Глава тридцатая
Очнувшись, Лили сразу же подумала о Люке. Столь ужасной тоски и боли она, пожалуй, не испытывала никогда в жизни. Частичка ее сердца умерла навсегда после смерти друга.
Девушка осторожно повернулась. Мышцы заныли. Рядом с ней лежал Джулиан. Его веки были опущены, губы приоткрыты, под глазами залегли черные тени. Лили помнила лишь его руки и яркий свет, который как будто прожег ее насквозь. Он снова исцелил ее. Но на лечение раны, нанесенной клинком, похоже, ушли все его силы. Лили не представляла, что такое вообще возможно.
Тело болело, а по лицу словно прошлись кувалдой. Пульсировало все, до самых кончиков ее пальцев. Лили с опаской подняла покрытую синяками и ссадинами руку и, к собственному удивлению, поняла, что она ее слушается. Джулиан залечил все ее переломы, но душевные раны не могла исцелить даже его ангельская сила.
Лили зажмурилась до боли. В голове бились только мысли о Люке. Она должна была заметить, что с ним сделала его любовь к Анне. Все это время она верила, что их предает Мика, верила в некую великую цель, ради которой он так поступал, но оказалось, что Люка на предательство Святилища толкнула сильнодействующая смесь любви и ненависти. В ту секунду, когда он убил Анну, что-то внутри него надломилось и превратило все хорошее вокруг в плохое. И он направил свою ненависть на Натаниэля и на Святилище.
Как она могла проглядеть такое? Теперь, оглядываясь назад, девушка понимала, что свидетельств этому было немало: стоило только прислушаться к словам Люка об Анне и о ее собственных отношениях с Джулианом. Тоска терзала Лили не менее жестоко, чем любой клинок Святилища. Она вздохнула, но воздух как будто застрял у нее в легких.
– Лили? – тихо позвал Джулиан, приподнявшись на локте. – Тебе больно?
Она открыла глаза. Половину его лица закрывали светлые волосы.
– Все хорошо, – ответила она. – А ты как? Выглядишь… обессиленным.
Джулиан провел рукой по той ее щеке, которая не представляла собой один сплошной синяк.
– Со мной все будет в порядке. – Его сапфировые глаза сверкнули. – Лили, мне так жаль, что все это произошло. Я бы избавил тебя от боли, если бы мог. Забрал бы ее всю, до последней капли.
Лили сморгнула слезы и сказала сама себе, что Люк их не заслуживал. Он поступил слишком подло.
– Это был… Люк.
Лицо Джулиана исказилось от боли.
– Я знаю, любовь моя. Знаю, как много он для тебя значил.
Лили снова закрыла глаза.
– Я должна была… заметить.
– Нет. – Джулиан встал на колени и склонился над ней. – Лили, ты ничего не могла сделать. Это был уже не он.
Она сжала его руку, отчаянно желая получить хоть какую-то опору.
– Я хочу его ненавидеть. За то, как он поступил с Анной и с Микой… – Она сделала паузу и болезненно сглотнула. – Джулиан, он пытался разрушить Святилище. И он был мне как брат. Я любила его. Ради него готова была на все.
– Я знаю, – Джулиан сел рядом с ней, взял за руку и переплел их пальцы, а затем поднес ее руку к губам и коснулся поцелуем ладони. – Любимая, ты не сможешь его забыть. Но вспоминай его таким, каким он был все эти годы. Сохрани воспоминания о том Люке, который был тебе ближе всех. Его можно ненавидеть. Но нет ничего плохого и в том, если ты не поддашься этой ненависти.
Глаза Лили наполнились горькими слезами. Она положила руку на сердце Джулиану.
– Джулиан, прости меня… Я не поверила тебе.
– Лили, тебе не нужно просить прощения. Я все понимаю. – Ангел коснулся губами ее виска и медленно вдохнул. – Думал, что потеряю тебя. Клянусь, мое сердце почти остановилось.
