Глава 9

Соколовский приехал сразу, как только Вика ему позвонила. Не было еще и восьми утра, но спать Вика, наверное, не могла. И не ложилась всю ночь.

– Хорошо, что ты приехал, – сразу сказала она, когда Игорь только появился у нее на пороге. – Я ее вчера обидела, она ушла, и ее до сих пор нет!

– Погоди расстраиваться. – Соколовский погладил Вику по плечу и прошел с ней в комнату.

– А если это Стас? – со страхом заглядывая ему в глаза, предположила Вика.

– Я не думаю, что это Стас. Зачем ему Аня? Хотя…

– Я позвоню Жеке, Дане, Пряникову. – Вика схватила телефон, но Соколовский поймал ее за руку и отобрал трубку.

– Подожди. Не будем поддаваться панике. Куда она могла пойти? Подумай!

– Ну… У нее есть этот Вадим, – задумалась Вика.

– Вот. Уже теплее, – ободряюще улыбнулся Соколовский. – Где живет?

– Вроде бы в другом городе. Такое впечатление, что Аня его от меня скрывает, что ли.

– Значит, он живет не в другом городе. И она, скорее всего, сейчас у этого Вадима, а ты здесь мечешься.

Соколовский снова обнял Вику за плечи и чуть прижал к себе. Она подалась ему навстречу, посмотрела снизу вверх в его глаза.

– Спасибо, что сразу приехал.

– Как же иначе. Мы ведь с тобой… – Соколовский помолчал, но так и не смог сразу подобрать слово, которое бы определило, а кто они друг другу. – Мы с тобой не чужие люди. Так?

Попросив остановить такси возле дома, Аня вышла не сразу. Она достала бутылку водки и под взглядом изумленного водителя глотнула из горлышка, потом набрала в ладонь и чуть побрызгала на себя. Из машины она вышла, уже пошатываясь, и неторопливо двинулась к подъезду. Отперев дверь ключом, Аня буквально ввалилась в квартиру.

– Ой, Игорь. Приве-ет! – С пьяной улыбкой Аня пошатнулась и оперлась рукой о тумбочку, уронив сумочку.

– Ну вот, – усмехнулся Соколовский. – Возвращение блудной сестры. А ты волновалась.

– Так. Умываться и спать, – строго сказала Вика, но по ней было видно, что она облегченно вздохнула. Все могло быть намного страшнее.

– Мне, кстати, этот тоже больше нравится. Чем тот, другой, – пробормотала Аня, ткнув пальцем в сторону Соколовского.

Аня дошла до ванной, закрыла за собой дверь и включила воду.

Вика покачала головой, подняла с пола сумочку сестры, откуда выпала банка из-под лекарств.

– Лекарства у Ани кончились, – разглядывая баночку, сказала она. – Надо будет купить по дороге. Она ведь их каждый день пьет.

– Да. Ну что, жертв и разрушений нет? – весело сказал Соколовский.

– Нет. Разбудила тебя ни свет ни заря, – грустно, но с ноткой облегчения ответила Вика.

– Ничего, у меня все равно этим утром дело есть. Тоже своего рода семейное.

– Тогда увидимся в отделе?

Соколовский кивнул, потом неожиданно наклонился и поцеловал Вику в щеку. Игорь ушел, а Вика осталась стоять, прижав ладонь к щеке и прислушиваясь к шуму воды.

Соколовский пришел в дом Нины вместе с Аверьяновым. Отец Нины посмотрел на контракт в руках Игоря, хмыкнул и пригласил молодых людей в гостиную за стол. Он сложил руки, сплел пальцы перед собой и деловито спросил Жеку:

– Ну что, Евгений, внимательно ознакомился с документом?

– Мы решили, Виталий Семенович, отдать контракт в руки профессионалов, – заговорил Соколовский. – Мои юристы поправили несколько пунктов. Если вас устроит, то, как говорится, совет да любовь.

– Да? Ну-ну. – Отец Нины сделал приглашающий жест. Жека сидел как на иголках и все не мог избавиться от ощущения, что разыгрывается какой-то фарс, комедия положений, а сам он чуть ли не в роли Петрушки.

– Пункт 2.15, – начал излагать Соколовский, – о том, что супруг в случае развода отдает жене половину имущества, нажитого как в браке, так и до него. Виталий Семенович, ну вы на него только посмотрите – он же мент, откуда у него имущество? Дальше… Пункт 5.2 – супруг обязуется, что первый ребенок будет мальчик…

– Это даже не обсуждается, – протестующе поднял ладонь Виталий Семенович.

– Ладно, тогда вот еще – 7.14. Первенца родители обязуются назвать Володей – в честь президента. Виталий Семенович, давайте будем реалистами. Лет через десять…

– Вряд ли. И я настаиваю на подписании контракта в том виде, в котором он существует.

– Какой же контракт без притирки сторон? – примирительно заметил Соколовский.

