Книга: Гонка века. Самая громкая авантюра столетия

5. Тинмут

Тинмут вместе с деревушкой-спутником под названием Шелдон, расположенной по другую сторону дельты реки, – маленький город-курорт, построенный в начале XIX века. Пирс, кинотеатр, аквариум, холмистый мыс под названием Несс, пара десятков отелей и множество частных пансионов – вот и все, чем он может похвастать. Вдоль побережья выстроился ряд рыбацких лодок, рядом находится небольшая верфь, а поодаль – завод по производству фарфоровых изделий, но доход населения (13 000 жителей) зависит преимущественно от туристов, приезжающих сюда летом.

Как и для любых других маленьких городов, для Тинмута характерно размежевание его граждан по местным, узким интересам – обычное дело. Жители разделяются по классам, профессии, темпераменту, и прежде всего по предпочтению определенных пабов. На протяжении последних двух лет основным поводом для разногласий между тинмутцами было отношение к Дональду Кроухерсту. С самого начала сторонники Кроухерста собирались в «Ship Inn», довольно колоритном заведении барно-салунного типа с красными плюшевыми подушками и бочковым пивом, которое привлекает космополитов, владельцев отелей, людей с прогрессивными взглядами и журналистов. Они считают путешествие Кроухерста одной из самых удачных промоакций Родни Холворта. Ни разу со времени реконструкции зала заседаний и организации Холвортом на берегу залива торжественного собрания местного совета со всей помпой, в полном облачении и при регалиях название небольшого британского городка не упоминалось на страницах газет настолько часто и с такой непринужденностью.

Противники Кроухерста собирались в «Lifeboat», куда захаживают рыбаки, портовые грузчики и крестьяне, чтобы пропустить кружку-другую самого дешевого горького пива в городе. Они говорили о Кроухерсте в пренебрежительном тоне, сочетая природное подозрение к чужакам со свойственной морякам неприязнью к многокорпусным судам и сложным электронным приборам. Пока что акцию Холворта по привлечению средств под названием «Назови-яхту-Тинмут» поддерживали слабо: было собрано только 250 фунтов из 1500, на которые надеялся организатор.

У сторонников Кроухерста давно ожидаемое прибытие тримарана из Брандалла вызвало радость и ликование. Им хотелось, чтобы яхтсмен провел свой первый вечер, бродя по улицам города, где они встречались бы с людьми и убеждали их примкнуть к лагерю нового героя-чужака Тинмута. Но Кроухерст был слишком загружен делами, и комитету поддержки пришлось отправиться в тур по тинмутским барам без него.

Противники же в течение последних двух недель перед отправлением «Teignmouth Electron» стали свидетелями достаточного количества инцидентов, которые только подтвердили их худшие опасения. Последние приготовления к отплытию проводились в атмосфере полного хаоса и лихорадочной спешки. Помощники Кроухерста носились по городу, покупая все без разбору, сам яхтсмен часто и надолго исчезал по каким-то таинственным делам, а в конструкцию тримарана продолжали вносить изменения (между тем, как можно было ожидать, с этим уже давно должны были покончить).

Первый день после прибытия не выделялся ничем примечательным. Как только тримаран втащили на стапель лодочной станции «Morgan Giles», на борт тотчас забрались четверо работников «Eastwood» и принялись что-то пилить и колотить молотками. В это время репортеры из «ВВС» снимали величественно стоявшего рядом Питера Идена, пребывая в твердой уверенности, что он-то и есть Дональд Кроухерст. Между тем сам герой ошеломленно исследовал жалкую кучку припасов, которые были закуплены к тому моменту. (Хотя Холворт утверждал, что, помимо всего прочего, сделал большие запасы эксетерского сыра и местного шерри.) По мнению Джона Иствуда, на яхте возникло множество новых проблем. В частности, жизненно важный элемент конструкции судна – «водонепроницаемый» люк в полу кокпита – не выполнял своей функции и пропускал внутрь потоки воды. Постояв у чертежной доски, Иствуд решил добавить в устройство люка небольшой порожек с краями из резины. На этот раз он просто обязан был стать герметичным, так как времени для полномасштабных испытаний все равно не было.