Их взгляды встретились, и она сжала его пальцы. Ей хотелось сказать очень многое, и впервые она понимала, что у них будет достаточно времени. А сейчас, пока Джулиан нежно улыбался ей, Лили чувствовала, как стихает боль у нее в душе.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Джулиан закрыл глаза, а когда открыл их снова, они засияли синевой.
– Ты и представить себе не можешь, как давно я ждал, чтобы ты сказала это и не убежала в следующий миг.
Лили сделала кое-что такое, чего боялась никогда не сделать снова: она улыбнулась, хоть это и давалось ей через боль.
– Восемь лет, включая попытку убийства?
Джулиан рассмеялся.
– Примерно так. Я никогда не сомневался в твоей любви, Лили. Она вознаградила меня сполна.
– И как же это? – удивилась Лили.
– Ты сделала меня лучше, – просто ответил он.
Сердце подпрыгнуло у Лили в груди, а в животе вспорхнули бабочки. Как Джулиан и сказал тем вечером в Рок-Крик-Парке, им предстояло столкнуться со множеством трудностей, но когда ангел опустил голову и осторожно коснулся губами ее губ, Лили поняла, что он того стоит – что их отношения того стоят.
* * *
Майкл рухнул на кровать и открутил крышку банки с мазью, которая пахла мятой и десятком таинственных трав. Каким бы ни был ее состав, прежде она успешно справлялась со всеми его синяками и ссадинами.
У него не нашлось времени обдумать все, что случилось за последние двадцать четыре часа: Адриан ушел всего несколько минут назад, а теперь на пороге уже стоял Натаниэль. Снимая рубашку, Майкл поднял глаза и заметил его присутствие.
– Что-нибудь слышно от Лили?
Натаниэль прислонился к дверному косяку.
– Нет, – ответил он.
Майкл принялся втирать мазь в покрытую кровоподтеками грудь, морщась от жжения.
– Он ее… вылечит?
– Полагаю, Джулиан пойдет на все, чтобы ей помочь, – заметил Натаниэль. – Мне не нравится его род, и я не одобряю их отношений, но точно знаю, что Джулиан о ней позаботится.
Майкл поставил банку.
– Похоже, вы знаете Джулиана лучше, чем готовы признать.
Губы Натаниэля изогнулись в легкой улыбке.
– Я был одним из первых нефилимов, появившихся на свет. Тогда нас считали выродками и относились к нам соответствующим образом.
– Так вы из первого поколения нефилимов?
Натаниэль кивнул.
– А ты, я вижу, схватываешь все на лету. Джулиан тогда еще был ангелом. Его отправили на землю с первой волной ангелов, чтобы истребить детей-нефилимов. Я был совсем крохой. Джулиан так и не смог поднять руку на беззащитное дитя и не подчинился приказу. Из-за этого он и пал. – Натаниэль устало провел рукой по лбу. – Это не меняет сути, но…
Майкл не знал, как реагировать на это признание, а потому молча смотрел на Натаниэля. Тот отошел от двери.
– Ты не спросил меня, кем являешься ты сам, Майкл.
– Я пытаюсь не думать о том, что почувствовал, когда из меня вырвался этот свет. Я не испытывал боли… это было скорее похоже на озарение. – Парень помедлил, подбирая слова. – Мне показалось, что так и должно быть.
– Твой отец не падший ангел.
Майкл с секунду недоуменно смотрел на него.
– Что? Погодите… – И тут он все понял. – Да ладно?
– Я заподозрил это, обнаружив, что твоего имени нет в Книге. Там никогда не бывает имен нефилимов первого поколения. Учитывая, что ни Падшие, ни приспешники не сумели разыскать тебя до той самой ночи в переулке, я понял, что ты защищен небесным щитом. – Натаниэль скрестил руки на груди. – Им защищены все нефилимы первого поколения, которые обладают особой силой.
Майкл хрипло хохотнул.
– Небесным щитом? – переспросил он.
Натаниэль кивнул.