И тут Жека, который сидел рядом, как бедный родственник, опустив глаза и ожидая результатов переговоров, вдруг решительно встал. Виталий Семенович и Соколовский изумленно посмотрели на него. А Жека вдруг взял авторучку, вытащил из рук Игоря контракт и размашисто расписался на последней старице.

– Я Нину люблю, – заявил он. – И готов на все. Я так решил.

Соколовский медленно отклонился на спинку стула и посмотрел на Аверьянова с большим уважением. Виталий Семенович тоже посмотрел Жеке в глаза, встал с контрактом в руках, а потом неожиданно бросил его в корзину для мусора. Он схватил руку ошалевшего Аверьянова и стал трясти ее.

– Круто! – с улыбкой кивнул Соколовский.

К счастью, в аптеке совсем не было очереди. «Ну, вот и успею, – подумала с удовольствием Вика. – Пусть и маленькая помощь, а все равно Аньке будет приятно, хоть какую-то заботу будет чувствовать. А то вон обижаться стала, что с работы прихожу поздно, на всю ночь задерживаюсь. Бедная девочка!»

– Мне, пожалуйста, вот по этому рецепту.

– Извините, но по этому рецепту я вам ничего не могу продать, – с извиняющейся улыбкой вернула ей бумагу девушка в рецептурном отделе.

– Как? Я, может, что-то не понимаю, – нахмурилась Вика. – Это лекарства не для меня, а для моей сестры.

– Девушка, это не имеет никакого значения. Просто рецепт не действителен.

– И давно? – спросила Вика, хотя теперь начала все понимать.

– Года два.

– Ясно. То есть… по этому рецепту уже два года нельзя купить лекарства?

– Совершенно верно.

Родионова развернулась и поехала домой. Сейчас все было не так важно. Пряников голову оторвет, надо бы позвонить. Но ведь не поймет же никто, как объяснить? Вика почти бегом поднялась на свой этаж, доставая на ходу из сумочки ключ. И только остановившись возле двери, она увидела щель. Дверь была не заперта, и из квартиры хорошо были слышны голоса. Голос Ани и еще какого-то мужчины. Вика стала прислушиваться.

– Зачем ты пришел? – сердито сказала Аня. – Я же просила здесь не появляться!

– А не фиг было телефон отключать! – резко заявил ей в ответ мужской голос.

– Он разрядился!

Вика достала свой мобильный и, продолжая прислушиваться, не глядя сняла блокировку.

– Ты не понимаешь! – злился неизвестный мужчина. – Ты сидишь тут в тепле, сестра вокруг тебя хлопочет: ах, Анечка, ах, заболела! А меня каждый день прессуют! Ты что, не хочешь мне помогать?

– Хочу, конечно, но… – промямлила Аня.

Вика больше не стала ждать и вошла, осторожно, без скрипа, открыв дверь.

– Короче. – Голос мужчины был наглым, самоуверенным. – Квартиру надо в любом случае заложить, нужны быстрые деньги. Раз ее уже оценили – пойдешь в банк и скажешь, что ты – это она.

– Но мы совсем не похожи с Викой!

– Твою мать, – взорвался негодованием мужчина, – все равно надо что-то делать, а не сидеть на жопе! Я сказал, что ты сделаешь, и, значит, сделаешь! Иначе меня прикончат!

– Отпусти! – вдруг закричала Аня.

Вика, выхватив пистолет и сжимая в руке телефон, вбежала в комнату.

Соколовский, когда у него зазвонил телефон, посмотрел на экран, потом на Королева, сидящего за своим рабочим столом. Если Вика звонила ему, значит, что-то случилось!

– Вика?

Даня поднял голову, стиснул зубы и стал подниматься из-за стола.

– Я смотрю, звонит она тебе.

– Вика? – крикнул Соколовский в трубку, отмахиваясь от Королева. Теперь он услышал в трубке фоном еще и другие голоса. Игорь сунул телефон под ухо Королеву: – Даня, слушай!

– Может, познакомишь нас? – спросила Вика.

– Это Вадим, – уныло ответила Аня.

Вадим схватил Аню за волосы и притянул ее голову к себе, приставив к виску девушки ствол пистолета.

– Вадим. – Вика старалась держаться спокойно, но пистолет, наведенный на мужчину, не опускала. – Давайте начнем с того, что вы отпустите мою сестру.

– Вадим, ты охренел? – Аня начала вырываться. – Отпусти меня!

Ей удалось вырваться из рук Вадима, и теперь она стояла между ним и сестрой, как раз на линии огня у обоих.

– Какого черта ты приперлась? – неприязненно проговорил Вадим.

– Потому что это моя квартира, – спокойно ответила Вика. – И опустите, пожалуйста, пистолет. Я сейчас посчитаю до трех. И вы спокойно кладете оружие на пол. Хорошо?

– Вадим… – Побледневшая Аня не знала, к кому кидаться и что делать. – Пожалуйста, убери пистолет!