Список задач, которые предстояло выполнить Кроухерсту лично, был угрожающе длинен. И дело было даже не в том, что пришла пора приступать к испытаниям всех его распрекрасных электронных устройств для обеспечения безопасности яхты. На тримаране до сих пор не было даже простого оборудования для радиосвязи. Кроухерст хотел использовать систему, которую собрал сам, но Министерство связи не разрешило. Пришлось закупать оборудование «Marconi Kestrel» и уговаривать специалистов фирмы приехать и установить его как можно быстрее.

Находясь в центре всей этой неразберихи, Кроухерст по прибытии все же нашел время, чтобы приехать на «ВВС» и дать длинное интервью. Держался он безупречно, уверенно – в общем, был настоящим героем.

Кроухерст начал с того, что позволил интервьюерам, Дональду Керру и Джону Норману, вытащить из него признание, будто он был «неисправимым романтиком». Потом, ударившись в плагиаторство и в вольной форме цитируя Чичестера, яхтсмен выдал несколько трюизмов об одиночном плавании под парусами, говоря в таком тоне, как будто уже совершил это путешествие.

«Часто бывали моменты, когда я остро чувствовал связь с сообществом давно погибших моряков. Возможно, это лишний раз подтверждает мой неисправимый романтизм. На самом деле начинаешь чувствовать: ты делаешь то, что делали до тебя много лет назад, и осознавать, что моряки, прошедшие тем же путем до тебя, точно так же поняли бы твои чувства, как ты понимаешь их…»

«Говорить с собой очень важно. Когда проводишь на ногах по двое суток кряду, промокший до нитки, и к тому же зачастую не всегда ешь досыта, понемногу начинаешь взращивать в себе чувство настойчивости, думая о последствиях своего невнимания к деталям… Это здорово помогает, потому как сам процесс говорения, произнесения слов, помогает оформить мысли так отчетливо, как нельзя этого сделать при помощи одного лишь только процесса мышления».

Затем Кроухерст элегантно ввернул упоминание о своей фирме «Electron Utilisation» и обезоруживающе признался: «Я делаю это, потому что хочу это сделать… конечно, правда и то, что, если бы предприятие не было оправдано с коммерческой точки зрения, не стал я бы в него ввязываться». Потом он описал принцип работы своего «поплавка безопасности» и системы самоспрямления в выражениях, подразумевавших, что они не только идеально работают, но и что фирма уже вот-вот готова выпустить упомянутое оборудование на рынок.

Он продолжил уверять интервьюеров, что у него ни разу не возникло задних мыслей или сомнений относительно целесообразности этого путешествия.

«Я никогда не сомневаюсь. Если я намереваюсь сделать что-либо, то принимаю решение, лишь удостоверившись, что в целом тем или иным делом стоит заниматься… Приняв решение, вы забываете о нем и относитесь к нему как к чему-то само собой разумеющемуся, чему-то, что должно произойти».

Однако остановимся на наиболее занимательном фрагменте интервью.

«Керр: Можете ли вы описать какой-нибудь случай во время плавания, когда вы подумали, что вот-вот утонете? Что тогда произошло? Каково это было?

Кроухерст: Ну, в море много чего происходило…

Керр: Можете ли вы вспомнить какой-нибудь конкретный день? Всего лишь один день?

Кроухерст: Был однажды случай, когда я путешествовал вдоль Южного побережья. Дул попутный ветер… со скоростью примерно семь узлов. Яхта шла на автопилоте, до берега было примерно миль двадцать. Релингов на судне не имелось, и у меня не было страховочной обвязки. И тут я упал за борт. Я тогда подумал, глядя на уходящую яхту, что либо утону, либо придется долго плыть до берега. Я тотчас понял, что оказался за бортом из-за своей оплошности, поэтому не стал тратить время на самобичевание. Я просто взял себе на заметку, что подобных ситуаций нужно будет избегать в дальнейшем, и стал прикидывать возможности выхода из положения. Тут мне крупно повезло, потому что в этот момент яхта привелась к ветру и остановилась. Моя система авторулевого на самом деле время от времени требует небольшой настройки… Но прежде чем привестись к ветру, яхта прошла примерно четверть мили, и этого было достаточно, чтобы у меня душа в пятки ушла».

