А мне бы байк забрать, да и учебники на завтра… я уже трое суток дома не был. Киллер, поехали ко мне с ночевой?

Киллер потряс головой, видимо, чтобы утрясти все услышанное, и согласился. Так что через час они уже валялись на Доновом диване, хрустели чипсами и ржали над очередной серией «Дневников Вампира»: у Киллера особенно хорошо получалось передразнивать злодеев злодейским голосом. А все размышления о серьезном Дон оставил на потом – не убегут. Невозможно ж целыми днями делать морду кирпичом а-ля Корлеоне.

Понедельник, как и положено дню тяжелому, начался с биологии.

Странной биологии.

Сегодня Эльвира Повелительница Тьмы полностью оправдывала свое прозвище. Вроде бы – ничего необычного. Деловой костюм, слегка затемненные очки, сдержанный макияж. А все равно, только метлы и черного кота не хватает. Говорящего.

И файербола в руке. Кто мяукнет – того и поджарит.

Класс мгновенно замолк, посторонние предметы вроде отключившихся на входе в школу айфонов, недоеденных шоколадок и расчесок исчезли, словно их и не бывало. Господа студенты сидели ровно, смотрели строго на преподавателя и являли собой образчик прилежности и дисциплины.

– У меня для вас, господа, две новости, – сообщила Эльвира, окинув парад паинек взглядом-рентгеном и остановившись на Доне.

Если б Дон не знал точно, что ничего запрещенного не приносил, лабораторных не списывал и в тайных обществах не состоял, испугался бы. А так – только мурашки пробежали по спине и притаились где-то в пятках.

– Одна очень плохая, – продолжила Эльвира, глядя прямо на Дона.

Глаза он не опустил, продолжая смотреть на директрису. Он знал, что она сейчас скажет: Поца убили. И знал, что удивится вместе со всем классом, как и Ромка, и Киллер, и Ариец, и Ришелье с Витьком. Иногда актерское мастерство – самый жизненно необходимый предмет.

Вот прямо сейчас забыть весь субботний вечер и реагировать так, будто ничего не было. Ни подворотен, ни трупа, ни-че-го. Не факт, что Филька сказала хоть кому-то, кто на самом деле нашел труп. У них с Эльвирой все сложно.

– В субботу вечером был убит ваш одноклассник, Миша Шпильман, – не разочаровала его Эльвира.

В классе последовал предсказуемый взрыв паники, ужаса, возмущения, недоумения… одна девчонка-бешка даже всхлипнула.

Дон тоже удивился, возмутился и от всего класса задал повисший в воздухе вопрос:

– Кто?

– Мусорщики, – сказала Эльвира.

Внезапно – правду, Дон это понял совершенно ясно. А сама Эльвира захлопнула рот, словно чтобы не сказать что-то еще, не предназначенное для студенческих ушей.

Повелительница Тьмы сказала не то, что собиралась? Крайне странно.

Класс же затаил дыхание: непонятный ответ породил сотню новых вопросов, и все ждали, что Эльвира на них ответит. Прямо сейчас.

Наверное, все, кроме Дона. Он-то прекрасно понимал, что студентов никто и никогда ни во что важное не посвящает, и если Эльвира сейчас что-то и расскажет, это будет лишь капля в море. Самая незначительная капля из всех возможных.

А Эльвира нахмурилась и как-то враз постарела.

– Бомжи, – поправилась она. – При попытке ограбления.

Соврала? Или нет? Прозвучало очень убедительно, и камень в Дона бросил явно бомж, но… почему-то казалось, что если это и правда, то не вся. Если правда бомжи и при ограблении – то почему растоптали сигареты, а не забрали с собой? Бомжи же всегда курят… или нет?

И еще, при чем здесь какие-то мусорщики? Кто так бомжей называет? Никто.

Не-е-ет, что-то здесь не то.

– Не думайте об этом, сейчас у вас есть более насущные заботы. Через десять дней состоится Посвящение, вот о чем нужно думать в первую очередь.

Она обвела класс взглядом поверх очков, не пропустив никого. Снова на миг задержалась на Доне… нет, на Киллере. А его плечи напряглись, словно он не хотел ни верить, ни думать, а его заставляли…

Чушь какая. Почему второй день подряд лезет в голову всякая чушь? Мировой заговор, спецслужбы, психотропное оружие и Эльвира в роли Дамблдора.

Бред.

Еще мусорщики эти… кто такие мусорщики? Обязательно спросить Фильку, она точно знает и должна сказать.

Правда, даже для него самого это прозвучало не слишком убедительно.

Дону всегда казалось, что Филька с ним откровенна. Что она рассказывает ему нечто такое, о чем не знает никто, кроме них. Что она ему доверяет.

Казалось до вчерашнего вечера, пока он не попытался анализировать – и не понял, что за все годы он ровным счетом ничего не узнал о ней самой. Одни намеки, недоговоренности, тайны и секреты. И полная чертовщина с эмоциями, словно Филька их всех загипнотизировала.

