Глава восемнадцатая. Бегство

Вхожу в дом и слышу смех Кеиси. Все сидят за столом. Сестра устроилась на коленях у Трента и теребит его волосы, а Дэн методично поглаживает Шторм по животику – чтобы малыш шевельнулся. Роды через два месяца, а Шторм все такая же красотка.

– Ливи? – В светло-голубых глазах Кейси одновременно удивление и тревога. – А я думала, ты приедешь только на каникулы.

– Я тоже так думала, – бормочу я. – Просто кое-что изменилось.

– Заметно. – Кейси выразительно смотрит на мой наряд. Я даже не зашла в общежитие переодеться. Прыгнула в такси, доехала до Ньюарка и купила билет на ближайший рейс до Майами. Прошло десять часов – и вот я дома.

Дома.

Начнем с того, что не надо было мне отсюда уезжать.

Все молчат, но когда я поворачиваюсь и иду в кладовку, спиной чувствую их взгляды. Достаю с верхней полки бутылку текилы – так называемый неприкосновенный запас Шторм. Для чрезвычайных обстоятельств.

– Ты была права, Кейси. – Достаю из буфета два стакана. – Ты, как всегда, была права.

– А я соскучилась по крику чаек, – шепчу я.

– Правда? Значит, ты на самом деле в заднице.

Хмыкнув, машу рукой в сторону Кейси, чуть не задев ее щеку. Вчера вечером, прихватив с собой бутылку текилы и два стакана, я вышла на веранду. Кейси молча пошла за мной и придвинула шезлонг вплотную к моему. Так же молча начала разливать текилу.

А я начала изливать душу.

Я рассказала сестре все.

Не пропустила ни одной детали, вплоть до интимных, позабыв о смущении. Как только правда начала выходить наружу, остановить этот безудержный водопад стало невозможно. Конечно же, алкоголь помог мне развязать язык, но еще больше – то, что сестра рядом. Кейси просто слушала. Держала меня за руку и сжимала ладонь. Она не осуждала меня, не возмущалась, не вздыхала, не бросала на меня разочарованных взглядов и не вынуждала меня смущаться. Правда, она отругала меня за то, что я не воспользовалась презервативом, но тут же призналась, что не вправе бросить в меня камень.

Сестра плакала вместе со мной.

В какой-то момент появился Трент и набросил на нас плед. И молча удалился, оставив нас наедине со спиртным и слезами. А когда на горизонте забрезжил рассвет, я, обессилев от переживаний и высказав все секреты, провалилась в сон.

– Покажи мне еще разок фотографию, – тихо просит Кейси.

Достаю из сумки снимок, в очередной раз радуясь, что он оказался со мной, когда я сбежала из Принстона.

– Какие они здесь молодые… – шепчет сестра, проводя пальцем по изображению, точно так, как и я. Улыбаюсь своим мыслям. Еще три года назад Кейси даже смотреть не хотела на фотографию родителей.

Она возвращает мне снимок и шепчет, кивая головой:

– Ливи, еще одно доказательство, что ты ему небезразлична. Даже если он попал под паровоз жизни.

Закрываю глаза и вздыхаю.

– Кейси, я не знаю, как мне быть. Я не могу вернуться. Ведь он… он обручен. Или был обручен. – Интересно, может, уже нет? Мне пришла эсэмэска от Риган, что-то вроде «ты куда на хрен пропала?». Узнав, что я в Майами, она прислала мне еще несколько сообщений, но ничего нового для меня в них не было. Или она не хотела ставить меня в известность, просто поведала, что целый день отсиживается в комнате Гранта, потому что вокруг шум и гам.

В результате я еще больше беспокоюсь об Эштоне. А что, если он разорвал помолвку? Как отреагирует на это его отец? Что еще он обрушит на голову сына?

– А он на самом деле попал под паровоз жизни, – повторяет Кейси. – У него сейчас такая ситуация, справиться с которой он не в силах. Он не может строить свою жизнь дальше с тобой или кем бы то ни было еще.

От одной этой мысли у меня начинает болеть в груди. Сестра права. Что бы ни было между нами, я должна поставить точку. Как бы мне ни хотелось продолжить борьбу и быть с ним рядом, пока он сражается со своими демонами, я не имею права так делать. Так нельзя.

Это несправедливо по отношению к Коннору и Дане с ее… с ее обручальным кольцом. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. То, что случилось с нами – любовь это или нет, – превратило меня в эгоистичное неразумное создание, которое хватает все, что захочет, хотя это ранит других. Да еще убеждает себя, что поступает правильно: ведь мужчина, которого она выбрала, к ней неравнодушен.

И запросто может снова попасть в эту же западню, потому что по ощущениям это было правильно, хотя на самом деле совсем неправильно.

– А зачем тебе возвращаться?

Приоткрываю глаз, чтобы взглянуть на сестру, и тут же жмурюсь от ослепительного солнца.