Примечательно, что ни жена Кроухерста, ни его друзья ничего не знали об этом приключении. Никто не смог вспомнить, чтобы Дональд упоминал о нем когда-либо в разговоре, хоть это была в высшей степени замечательная история о собственном промахе, которую бы он не преминул с удовольствием рассказать. Если бы случай действительно имел место, он еще раз подтвердил бы талант Кроухерста влипать в разные происшествия, хотя и должен был оградить его от будущих неприятностей. Однако наиболее правдоподобное объяснение заключается в том, что Кроухерст скорее всего придумал историю на ходу под нажимом Керра.

После окончания интервью Кроухерст пожал руку Питеру Идену и поблагодарил за помощь. Затем, предоставив Холворту командовать рабочими, готовящимися вывести на борту яхты название – «Teignmouth Electron», он запрыгнул в машину Джона Нормана и помчался в свою мастерскую в Бриджуотере.

Между тем в мастерской на лодочной станции «Morgan Giles» начались новые работы по модификации яхты. Добавили стойку для усиления авторулевого Хаслера, а вот менять винтовые соединения на сварные, как советовал Иден, времени уже не было. Стали модифицировать люк в кокпите. В каюте несколько ночей подряд работали люди «Marconi», устанавливая радиопередатчик. Нужно было закончить монтаж механической части оснащения для системы безопасности, разработанной Кроухерстом (хотя электрическая система, необходимая для ее функционирования, так и не была собрана). Было множество и других мелких, но важных работ на судне по такелажу и палубному оборудованию.

Рабочие «Morgan Giles» оказывали специалистам из «Eastwood» посильную помощь, но в один голос выражали недовольство состоянием яхты и подготовкой самого Кроухерста. Годом позже их рассказы о хаосе, творившемся на верфи перед отплытием «Teignmouth Electron», по-прежнему оставались поводом для сплетен в пабе «Lifeboat».

«В течение тех двух недель, что Кроухерст провел в городе, тут царила полнейшая неразбериха. Каждый старался помочь, но никто толком не знал, что нужно делать. Что касается Кроухерста, он вообще не выглядел как человек, которому предстоит отправиться в кругосветное плавание. Он понятия не имел, что где лежало, и не понимал, что вообще происходит вокруг. Он ничего не проверял. Его никогда не было рядом с яхтой, как положено капитану. Он то и дело исчезал куда-то, и мы бегали сломя голову, пытаясь найти его. Если это не была какая-то таинственная поездка в Лондон, то обязательно устраивалась какая-нибудь пиар-вечеринка с вином и дегустацией сыров в отеле «Royal». К кругосветному плаванию так не готовятся. Никто не мог сказать, что у этого парня в голове. Он просто не был частью нашего городского сообщества, если вы понимаете, о чем идет речь. Он пребывал в состоянии оцепенения. Мы бы гораздо больше уважали его, если бы он просто сказал: «Я в отчаянии, ребята. Давайте свернем всю лавочку». Было очевидно, что парень на грани срыва, но у него не хватало мужества отказаться от предприятия. А что, если он обанкротится и останется без единого пенни? Но жизнь приятна и без денег, приятель, – даже если ты остался в дураках. А эта его яхта, боже ты мой! – просто курам на смех. Груда фанеры – вот все, что она собой представляла. Мы были уверены, что ему не уйти на ней дальше Бригхема».

31 октября. За несколько часов до отплытия. Помощники перепутали фалы и установили передние паруса наоборот. Кроухерст в гневе машет им рукой с палубы тримарана. (Devon News/Sunday Times)

План подготовки судна к старту, как его с натяжкой можно было назвать, представлял собой ворох разрозненных листков, где Кроухерст наспех записывал все, что приходило ему в голову. Эти листки сохранились. На них длинные списки недостающих вещей и незаконченных работ, разные схемы, адреса, телефонные номера, человекочасы, оборванные черновики писем и пометки для себя.

Пункт «Сигнальные флаги от «Sunday Times» содержит одну запись, где упоминаются флаги M, I и K (что означает «Сообщите о моем местоположении в компанию «Loyd’s» из Лондона»), которые организаторы гонки выдавали каждому участнику. Наличие этих флагов (раз уж в таковых могла возникнуть необходимость) служит доказательством, что у Кроухерста не было в уме предварительно продуманного плана имитировать кругосветное плавание. Другой лист представляет собой одну из главных загадок путешествия. Это список вещей, которые нужно было купить в Тинмуте: носки, паяльная лампа, латунная планка, перчатки, полотно для слесарной ножовки, карандаши и прочее. Большинство позиций зачеркнуто красной ручкой. Очевидно, это означает, что вещи были успешно приобретены. В одном пункте написано: «Журналы судовые, 4 шт.». Но на борту было найдено только три судовых журнала.

