Часть первая
Глава 1
Над головами безмятежно-серебристое синее небо, безоблачное и высокое. Легкий ветерок слегка шевелит белые плюмажи на стальных шлемах, конские гривы отливают вороненым металлом, мир нежится в теплых лучах солнца, птички поют, все блаженствует, только люди столпились вокруг меня с лицами, полными тревоги.
Даже Альбрехт застыл, строгий и торопливо просчитывающий последствия резких перемен, лишь Макс смотрит в нетерпении и в полнейшей уверенности, что вождь с неожиданностями справится, а он под его знаменем уже мысленно высаживает десант в королевствах. Местные народы следует покорить, а уцелевших – осчастливить верой Христа.
Десяток военачальников поднялись в седла, молча ждут, легче поймать ветер в горсть, чем предугадать мои имперские решения.
Норберт произнес ровным голосом:
– Ваше величество?
Сухой и твердый, как старый дуб, выстоявший сотни лет под жаркими и ледяными ветрами, с чисто выбритым лицом и воинственно приподнятыми кончиками усов, он держит коня в поводу ровно, голос нейтрален, но в суровом взгляде ожидание ясного и четкого ответа.
Я помедлил, стараясь побыстрее переосмыслить резко изменившуюся ситуацию. Зайчик подо мной переступил с копыта на копыто, вздохнул и с укором взглянул на несерьезного Бобика, что упал на спину и машет в воздухе лапами.
– Операцию, – не произнес, а проговорил я державным голосом, – по принуждению Великих Магов к миру продолжаем в полном объеме. В духе либеральных ценностей военного времени.
Норберт кивком головы указал в сторону рабочих, продолжающих вытаскивать камни из завала.
– Но… сэр Ричард!
Я повысил голос:
– То, что двое из людей императора ринулись в туннель, не значит, что вот сейчас там о нас все узнают и полезут!.. Сперва во глубине местных руд взволнуются, будет долгое карканье и перекаркивание, а потом сядут осмысливать новую и весьма невероятную ситуацию. Осмыслят и расколются на поверивших и утверждающих, что рабочим почудилось. Рабочие – люди подлого звания, как им верить? Правую руку от левой не отличают! В общем, начнутся споры, а умные умничают долго, надо же себя показать? Чтобы не, а то как всегда и у всех. Не лесорубы в таверне, а советники императора! Хорошо понимают, ставки никогда еще не были такими высокими. Потому решать будут долго.
Он уточнил:
– А мы?
Я коротко пожал плечами:
– Подумаешь, крохотная утечка информации! Планы не меняем, но все же слегка корректируем.
Он осведомился деловым тоном:
– В какую сторону?
– Император Герман, – напомнил я, – в конце концов поднимется наверх, уже зная, что здесь не совсем то, к чему готовился. Но мы тоже знаем, что он знает, а знание как бы сила даже там, где не слыхали о Френсисе Бэконе.
– Император тоже знает, – ответил он, – что мы знаем. Кстати, моих отрядов хватит, чтобы удержать их в подземельях до вашего возвращения! Сколько бы их там ни полезло.
– Операцию по принуждению империи к демократии, – сказал я веско, – завершим раньше, чем. Мы не будем здесь сидеть и ждать, как вороны какие-то. Это унизительно для нашего высокого достоинства варваров Севера. Император воздымется… нет, выползет из пещер в совсем иной мир. И никаких магов за его спиной! Кроме совсем уж мелочи, которыми можно пренебречь.
Он смолчал, но заговорил приятным мягким голосом герцог Гуммельсберг, самый нарядный в моей армии:
– А пренебрежем? Ваше величество?
В его сдержанном голосе отчетливо прозвучало сомнение. Остальные военачальники помалкивают, смотрят в ожидании.
– Примем меры, – ответил я уклончиво. – Оставьте охрану. Те, убежавшие от нас, не так уж сразу доберутся до самых дальних и глубоких подземелий. Там еще не один заслон на пути!.. Но и потом, услыхав невероятные новости, император все равно не двинется сразу в столицу. Он и его окружение понимают, что она захвачена неизвестными пришельцами, а столкновения с опасным, непонятно откуда явившимся врагом им не по зубам.
– Подождут вас?
– Увидим, – отрезал я. – Десант загрузили?.. Тогда вперед и с песней! Весь мир насилья мы разрушим. Времени у нас много, но мало. Мы все предусмотрели, кроме неважных мелочей.
Норберт молча слушал нас с Альбрехтом, в его взгляде я прочел, что спотыкаются как раз на мелочах, но не сказал ни слова, я не только знаю, но и спотыкался не раз, нечего тыкать палкой в больные места.
Больше ничего не спрашивая, он взмахом руки послал небольшой отряд легкой конницы в сторону скрытого убежища императора. Как только исчезли за горами извлеченного из туннеля камня, он развернул коня и понесся в сторону исполинского купола Маркуса, под солнечными лучами еще более яркого, уже не злобно-багрового, а почти пурпурного.
Остальные военачальники, все еще встревоженные и взволнованные, тихо переговариваясь, послали коней за всеведущим начальником разведки в сторону распахнутого зева трюма Багровой Звезды Зла.
Чудовищно огромный купол цвета созревшей вишни, похожий на раскаленный слиток металла, пугающе упирается вершиной в синее небо, а блистающая доспехами, щитами и наконечниками длинных копий конница нескончаемыми рядами продолжает вливаться под его край и пропадает из виду во все еще пугающих внутренностях.
То ли мое сердце стучит слишком уж громко и взволнованно, то ли в самом деле в грозном топоте копыт смутно звучит величественная музыка великого похода, но осознание, что мир вот с этого шага будет иным, наполняет душу трепетом и понятными опасениями.
И отвечаю за это я, что воодушевляет, так как все еще молод и распираем энтузиазмом. Но и страшно. Хоть и молод, но уже не дурак, да и старые книги читал, а они еще те страшилки и предупреждалки.
За моей спиной прозвучал тихий голос:
– Ваше величество…
– Карл, – произнес я с упреком, – ну что и вы меня величествуете?.. Да еще наедине?
В голове послышался смешок:
– Магов всегда подозревают, потому почаще подчеркиваю свою верность. Вы спасли мою шкуру, потому я всегда ваш, сэр Ричард.
Он чуть выдвинулся из незримости и встал рядом. Некоторое время мы смотрели, как блещущая металлом конница поднимается по широкому багровому трапу к черному зеву Багровой Звезды Зла, Бобик понесся было за ними, но остановился и в нетерпении оглядывался на меня.
– Я побуду здесь, – сказал Карл-Антон. – Как бы далеко вы ни забрались, я прибуду к вам, если здесь что-то случится… раньше, чем вы ожидаете.
– Спасибо, – сказал я с чувством. – Я сам хотел вас попросить.
Он сказал с усмешкой:
– Что просить – приказывайте.
– Не хочу приказывать друзьям, – ответил я. – Да и просьбу вы скорее выполните, чем приказ, не так ли?
– Все-то вы понимаете, сэр Ричард, удивительный человек…
Бобик снова оглянулся и, получив мысленное разрешение, метнулся вслед за конными отрядами. Арбогастр пошел величественно и гордо, помахивая роскошной гривой, а я вперил взор в эту Багровую Звезду Смерти, как ее называют. Сам все еще не понимаю, порождение это непредсказуемого космоса или же создание древних мастеров, чье умение ушло так далеко даже от моих причудливых представлений, что уже и не магия, а нечто более странное и могущественное, чем магия.
Эта Багровая Звезда все еще подстраивается под меня, но слишком уж наши эпохи далеки одна от другой. Хорошо хоть, что перестала проглатывать моих людей, ощутила неудовольствие более разумного симбионта, но остальное ей дается с огромным трудом. А я чувствую себя как человек, который старается пошевелить ушами, иногда даже удается, хотя чаще ни в какую. Говорят же, в наших телах двести мышц от обезьян, что вроде бы не давали упасть с дерева даже во сне, так я вот ее потомок, который пытается нащупать в себе эти никогда не работавшие в нем мышцы.