Кашпировский, елки.

Погрузившись в размышления о странностях родной Школы, Дон пропустил всеобщее шушуканье о переносе Посвящения и прозевал начало урока. Опомнился, только когда Ромка принес на их парту глиняную пиалу с вонючей жидкостью и спиртовку.

– Что это за хрень? – спросил одними губами, у Эльвиры слух, как у летучей мыши.

– Еще не рассказала, – так же тихо ответил Ромка.

Эльвира внимательно на них посмотрела. Поправила очки.

– В связи с гибелью Миши мы сочли необходимым ввести в программу некоторые предметы, которые раньше вам не преподавали. В частности основы нетрадиционной медицины.

За Доновой спиной зашушукались. Кто-то хихикнул.

Смешно же, нетрадиционная медицина! Да кому она нужна в век антибиотиков?

– Вы смеетесь от невежества, – сообщила Эльвира вроде и тихо, но так веско, что смешки как обрезало. – Чтобы вы знали, еще четыреста лет назад целители могли определить состояние больного всего лишь по капле его крови. Четыреста лет назад, молодые люди! Уже тогда целители могли лечить то, что считается безнадежным! Если бы их было чуть больше… – Она умолкла. Покачала головой. – Впрочем, это неважно. Важно, что базовые знания могут однажды спасти вам жизнь. Или вашим близким. Сейчас мы с вами проведем небольшую практическую работу. Вам потребуется открытый огонь, отвар травяного сбора номер пятнадцать и несколько капель вашей крови. Достоинство такого анализа состоит в том, что годится как свежая кровь, так и оставшаяся, предположим, на бинте после перевязок. Плошку с отваром вы нагреваете на огне. Как только жидкость начинает закипать, добавляете туда кровь и смотрите, в какие цвета начинает окрашиваться отвар. Смотрите внимательно, нужно записать все цвета и оттенки в той очередности, в которой они будут появляться. Таблицу соответствия цвета болезням я раздам вам позже. Приступайте.

Ага, так все и приступили. Два раза.

Класс замер, не понимая, как реагировать на речь Эльвиры и ее «практическое задание».

Какой-такой сбор номер пятнадцать? Какой еще анализ крови в семнадцатом веке? Или это у Повелительницы Тьмы чувство юмора такое, ненавязчивое?

А с другой стороны, юмор там или нет – с Эльвирой не поспоришь. Придется заниматься ерундой. Лучше б лишнюю репетицию провели, честное слово!

Палец Дон, конечно, проколол. И каплю крови в побулькивающую жижу выдавил, не особенно веря в эффект.

И отпрянул.

Вопреки всем известным законам природы жижа забурлила и выпустила струйку пара. Потом стала совершенно прозрачной, а на дно плошки осела какая-то сомнительная гуща. Видимо, тот самый травяной сбор…

Дон с чувством глубокого недоверия наблюдал, как жидкость начала менять цвет с бурого на красный, будто вся плошка наполнилась кровью. Потом она стала оранжевой…

– Ромка, пиши скорее! – шепнул он. – Красный, оранжевый… желтый…

Ромка писал, поглядывая то на Дона, то на плошку, то снова на Дона. А Дон не мог оторваться от игры цвета: желтый завертелся спиралью, превращаясь в сливочно-белый, густой и даже на вид вкусный. А под конец помутнел, выцвел и успокоился на серо-зеленом, однородно-непрозрачном.

Может, все-таки фокус?

Он так и смотрел бы на свою экспериментальную плошку, если бы перед ним не лег на стол лист с таблицей, а Эльвира не спросила:

– Записали?

Дон механически кивнул, уже прилипнув взглядом к графам. Где тут красный?..

– Сначала анализ определяет группу крови, – уже на весь класс рассказывала Эльвира. – Вы все знаете свою, так что убедиться в действенности будет крайне просто. Дима, скажи мне, какой цвет у вас появился первым?

Дальше Дон особенно не слушал, он искал в таблице свои результаты. На удивление, они совпали: ведьмовской экспресс-анализ показал третью положительную, то есть красный, переходящий в оранжевый. А желтый со спиралями утверждал, что Дон идеально здоров, не считая небольших проблем с пищеварением. Последний же, серо-зеленый, показывал длительный стресс и…

«В случае если жидкость остается непрозрачной, обратитесь за консультацией к специалисту по душевному здоровью».

О как. То есть если верить анализам, то он – псих.

Потрясающе.

А диагностика на суперсовременной глиняной плошке с травкой – это не психи, это продвинутые специалисты. Душевно здоровые.

Ромка тоже невесть с чего расфырчался, даже тетрадь отпихнул. Чего это он?

Дон скосил глаза: надо ж глянуть, чем он так недоволен?

Группа крови совпала и у Ромки – вторая. И легкая близорукость – салатовый цвет – тоже присутствовала. У Ромки класса с пятого минус два, а очки не носит, стесняется. Недавняя травма? Откуда бы… а ведь точно! Разбитый нос первого сентября!