– Ты не сделала того, что я просил, – не двигаясь с места, сказал Вадим.

– Я повторяю. – Вика не сводила глаз с мужчины, держа палец на спусковом крючке. – Положите оружие на пол.

– Я все сделаю! – пообещала Аня, явно впадая в истерику.

– Уже не сделаешь, – со злостью ответил Вадим, продолжая целиться в Вику.

– Я еще раз повторяю. Опустите оружие, или я буду вынуждена стрелять.

– Ну, значит, постреляем! Меня прессуют, мне ноги оторвут из-за вас!

– У меня кончается терпение! – предупредила Вика. – Я считаю до трех!

– Вика – нет! – почти завизжала Аня.

– Сама виновата, – сквозь зубы процедил Вадим. – Кто тебе мешал просто пойти и взять кредит в банке?

– Раз… Два…

– Сука!

Соколовский и Даня хорошо слышали все, что говорилось в квартире Вики. Игорь гнал машину и чудом не избежал аварии. В телефоне, установленном на громкую связь, прогремели два выстрела.

– Вика! Вика! – заорал Соколовский.

Когда они втроем ворвались в квартиру, то увидели какого-то мужчину в луже крови и забившуюся в угол, рыдающую в истерике Аню. Соколовский отбросил ногой пистолет, лежавший возле мертвого человека.

– Где Вика? – крикнул он.

Аня махнула рукой в сторону кухни. Оперативники бросились туда и увидели Вику, лежавшую в крови на полу. Рядом валялись раскуроченная аптечка, бинт. Даня опустился на колени рядом с Викой, и она открыла глаза.

– Вот… Пыталась себе первую помощь оказать. Но голова кружится… – прошептала Вика и потеряла сознание.

Старичок лет семидесяти с типичной внешностью профессора стоял рядом с небольшим телескопом и что-то рассказывал группе людей, то поправляя очки, то теребя узкую бородку клинышком.

– Сегодняшнее лунное затмение особенно редкое, ибо включает слияние трех событий: полнолуния, затмения Луны, при котором Земля препятствует попаданию солнечных лучей на Луну, и лунного перигея, при котором…

Какая-то женщина слишком близко подошла к телескопу и нечаянно толкнула профессора, едва не задев телескоп.

– Извините, отодвиньтесь, пожалуйста, чуть дальше. Так вот, Луна находится в наиболее близко расположенной к Земле части своей орбиты. В прошлом веке такие явления происходили всего пять раз. – Старичок посмотрел на часы и заторопился: – Простите, кажется, начинается!

Все, кто стоял рядом, сразу задрали головы. Кто-то принес с собой бинокль, остальные встали в очередь у телескопа. И снова та женщина навалилась на докладчика. Старичок оттолкнул ее возмущенно:

– Женщина! Что вам, места не хватает?

Но женщина вдруг повалилась навзничь. Кто-то закричал, что женщине плохо. Старичок нагнулся к ней, пытаясь помочь подняться, но тут увидел, что его ладонь в крови.

Постояв на улице возле госпиталя и посмотрев на небо, Соколовский поспешил внутрь. Королев сидел в коридоре на диванчике и дремал.

– Не спи – замерзнешь, – толкнул Соколовский Даню и протянул ему кофе.

Королев открыл глаза, недоверчиво посмотрел на кофе, но взял стаканчик. В конце пустынного коридора появился врач. Он шел к ним неторопливо, спокойно. Это внушало некоторый оптимизм.

– Сидите, бойцы? – улыбнулся врач. – Ну, все нормально с вашим капитаном, угрозы жизни нет, пуля прошла навылет. А вы, Королев, таблетки принимаете? Как ваше самочувствие?

– Нормально все. Принимаю.

– Ну, идите домой, идите. Сегодня новостей не будет. Думаю, Родионова неделю полежит у нас.

Пока Даня доставал из кармана таблетки, про которые напомнил врач, Соколовский ответил на вызов. Запивая таблетки кефиром, Королев насторожился, глядя на Игоря.

– Да, Андрей Васильевич? Даня тут. Со мной. Понял. Слушаюсь.

Даня проглотил таблетки и вопросительно качнул головой:

– Что там?

– Убийство.

Место преступления обтянули яркой лентой. В другое время и при других обстоятельствах старичок со своим телескопом и бородкой смотрелся бы комично посреди этой площадки. Он стоял и скорбно смотрел то на тело женщины, лежащей с раскинутыми руками, то на эксперта, который ее осматривал.

– Уважаемый, кто что видел? – спросил Пряников профессора. – Какие-то разговоры были, когда она упала? Может, кто-то комментировал происшествие?

– А кто мог что видеть? – вздохнул старичок. – Все на затмение смотрели, вся улица носами кверху.

Стоя на коленях возле тела, эксперт наконец разогнулся и посмотрел на Пряникова:

– Ну, кое-что начинает проясняться. Дамочка-то у нас с дырочкой, в правом боку.