– Что? Просто взять и все бросить?

Она пожимает плечами.

– Я бы не назвала это «взять и все бросить». Скорее, жить, руководствуясь методом проб и ошибок. Просто сделай передышку. Может, если ты на время оставишь учебу и Эштона, ты увидишь ситуацию в истинном свете. А может, уже видишь, только надо дождаться, пока уляжется пыль.

– Да. Может, и так. – Закрываю глаза и наслаждаюсь моментом. Какое счастье, что я дома!

– Решено. Остаюсь дома.

– Нет, папа. – Качаю головой, хотя больше всего мне хочется, чтобы он сейчас был со мной рядом. – Тебе надо ехать. Если останешься, то только заразишься, а сегодня у Кейси важная игра. Если ты ее пропустишь, она расстроится. – Да какое там, расстроится. Она будет убита, если отец пропустит эту игру. – А я… – Я снова сильно чихаю.

– Ладно, не стану тебя обманывать, детка Меня от тебя сейчас просто тошнит.

То, как он произносит «детка» – с сильным ирландским акцентом, – заставляет меня хихикнуть.

– Не волнуйся, папа. Последнее время меня тоже от себя тошнит, – говорю я и снова оглушительно чихаю.

– Это я просто дразнюсь. Для меня ты всегда будешь моим прекрасным ангелочком, с соплями или без. – Я устраиваюсь на подушках поудобнее, а отец расставляет на прикроватном столике пузырьки с микстурами, каплями и упаковки с таблетками. – Если что, миссис Дагган в гостиной.

– Папа! Нянька мне не нужна!

– Нет, нужна, Ливи. Иногда ты ведешь себя как тридцатилетняя дама, но тебе всего лишь одиннадцать. А органы опеки косо смотрят, если дети в таком возрасте остаются без присмотра Так что не спорь. – Отец наклоняется и целует меня в лоб.

– Узнаю свою Крошку Ливи. Не подведи меня.

– Папа, я никогда тебя не подведу. – Смотрю, как он уходит и тихо прикрывает за собой дверь.

Просыпаюсь после полудня, и последние слова, сказанные мною отцу, все крутятся у меня в голове. Такие простые слова. Обычная будничная фраза. Однако, по сути своей, гарантированный обман. Ну то есть как можно подписаться на такое? Ведь не каждое решение, которое ты принимаешь, окажется верным. Некоторые ведут к катастрофе.

Поворачиваю голову и замечаю, что в соседнем шезлонге уже не рыжеволосое создание, рядом с которым я заснула.

– Привет, Ливи. – Доктор Штейнер поправляет свою чудовищную двухцветную футболку. На нем еще и гавайские шорты – весьма смелый наряд для мужчины его возраста. – Как тебе мой пляжный ансамбль?

– Здравствуйте, доктор Штейнер. Почему вы всегда оказываетесь правы?

– Но ведь я профи, так?

– Слава богу. А я уже собиралась поджечь твое кресло, если ты не проснешься.

Игриво пихаю сестру в бок и спрашиваю, пока мы идем к кухне:

– Скажи лучше, каким ветром сюда занесло Штейнера?

Она пожимает плечами.

– Вчера вечером отправила ему сообщение, что ты наконец сломалась. Но я никак не думала, что он сегодня нарисуется здесь с чемоданом.

Похоже, доктор Штейнер решил пару дней понежиться под солнцем Майами, в штате Флорида. Шторм настояла, чтобы он остановился у нас, несмотря на то, что он займет комнату Кейси и ей придется спать со мной или в комнате Трента. Я позволила себе заметить, что семейному психиатру останавливаться у нас несколько странно и непрофессионально. А та напомнила мне, что все, что касается доктора Штейнера, странно и непрофессионально, так что все в порядке.

У меня больше не нашлось доводов.

И вот доктор Штейнер стоит на кухне у мойки в фартуке Шторм в кокетливый горошек и вместе с Мией чистит морковку.

– Как вы думаете, если есть морковку, то на самом деле будешь лучше видеть, или это мамы придумали, чтобы дети ели овощи? – спрашивает Мия. Она в том милом возрасте, когда дети еще доверчивы, но уже начинает ставить все под сомнение.

Прислоняюсь к косяку, складываю на груди руки и с интересом наблюдаю.

– Мия, а как ты сама думаешь? – вопросом на вопрос отвечает доктор Штейнер.

Она хитро прищуривается.

– Я первая спросила.

Качаю головой и смеюсь.

– Зря стараетесь, доктор Штейнер. Ее так просто не проведешь.

Услышав мой голос, Мия с радостным воплем швыряет морковку и бежит ко мне обниматься.

– Ливи! Мама сказала, что ты приехала. А ты видела, как шевелится Икс?

Похоже, за мое отсутствие Мия перекрестила будущего братика (или сестричку) из Пришельца Икс просто в Икса. Налицо явный прогресс.