Правда, кое-что получилось еще с первой-второй попытки. За несколько дней, пока я там лазил, в трюмах втянулись обратно в стены сталагмиты и сталактиты, пол теперь идеально ровный, а по стенам уже не стекают широкие потоки вязкой и липкой слизи. Отвращение ко всем этим непотребствам я выразил достаточно ярко и сильно, Маркус уловил и, к огромному моему облегчению, убрал эти мерзости, хотя филигонам они то ли казались изысканно красивыми, то ли были полезными.
Арбогастра и Бобика я оставил на нижнем этаже, там сейчас почти половина моей армии, пять тысяч человек, сам поспешил наверх. Тамплиер и Сигизмунд с первых дней усердно чистили пещеры от чудовищ, хотя кто знает, что за твари, а вдруг ремонтные механизмы?.. Впрочем, ладно, все потом, потом, как всегда, когда спешим.
Ступенек нет, однако поверхность Маркус сделал настолько шероховатой, что подошвы не скользят даже при очень сильном наклоне, но все равно нужно научить делать эти самые привычные нам ступеньки.
За спиной позвякивает металл, это помимо Хрурта и Умальда, моих вечных телохранителей со времен моего баронства, по распоряжению Норберта за мной неотлучно следуют двое лучших его разведчиков, хороших как воины, а еще самых быстрых гонцов.
Один сказал просительно:
– Ваше величество!.. Ну позвольте мне впереди? Мало ли там что…
– Хочешь, – ответил я, – чтобы тебя называли императором?.. Послужи еще…
После первого нашего вторжения в Маркус подниматься выше стало легче, хотя все еще нет привычной разбивки на этажи. Некоторые области вообще недоступны, туда ни дверей, ни нор, сплошная масса камня или металла. То ли отживший свое рудимент, то ли там непонятные мне механизмы, что работают на слишком далеких от понимания принципах.
Оба стража перевели дыхание, когда я подошел к пещере, которую еще в прошлый раз облюбовал под кабинет. Здесь за это время стало шире и больше похоже на комнату. Даже на стенах что-то вроде выступающих из псевдокаменной или металлической поверхности щитов, рыцарских панцирей и скрещенных копий, это Маркус смутно улавливает образы из моей памяти.
Я на ходу потрогал такой полуутопленный в камень щит, пальцы ожгло холодом, словно внутри стены абсолютный нуль, но воздух в помещении именно тот, который нужен теплокровному человеку, пусть он и драчливый петух с плоскими ногтями и даже местами мыслящий тростник.
Возможно, смутно улавливая то, что мне нравится, Маркус научится четче представлять образы, и когда-то эти щиты можно будет отделить от стены, хотя что вон там за жуткий ковер с шевелящимся длинным ворсом на глазах проступает с противоположной стены, не представляю, такого никогда не видел.
Посреди кабинета большой стол, изготовили не то в Штайнфурте, не то в Вассу, городах-близнецах по обе стороны скардера, два десятка роскошных кресел, принесенных из брошенных вельможами дворцов и поместий, в углу несколько бочек с вином, без этого мои бравые воины не мыслили отправляться за океан сражаться с нынешним Злом.
Понятие дверей Маркусу незнакомо, он вроде муравейника с множеством пещер и запутанных ходов, потому Хрурт и Умальд остановились по ту сторону неровного входа в мою пещеру.
Я сказал коротко:
– Отдыхайте. За время полета ничего не случится… Маркус, закрой наружный вход… Теперь поднимись выше… еще выше…
На всякий случай даже глаза закрыл, чтобы лучше сосредоточиться и представлять, что мы с Маркусом делаем как единое существо. Даже не пытаюсь представить, как он без всякого ускорения может перемещаться в пространстве, а если на огромной скорости останавливается мгновенно, то нас не только не бросает в стену, а вообще не замечаем изменений.
– А теперь прем в той же манере… в сторону востока… Не слишком быстро, а то мои картографы не успевают…
Досадливо подумал, что последнее брякнул зря, а то еще начнет раздумывать, что такое картографы, и почему не успевают, и что надо сделать, а мыслит не мозгом, как подозреваю, а парой ганглий, как у муравья, потому так остро и нуждается в более развитом симбионте.
– Просто двигаемся, – сказал я уверенным голосом, – там скажу, когда остановиться.
Некоторое время усиленно мыслил и прорабатывал варианты наших действий в империи Клонзейд, но долго чувствовать себя Наполеоном не удалось, из туннеля, который предпочитаю называть коридором, донесся приближающийся стук сапог с металлическими набойками.
Под широкой аркой прошли блещущие доспехами Альбрехт, Норберт и Палант, двое матерых волков и ясноглазый волчонок, хотя Палант держался рядом со мной в последних войнах, но все равно розовощекий и не растерявший способности мило и по-девичьи краснеть.
У Норберта на плечах короткий изящный плащ такого странного цвета, который я назвал бы маскирующим, в самом деле стальные доспехи скромно укрыты, в то время как у Альбрехта сияют ярко и победно, начиная от шлема, который красиво держит на сгибе левой руки, и заканчивая сапогами, где кожи не видно под наползающими одна на другую стальными пластинками, каждая еще и украшена затейливым рисунком.
Его серые глаза, за которыми всегда ощущаю могучий и цепкий разум, вперили в меня острый взгляд.
– Что за тоска на вашем челе, сэр Ричард?.. Там ваши люди кричат, что мчимся над миром так, что не угонится самая быстрая птица!
– Как драконы, – уточнил Норберт и добавил педантично: – Наверное.
Я указал на большой стол, где столешницу во всю длину занимает наспех нарисованная карта.
– Полюбуйтесь, это составлено по наблюдениям нашей разведки. С багеров. Впечатляет?
Глава 2
Они обошли стол, рассматривая карту со всех сторон, наконец Норберт проговорил привычно сухим голосом без всяких эмоций:
– Да, размеры, как вы говорите, весьма.
– Весьма зело, – подтвердил Альбрехт. – Это только империя Германа Третьего, не так ли?
– Восемнадцать королевств, – сказал Норберт, но в голосе прозвучало сомнение. – Сужу по маршрутам багеров. Представлены должны быть все. Или не все? Что-то слишком много пустых мест.
Палант взглянул на него быстро, но смолчал, Альбрехт обронил:
– Границы здесь не отмечены.
– Примерные знаем, – сказал Норберт.
– Предполагаем, – уточнил я.
– Багеры дальше ни в какую? – уточнил Альбрехт.
– Только в границах империи, – ответил за меня Норберт, как начальник разведки, он выяснил это раньше всех. – Что дальше… только Господь знает. Сэр Ричард?
Я кивнул.
– Вот-вот. Прем в неизвестность, в которой весьма уютно, что опять же не факт, расположилась империя Клонзейда, именуемая империей Извечного Света. Она втрое больше империи Германа Третьего! Считается самой крупной и могущественной. Но самое главное… там конклав Верховных Магов.
Палант, почтительно помалкивающий, сказал живо:
– Сэр Ричард, но разве Верховные Маги не каждый по себе?
– Каждый, – подтвердил я. – Но в империи Клонзейда сумели ужиться четыре Великих Мага! У них не союз, а, как говорят источники, нечто большее. Они как бы один человек в четырех телах, потому это нечто невероятно могущественное.
Альбрехт сказал мрачно:
– Источники достоверные?
– Не такие, – ответил я, – как ваши разведчики, у тех все проверяемо, а подлинность слухов можно только оценивать с той или иной вероятностью риска.
Они переглянулись с Норбертом, Альбрехт пробормотал:
– Тогда спешка понятна. Торопимся, пока не вылезли? Особенно если выберутся из пещер эти четверо, что один. А что тревожит больше, чем обычно?
– Откусили слишком большой кусок, – проговорил я с тоской. – Когда же научусь сперва думать, а потом…
Они переглянулись, Норберт и Палант начали всматриваться в карту, но, как вижу по их смущенным лицам, больше для того, чтобы не отвечать.
Альбрехт сказал с холодной бодростью:
– Подумав, пришлось бы делать то же самое.
– Мы же прибыли с Севера только в империю Германа Третьего, – сказал я зло. – Только к нему… Чтобы щелкнуть по надменно задранному носу и предупредить, чтобы к нам не лез. Но здесь власть не столько у королей, сколько у магов. Ладно, магов сломим…
– А королей еще легче, – сказал он. – В чем тоска?