По мере того как приготовления к отплытию все больше затягивались, в Тинмут стали прибывать друзья Кроухерста, горящие желанием помочь ему. Стэнли Бест пригнал на автостоянку несколько своих «домов на колесах», передвижных трейлеров: в одном проживал он сам, а в других размещались Биэрды, работники «Eastwood» и Эллиоты. Рон Уинспиэр и сестра Клэр Хелен остановились в отеле «Royal», владелец которого предоставил членам семьи Кроухерста несколько номеров. Теперь эти люди рассказывают о зловещих предзнаменованиях, преследовавших их все время, но каждый – в зависимости от настроя – помнит все по-своему.

По мнению Стэнли Беста, который по-прежнему, хотя и весьма неохотно, оплачивал закупку продуктов и оборудования, что выливалось во все бо́льшие суммы, Кроухерст был полон энергии, уверен в себе и настроен решительно, разве что только немного рассеян. Между партнерами состоялся неприятный разговор относительно урегулирования финансового вопроса. Бест настаивал на том, что приобретение радиопередатчика и установку внутреннего оборудования яхты должна взять на себя «Electron Utilisation». Кроухерст неохотно согласился. Однако вопрос об отмене путешествия не поднимался. «Если бы Дональд сказал мне тогда, что пускаться в плавание небезопасно, я бы разозлился, но, конечно, не стал настаивать на его отправлении. Но он не проявлял и тени сомнения». Родни Холворт утверждает, что Кроухерст был сам оптимизм. «Он излучал восторг и был полон желания отправиться в путь», – говорит пресс-агент. Рон Уинспиэр, напротив, утверждает, что его друг «вел себя странно и чувствовал себя не в своей тарелке. Он стал необычно тихим и молчаливым. Это беспокоило меня. Таким я его еще не видел. Я знал, какой взрывной темперамент у Дональда, и был бы рад увидеть привычные приступы веселья, которые бы означали, что он пытается привести все в порядок. Но на протяжении тех последних дней он, казалось, был совершенно угнетен и подавлен, как если бы его разум пребывал в оцепенении». Джон Эллиот вспоминает, как время от времени говорил Кроухерсту: «Ты не должен ехать. Ты не сможешь подготовиться вовремя». Но он замолчал, когда понял, что все слова бесполезны. Кроухерст только все отвечал: «Слишком поздно. Я теперь уже не могу повернуть назад».

В целом Кроухерст производил впечатление человека, пребывающего в цейтноте и раздавленного грузом бесчисленных проблем, требующих решения. Он зацикливался на незначительных делах и тратил многие часы, неистово носясь туда-сюда и решая мелкие вопросы. Он продолжал слать письма с просьбами предоставить то или иное оборудование даже за несколько дней до отправления. Ему нужно было также посещать различные общественные мероприятия и давать интервью. Он переключался с одной мысли на другую. Когда ему вдруг приходило в голову, что нужно купить какое-то важное или не очень важное оборудование, тут же посылался помощник, чтобы приобрести ту или иную вещь или попросить ее у владельца какого-нибудь местного магазина.

Джон Иствуд вспоминает, как однажды прикурил в присутствии Кроухерста от зажигалки «Ronson Variflame». «Дональд тотчас же подумал, что было бы неплохо взять в путешествие такую же, чтобы не везти с собой горы спичек. Мне пришлось купить вторую зажигалку в местном табачном магазине, а также заправку для нее и набор кресал». Стэнли Беста отправили в скором порядке в Эксетер в магазин подержанных автомобилей, где тот должен был купить два десятка небольших электрических бензонасосов. «Я понятия не имел, зачем они ему понадобились. Думаю, это было как-то связано с поплавком безопасности». Клэр отправилась к Гордону Йеланду, местному пекарю, и попросила у него рецепт выпечки хлеба в море. Йеланд экспериментировал несколько дней с мукой, дрожжами, консервантами и водой из Бристольского залива. (Один из этих экспериментальных образцов хлеба можно было есть и через год после отплытия Кроухерста.) Биэрды помнят, как встретили Кроухерста, когда он мчался в своем мини-вэне по трассе из Бриджуотера в Эксетер. «Мы посигналили, и он остановился. Помимо всего прочего, Дональду нужен был барометр. Я вспомнил, что у нас стоит какой-то барометр в коридоре, и мы предложили отдать прибор ему. К счастью, тот был хорошо откалиброван».