– Нет, но я видела, как Дэн вчера вечером пытался разбудить малышку, поглаживая твою маму по животу, – говорю я и подмигиваю.

Мия корчит гримаску.

– Надеюсь, когда Икс родится, Дэн не будет себя так странно вести. – И тут же быстро меняет тему. – А ты надолго останешься? – с надеждой спрашивает она.

– Не знаю, Мия. – И это правда. Больше я ничего не знаю.

– Как по-вашему, что же это значит?

Мы с доктором Штейнером сидим на веранде, смотрим на любителей побегать по утрам, и он наслаждается своим любимым гигантским латте.

– Ливи, пока даже и предположить не могу. Определенно у Эштона есть проблемы, которые ему предстоит решить. И, по-видимому, для снятия стресса он использует физические контакты с женщинами. Видимо, говорить о смерти матери ему очень неприятно. И похоже на то, что ты ему далеко не безразлична. – Доктор Штейнер откидывается на спинку стула. – А поскольку он вырос с агрессивным отцом, вполне вероятно, что и сейчас чувствует, что не в состоянии управлять своей жизнью. Может, так оно и есть. Хочу сказать одно: ты никогда не получишь вразумительного ответа на вопрос, почему именно так все сложилось. И пока он сам об этом не заговорит, помочь ему весьма затруднительно. А поэтому, моя дорогая Крошка Ливи… – Тут я закатываю глаза, но потом улыбаюсь. Не знаю, почему, но теперь он меня называет так. – Тебе необходимо пока отстраниться от его проблем, чтобы разобраться со своими. Помнишь, как это было у твоей сестры и Трента? Они сумели воссоединиться лишь через пять месяцев. Такие вещи требуют времени.

Медленно киваю. Пять месяцев. Где будет Эштон через пять месяцев? Сколько у него будет женщин, которые будут помогать ему «забыться»? И смогу ли я быть в Принстоне, пока он разбирается со своими проблемами? Если он вообще пытается это сделать. На душе снова становится муторно.

– Ливи…

– Извините.

– Понимаю, это нелегко, но ты должна еще некоторое время думать только о себе. И выброси из головы эту глупость, будто бы ты… – Он поднимает руки и изображает кавычки указательным и безымянным пальцами: – «Обманула» своего отца.

– Но… – Отвожу взгляд от своих свеженакрашенных ноготков на ногах (спасибо Шторм). – Я ведь знаю, что он хотел для меня, и нарушила его волю. Ведь я же его подвела! Как он теперь может мной гордиться?

Доктор Штейнер гладит меня по плечу.

– Ливи, я не даю никаких гарантий. Никогда. Но я уверен, что ваши родители гордятся тобой и твоей сестрой. Очень гордятся. Вы обе просто. просто замечательные.

– Даже несмотря на то, что я сломалась? – грустно улыбаюсь я, повторяя слова Кейси.

Он усмехается.

– Ливи, ты не сломалась. Я бы сказал, ты подошла к перекрестку и тебя нужно чуть-чуть направить. Ты крепкий орешек и сама во всем отлично разбираешься. Но иногда и тебя нужно немного подтолкнуть в нужном направлении. Другое дело – твоя сестра. Вот она тогда на самом деле сломалась.

Он с дурашливым видом разводит руками, и я не могу не улыбнуться.

– Думаю, со временем у тебя все наладится. А теперь займемся более приятными вещами.

Удивленно поднимаю брови.

– Подумаем, кем ты хочешь быть.

Я привыкла к определенным дозам доктора Штейнера – «принимать час в неделю, по телефону, не больше». Поэтому, когда он уезжает от нас после нескольких дней, мой мозг временно отключается, как перегревшаяся машина. Большую часть времени мы проводили на веранде, обсуждая все возможные и невозможные варианты моего обучения, карьерных устремлений и жизни среди людей. Он ни разу не высказал своего мнения. Сказал, что не хочет встревать в мой собственный процесс выбора. Единственное, на чем он настоял, – чтобы я пока не определялась окончательно. Он предложил брать в университете курсы из разных областей науки, не сосредоточиваясь на конкретной специализации, как делает Риган. Конечно же, ему пришлось признать: чем дольше я тяну с решением, тем больше вероятность, что я не задержусь в Принстоне – просто завалю семестр.

Думаю, я боюсь возвращаться в Принстон не из-за учебы – я уже смирилась с тем, что этот университет не для меня. И я уже сообщила в детскую клинику, что больше не буду участвовать в волонтерской программе.

Больше всего я боюсь снова увидеться с Эштоном и ощутить свою беспомощность рядом с ним. Всего один его взгляд или прикосновение – и меня снова потянет к нему, а это плохо для нас обоих. Один раз я уже ушла. А уйти во второй раз будет труднее или легче? Или невозможно…

В жизни мы постоянно стоим перед выбором. Иногда выбор трудный, а иногда легкий, как в случае с Эштоном.

Но здесь выбора у меня как раз и нет.