– А дальше? – спросил я. – На материке восемь империй!.. Восемь!.. И каждая, как гласят недопроверенные источники, крупнее нашей северной. И что, их маги вот так позволят отнять власть?
Палант устрашенно переспросил звонким юношеским голосом:
– Восемь империй?.. Не королевств?
Норберт напомнил будничным тоном:
– В империи Германа Третьего восемнадцать королевств. В других и того больше… Однако у сэра Ричарда под седлом Багровая Звезда Смерти! А повод он зажал в недрогнувшей длани. И сам уже сопит, как бык перед броском на красную тряпку.
– И все-таки мы обнаглели, – сказал я трезво. – Дурь от победы над филигонами ударила в головы. А останавливаться теперь нельзя, вот что страшно и очень серьезно. Мы сами в ловушке.
Их лица становились все серьезнее, доходит медленно, однако доходит. Даже Альбрехт помрачнел, а плечи впечатлительного Паланта сгорбились, словно уже приняли часть этой незримой тяжести.
Норберт пробормотал:
– И что… впереди бесконечная война?.. У вас же Маркус, сэр Ричард!
– Маркус, – ответил я, чувствуя холодную тяжесть в груди, – слишком большой молот. Ладно, давайте разработаем план. Вообще-то раньше нужно было, но сложностей пока не вижу, что погано. Только бей со всей дури по торчащим гвоздям… Сэр Норберт?
Он сказал с некоторой озабоченностью:
– Голова кругом от масштабов, но меня другое беспокоит. Как видите по карте, Клонзейд, как и другие империи, для нас закрыт. В смысле, не удалось отыскать багеры, что ходили бы за пределы Жемчужной империи Германа Третьего.
– Багеры, – сказал я сквозь зубы, – проклятые багеры… Уверен, их поставили в старину обслуживать какие-то местные рудники и склады. А после катастроф спасшийся народ селился там, где видели эти транспортники и где они зависают в воздухе. Образовывались селения, города и потом разрастались в королевства. Все вдоль маршрутов багеров. История везде одинакова! Селятся у рек и дорог.
Он сказал безнадежным голосом:
– Ничего не понял, но когда с вами иначе? В других империях свои багеры? Которые не пересекаются и даже не состыкуются с багерами империи Германа?
– То ли багеры, – ответил я с неохотой, неприятно признаваться в незнании перед подчиненными, – то ли вообще что-то непонятное. Помните паровоз, что мы мастерили на Севере?.. Он таскал целую платформу с народом!.. Даже коней перевозили. А в Клонзейде должно быть нечто подобное, только покруче… Хотя вряд ли что-то слишком иное… Унификация и единые стандарты рулят… Во всяком случае, в Клонзейде на поверхности были свои рудники, свои склады и свои заводы, но все, понятно, давно стерто с лица земли, кроме подземных шахт. Но багеры там свои местные, глупо возить сырье за тысячи миль!..
Альбрехт подал голос, не поднимая головы от стола с расстеленной картой:
– Королевства разные, а багеры везде одинаковые?
– Уверен, – сказал я. – Когда-то было одно королевство Древних. Большое. На континент или планету… потом скажу, что это такое. Багеры были одинаковыми, такими и остались, а королевства на руинах навозникали разные… Потому и боюсь, что если попытаемся ухватить слишком большой кусок, можем подавиться. Или надорваться.
Альбрехт выпрямился, а за ним и подражающий ему Палант.
– Сэр Ричард, – сказал Альбрехт с оскорбительной вежливостью, – а не поздно лить слезки?..
– Вы правы, – ответил я с сердцем, – дорогой герцог! Потому сэр Норберт сразу выделит людей, что и в Клонзейде прокатятся на всех багерах, если они там есть! Нужно нанести на карту маршруты, города, селения и все, что может затронуть наши интересы. А вы отвечаете за сведение всех данных в единый датацентр, чтобы скрупулезно нанести на карту империю Клонзейда!
– Может, – предложил он, – как-то пошарить в спальне императора?
Я огрызнулся:
– Думаете, я отягощен деликатностью? Такая дурь правителям не свойственна. Просто на случай, если не отыщем императорскую, я у него все перины переверну!
Палант уточнил звонким голосом:
– Сэр Ричард, мы в Клонзейд наскоком или как?
Я ответил уклончиво:
– Посмотрим. Это зависит?
Он засиял, не без оснований предполагая, что получится скорее всего или как, а Норберт сказал суховато:
– На Севере было проще.
– И мы были проще, – согласился я. – И невиннее.
Самый просторный зал, где можно поместить всю армию, у внешней стены Маркуса, там устрашенно увидели, что ужасающе медленно плывем над землями Жемчужной империи. Хотя, конечно, на самом деле ни один конь не угонится, но с этой высоты выглядит так, словно ползем неспешнее сонной улитки.
Норберт и здесь расставил своих у окон, фиксируют любые изменения рельефа. Лучшие его рисовальщики, которых выявил загодя, поспешно наносят на карты озера, леса и речушки, над которыми не прошли маршруты багеров.
– Жаль, – сказал он с некоторым неудовольствием, – отсюда не видны границы между королевствами. Думаю, Монтегю мы прошли?
– Не знаю, – ответил я честно. – Даже не представляю, каким увидим Клонзейд.
– А точно туда прем?
– Направление знаю, – ответил я. – Из достоверных источников.
Он кивнул с самым невозмутимым видом, наверняка даже знает, от какой из фрейлин я успел почерпнуть достоверные, на то он и начальник общей разведки, как внешней, так и внутренней.
Альбрехт поинтересовался подчеркнуто бесстрастно:
– Каких-то разделяющих примет нет? Саму империю узнаете?
– Только стольный град, – ответил я с высокомерием правителя мира. – Как-то изволил взглянуть из окон императорского дворца Скагеррака Сорок Восьмого… Не впечатлило. Так себе. Но весьма. Хотя и не зело. А так вообще-то как бы, однако не так уж. А могло бы.
Альбрехт покрутил головой: когда же я успел, недостойно императора самому шпионить, зато Норберт кивнул с самым довольным видом.
– Все равно, – произнес он суховато, – нужно все быстро. В первые же часы. Сэр Ричард…
– Да знаю, – сказал я с досадой. – Главное, маги. Верховные!.. Думаю, если бы схватиться с ними всерьез, мы бы выиграли. Но после нашей неизбежной победы что делать на огромном континенте, где настанет неслыханная по масштабам разруха? И где не меньше двух третей населения вымрет в первые же месяцы?
Они переглянулись, Норберт спросил скупо:
– С чего вдруг?
Альбрехт сказал рассудительным голосом:
– Думаю, в Клонзейде народ не работает, дорогой друг, как и в Жемчужной империи Германа. Почти не работает. Даже крестьяне. А если ни засух, ни наводнений, ни даже саранчи?.. Великие Маги позаботились. Правда, сам не очень-то в такое верю, но если наш мудрый вождь, что ведет нас от победы к победе, а потом вообще непонятно куда…
– Я тоже в доброту магов не верю, – вставил застенчиво Палант. – Маги – зло, правда?
Альбрехт уточнил:
– Полагаю, маги так делают не по доброте, а по какому-то хитрому расчету. Но насчет всеобщей разрухи не верю. Всегда найдутся сильные, что сами будут собирать урожай, молоть и печь хлеб…
– А придут жадные и голодные соседи, – ответил я, – хлеб отберут, хозяина убьют, а жену изнасилуют и тоже убьют… Потом будут драться с такими же бандами.
Альбрехт посмотрел исподлобья:
– Сэр Ричард… Часто гадаю, из какого ада вынырнули, если и такое знакомо? А ведь знакомо, по лицу вижу… Значит, магов убивать нельзя?
– Нельзя, – отрезал я так твердо, что только он и ощутил в моем голосе «пока нельзя», – без магов здесь рухнет все!.. Но все-таки нужно, иначе как разбудить застывший мир?
– Может, – сказал Палант нерешительно, – пусть спит? Счастливый сон…
Я вздохнул:
– Господь рассердится. А вдруг пошлет ледниковый период? Или тряхнет кометой континенты? Какие маги справятся с ядреной зимой лет на сто?..