Погода в Тинмуте на протяжении тех последних нескольких дней стояла пасмурная: шел мелкий дождь, а небо было затянуто серыми тучами. Всеобщее напряжение и растерянность нарастали. Кроухерст, загруженный делами, стал каким-то неуклюжим. Как-то вечером, выбираясь из ялика, он поскользнулся и толкнул Клэр. Врач обнаружил у нее трещину ребра. Дональд также стал несдержанным. Когда жена обратила его внимание на то, что из одного поплавка тримарана, который временно вытащили на стапель, течет вода, Кроухерст лишь в раздражении отмахнулся. Бегущая из поплавка вода, возможно, была признаком течи, что представляло серьезную потенциальную опасность для яхты. Кроухерст либо не осознавал этого, либо был настолько загружен проблемами, что не хотел больше слышать никаких замечаний.

За пять дней до отправления Кроухерст вывел «Teignmouth Electron» из порта на однодневные финальные испытания. С ним отправились Джон Эллиот и корреспондент «ВВС» Джон Норман с оператором. Поездка продолжалась с полудня до темноты и была не очень успешной. Тримаран шел против ветра все так же неохотно, как и раньше. В двух случаях судно просто отказывалось делать поворот оверштаг, пока двое моряков на носу не вынесли на ветер кливер, чтобы заставить его сменить галс.

Кроухерст пребывал в особенно скверном настроении. Он все жаловался на оковки такелажа, хотя в «Eastwood» установили все на размер больше, чем было указано в обычных спецификациях судна типа «Victress». Оковки, возопил Кроухерст в гневе, были недостаточно хороши для кругосветного путешествия.

Официально испытания требовались для проверки двух передних и прочих парусов, используемых при попутном ветре. Большинство из них Кроухерст заблаговременно не вытащил из мешков, куда их упаковал производитель. Теперь же он развернул паруса на палубе, пытаясь разобраться в них и понять, как они ставятся. Кроухерст несколько часов, спотыкаясь, бродил по сваленным в кучу парусам, пытаясь вытянуть то один, то другой. Джон Норман заметил, что участок специального палубного погона, на котором крепились каретки для проводки стаксель-шкотов, приподнимается от палубы. Винт на конце погона ослаб, и Норман попытался затянуть его отверткой, но тот прокручивался и никак не вставал на место. Норман испугался, что при сильном ветре погон может оторваться, и сказал об этом Кроухерсту. Тот в ответ лишь кивнул. Это была еще одна проблема, требующая решения. Норман заметил подобную же неполадку на одном из люков поплавка. Закручивая и откручивая барашковые болты, на которых крепился люк, кто-то старался так усердно, что сорвал резьбу на некоторых из них. Когда же моряки подняли в рубке крышку люка в пайоле кокпита, подвергшегося модификации, резиновая прокладка выскочила из пазов. «Как эта штука собирается выдержать напор волн Южного океана?» – вскричал Кроухерст в ярости.

Он был так поглощен сортировкой парусов и кис из-под них, что проторчал на передней палубе до самой темноты. Он даже попросил Джона Нормана встать за штурвал и отвести судно в порт.

Через два дня в Тинмут вернулся другой репортер «ВВС», Дональд Керр. Он заглянул на лодочную станцию, посмотрел на весь творившийся там хаос, на припасы, в беспорядке сваленные на палубе тримарана, на Клэр, которая, несмотря на сломанное ребро, отважно жарила яичницу под навесом, и тотчас почуял надвигающуюся катастрофу. Он тихо шепнул съемочной группе изменить акцент репортажа. Необходимо снимать, помня о том, что они, возможно, запечатлевают не потенциальный триумф, а грядущую трагедию. В одном интервью, взятом у двух местных рыбаков, те продемонстрировали прекрасный образчик классического девонширского презрения.