Пряников вместе с оперативниками подошел к Илье поближе.

– Видите? – показал он, задрав свитер на теле. – Вот это маленькое отверстие. И никаких других повреждений. Так что, думаю, ранение в печень.

– Ясно, – сказал Пряников. – При таком ранении человек не сразу понимает, что с ним. Живет еще две-три минуты. – Он повернулся к старичку: – Вы убитую знали?

– А вы что, не знаете, кто это? – вместо старика ответил Аверьянов. – Это ж эта, Аглая! Вы что, телевизор не смотрите? Гадалка… У них там шоу такое, про гадалок. Разных. Ну… и…

– Евгений. Я поражен. – Соколовский изобразил на лице разочарование.

– Нет, ну… Там реально интересно! Они штуки разные проделывают, там… Картинки угадывают. Мысли… Судьбу предсказывают… Эта тетка там самая лучшая была.

– А скажи мне, любитель реалити-шоу, – спросил Соколовский, – там, на этом шоу, может, и призы победителям раздавали?

– Ну да. Деньги.

– На мотив потянет, Андрей Васильевич, – подсказал Королев.

– Может быть, – торопливо ответил Пряников и повернулся к эксперту: – С вас, Илья, отчет по предполагаемому орудию убийства. До конца дня справитесь? Соколовский, Королев, допросите всех, кто тут был. И нужен полный список. Убийца был тут. И его все видели.

Пряников вошел в отдел Родионовой, когда на часах было почти девять вечера. Он постоял посреди кабинета, засунув по обыкновению руки в карманы, потом объявил:

– Мне звонили, у Родионовой все стабильно. Спит. – Потом Андрей Васильевич посмотрел на сыщиков: – Есть результаты? Соколовский?

– На улице были только жители ближайших домов. По крайней мере, так все помнят.

– Аверьянов? Изучил вопрос?

– Андрей Васильевич, ну почему я должен все эти форумы читать?

– Ты же у нас специалист по сверхъестественному. Что ее клиенты пишут?

– Да разное, в принципе, – неопределенно пожал плечами Жека. – Половина хвалит, половина проклинает. Один тут ее называет наместницей дьявола на земле. Ее и ее мужа.

– Мужа? – переспросил Пряников.

– Гражданского, – пояснил Королев. – Я с ним общался. Он вроде как на улицу не выходил.

– Вроде как? – удивился Пряников. – А точнее?

– Мы потом всех по отдельности расспросили, – вставил Соколовский. – На улице его действительно никто не помнит.

– Так, Аверьянов, выясни, кто там их наместниками дьявола считает – пусть тебе пробьют, что за человек. Соколовский, Королев, изучайте список тех, кто был на улице. Думайте над мотивом.

Телефон зазвонил, когда Соколовский ехал в машине по ночному городу.

– Аркадий Викторович?

– Мы ждем тебя в офисе, Игорь, – холодно отозвался в телефоне голос Игнатьева.

– Мы – это кто? – попытался уточнить Соколовский.

– Я и мои юристы. Есть один вопрос, касающийся развития компании. Требуется твое присутствие. Прямо сейчас.

Соколовский свернул и поехал к офису Игнатьева. Значит, вот так, ночью? Теряете терпение, Аркадий Викторович.

Когда Соколовский вошел в кабинет, Игнатьев сидел за столом, просматривая документы. Двое его юристов что-то обсуждали у приставного стола. Все трое одновременно подняли головы. Игнатьев выпрямился, глядя на подходившего к нему Соколовского.

– Не садись. Это ненадолго, – небрежно сказал он.

Соколовский молча уселся в крайнее кресло у стола Игнатьева и стал смотреть на него.

– Стоимость моей компании, – заговорил Аркадий Викторович, – с учетом последней сделки выросла. Я имею в виду покупку недвижимости. В связи с увеличившейся стоимостью компании я принял решение довыпустить акции. Как у тебя с математикой, в уме хорошо складываешь?

– Не жалуюсь, – спокойно отозвался Соколовский.

– Новый пакет акций составил двадцать процентов от прошлого объема. Таким образом, те семь процентов, которые у тебя были, превратились в шесть с небольшим. На нашем профессиональном языке это называется «размыть». Тебя «размыли».

Игнатьев взял папку с документами и пустил ее по полировке стола к Соколовскому.

– Можешь наглядно убедиться в том, что я говорю. Но не здесь. Потому что владение шестью с половиной процентами акций не дает тебе права находиться в этом кабинете. И присутствовать на собрании совета директоров.

Соколовский взял папку двумя руками и сидел, все так же молча глядя на нее.

– Я обязательно доведу до сведения миноритариев, к чему ты пришел, представляя их интересы, – с вежливой улыбкой предупредил Игнатьев. – Я, пожалуй, скажу тебе спасибо, Игорь. И до свидания. Если, конечно, ты не намерен потратиться еще и докупить недостающий пакет акций, хотя… – Игнатьев посмотрел в бумаги на своем столе и постучал по ним пальцем. – Как я выяснил, чтобы купить тот изначальный пакет, тебе пришлось заложить отцовскую фирму?