Он спросил наивно:
– А вы, сэр Ричард?
Я заворчал, усматривая насмешку, но увидел устремленные на меня с великой надеждой чистые глаза с пламенной верой в мои возможности, поперхнулся, а моя шкура съежилась, как шагреневая.
– В общем, – выдавил я, – и в Клонзейде сцепите зубы и действуйте прямо и честно в духе демократии без всякого милосердия и гуманизма. О гуманизме вспомним, когда от врага останутся… клочки по закоулочкам. Для музеев и бросания знамен к подножию.
– Значит… магов под нож?
– Да, – ответил я, – но гуманно.
Внизу слишком плотные поля облаков, Маркус по моей команде снизился, иллюминаторы сразу начало заволакивать белым. Воины в испуге отпрыгивают, крестятся, кто-то шепчет молитвы. Все понимают, прем через облака, а на облаках, как известно, рай и особые кущи для праведников.
Я, как вождь и отец народа, в эти минуты стараюсь выглядеть как никогда невозмутимым и величавым. Огромные красные кресты на моей груди и спине подчеркивают, что я крестоносец, несу Слово Божье, и пусть только кто попробует заткнуть уши, потеряет их вместе с дурной головой.
В белом начали появляться разрывы, и снова разведчики бросались к окнам с листками бумаги в руках, а за их плечами появились головы устрашенных, но любопытствующих.
– Ничего не упускайте, – велел я. – Если что срочное, я у себя.
Глава 3
Единственный, кто понял и чуть улыбнулся, это Альбрехт. Так хозяин просторного особняка говорит гостям и домочадцам, что он не намерен шляться по всему зданию, а будет в своем кабинете. А это значит, что я не только освоил Маркус, но и выбрал в нем уже любимое местечко. Ну, пусть не любимое, но хотя бы не самое отвратительное.
Конечно, на самом деле все не так, и с этой Багровой Звездой Зла я все еще на цыпочках, говорю осторожно и с оглядкой. Как можно уничтожить верхний слой земной коры, понял, достаточно повелеть, но еще не понимаю, как наносить точечные удары. Боюсь, такой возможности вообще нет, что резко ослабляет мою мощь.
Придется надувать щеки и делать вид, что у кого танк, у того пистолет точно найдется. Но когда-то наступит страшный момент, когда потребуется именно пистолет.
Извилистый туннель, что с каждым днем все больше превращается в упорядоченный коридор с прямыми стенами и ровным полом, а точнее, в галерею-балкон, с которой уже видно общий зал внизу. Я невольно замедлил шаг, подойдя к пещере, которую я облюбовал под кабинет и вообще под апартаменты.
Маркус продолжает менять этот свой уголок как бы по моему смутному желанию, хотя получается пока что не совсем то, что хочу и представляю.
Сейчас в пещерку ведет дверной проем в виде исполинской замочной скважины, слон с паланкином пройдет. На той стороне этой странно оформленной арки оранжевый пол из крупных плит, а когда я прошел туда и оглянулся, обеспокоенный странным отсветом, с некоторой дрожью увидел зловещую синеву стен этого как бы моего кабинета.
Кроме того, что радостно-оранжевый пол резко дисгармонирует с недобрым цветом стен, все это украшено еще и неким странным орнаментом, похожим на паутину, где запутались какие-то существа словно из фильма о тысяче и одной ночи. Видимо, детские впечатления самые яркие и запоминающиеся, Маркус их уловил и воссоздал такими, какими увидел.
Тяжело и подчеркнуто уверенно ступая, я прошел к столу, там ничего не меняется, слава богу, а вот плитки пола стали багровыми, какими они, наверное, смотрятся из моего подсознания.
Я рухнул в кресло и, опустив локти на столешницу, стиснул голову ладонями. Похоже, мы допустили огромный промах, вторгшись в более просвещенный век. Как если бы рыцари времен короля Артура вломились в век Возрождения, где мораль, понятно, ниже некуда, зато все остальное, начиная от сельского хозяйства и до науки, уже на три ступеньки выше.
И наша гордыня, что мы выше и лучше, очень быстро развеется.
Со стороны сказочной замочной скважины послышались голоса. Альбрехт, Норберт и Волсингейн вошли по одному, стараясь держаться строго посредине, но все трое выглядят достаточно бледно.
Альбрехт сказал сдавленным голосом:
– Сэр Ричард, вы бы не баловались с этим… ну, изменением в Багровой Звезде. А то чуть заикой не стал!.. А сэра Каспара всего трясет.
Волсингейн возразил с неудовольствием:
– Чего вдруг трясет? Просто чуточку непривычно. А так кабинет как кабинет… ну, если учитывать, что это кабинет сэра Ричарда. Он сам вроде этой Багровой Звезды Зла. Если в профиль. А в анфас так вообще…
Альбрехт подошел, всмотрелся в карту.
– А-а, уже другая карта? И что на ней за точки, как будто мухи испражнялись?
– Сэр Альбрехт, – сказал я с укором, – у вас такая красивая шляпа, а говорите как простой дворянин.
– Портной императора Германа сшил, – сообщил он с удовольствием. – А вы чего с таким почтением? Эти точки…
– Да, они самые, вы угадали.
– Ух как здорово!.. Хорошо быть таким. А что именно я угадал?
Я пояснил с удовольствием:
– Башни Великих Магов. Ни одна не скрылась!.. Ну, как рассчитываю.
– Ого! – воскликнул он с изумлением. – Многовато, хотя как-то слишком неравномерно.
– Богатство, – сообщил я мудро, – в мире распределено не совсем справедливо с точки зрения бедных людей и христианских рыцарей. Эти Башни только в богатых королевствах.
– А вон в тех просторах, где ни одной?
– Там беднота, – ответил я. – Или на все королевства Магов не хватило. Умных вообще-то на свете мало.
Альбрехт все еще с сомнением всматривался в карту.
– Как сумели нанести все Башни Магов, а очертания королевств нет? Даже города не обозначены?
– Да так, – пояснил я. – Очень исполнительные, знаете ли, работники. Я велел нанести на карту все башни, вот их и нанесли. Зато быстро.
Он зябко повел плечами:
– Боюсь и представить, что у вас за работники. Я думал, мы их всех в аду перебили.
– Герцог, – сказал я с укором. – Я с исчадиями ада не общаюсь, хоть и политик! Нет особой надобности, знаете ли… Хотя, конечно, кое-какие концы оставил. Глупо было бы все обрубить, не так ли?.. А пока надо справляться своими скромными ресурсами. Или чужими, не важно. Но делать так, чтобы не портить репутацию. У нас, правителей, должны быть тайные службы!
Он кивком головы указал на беседующего тихонько с Волсингейном Норберта:
– А он?
– Он явная служба, – пояснил я. – Честная и открытая!.. Хотя, конечно, не без отдела по секретным операциям.
Он ехидно улыбнулся:
– А совместные операции двух служб не планируете?
Сэр Норберт вздрогнул и посмотрел на него строго, а я сказал поспешно:
– У любого правителя должно быть не меньше двух тайных служб, чтобы перепроверять информацию, а то такого надоносите, что всех вас перевешать надобно было еще при рождении!
Норберт перевел дыхание и уже с обычным непроницаемым видом провел твердым, как панцирь жука-оленя, ногтем по карте.
– Вот тут одиночные башни, – произнес он ровно, – а здесь целый кластер… Но, насколько могу предположить, туда тянется горный хребет, а городов там нет.
– Служенье магии не терпит суеты, – авторитетно объяснил я. – Зато прекрасные мишени! Если и промахнемся малость на милю-другую, все равно никого лишнего не прибьем.
Альбрехт ответил хладнокровно:
– В Клонзейде все лишние! Потому и оставлены на погибель. Как и везде. Так что жгите, сэр Ричард!
– Да это я так, – сказал я, – отрыжка гуманизма. Нам всем зачем-то нужно оправдание. Как думаете, зачем?
Норберт промолчал, вопрос риторический, зато Альбрехт объяснил с удовольствием:
– Все мы лицемеры, начиная с сэра Ричарда, который подает нам пример высокой культуры и гуманизма. Убиваем с радостью, но вслух выражаем сожаление. Даже искреннее! Это и называется цивилизованностью. У сэра Ричарда это особенно хорошо получается. На то он и вождь, все умеет и всем может прикинуться. Даже предательская мужская слеза наворачивается в нужное время и в нужных размерах!