– Можешь представить, что случилось бы, сумей Падшие тебя схватить. Похоже, Люк работал на Асмодея. Не знаю точно, догадывался ли Люк о твоей истинной сущности, но Асмодею она явно была известна. Он отправил за тобой Ваала.
У Майкла закружилась голова.
– А что… что насчет света и меча?
– Твой отец – ангел. Один из тех, которые не пали. Вопреки всеобщему убеждению и тому, что написано в книгах, ангелов, разделивших ложе с женщиной, не всегда изгоняют из рая. Порой, как и в твоем случае, все подчиняется высшей цели, и этот акт становится своего рода стратегическим шагом, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону, – объяснил Натаниэль. – К тебе явился меч Михаила – меч божественного правосудия, – а это означает, что теперь я знаю, кто твой отец, как знают и Падшие.
Майкл тотчас уловил иронию ситуации и во все глаза уставился на Натаниэля, одновременно желая рассмеяться и ударить кулаком в стену.
– Так мой отец – архангел Михаил?
– Да, – подтвердил Натаниэль.
Теперь Майкл не мог даже рассмеяться.
– Но это же, черт возьми… просто невероятно. – Он с силой втянул в себя воздух. Вопросов было очень много, но один особенно нуждался в ответе. – Вы знаете, кто убил мою маму? Ее убили Падшие?
– Я не знаю. Если ее действительно убили Падшие, они бы сразу заподозрили, кто ты, и не стали бы обращаться к людям или к Люку, чтобы добраться до тебя. – Натаниэль закрыл глаза, и Майкл увидел всю тяжесть, которая навалилась ему на плечи. – Что сделал Люк, уму непостижимо. Святилище еще много лет будет расхлебывать последствия его поступков.
Майкл в этом не сомневался. Все юные нефилимы, которых продал Люк, в конце концов станут приспешниками и совратят множество душ. Но сам Майкл был не глуп. Он понимал, зачем нужен Асмодею. Та сила, которую он почувствовал, пусть и на мгновение, могла переломить ход надвигающейся битвы. Пути назад, к той жизни, которую он вел, до того как Лили оглушила его в узком переулке Анакостии, уже не осталось.
После этого разговора Натаниэль ушел, но Майкл еще долго неподвижно лежал на кровати. Упав на спину, он смотрел в потолок, не в силах успокоить разлетающиеся мысли. Пока наконец не уснул.
* * *
Шок после гибели Люка погрузил Святилище в молчание. В коридорах стояла тишина – притихли даже дети. Печаль и тоска проникли во все закоулки огромного здания.
Натаниэль настоял на том, чтобы правду о гибели Люка и приведших к ней событиях сохранили в тайне. Он считал, что нельзя забывать о долгой и верной службе Люка: его репутация способствовала успеху Святилища, а правда могла все это перечеркнуть.
Раздираемая желаниями ненавидеть Люка и в то же время простить его, Лили в конце концов согласилась. О том, что Люк обратился и совершил множество непростительных ошибок, знали только члены Крута и Майкл.
Как ни странно, когда шок рассеялся и нефилимы принялись обсуждать подробности битвы, о вмешательстве Джулиана не забыли. Быстро пошли слухи, что Падший сражался на стороне нефилимов и спас Лили жизнь. Никто не понимал, что это значит и что об этом думать. Было очевидно лишь одно: поступок Джулиана намекал на приближение великих изменений, но вот к лучшему или к худшему – неизвестно.
Лили точно не знала, как теперь быть с Майклом. Натаниэль настаивал на том, что ему нужно продолжать тренировки, поэтому, восстановившись, Лили собиралась возобновить с ним занятия. Вся эта история с мечом Михаила выглядела просто невероятной и даже немного пугающей. Попав не в те руки, заключенная внутри Майкла сила могла привести к катастрофе. Но практически никто не сомневался в том, что он значил для будущего Святилища. Никто не говорил и об Асмодее и не строил предположений, какой станет его следующая попытка заполучить Майкла на свою сторону. Для этого было слишком рано. Не в день скорби.