– Было дело, – нехотя признался Соколовский.

– Если у тебя есть вопросы, мои юристы с удовольствием тебе все разъяснят.

Соколовский поднялся и пошел к выходу с папкой в руках, которую ему передал Игнатьев. У двери он остановился и повернулся к хозяину кабинета:

– Один вопрос. Вы готовы раскаяться?

– Пошел вон, – поморщился Игнатьев.

Соколовский пожал плечами и вышел, не сказав больше ни слова. В коридоре он набрал номер телефона Константина:

– Константин, это Игорь. Все случилось, как мы и планировали.

– Дай я угадаю. Тебя наконец «размыли»?

– Надо действовать.

– Да, – после паузы ответил юрист. – Я позвоню через пару часов.

Илья успел многое сделать до конца дня. И когда Пряников пришел в отдел Родионовой, там собрались все.

– Уверенно можно утверждать, что это заточка, – говорил Илья.

– Да уж, какие теперь сомнения, – соглашается Пряников.

– И не простая, а серебряная. При вскрытии обнаружился отломанный кончик. Серебро – металл мягкий, а человеческая кость – субстанция твердая.

– Жека, – Соколовский повернулся к Аверьянову, – а кто там, на форуме, что-то об отродьях дьявола писал? Заточки, как и пули, просто так из серебра не делают. Правильно?

– А я бы с другой стороны зашел, – сказал Королев. – Заточка – оружие специфическое. И владеть им учатся обычно в местах не столь отдаленных.

– То есть гадалку убил отсидевший?

– Я бы сказал – человек, знакомый с местами лишения свободы, – уточнил свою мысль Королев.

– Гражданский муж ее из сидельцев, – оторвавшись от списка свидетелей, сказал Пряников. – Поезжайте к нему. Есть повод.

Салон Аглаи представлял собой довольно мрачную комнату, почти полностью задрапированную. Повсюду были развешены амулеты, не обошлось здесь и без черепа на столе и большого хрустального шара. Специфический интерьер. Гражданский муж Аглаи – Геннадий – сидел на диване в майке, демонстрируя все свои наколки. Худой, жилистый, он для своих пятидесяти лет выглядел еще моложаво, если бы не глаза. Глаза выдавали и возраст, и сроки отсидок, и страсти, которые одолевали хозяина.

– Вы, товарищи начальники, зря по мою душу пришли. Я уже шесть лет как на свободе, – монотонно гудел Гена. – Грехи юности были, скрывать не стану. Потом завязал – как отрезал. Опять же, Глашу встретил.

– А почему не женились? – поинтересовался Королев.

– Гражданский брак в Российской Федерации не запрещен же? Вот и жили, как нравилось, – ухмыльнулся Гена и, взяв со стола колоду карт, эффектно перетасовал, пустив колоду веером. – Я ей в ритуалах помогал, бухгалтерию вел, ну и вообще.

– А с покойной часто ссорились?

– Как любой мужик с бабой, – пожал Гена плечами.

– А вот соседи говорят, вы из-за денег частенько ругались, – хмыкнул Жека. – А еще говорят, заявляли, что имеете право на половину доходов. Давай лучше колись, где ты был вчера ночью в районе десяти часов?

– Да тут вот спал. Меня, товарищ начальник, природные явления не трогают.

– Ну, то есть нет алиби? – удовлетворенно заявил Жека.

– У нас с Глашей все ровно было. Какой резон ее убивать? – улыбнулся Гена. – Я, начальник, чистый. Как божий ангел. Так что зря вы приехали ко мне.

Благообразная пухлая старушка лет шестидесяти пяти, в чистеньком платочке под большим пуховым платком, открыла дверь и плавно вошла, почти вплыла в кабинет.

– Благослови вас Господи, – сказала женщина, поднеся руку ко лбу, чтобы осенить себя крестом, но так и не нашла иконы.

Покрутив головой, она обратилась к присутствующим:

– Кто тут главный, сыночки?

Все трое оперативников переглянулись. Даня, с недоумением глядя на старушку, буркнул из-за своего стола:

– Ну, допустим, я. Что вы хотели, мамаша?

– Видение мне было, – с ходу объявила старушка.

– Упс! – хмыкнул в кулак Аверьянов. – А вы кто?

– Матушка Наталья, – чуть наклонив голову, доложилась женщина.

– Ладно, подробности опустим, – сказал Соколовский. – И что привиделось?

– Кровь привиделась. Глашка ко мне ночью приходила.

– Аглая? Убитая? – уточнил Жека.

– Во сне. И за собой повела. Показала, где кровушка ее схоронена.

– Так, все! – Королев схватился за голову. – Мать, говори толком, что за кровь, какая кровь? Где кровь?