Я буркнул:
– Сэр Альбрехт…
– Сэр Ричард, – возразил он, – не мешайте мне хвалить вас перед соратниками. Мы все люди простые и честные, а вы демонстрируете все богатство человеческих возможностей! Потому вы и вождь, что умеете больше.
Я сказал недовольно:
– Это у вас вон слеза наворачивается. Только непонятно из-за чего, а когда непонятно, то подозрительно. Я император, так что полон подозрения уже по статусу!
– Точно, – подтвердил он, – знаем, как голос у вас умело дрожит, и такой надрыв и скорбь о Родине слышится… Если с построением всеобщего царства справедливости не получится, можете набирать команду актеров.
Норберт, не обращая внимания на его болтовню, цель которой снизить напряжение и страх полета в чужом корабле филигонов, ткнул пальцем в широкое размытое пятно.
– Здесь самый дальний багер Германа разворачивается и прет обратно. А дальше, куда он не пошел, может быть все что угодно?..
– Клонзейд, – напомнил я, – империя, что борется с Жемчужной за первенство. Левее Астаргельд, тоже империя, странная и непонятная, а правее океан.
– Но наша цель, – сказал он сухо, – Клонзейд. И понятно почему.
– Верно мыслите, – ответил я. – Хотя империи нужно санировать все, но начнем с самой империстой. Во избежание. Потому отряд под началом Макса высадим в столице, а остальные разбросаем по городам помельче. Хотя все они, признаюсь, для нас пугающе крупные.
Альбрехт сказал задумчиво:
– Мне кажется, нечаянно или намеренно, но сэр Ричард для этого самого начала выбрал как раз самую легкую цель…
– Самую легкую? – переспросил я. – Это самая легкая?
Он кивнул.
– В Клонзейде слишком полагаются на Конклав Четырех Верховных Магов. Поправьте, если я не так понял. Но разве не их намерены сокрушить в первую очередь? Как ни странно, но труднее всего придется в королевствах, где Великих Магов нет вообще.
Все помолчали, обдумывая, а я, демонстрируя скорость мышления, сказал отечески:
– Спасибо, герцог!.. Вы по-прежнему демонстрируете!.. И доказываете!.. Это весьма!.. Потому вполне, что естественно. Иначе как бы не совсем, а так достаточно точно и в духе вашего мышлизма. Трезвый ум все-таки лучше, чем пьяный. Хотя, конечно, если пьяный довольный и счастливый…
Альбрехт, не дослушав, – у нас среди избранных полная воинская демократия, – кивнул Норберту.
– Герцог?
Тот взглянул с недоверием:
– Что, уже герцог?
Альбрехт сказал с тоской:
– А то вы не знали! Мне кажется, мы здесь уже все герцоги.
Норберт вздохнул:
– Так и королями скоро окажемся, тьфу-тьфу, не к ночи будь помянуто. Я понял, дорогой герцог! Лично проведу предварительный захват столицы, затем передам Максу и сосредоточусь на проблеме дорог и крепостей… Ваше императорское величество, что так странно смотрите?
– Поражаюсь вашей мудрости, ваша светлость, – ответил я степенно, – вы хорошо сказали насчет королей. В империи Германа восемнадцать королевств, но империя Клонзейд, по слухам, втрое больше. Не знаю только, по размерам или численности населения, но все равно внушает. Вы меня поняли, как зачем-то надеюсь.
Он отшатнулся:
– Сэр Ричард! Идите в жопу с такими шуточками!.. Меня уже трясет от ушей до пят.
Я сказал скорбно:
– А как же долг?.. Ответственность?.. Интересы нашего северного континента?.. Кто, как не мы?.. С любых высот в любое место? Я не имею в виду жопу, о которой вы с такой экспрессией.
Волсингейн вернулся к замочноскважинному входу, оттуда понаблюдал за так называемым общим залом внизу, куда все больше стягиваются наши десантники, там иллюминаторы не такие страшные, скорее мелкие и мутноватые.
– Проходим над Башней Великого Мага, – сказал он. – А если это не башня, то я не Каспар Волсингейн.
В зале уже не только разведчики бросились к окнам, я тоже подошел к окну и сам ощутил мурашки по коже. Остальных, понятно, тряхнет еще сильнее. Башня называется башней по привычке, когда-то в самом деле была ею, но добытые камни, что усиливают мощь мага, укладывались сперва у основания, затем выше и выше, теперь это уже не башня, а воздетое ввысь здание, высотой выше всякой виденной на Севере башни.
Норберт посмотрел на меня пытливо, я постарался сделать вид, что и не такое видывал, хотя, конечно, мурашки стали еще крупнее.
– Сэр Ричард… сейчас там точно пусто?
– Не опасна, – подтвердил я, – маги в подземельях.
– А сами башни?.. Они могут защищаться?
– Думаю, – парировал я, – могли всегда защищаться. Но от Маркуса их не спасало.
Он кивнул, удовлетворенный:
– Ими… позже?
– Города важнее, – ответил я. – В ожидании конца света народ может пойти вразнос. Все, что нас держит в рамках, рухнуло.
Он хмыкнул, в империи Германа Третьего городская стража старается резко пресекать участившиеся бесчинства, наши отряды с удовольствием помогают рубить и вешать, и здесь вряд ли пошло иначе.
Башня быстро уплыла из поля зрения. Я взглянул вверх, облаков здесь нет, сосредоточился, Маркус по моей молчаливой команде поднялся выше и ускорил ход, это научился понимать легко, мысль все-таки простая и ясная.
Разведчики еще быстрее принялись заносить на карты как изгибы рельефа, так и населенные пункты, но больше начали обращать внимание, как и велел Норберт, насколько удобно вести войска, но это вряд ли, как я давно понял.
Увы, еще не осознали, что здесь все передвигаются только на багерах. Даже там, где легко проложить дороги, их все равно нет.
– Башни потом, – повторил я. – Сперва наклоним империю Клонзейд, так называемую империю Извечного Света. Потому что мы, антагонисты, позиционируемся как бы империей Тьмы.
Волсингейн спросил обидчиво:
– Почему это Тьмы?
– Мы с Севера, – пояснил я, – у нас ночи длиннее. И вообще Тьмой быть интереснее. Больше позволено, разве не понятно?
Он переспросил:
– В смысле… в том смысле?
– И в том, – заверил я, – и в том, что сбоку. Тьме можно все!.. Тьма демократична!.. Все мечтают служить Тьме, но вынужденно служат Свету, потому что так надо. Человек делает то, что надо, а скот то, что хочется. Клонзейд просто принудим к миру и счастью. Не говорить же о каком-то военном столкновении, когда император и все короли в глубоких пещерах, а их дворцы и крепости берем голыми руками?
– Будет нетрудно, – ответил он, но в голосе прозвучало сомнение. – Подумаешь, империя… В четыре раза больше Жемчужной? А Жемчужная в сто раз больше вашей на Севере?.. Легко!
– Ну вот, – сказал я с горьким оптимизмом, – привыкаете к масштабам. А я еще не сказал, что земля круглая, а Луна от нас даже дальше, чем Армландия.
Он пробормотал:
– Уже голова кругом, и облегчение такое в мыслях, что даже и не знаю… Башни Магов потом, говорите?.. И тоже как бы лехко?
– Там просто кучи камней, – напомнил я. – Хоть и пропитанных магией так, что просто течет, как из свежего творога. Правда, это видят только маги. А они сами сейчас в пещерах каменных, где не счесть алмазов… Вылезут, а тут ку-ку, нет домиков, мыши съели.
Он сказал с суровым вздохом:
– Маги… Магья мелочь гибнет, но Великие уцелевают. Они и пещеры готовят заранее, и запасы, а оттуда сами пробивают наверх прямые дороги, а не ищут трещины и разломы.
Норберт заметил коротко:
– Это серьезные противники. Несмотря на браваду нашей Багровой Звездности.
Альбрехт повел в мою сторону очень серьезными глазами.