Примерно в это время неожиданно вспомнили, что не куплен шланг «Heliflex». Хотя с самого начала было очевидно, что он понадобится для откачки воды из яхты. Срочно позвонили производителям насосов, в фирму «Henderson» на острове Уайт. Шланг был крайне необходим, и просьба предоставить его была изложена так красноречиво, что директор компании Джон Льюис сел в свой личный самолет «Cessna 172», прихватив просимое, и вылетел в Эксетер. Джун Эллиот вызвалась съездить забрать шланг, а также предложила взять с собой детей Кроухерста – Джеймса, Саймона, Роджера и Рэйчел – на прогулку. Это позволило бы Клэр беспрепятственно совершить поход по продуктовым магазинам.

Пять часов Джун и дети кружили на машине возле аэропорта в поисках шланга. Они так и не нашли его. «Дети были просто ангелами, – рассказывает Джун. – Представьте только, вы носитесь туда-сюда и просите служащих найти в горе вещей пакет с каким-то шлангом! До сих пор помню, как Джеймс говорил братьям, что им не следует есть так много чипсов, потому что это некультурно, к тому же они дорогие». Джун позвонила в Тинмут, чтобы сообщить, что в Эксетере шланга нет. В Тинмуте связались с компанией «Henderson» в Каусе. К несчастью, Джон Льюис до сих пор был в воздухе, но в компании сказали, что шланг точно доставлен, однако им неизвестно, где именно его оставил глава компании. Джун Эллиот поехала в Эксетер на следующий день и снова не нашла шланга. Позвонили в «Henderson», но опять не смогли связаться с Льюисом. «Думаю, его просто кто-то прихватил для сада или мастерской», – говорит миссис Эллиот.

Свидетельства очевидцев относительно следующих событий разнятся. По словам Клэр, Эллиоты так толком и не объяснили Дональду, что шланг не был доставлен, и он отправился в путь, будучи уверенным, что тот находится на борту. Более того, она утверждает, что Джон Эллиот пообещал ей: «Не расстраивайся. Я позабочусь об этом». Клэр решила, что он собирается купить простой шланг в местном магазине в качестве замены на крайний случай.

Дональд Кроухерст был, конечно же, в курсе того, что Джун вернулась ни с чем из Эксетера. На одном из листов со списком невыполненных работ есть пометка, сделанная рукой Кроухерста: «Вторник. Джун Эллиот. В Эксетере говорят, что шланга в самолете нет (пилот сообщил). В компании сказали: «Загружен перед отлетом в Эксетер». Однако никаких дальнейших пометок по данному вопросу на листе нет.

По словам Джона Эллиота, перед отправлением он ясно дал понять Кроухерсту, что на борту нет шланга для откачки воды. Эллиот уверяет, что никогда никому не говорил, будто собирается купить другой, обычный шланг. Все равно он был бы бесполезен: насосы «Henderson» настолько мощные, что от их рабочего давления любая неармированная труба сжимается. (В свою очередь, в компании «Henderson» считают, что лучше неармированный шланг нужного диаметра – 1½ дюйма, чем вообще никакого.)

В любом случае Кроухерст знал о проблеме, хотя, возможно, эта информация не особо крепко отложилась у него в голове. Вероятно, он подсознательно подавил воспоминание об инциденте, будучи не в состоянии справиться с возрастающим потоком трудностей. Или же просто надеялся, что кто-нибудь из его помощников проявит инициативу, здравый смысл и все устроит сам, не беспокоя его по этому поводу.

Джон Эллиот также стал свидетелем еще одного инцидента, вызывающего много вопросов. Могло ли так случиться, что кто-то перенес ящик с необходимыми запчастями с палубы «Teignmouth Electron» до отправления тримарана? Возможно, кто-то принял эти детали – куски фанеры для ремонта корпуса, обрезки такелажа, гайки, винты и прочую мелочь – за мусор. После того как Кроухерст отчалил, Эллиот увидел гору запчастей, невинно сваленных на слипе лодочной станции «Morgan Giles». Он утверждает, что лично погрузил их на борт. Все сходятся в том, что запчасти были оставлены на берегу, но рабочие станции утверждают, что их никогда не было на борту.