– Ну как где, – немного изумилась вопросу матушка Наталья. – На орудии убийства.

– Вы знаете, где орудие убийства? – удивился Соколовский.

– Так о чем я вам толкую-то, – уверенно подтвердила женщина.

– Идемте, бабушка, покажете, – решительно поднялся из-за стола Соколовский. Жека вскочил следом, Даня вставал нехотя, с недовольным видом.

Матушка Наталья привела оперативников в подъезд дома, где жила Аглая. Становилось все интереснее и интереснее. Неужели она укажет куда-нибудь под диван, где Гена спрятал свою заточку? Но женщина остановилась на лестничной площадке у окна и заявила, что здесь ее сон закончился, что покойница Глаша во сне довела ее до этого самого места, а потом она проснулась.

Сыщики почесали в затылках, озираясь по сторонам. Спрятать оружие на лестнице, даже если это и обычная заточка, было сложно. Под перила, скотчем? Нет. Под ковриком соседской квартиры? То же нет.

– Парни. Тут что-то есть, – вдруг позвал Жека, открывая оконную раму, – что-то там висит.

За окном действительно висела какая-то старая тряпка. И когда Жека ее вытянул, то на пол со звоном упала блеснувшая серебром заточка с обломленным носиком.

– Так, матушка, – Даня присел на корточки возле самодельного оружия, – спасибо тебе. Дальше мы сами.

Матушка Наталья с опаской посмотрела на заточку, перекрестилась и пошла вниз по лестнице.

– Илья, вы на месте? – набрал эксперта Соколовский. – Нужна срочная экспертиза. Проверить предмет на отпечатки пальцев, взять образец крови… Да, по делу убитой Аглаи. Спасибо. Завезем.

– Ну что? Есть повод пообщаться с сожителем, – снова заворачивая заточку в тряпку, предложил Даня.

Гена сидел в центре кабинета Пряникова, сложив руки на коленях, и смотрел ленивым взором в окно за спиной подполковника.

– Очень скоро с экспертизы придут пальчики, – заверил Андрей Васильевич. – И шансов на добровольное признание не останется.

– Было бы в чем признаваться, – все так же с ленцой в голосе ответил Гена.

– Орудие убийства возле твоей квартиры нашли! – напомнил Даня.

– И? – Гена даже не взглянул на него.

– Вышел. Пырнул. Скрылся в подъезде. Да она еще жива была, когда ты заточку прятал!

– И я сейчас зарыдать и покаяться должен?

– Не видно, чтобы вы сильно по покойной скорбели, – сказал Соколовский.

– А настоящий мужик на людях скорбеть не должен, – повернув голову к Игорю, сказал уголовник. – Что у меня на душе – мое дело. И ничье больше.

– Хорошо. Но помочь вы можете? Кто мог убить вашу жену?

– Не знаю, начальник. Хоть убей.

Допрос прервал телефонный звонок. Пряников взял трубку:

– Слушаю. Так. Так. Понял. Спасибо.

Положив трубку, Пряников посмотрел на Гену и недовольно сказал ему:

– Значит, так, пока свободен. И чтобы уехать не вздумал!

– Ну что вы, товарищ начальник, – спокойно кивнул Гена, вставая со стула. – Мы люди с понятиями. Разбираемся.

– Не его отпечатки? – догадался Соколовский, когда Гена вышел.

– Вообще отпечатков нет. Предъявить не получится. А чем дольше будем давить без фактов, тем больше он будет уверен в своей безопасности. Я этот тип знаю. А анализ крови еще не готов.

– Мне вот все покоя не дает вопрос, – задумчиво сказал Соколовский. – А почему заточка серебряная? Версии есть?

– Ну… – Жека покрутил пальцами в воздухе. – Типа, как пуля? Типа, чтобы нечистую силу – того…

– Или кто-то так маскируется, – добавил прагматик Королев. – Чтобы мы психа искали. Еще вопрос: откуда бабка узнала, где спрятана заточка? Я в вещие сны не верю.

– Главная беда, что у нас мотива нет, – потирая шею, сказал Пряников. – Думайте. Появится мотив – выстроим логику. А за логикой и убийца подтянется.

Когда наутро Соколовский и Жека вошли в отдел, Королев был уже там. Он коротко кивнул им и заявил:

– Не раздевайтесь. Сейчас к сожителю поедем. Пришел анализ крови – принадлежит покойной.

– То есть реальное орудие убийства, – обрадовался Аверьянов. – Это прогресс.

– Реальное. В двух шагах от их квартиры. Пряник считает, он точно что-то знает.

Дверь открылась, и показалось лицо Пряникова.

– Андрей Васильевич, мы с Аверьяновым и Соколовским готовы ехать, – застегивая куртку, доложил Королев.

– Я с вами еду, – недовольно сказал Пряников.

– Да ладно. Попробуем сами разговорить.

– Уже не разговорите, – покачал Пряников головой.

В салоне Аглаи все было разбросано, стол перевернут. И среди всего этого беспорядка лежал труп Гены.