Люка хоронили через три дня после его гибели и через два – после возвращения в Святилище Лили. На церемонию пришли все нефилимы и работавшие в Святилище люди. Люка знали все. Он играл очень важную роль в жизни этого сообщества.
Хотя Лили и не могла пока найти в себе сил и смириться с его предательством, она знала, что добрая память о нем должна послужить всеобщей цели.
Церемония состоялась в самом сердце Рок-Крик-Парка и была организована при помощи правоохранительных органов и чиновников из правительства – тех, кто знал, чем на самом деле является Святилище. Ту часть территории, где лес был особенно густым, закрыли для посетителей: даже смотрители не имели права подходить к ней на расстояние видимости.
Люди и полуангелы собрались вместе, чтобы помянуть Люка. Адриан стоял позади Натаниэля и как будто не испытывал никаких переживаний. Но это было лишь притворство. Лили не сомневалась, что настанет момент, когда он поймет, а возможно, и простит Люка, но всему свое время. Мика присутствовать на церемонии не смог: на заживление нанесенных Люком ран требовалось несколько месяцев, и Лили сомневалась, что он вообще когда-нибудь станет прежним.
Лили стояла между Натаниэлем и Майклом и казалась совсем крохотной на фоне высоких и стройных мужчин-нефилимов. По дороге сюда они не обменялись ни словом, а сейчас стояли немного в стороне от остальных, но при этом держались вместе.
Службу вел старенький священник, который зачитал заупокойную молитву. Когда он сказал, что душа Люка отправилась в рай благодаря его непоколебимой вере и верности, Лили содрогнулась. Его душа – если у него вообще еще оставалась душа – конечно не могла войти во врата рая.
Священник заговорил о воздаянии, которое Люк получит в раю, и тут Лили не выдержала. Пригнувшись, она тихонько отошла в сторону, где горели ритуальные костры. Настал момент, когда нефилимы и работавшие в Святилище люди собирались делиться воспоминаниями о Люке и рассказывать обо всем хорошем, что происходило в его жизни. Лили не могла этого вынести. Впрочем, ее внезапное исчезновение никого не удивило: все прекрасно знали, насколько близок был ей Люк. Если кто-то и смотрел ей вслед, то взглядом, полным сочувствия.
Миновав ровную линию припаркованных патрульных машин, которые обеспечивали нефилимам уединение во время церемонии, Лили почувствовала Джулиана. Он подошел на безопасное расстояние и в тени дубов встретился с ней, крепко прижал к груди и немного успокоил бурю эмоций, которая бушевала у нее в сердце.
Ангел улыбнулся девушке и провел большим пальцем по блеклому синяку у нее на подбородке.
– Я люблю тебя, Лили.
И у нее на губах, несмотря ни на что, расцвела улыбка. Джулиан уже три раза спас ей жизнь, но главное – он любил ее, и эта любовь имела способность разогнать всю тьму, которая скрывалась у нее в душе и в сердце. Его любовь была огромна и сильна, она разрубала все цепи, приковывавшие Лили к Святилищу и к своему долгу. С Джулианом она могла быть просто Лили. Такой, какой он всегда ее видел.
Ей просто понадобилось восемь лет, чтобы самой это понять.
Услышав в себе зов нефилима, Лили прижалась к Джулиану.
– Может, отдохнем пару часов, прежде чем сносить головы приспешникам?
Джулиан мечтательно прикрыл глаза.
– И что ты предлагаешь?
Лили хитро улыбнулась и скользнула ладонью по груди ангела, наблюдая, как в его глазах заплясали искры.
Он крепче обхватил ее руками.
– Похоже, я уже понял.
Смех Лили умолк, когда он накрыл ее губы своими. Чтобы насытиться друг другом, пары часов им было мало. Возможно, им не хватило бы и вечности. И Лили жаждала это проверить.