– Пойдемте, – сказал он, – дадим лорду помыслить. Что-то хмур, не к добру.
Каспар сказал поспешно:
– Да-да, пока не убагровозвездил.
Глава 4
Я выждал, когда утопают, гремя металлом доспехов и оружием, сказал тихонько:
– Маркус… ты уже запомнил, что Маркус – это ты?.. Пора нам с тобой научиться делать двери. Это так просто. Да и сквозняков не будет, тебе же лучше… Интеллигенты простуживаются чаще, а мы с тобой они самые, тонкие и ранимые. Я даже стихи пробовал писать. Давно, правда.
Пока я усиленно представлял, что такое двери и зачем они вообще, за спиной неприятно хлюпнуло. Я в испуге обернулся: стены выгнулись, двинулись навстречу одна другой. Арочный вход в виде огромной замочной скважины сузился, превратился в щель, а потом и вовсе исчез.
Я подошел ближе, с сильно бьющимся сердцем потрогал стену, все еще холодная, но уже не так уж, сказал как можно более ласково:
– Хорошо, хорошо… хорошая собачка!.. А теперь раздвинь, как было.
С минуту ничего не происходило, внутри похолодело, это же заперт в чреве этого чудища, однако щель все же появилась, возник даже проход, только намного меньше, уже не до исчезающего в темноте свода, да и вширь для двоих плечом к плечу, а слон с паланкином уже не пройдет.
– Великолепно, – сказал я, сам ощутил, как из меня хлынула горячая волна благодарности и удовольствия, на что больше всего реагирует Маркус. – Очень хорошо!..
Ответа не получил, только нечто неуловимо легкое коснулось, словно колебание теплого воздуха, это Маркус так реагирует, когда понимает своего симбионта.
Выждав некоторое время, велел сделать проем и оставить в таком виде, сам осторожно выбрался в большой зал.
Массивная гора Багровой Звезды скользит над планетой, как по изумительно ровному и незримому льду. Во всех залах, которые по моему повелению оснащены иллюминаторами, толпится народ, самые эмоциональные орут, спорят, тыкают в проплывающие земли пальцами, стараясь угадать, что там чудится, а что на самом деле.
Как я понимаю, земли Клонзейда, именуемые империей Извечного Света, пошли сразу за высоким и протяженным горным хребтом. Горы, широкие реки, моря и даже топкие болота всегда служили естественными границами. В их пределах сперва шло заселение, образовывались племена и народы, а затем появлялось понятие наших земель и не наших.
Правда, хотя граница как бы по вершинам гор, но кому нужны эти горы, потому первые селения мы увидели в сотне миль по ту сторону горной цепи уже на зеленых и ровных как столешница долинах.
Деревушки ухоженные, как и поля, скот не видно с такой высоты, хотя вон те белые точки на склонах холмов явно крупные стада овец. Проплывают внизу и города, много мелких, большие очень редко, что и характерно для таких времен.
Альбрехт указал на скользящую далеко внизу чудовищно массивную башню.
– Тоже Верховный Маг?
– Не отвлекайтесь, ваша светлость, – заметил я, – сперва десантируемся в столице. С любых высот в любое, как говорится. Башни Магов пока что без хозяев, с ними, как уже изволил сообщить, разберемся чуть позже.
– Установим там стражу?
Я покачал головой:
– Разве мы не воины Церкви?
– Да, – подтвердил он с готовностью. – А еще мы хто?.. А то я уже и запутался. Мы то воины Церкви, то носители Добра, то какого-то прогресса и сельского хозяйства.
– В данном случае, – сказал я твердо и возвышенно, – мы воины Церкви!.. Магия – это дикость мира, а мы несем свет и просвещение. Церковь пока что свет, потому строим церкви на месте темных языческих храмов.
– Что, правда?
Я уточнил с достоинством:
– Не прямо вот щас, а в принципе. И не мы, конечно. Мы руководители, даже пальцеуказыватели.
Он посмотрел с вопросом в очень серьезных глазах:
– А как же Карл-Антон и его… помощники?
– У всякого правила есть исключения, – ответил я сварливо. – К тому же Карл-Антон уже алхимик, а это хоть и маг, но уже как бы научный сотрудник на пути к прогрессу… Маркус, давай чуть быстрее!
Его самый преданный вассал, Бриан Волсингейн, как и остальные военачальники, поглядывает вниз с беспокойством. И не только потому, что непривычно двигаться на такой высоте, куда и птицы не залетают, но потрясенные масштабами территорий, которые, как все понимают, надо будет держать под контролем, иначе здешние народы, которых тут как песка в море, просто проглотят нас, даже костей не выплюнут.
– Вон столица! – вскрикивал он время от времени. – Ого, какая!..
Альбрехт все еще схватывает ситуацию быстрее других, всякий раз отвечал с холодной невозмутимостью:
– Да успокойся ты… Здесь народу больше, вот и города крупнее.
– И самих городов больше, – договорил в сторонке сэр Горналь. – Голова кругом идет. Как столица называется?
– На месте узнаем, – ответил я.
– Ого!
– Мы такие, – подтвердил я с некоторым стыдом, который постарался подать как мужскую гордость. – Что нам такие мелочи?.. Подумаешь, столица.
– Столица не королевства, – напомнил Альбрехт со значением, – а империи!.. Ваша Звездность, а вас не впечатляет?
– Уже нет, – ответил я. – Впечатлялка истощилась, если честно. Я же натура тонкая, впечатлительная, артистичная, как Нерон какой, но сейчас будто корова перед геральдической росписью на гербе королевских врат. Смотрю и хоть вижу, но ничего не зрю. Так, фигня какая-то, ни сена, ни клевера.
Он покачал головой, но промолчал, то ли не соглашаясь, то ли сам еще не определился, как реагировать на рухнувшую с грохотом лавину впечатлений.
– Соберите цвет десанта, – велел я, – в большом зале. Который теперь большой?
Он сказал зябким голосом:
– Надо посмотреть. А то они все как-то меняются. То один больше, то другой. А третий так и вовсе…
– Что?
– То он есть, – ответил он тихо, – то нет. А то не зал, а какое-то болото из кипящей крови.
– Как вся наша жизнь, – согласился я. – То есть то нет, то больше, то меньше, а то и вовсе.
– Обратитесь с речью?
– Это я люблю, – согласился я. – Говорить – не работать. Но язык дан человеку для того, чтобы руководить, не так ли?.. А так как у меня не только руки длинные, но и язык, то и руководю весьма как бы успешно. А напутствие необходимо, ибо!
Он козырнул и удалился странно бесшумно, хотя пол сейчас из самого прочного камня, а совсем недавно был отвратительным киселем. Все-таки Маркус приспосабливается под нужды своего более развитого симбионта, справедливо понимая или просто чувствуя, что управлять должен тот, чья организация выше.
Но это в нем я защищен, а на земле пригодились бы талисманы, которые уничтожил Террос, Темный Бог, когда едва-едва не сжег с ними и меня.
А сейчас в моем распоряжении есть только самый крохотный на свете и самый беспомощный крошка-демон с длинным непроизносимым именем, которое я заменил на простое «Серфик»…
Я осторожно потер колечко на пальце.
– Сефрик!.. Серфик, явись к повелителю!
Ничего не случилось, я выждал чуть и потер кольцо уже сильнее.
– Серфик… иди сюда, малявка!
Ничего не произошло, я потер еще несколько раз, всякий раз повторяя призыв, но свечи горят ровно, ни в одном огоньке не кувыркается крохотный красный демон с вытаращенными, как у лемура, глазенками и размером с божью коровку.
– Ничего себе, – пробормотал я, – ну, Маркус, ты даешь…
Похоже, стены экранируют попытки связаться с демонами. А это значит, и демоны по своей или чужой воле проникнуть не могут, что огорчительно, я бы их использовал для дальнейшей очистки Маркуса от разных опасных непоняток.
С другой стороны, Маркус, выходит, абсолютно защищенная цитадель, что еще лучше и важнее.
Я сидел, погруженный в размышления, когда в мой как бы кабинет заглянул Умальд, поинтересовался с сочувствием:
– Сэр Ричард, все в порядке?..
– Да, – ответил я. – Как там?
– Народ собирается, – доложил он, – как вы и велели.