– Все перевернуто, но ничего не взяли, – наблюдая за работой эксперта, сказал Пряников. – Может, и взяли. Мы же не имеем представления о том, что здесь является ценностью, а что нет. А точно уже никто не скажет.

Илья встал на ноги и показал зажатый в пинцете осколок серебристого металла.

– Серебро? Опять? – удивился Даня.

– Конечно, проверить надо, но… – ответил Илья, разглядывая кусочек через лупу. – Думаю, серебро.

– Серийник какой-то. Псих, – проворчал Даня.

– Но если в шкатулке были деньги… И за ними и охотился убийца, то… – стал размышлять вслух Соколовский, расхаживая по квартире. – Убил Аглаю на улице. Может, это было еще и послание мужу. А муж не испугался. Тогда ему заточку подкинул, чтобы мы его забрали. А мы не забрали. Тогда пришел и убил.

– Погоди. – Даня потер лоб. – А мы про заточку от бабки узнали?

– Бабка, кроме как про свой вещий сон, ничего нам больше не сказала и не скажет, – уверенно заявил Пряников. – Упертая, в своем мире фантазий живет.

– Нам не скажет? – задумчиво спросил Соколовский. – А может, ее и не надо спрашивать?

– Что ты имеешь в виду, Игорь? – не понял Пряников.

– Пусть сам покажется тот, кто в ее снах фигурирует и про кого она нам рассказать не хочет. Надо походить с ней по дворам тех домов, откуда жильцы приходили на лекцию к профессору про лунное затмение. И громко всем говорить, вот, мол, живет у вас тут главный свидетель, вы ее берегите, присматривайте за ней, как бы ненароком беды с ней не случилось.

– И что дальше? – спросил Жека.

Даня, а потом и Пряников повернулись к нему и стали смотреть так, как будто что-то прикидывали. Соколовский улыбался и кивал.

– Ребята? Вы чего? – заморгал Аверьянов.

Матушка Наталья заперла входную дверь, накинула цепочку. Тишина ночи не нарушалась никакими звуками, даже машин за окном было сегодня мало. Женщина лежала, завернувшись в одеяло на своей постели, когда дверная ручка входной двери тихо повернулась. Еле слышно щелкнул замок, дверь приоткрылась, и рука с резинкой просунулась в узкую щель. После недолгой возни с помощью хитроумного рычага резинка наделась на головку дверной цепочки. И когда неизвестный снова закрыл дверь, цепочка соскочила и повисла.

Темная фигура двигалась по квартире неслышно. Вот и спальня матушки Натальи. Неизвестный подошел к ее постели, прислушался к мерному дыханию спящей, потом в темноте еле заметно блеснул металл заточки. Темная рука взметнулась вверх, и глухо прозвучал удар. Кончик заточки сломался, ударившись обо что-то твердое. И мгновенно загорелся свет, с двух сторон подбежали Соколовский и Королев, хватая мужчину за руки и выворачивая их за спину. На постели, сбросив одеяло, сидел Жека. Он стащил с себя бронежилет и отбросил его в сторону. Жарковато в нем, да еще под одеялом.

– Имя? – строго спросил Пряников мужчину, сидящего посреди его кабинета с руками в наручниках.

– Соловьев. Александр Сергеевич.

– Обвиняешься в покушении на убийство. А также в убийстве гадалки Аглаи и ее мужа, Геннадия Попова.

Соловьев только пожал плечами.

– Матушка Наталья дала показания, – добавил Соколовский. – На этот раз по-настоящему.

– Тогда чего вам от меня? – снова пожал плечами Соловьев.

– Что тебе надо было в той квартире? У Аглаи с Поповым?

– Я с Геной на одной зоне два года кантовался, – нехотя сказал Соловьев. – Потом он жить пошел. А я остался там. Вышел. Пожил. Нашел его. Пришел как к человеку. Говорю, давай делиться. Бабу твою даже по ящику показывают! А он меня на хер послал. Вот так. После того, как я на зоне его отмазывал. Даже после того, как баба его померла! До чего жадность человека доводит.

– Почему заточки из серебра? – поинтересовался Соколовский.

– Чтобы вы порадовались. Психа чтобы какого-нибудь искали, – ухмыльнулся своей задумке Соловьев.

– Мы порадовались, – согласился Пряников. – И нашли психа.

Соколовский заглянул в палату. Вика смотрела куда-то в сторону, и он залюбовался ее профилем, странным взглядом. Может, она о нем сейчас думает?

– Привет.

– Привет. – Вика повернула голову к двери.

– Как ты сегодня? – Соколовский вошел и сел у ее кровати на стул.

Вика не успела ответить. В палату вошел Даня, неся перед собой на вытянутых руках ведерко с цветами.

– Вот, лучшей вазы у них тут нет… – начал он, но тут же замолчал, с неудовольствием увидев Соколовского.