Как бы то ни было, показания Клэр Кроухерст отчасти подтверждают слова Джона Эллиота. Она взяла в «Royal Hotel» хозяйственную сумку и наполнила ее разной едой из отеля – фасолью, ветчиной, салатами. Туда же положила подарок от себя Дональду на Рождество – мягкую красивую куклу со светлыми густыми волосами (такие обычно используют артисты-чревовещатели в представлениях), чтобы он мог разговаривать с ней во время путешествия, книгу с упражнениями по йоге, фарфоровую ложку, чтобы Дональд мог лакомиться своим любимым карри, и коробку засахаренной вишни, которую он очень любил. Клэр также приложила к пакету длинное письмо с пожеланиями мужу. Она поднялась на борт и оставила сумку на койке, прямо при входе в каюту. Клэр отчетливо помнит, что сделала это. Через два дня Стэнли Бест приехал в Бриджуотер и передал ей сумку с подарками. По его словам, ее тоже нашли на слипе.

Накануне отъезда, 30 октября, атмосфера была еще более лихорадочной, чем на протяжении всех пяти месяцев подготовки. Хаос царил такой, что Дональд Керр отменил съемку репортажа «ВВС». Он велел группе отложить камеры, а вместо этого помочь с подготовкой, и те бросились покупать сигнальные ракеты, спасательный жилет и другие вещи, которых еще не было в наличии. «В тот день Дональд не обедал: не было времени, – рассказывает Керр. – Он стоял на палубе, пытаясь разобрать гору вещей, а их все продолжали заносить на борт. Ближе к вечеру мы вытащили его в ближайшее кафе выпить чаю и съесть бутерброд. Он был в ужасном состоянии. Его трясло от недосыпания и недоедания. Сомнений не было: ему не хотелось уезжать. Дональд бормотал себе под нос: «Все плохо, все плохо». Он знал, что путешествие может стоить ему жизни, но так и не заставил себя произнести это вслух».

Возможно, сейчас, через столько лет, сложно понять, почему никто не остановил этот продолжающийся кошмар, однако происходящее не было таким уж необычным, как может показаться на первый взгляд. Всем так хотелось, чтобы этот грандиозный проект осуществился. Дональд Кроухерст сам задавал тон. Его намерения были искренними, а усилия героическими, и как случалось много раз ранее, ему удалось убедить себя в реальности своих фантазий. Рядом не оказалось человека, который бы объяснил Кроухерсту, что его мысли никак не могут изменить действительное положение вещей.

В течение тех последних двух недель в Тинмуте в исполнении яхтсмена разыгрывалась версия всем известной сказки «Новое платье короля», повествующей о силе внушения, основанного на людском тщеславии. Сначала людям рассказывали о богатстве и популярности королей. Потом они привыкали к мысли, что у них вскоре будет свой король. Потом глашатай объявлял им, каким изысканным, утонченным и прекрасным окажется этот король. Затем являлся сам монарх. Он не только прибывал с опозданием, но к тому же еще был совершенно голым, однако в толпе не оказывалось ни единого человека, кто бы в полный голос, вслух осмелился озвучить ту простую истину, которую сообщали людям их глаза. Великолепие замысла так овладело умами людей и приобрело над ними такую власть, что он стал для них важнее, чем неприкрытая реальность.

Знакомый процесс гипноза посредством создаваемых самими же людьми мифов лучше всего описал американский историк Дэниел Бурстин в классической работе о рекламе и пиаре, паразитирующих на людском тщеславии, под названием «Имидж».

«Во второй половине столетия мы не только ввели себя в заблуждение относительно уникальности окружающего мира, но также исказили собственные представления о самих людях и о том, сколько великих личностей можно найти среди них… Два века назад, когда среди нас появлялся великий человек, окружающие искали в нем промысел божий. Теперь же мы ищем для него пресс-агента.

Корень проблемы, источник этих преувеличенных ожиданий, формируемых социумом, лежит в уникальной способности человека – его умении делать людей знаменитыми… Нам не хочется верить, что предмет нашего восхищения является большей частью продуктом синтетическим. Создав знаменитость, сделав ее волей-неволей нашим ориентиром, образцом для подражания, путеводной звездой наших интересов, мы склоняемся верить, что она вовсе не создана искусственно, а каким-то образом по-прежнему является героической личностью, ставшей таковой милостью божьей. Сегодня таких знаменитостей вокруг в избытке благодаря нашей чудесной способности плодить их сотнями и тысячами».