Вот чертовщина!

Но самая чертовщина у Ромки была опять же в последнем пункте. Стресс, эмоциональная нестабильность, требуется срочная консультация со специалистом.

Ромка смотрел как раз на этот пункт, сверял цвет и прозрачность со своей плошкой и злился. Сильно злился, даже листок с записями смял.

И Арийцу что-то в анализе не понравилось. Сначала сидел, как все, смотрел в таблицу, потом напрягся, подался к Киллеру и что-то ему зашептал. Эх, и чего у Дона слух не летучемышиный?!

А Киллер ответил. Тоже шепотом и коротко. И руку Арийцу на плечо положил.

Мда. Никак Арийца тоже в психи определили? Дурдом на выезде. Интересно, есть тут вообще хоть кто-то здоровый?

Оглядев класс, Дон пришел к выводу, что здоровых, счастливых и стабильных в их классе нет в принципе. На всех лицах до единого были написаны где злость, где недоумение, где страх. Даже Маринка, вот уж образчик здорового духа в здоровом теле, и та побледнела и смотрела на свою таблицу с ужасом. Смотрела-смотрела – и смяла, а плошку схватила и перевернула в плошку Лизки, своей соседки. А потом обернулась к Дону, словно хотела что-то сказать, но даже рта не открыла – и резко отвернулась, уставилась в окно…

И тут Дон сообразил, что вчера вечером так ей и не позвонил. Они ж собирались устроить романтический вечер, и Маринка отпросилась у родителей «ночевать у Лизки». А он – забыл! Теперь Маринка неделю дуться будет.

Вот же!..

К Маринке подошла Эльвира, склонилась к ее уху, что-то сказала. Маринка дернула головой, мол, нет и нет! Эльвира что-то снова сказала, погладив Маринку по плечу. А потом обернулась к классу, велела слить все из плошек в раковину, до конца урока оформить практическую работу и сдать ей на стол. И увела Маринку из класса.

Дон дернулся было за ними, но Эльвира обернулась в дверях и кинула на него короткий предупреждающий взгляд: не вздумай!

Тоже мне, Снейп в юбке, или кто там у Роулинг мысли читал? Вылетело из головы… Тьфу ты, да при чем тут Хогвартс? Плевать на Эльвиру, все равно надо пойти! Маринка не на пустом месте так перепугалась, может, у нее вообще рак? Или… да какая разница, он в любом случае должен быть рядом! Ей же страшно и плохо!..

А с практической разберется Ромка, он же понимает…

Дон вскочил, намереваясь бежать за Маринкой, но его поймал за рукав Киллер.

– Слушай, тут такое… Поговорить надо. Срочно.

Как некстати!

Дон обернулся, нахмурился, уже готовый буркнуть: «Потом!» – и осекся.

Киллер с Арийцем были еще зеленее Маринки. У обоих губы сжаты, глаза прищурены, вот-вот пойдут кого-то убивать.

Леший бы побрал эту Эльвиру! Мало было проблем, устроила тут филиал дурдома со своими анализами!

– Это терпит три минуты?

Ариец кивнул, не разжимая губ. Словно очень хотел что-то сказать, но себя останавливал.

– Терпит, – ответил Киллер. – И вообще не здесь.

Кивнув, Дон обернулся к Ришелье:

– Вы закончили?

Ришелье знаком показал, мол, еще минута – и готово.

– Ромка?

Великий режиссер оторвался от бумажки, на которой что-то строчил ровным и красивым почерком, посмотрел на Дона со странным выражением… то ли подозрительным, то ли просительным, то ли просто морду перекосило.

Сев рядом, Дон все же заполнил оставшиеся две строчки практической работы. Он псих? Плевать. Тут все психи, преподы в первую очередь. Вон у Ромки…

Кинув взгляд на Ромкину работу, он едва не рассмеялся. Нет, Ромка у нас нормальный. Никаких вам нестабильностей, так, легкий стресс правдоподобия ради.

Ромка встретил его взгляд, по его губам скользнула кривая улыбка. Неправильная, совершенно ему не свойственная.

Ладно, бог с ним, с Ромкой, если у него что-то не в порядке, сам расскажет. Он знает, что Дон рядом и всегда выслушает. Потом. А пока…

– Народ! – Он поднялся и хлопнул в ладоши. – До звонка – никуда! А если кому-то очень надо, то чтобы тише тараканов!

Дон оглянулся, лишь выйдя из здания школы через «садовую» дверь – рядом с физкультурными раздевалками и спортзалом. Отсюда отлично просматривался стадион, где Твердохлебов гонял девятый класс «Б», а значит, даже он не сможет подслушать.

– Выкладывай, – велел Киллеру.

Киллер помедлил. Переглянулся с Арийцем. Глубоко вдохнул.

– Короче… там в подворотне… это был не Поц.