– Может, нам уже составить расписание? – усмехнулся Игорь.

– Не смешно, – огрызнулся Даня.

– А я и не смеюсь.

– Ну все. Хватит. Надоело! – Даня прошел к окну и со стуком поставил ведерко на подоконник.

– Даня, – тихо позвала Вика.

– Потому что это цирк какой-то! Мы взрослые люди. Мы что, не в состоянии сказать друг другу правду? – распалялся Даня.

– В состоянии, – подтвердил Соколовский.

– Вот что, – тихо, но очень строго заявила Вика. – Уйдите. Оба.

– Вика…

– Пожалуйста. Вы можете хотя бы дать мне возможность встать на ноги? Неужели я слишком многого прошу?

Соколовский поднялся со стула, постоял, глядя на Вику, потом, кивнув, вышел. Даня чуть помедлил и вышел следом.

Игнатьев сидел в своем офисе, хмуро глядя на стакан и бутылку виски. Вошедший юрист чуть кашлянул, чтобы привлечь внимание шефа.

– Аркадий Викторович, мы проанализировали иски, которые подавал Соколовский. Я имею в виду проблемы с миноритариями.

– Опять Соколовский? – грохнул по столу кулаком Игнатьев. – Я больше не хочу ничего о нем слышать!

– Поверьте, это очень важно! Мы проанализировали иски и заметили, что к ним имела доступ ваша помощница Яна. Которую загадочно убили, и притом рядом с гостиницей, где живет Соколовский.

– Дальше.

– У нашей службы безопасности есть опасение, что она могла передать Соколовскому не только информацию о миноритариях, но и информацию гораздо более щекотливую.

– Могла?! Или передала? – Игнатьев поднял на юриста тяжелый взгляд.

– Мы еще должны проверить.

– Так проверяйте! Какого хрена ты ко мне притащился, если ничего толком не знаешь? Пошел вон!

Подумав в тишине, Игнатьев потянулся к телефону и набрал номер:

– Узнаешь меня? Вот и пришло твое время. Садись в машину и приезжай, куда я сейчас скажу.

Через час Королев сел в машину Игнатьева на пустынной набережной.

– Ну что, Данила? Помнится, я говорил, что у меня найдется для вас дело, – произнес Игнатьев, мрачно глядя в лицо Королеву.

– Было такое.

– Дело нашлось. Хорошо оплачиваемое дело. Справишься?

– Для начала скажите, что от меня нужно.

– Нужно убрать одного человека, – с плохо скрываемым бешенством сказал Игнатьев. – Одного плохого человека.

Он достал из кармана фотографию и протянул Дане. Тот взял фото и повернул так, чтобы свет близкого фонаря осветил лицо. С фотографии на него смотрел Игорь Владимирович Соколовский.

– Номер сбит. – Игнатьев протянул Королеву пистолет. Потом подал пакет, завернутый в полиэтилен: – Здесь аванс.

Даня сидел, глядя на оружие и деньги. Потом молча протянул руку и взял.

– Привет. Можно к тебе? – Катя заглянула в палату.

– Хорошо, что ты приехала. Нам есть что с тобой обсудить, – ответила Вика. – Садись.

– Если честно, то я ненадолго.

– У нас непростой разговор, – сказала Вика.

– Ну… Знаешь, я решила, что пусть как раз будет все просто. Я ведь тоже много думала. Я знаю, что ты и Игорь… Я вижу, как вы относитесь друг к другу. И знаю, как отношусь к нему я, так что… – Катя неловко улыбнулась. – Я решила, что пусть будет, как будет. Как само сложится. Не могу больше ни о чем париться.

– То есть… тебе не важно?

– Наоборот. Мне очень важно. Но… по-моему, сколько бы мы ни старались, мы не можем ни на что повлиять. Все уже как-то решено, мы просто пока этого не понимаем.

В палату вошел врач, кивнул Кате и посмотрел на Вику:

– Здравствуйте, девушки! Как вы, Виктория Сергеевна?

– Я пойду, – поднялась было Катя, но Вика ее остановила:

– Подожди. Мы не договорили.

– Я ненадолго, – улыбнулся врач. – Просто пришел порадовать. Рана чистая. Инфекции нет. И главное, что плод не задет – это особенно радует.

– Плод? – Вика уставилась на врача.

– Да. В смысле… ну… ребенок.

– Какой ребенок? – Ошарашенная, Вика стала приподниматься на кровати.

– Ты беременна? – спросила Катя.

– А вы что? Не знали? – смутился врач. – Ну, значит, я вам вместо одной хорошей новости сразу две принес. Вы общайтесь, а я еще попозже загляну. Все обсудим.

– А какой срок? – спохватилась Вика, когда врач уже открыл дверь.

– Шесть недель минимум.

Врач еще раз ободряюще улыбнулся и вышел. Вика лежала, глядя прямо перед собой, потом повернула голову к Кате и улыбнулась через силу:

– Вот все и сложилось.