В произошедшем большей частью виновны два фактора: очарованность провинциального городка грандиозным событием и работа машины национальной пропаганды. Как и многие умные, но простодушные люди, Дональд Кроухерст соблазнился притягательностью славы, при этом одновременно презирая ее. Он верил газетным историям, но при этом думал, что сможет сыграть роль за достойный гонорар. С одной стороны, он полагал волшебные истории о героизме и скандалах более реальными, чем они могли быть на самом деле, а с другой – считал их такой примитивной показухой, какую можно искусственно воссоздать при помощи кое-чего большего, чем благие намерения, бравурность с эпатажем и умелый пресс-агент. И конечно, он был околдован магнетизмом больших людей и больших денег, без которых, как казалось всем провинциальным кандидатам в герои, не обходилось ни одно мероприятие, устраиваемое в Лондоне. Погоня за славой была игрой, доходным предприятием, приносящим большие деньги и тешащие самолюбие заголовки, которые прилагались в качестве дополнительной награды к заявленному мероприятию. А оно, по мнению Кроухерста, было великим большей частью потому, что миллионы читателей газет поверили в это. Если редакции газет с Флит-стрит и заслуживают осуждения за то, что подталкивали Кроухерста к отправлению, то они делали это только потому, что порой пресса охотно поддерживает созданные обществом иллюзии, подобные той, о которой идет речь. Ведь именно благодаря им и продаются газеты.

Вся вторая половина дня и бо́льшая часть вечера накануне отправления были заняты погрузкой оборудования на борт. Когда стемнело, Кроухерст сошел на берег и отправился в отель, где был запланирован прощальный ужин с Клэр, ее сестрой Хелен и Роном Уинспиэром. Были приглашены и другие гости, но их задержали личные дела. Владелец отеля презентовал к столу бутылку шампанского. Она не оживила ужин, который прошел в довольно гнетущей атмосфере. Впервые за время дружбы с Кроухерстом Рону Уинспиэру пришлось развлекать компанию беседой. Он объявил, как будет здорово, если к возвращению Дональда в городе окажется уже новое правительство из пришедших к власти лейбористов (Рон был ярым сторонником этой партии). Кроухерст взялся было спорить, но без особого энтузиазма. После ужина появились Иствуды, Эллиоты, Биэрды, Стэнли Бест и Родни Холворт, зашедшие выпить по стаканчику, и обстановка уже не казалась такой мрачной и гнетущей.

Холворт, как обычно, фонтанировал идеями. Что, если победительница местного конкурса красоты «Мисс Тинмут-1968» проплывет вместе с моряком до линии старта, поцелует его перед тем, как прозвучит выстрел, а потом прыгнет за борт? Или, может быть, прямо перед отъездом Дональду с Клэр стоит посетить часовню на берегу и сфотографироваться там во время молитвы? (Дональда без Клэр в конце концов уговорили съездить в эту часовню. У Холворта до сих пор хранятся фотографии, где Кроухерст сопротивляется уговорам.)

После коктейлей Дональд и Клэр отправились к яхте для проведения окончательной проверки. На палубе до сих пор было навалено оборудование. Они разобрали что могли, а потом вернулись в отель. Было два часа ночи. В постели Дональд молча лежал рядом с Клэр. Он подыскивал правильные слова и наконец едва слышно произнес: «Дорогая, я очень разочарован яхтой. Она совершенно не такая, какую я хотел. Я не готов к отплытию. Если я отправлюсь в путешествие, не сойдешь ли ты с ума от беспокойства?» Клэр в свою очередь ответила встречным вопросом: «Если ты откажешься от всего, не будешь ли ты несчастен до конца своей жизни?»

Дональд не ответил, а начал рыдать. Он проплакал до самого утра. В ту последнюю ночь он едва ли спал больше пяти минут. «Какой же я была дурой! – говорит теперь Клэр. – Такой глупой дурой! Все факты лежали прямо передо мной, но я так и не поняла, о чем говорил Дон. А ведь он намекал, что проиграет, и хотел, чтобы я остановила его. Он так блестяще справлялся со всеми неприятностями в трудные времена, что я и представить себе не могла, что у него что-то может не получиться. Было просто невообразимо, чтобы он погиб. Так что я отмахнулась от его просьбы. Какой же я была дурой!»

Назад: 4. Первое плавание

Дальше: 6. Прощальное письмо