Я со вздохом поднялся.
– Народ ждать не должен. У нас народ особый.
Народ, в данном случае военачальники, от крупных до мелких, а также младшие командиры, собрался в большом зале, который то ли самый большой, то ли уже не самый, но все равно громадный.
Осталось немного места и для рядовых воинов, хотя у меня уже нет рядовых, всех возвел в рыцарство, но, конечно, это пока простые рыцари, безбаннерные, но все счастливо и с надеждами понимают: в таком беспримерном походе могут обрести как баннеры, так и нечто позначительнее.
Я красиво вошел в зал, под ногами что-то дернулось, я со страхом ощутил, как меня слегка приподняло и тут же под подошвами затихло.
– Друзья! – воскликнул я не своим голосом. – Соратники!.. Честно говоря, я сам не думал, что свершим эпохальное. В схватке с филигонами намеревались красиво погибнуть… и почти погибли, но Господь помог своим верным рыцарям, ибо! Да, верит в нас и кладет на нас и наши плечи большой такой долг. Да, могли бы жить-поживать и почивать на лаврах, но мы, воспламененные великой целью спасти и осчастливить мир, хочет он того или не хочет, пламенно и самоотверженно явились сюда нести добро и справедливость!.. Это наш долг. Мы установим добро и мир, даже если после нас камня на камне!.. Ибо правда выше всего и даже выше самой правды!..
Альбрехт покачал головой, в глазах укор и напоминание, что я совсем не Цицерон.
Я перевел дыхание и продолжил несколько более деловым голосом:
– Вы уже увидели, что за народ в империи Германа!.. В империи Скагеррака, куда прем в аллюре сто крестов, ожидается примерно нечто такое, хоть и другое, но похожее, пусть и непривычное, если смотреть сбоку. То есть совершенно другой народ! Особенно если сравнивать с нами, самыми лучшими и самыми правильными. Здесь все с другими взглядами, нравами и привычками. Живут намного богаче нас, но это не делает их лучше, запомните!.. На самом деле лучше мы. И не потому, что победили филигонов, а что у нас есть вера, честь, достоинство и доблесть… всего этого жители империи лишены!
Альбрехт кивнул, одобряет, видите ли, своего лорда, Норберт смотрит спокойно и бесстрастно, дело свое знает, а на лозунги и призывы давно не обращает внимания.
Зато Палант, Кенговейн и самые молодые командиры смотрят с великим восторгом, хотя вряд ли понимают, что несу, для них важнее уверенный голос, напор и властные жесты.
– Здесь города крупнее и богаче, – продолжал я жарко, – все богаче! Вы видели в империи Германа, там люди одеты так, что в глазах рябит от блесток и всяких золотых штучек. Даже стыдно смотреть, как одеваются мужчины!..
Из заднего ряда прогремел мощный голос сэра Растера:
– У нас только женщины разве что, да и то шлюхи…
– Вот-вот, – сказал я. – Однако вы должны и обязаны держаться, как люди более высокой культуры! Вам насрать на эти цветные тряпки и золотые кольца с бриллиантами!.. У нас Господь, у них его нет, и этим мы неизмеримо богаче их… Сэр Растер, вижу, как потираете руки, но должен напомнить, мы не завоеватели, а освободители.
Растер в горестном недоумении прогудел мощным голосом, от которого зарезонировали стены:
– А как же наше исконное право…
– Спасенных не насилуют, – пояснил я терпеливо.
– А… как тогда…
– Однако, – пояснил я, – знатные дамы будут сами на вас вешаться. Этих насилуйте, будут только рады. Обожают экзотику и грубое обращение настоящих мужчин, что остались разве что на Севере.
Митчелл, что редко далеко уходит от сэра Растера, сказал с сожалением:
– Жаль, грабить нельзя.
– Грабеж, – сказал я наставительно, – это признание, что мы беднее. На самом деле, повторяю для тугослышащих или плохо понимающих, мы неизмеримо богаче!.. С нами Бог, у нас вера и честь, чего нет у них. Потому никто не должен показывать, что завидует их бренному богатству.
– Богатство, – согласился с достоинством сэр Растер, – отнять легко, это нашу честь никто не отнимет!
Альбрехт уточнил:
– Ваш лорд рекомендует держаться так, чтобы никто не заподозрил, что завидуете. А завидовать будете. Это вы хотели сказать, сэр Ричард?
– Да, – подтвердил я с неудовольствием. – Не дайте им возможности хихикать за вашими спинами!
Глава 5
Судя по их лицам, это подействовало лучше, кто из мужчин позволит насмешки над собой, тем более чтобы хихикали побежденные? Ну пусть не побежденные, а спасенные, это без шуток, однако спасенным быть тоже как-то не совсем. Пусть не так унизительно, но сразу понятно, кто круче, а что для мужчины важнее?
Кенговейн проговорил с чувством:
– Они тоже понимают, что остались жить только по нашей милости.
Он с вопросом в глазах взглянул на своего сеньора, Альбрехт кивнул и сказал достаточно громко:
– Вообще-то что нам их серьги и кольца? Мы взяли всю империю Германа с ее золотыми рудниками, пещерами сокровищ, гротами с драгоценными камнями…
– И вообще все наше, – торопливо вставил Кенговейн.
– Все, – подтвердил Альбрехт. – А что остается им, то это по нашей милости. Если возжелаем, всех и здесь без штанов оставим… Сэр Ричард?
– Герцог прав, – сказал я громко и с надлежащим накалом, – действуйте безжалостно. Сейчас многие местные ударились в мародерство, грабежи, разбои, насилие, что и понятно, мы бы сами… гм… Таких рубить на месте! Никакой жалости, никакого снисхождения. Нельзя упускать удобный случай почистить генофонд. Человечеству нужны особи с устойчивой психикой, нам еще такое предстоит!
Альбрехт произнес с заметным неудовольствием:
– Сэр Ричард, страшно и подумать, что вы там видите.
– Прекрасный мир! – воскликнул я с чувством. – Но идти к нему по колено в крови. А часто и по пояс.
– Но мир, – спросил он громко, больше для слушающих, чем для себя, – прекрасный?
– Дивно прекрасный, – заверил я. – Потому спать придется с мечом в руке. За прекрасный мир дерутся чаще и злее… Все поняли?
Военачальники ответили нестройным ревом, что да, щадить не будут, да и чего щадить, не наше.
– Сперва захватываем столицу, – сказал я. – Дело привычное, верно?.. Особенно здесь, на Юге. Только в императорский дворец не входить. Никому.
Альбрехт насторожился, спросил за всех:
– Ваше величество?
Я пояснил:
– Император где-то держит заложников. Знатных людей из своих королевств и даже соседних империй.
Он охнул:
– Вот сволочь!
– Именно, – согласился я. – Потому не хочу, чтобы их понасиловали заодно с местными. Мы выступим как бы освободителями!..
Он спросил с сарказмом:
– Правда? А может, лучше оставить заложниками, только уже своими?..
– Мелко, – сказал я свысока. – Предпочитаю взять в заложники всю планету.
– Ваше Величество?
– Хотя бы империю, – пояснил я, – целиком. А спасенные пусть поют мне хвалу.
– Закупить для них арфы?
– Они-то петь будут, – согласился я, – но будем ли слушать?.. Чекард! Что там увидели?
Чекард, один из лучших командиров Норберта, прокричал от окна с энтузиазмом:
– Город!.. Просто огромный!.. Точно столица!
– Не спешите, – предостерег я. – Империи не бывают такими крохотными. Мы только-только вдвинулись в ее пределы.
– Что, – спросил он с недоверием, – и уже такие города?
– Смотри, – сказал я и кивнул в сторону иллюминатора, – таких будет еще много.
Он с потрясенным видом повернулся в ту сторону, а я сосредоточился и велел Багровой Звезде Зла, или Багровой Звезде Смерти, кому как больше нравится, двигаться еще быстрее.
Города замелькали так часто, что не только Чекард перестал указывать на каждый крупный город и уверять, что это и есть столица, но и другие притихли, умолкли.
Я украдкой поглядывал на их лица. Все малость приошалели и придавлены, причем малость совсем не малость. На Севере даже столицы в сравнении с этими городами чуть ли не деревни, потому нужно почаще напоминать нашим, что зато сильнее мы, а это главнее всего на свете.
Историю пишут и задают правила победители.
Даже на такой скорости пришлось затратить полдня, чтобы успевать замечать горы, реки и крупные города. Но ближе к вечеру и меня тряхнуло, когда внизу начал вырастать исполинский город.
Маркус по моей команде резко снизился, стала видна ограда из трех расширяющихся рядов белого камня в основании, а выше густой лес из металлических копий со сверкающими на солнце наконечниками.
Я инстинктивно ждал, что вес уйдет из-под ног, но ничего не случилось, только город снизу стал еще ближе. Дома почти все в три-четыре этажа, и только в центре гордо высится прекрасный комплекс высоких зданий, с виду этажей в каждом не меньше десятка. У меня сразу пошло разрастаться тревожное недоумение: как поднимают воду на самый верх?
Макс появился как нельзя вовремя, я увидел его в окружении младших командиров, когда указывал в окно на городские ворота с разных сторон города и четко распоряжался, кому откуда врываться в стольный град.
Альбрехт сказал с мрачным торжеством:
– Сейчас там снизу видят Багровую Звезду над их городом! Представляете?
Растер сказал с надеждой:
– Обязательно отыщутся герои, что ринутся в бой с опущенными забралами и нацеленными в нас копьями!
– Даже остатки разбегутся! – предположил Волсингейн.
Норберт произнес бесстрастно:
– Все может быть. Уверен, найдутся и отважные, что бросятся в атаку. Хотя бы с дюжину человек…
– На всю империю? – уточнил Митчелл. – Да, отважный здесь народ. Ваше величество?
Я повел рукой властно и величественно, раз уж я величество.
– Садимся близь городских врат. Никто не забыл, кому что делать?.. Тогда с Богом! Маркус – это орудие его гнева и нетерпения. А значит, Господь с нами!
Все, судя по их лицам, ощутили некую легкость в телах и мыслях, это Маркус снова стремительно ринулся вниз, с той скоростью, с которой не сравняется никакой скоростной лифт или даже падающий камень.
За окнами синева сменилась зеленью, вдали мелькнули зеленые рощи, зато с правой стороны угрожающе близко появилась высокая ограда города, какие видел только во дворцах, а здесь такой огражден целый город, несерьезно как-то.
Основание из белого камня, а дальше ажурная, но явно прочная решетка из кованого металла, на вершинах устремленные в небо острые и длинные наконечники копий, как я и увидел с высоты, в самом деле покрытые золотом.
Вокруг меня собрался весь цвет моего командования, начиная с Альбрехта и Норберта, на которых лежит половина всей ответственности. Лица у всех суровые и решительные, как у людей, недавно победивших филигонов.
Я вздохнул, некоторые вещи говорить неприятно, но если надо, то надо, на меня смотрят в ожидании напутствия, я сказал громко:
– Я против культа личности, если это не мой культ… Улыбаетесь, но все очень серьезно. Думаете, чего я именно вас всех погрузил в Маркус и перебросил через океан? Герцог Гуммельсберг?
Альбрехт покачал головой:
– Я тоже думал над этой вашей странностью. Благоразумнее было бы дождаться армий, что спешно шли нам на помощь изо всех королевств. Так что случилось?
– Я знал, – ответил я значительно, – что нас ждет на Юге. Те, кто вопреки всему победил филигонов, верят мне!.. Верят больше, уж простите за богохульство, чем верят Церкви… А те, кто не участвовал в страшной битве с филигонами, забыв о более важных делах, сразу согнали бы народ и заставили строить церкви, ибо как без церквей жить?
В помещении наступила мертвая тишина. Я ощутил на себе строгие взгляды, наконец Альбрехт вежливо кашлянул и сказал четким голосом:
– Сэр Ричард, объяснитесь. Мы тоже считаем, что без церкви жить нельзя.
Я сказал с жаром:
– Это без Бога жить нельзя, а без церкви какое-то время жить можно!.. Но Бог всегда с нами, мы чувствуем его помощь, его заботу, его поддержку. Построим и церкви. Потом, когда установим правильный порядок. Мы уже начали строить дивный новый мир!.. Теперь понятно, почему со мной только вы, лучшие из лучших?
Они переглядывались, я еще видел на многих лицах сомнение, но то один вздыхал с облегчением, то другой, наконец Альбрехт, выражая общую волю, проговорил так же веско:
– Ваше величество, вы правы. В нашей армии, уничтожившей филигонов, ваше слово – закон. Вы сказали не насаждать веру Христа… некоторое время, мы не будем ее насаждать. До вашего распоряжения, что, я уверен, не заставит себя ждать долго. А тогда можно будет и остальные армии перевезти, среди которых ваш авторитет не настолько непоколебим.
Я вздохнул, поправил перевязь с мечом.
– Выходим. Выходим все!
Норберт ответил с неудовольствием:
– Никто не спрячется. Мои проследят.
Арбогастр подставил бок с болтающимся стременем, тоже спешит выйти из этой летающей странности. Я поднялся в седло, но Бобик выскочил даже не в распахивающиеся ворота, а в узкую щель, стремительно метнулся к воротам, а там резко сел, рассматривая побледневших стражников.
Со мной бок о бок двинулись Альбрехт и Норберт, но глава разведки тут же ушел в сторону к своим разведчикам, а мы втроем первыми приблизились к городским воротам.
С этой стороны перед воротами с полсотни трупов, кровью залиты камни, красные струйки все еще сбегают в дренажную канаву слева от дороги.
Мы с Альбрехтом подъехали ближе, телохранителям я жестом велел держаться позади. С той стороны в нашу сторону развернулись полдюжины ярко и крикливо одетых стражников в металлических шлемах облегченной конструкции и в легких кирасах, едва прикрывающих спину и грудь.
То, что воины, можно узнать только по алебардам в руках, но мои герои даже на алебарды смотрят с сомнением, такого еще не видели, а пышные рукава оранжевого цвета и зеленые штаны до колен вызвали презрительные усмешки.
Даже вместо грубых мужских сапог нелепые женские туфли с блестящими золотом пряжками! Ноги, стыд какой, ноги до колен в белых чулках…
Однако почти на всех пышная одежда порвана, у троих вместо шлемов толстые повязки на головах, пятна крови свежие, еще у одного кроме головы перевязаны и обе руки, но алебарду держит крепко, а в нашу сторону смотрит зло и с вызовом.
– Благодарю за службу! – провозгласил я. – Вижу, удержали разбушевавшуюся чернь… Но почему вас так мало?
Один из воинов, немолодой ветеран с суровым лицом, ответил хриплым голосом:
– Было больше.
– Понятно, – ответил я. – Открывайте ворота. Мы свои.
Он смотрел с подозрением, как и остальные, наконец проговорил устало:
– Вы нездешний.
– И даже не гость императора, – сказал второй воин.
Я ответил отечески:
– Здешний я, здешний! С этой планеты и даже с этого континента, хоть и с другого. Ребята, город уже в наших загребущих. Если не откроете ворота таким нарядным, следом придет армия. Уже нездешняя. И тогда все в городе будут убиты, изнасилованы и ограблены, а потом изнасилованы еще раз, уже так, для смеха. Это же смешно, правда? Вы же знаете, как это делается… Или еще не знаете? Ах да, вы же стража больше для красоты, церемониальная… Ваши семьи тоже здесь?
Они переглянулись, снова посмотрели на мой блещущий сталью с ног до головы отряд. Даже кони у нас в кольчугах, со стальными налобниками, настоящие боевые чудовища, тоже будут насиловать.
Старший сказал хмуро:
– Пропустим. Но вы хоть видели, как с небес сошла Багровая Звезда Смерти? Оглянитесь, да вон же она!
– Эх, – сказал я, – вы так и не увидели, откуда мы?.. А так вообще-то соображаете, молодцы. И не теряете воинской отваги, хотя та Звезда рядом с городом. Весьма похвально.
Ветеран сказал с подозрением:
– А вы откуда?
– Оставайтесь на месте, – повелел я, – местных не впускайте… как и не впускали. За свои семьи не волнуйтесь. Просто грабить… для нас уже слишком мелко.
